Уже поблизости от бело-красной «Газели» доктор попытался еще раз возмутиться, но инспектору пришли на помощь двое сотрудников МЧС. Они встали в проходе между машинами и преградили доктору путь к месту происшествия.
А ведь ни спасателям, ни напарнику Савельева странный дипломат своих «корочек» не показывал, то есть было непонятно, на каком основании они помогают Фролову и его команде нарушать конституционное право гражданина Михалыча на получение экстренной медицинской помощи. Примерно в ту же дудку дули коллеги с королевского поста. Они вообще не выходили из своего экипажа. Сидели и отстраненно наблюдали за происходящим, словно засадный полк в кустах.
«Может, я не все пока понимаю в этой службе? – подумалось Савельеву. – Тонкостей пока не просек? Так-то понятно, шишка из федерального министерства и все такое, может и права покачать, флаг ему в руки. Но человека-то зачем мучить? Почему нельзя хотя бы обезболивающее вколоть? Потому что дипломат так решил? А он кто, профессор медицины?»
– Ой, братки, совсем худо! – взвыл Михалыч, затем вдруг стиснул до хруста зубы, захрипел и выгнулся на носилках дугой, будто бы пытаясь встать на борцовский мостик.
Савельев рефлекторно дернулся в сторону носилок – мелькнула мысль, что Михалыча следует придержать, пока он не навернулся с метровой высоты на асфальт, и вставить ему в зубы что-нибудь, как эпилептику, – но инспектора остановил Фролов. Он резко выбросил в сторону руку и практически ударил лейтенанта в живот. Не специально, просто так получилось, слишком сильной вышла отмашка, но Савельеву от этого легче не стало. Удар пришелся почти под ложечку, и лейтенант на время забыл, как дышать.
Впрочем, в следующую секунду дыхание наверняка перехватило у всех присутствующих. Даже у тех, кто сидел в машинах.
– Назад! – крикнул Фролов.
Савельев отпрянул, но шаг назад сделать не успел.
Лицо у лежавшего на носилках Михалыча вдруг побагровело, покрылось сетью крупных синих прожилок, а затем пострадавший фермер… лопнул! Да не просто лопнул. Он практически взорвался, как бомба, с достаточно громким хлопком. Даже воздух вокруг встряхнуло ощутимой «взрывной» волной. Ну и, конечно же, как от любой бомбы, по окрестностям разлетелось множество «осколков». В данном случае – ошметков плоти, обрывков одежды, капель крови и мелких обломков костей. Досталось этими поражающими элементами всем. Савельев, Фролов и один из его помощников были с головы до ног покрыты кровью и мелкими теплыми окровавленными кусочками. Спасатели, медики и напарник Савельева выглядели чуть лучше, но тоже как мясники в конце рабочего дня. Чистыми остались только водители и полицейские из второй машины ДПС.
На какое-то время над местом происшествия повисла мертвая тишина, а затем заскрипели «дворники», стирая с лобовых стекол кровь, захлопали дверцы, и послышался разноголосый мат. Савельев какое-то время ориентировался именно на звуки, поскольку глаза ему пришлось протирать от чужой крови. Выручили влажные салфетки, которые с завидным упорством совала ему в карман жена. Все боялась, что заскочит Ванечка перекусить в чебуречную, возьмет восточный беляш грязными руками, да и заработает себе расстройство желудка. Замечания Савельева, что расстройство скорее всего будет вызвано качеством чебурека, а не микробами на руках, жена игнорировала. Чистюля наивная! Но сейчас Савельев сто раз поблагодарил судьбу за то, что Оленька такая любительница чистоты.
– Твою мать, – проронил за спиной у Савельева напарник. – Савелий, ты живой? Сюда иди, снегом умойся!
– Какой на фиг… снег?! – лейтенант утер лицо салфеткой и достал другую. – Кровища кругом!
– Идем, провожу подальше, где чисто, – напарник ухватил Савельева за рукав.
– Да грязь там! – нервно отмахнулся лейтенант. – Пятилитровку из багажника достань!
– Ага, я мигом! – напарник бросился к машине.
– Все, песец, – пробормотал «эксперт» из команды Фролова. – Теперь нам всем карантин светит.
– Разберемся, – пообещал дипломат.
Савельев уже протер глаза и сумел оценить обстановку. Носилки, на которых несколько секунд назад лежал Михалыч, сами собой сложились и съехали в кювет. Никаких крупных частей тела поблизости не наблюдалось, а кровью и ошметками было залито-засыпано пространство диаметром метров в двадцать, не меньше. Фролов и его помощник тоже пытались утереться чем придется, а еще двое более-менее чистых дипломатов маячили у «Мерседеса», видимо, пытаясь отыскать в машине какие-нибудь тряпки и воду, чтобы привести начальника и эксперта в божеский вид.
Выручили, как, впрочем, и положено, спасатели и медики. У первых нашлось достаточно воды, у вторых – всяких салфеток-простынок. В целом проблему это все не решило, но хотя бы удалось сделать так, чтобы не слипались пальцы и ресницы и ничто не липло к одежде.
– Я надеюсь, Михалыч СПИДом не болел, – пробормотал напарник, поливая Савельеву на руки.
– Один хрен – карантин, – повторил эксперт, который умывался из той же канистры, что и Савельев.
– Из-за чего? – уцепился напарник. – Что это было?
– Что было, то было, – эксперт усмехнулся. – Забудь. Рекомендую.
– Иди в задницу со своими рекомендациями, – посоветовал напарник, направляя струю только на руки Савельеву. – Из лужи умоешься.
– Сам иди, – ответил эксперт, но при этом, казалось, ничуть не обиделся.
Он снова хмыкнул и подставил сложенные пригоршней руки спасателю, который помогал умываться Фролову.
– Понял, какие загадочные? – пробурчал напарник. – Подвели под монастырь, а теперь еще и морды строят, типа не вашего собачьего ума дело.
– Угомонись, – попросил Савельев. – Черт с ними.
– Я почти так и сказал, – напарник кивнул. – Только все равно карантин в мои планы не входит. У меня отпуск через неделю, путевка куплена. Таиланд, Камбоджа, трансвеститы, древние храмы… И что теперь?
– Теперь доживи до отпуска, – будто бы пародируя недовольный тон инспектора, проронил эксперт. – В Камбоджу он собрался… трансвестит.
– Чего?! – напарник Савельева заметно напрягся.
– Успокоились все, – вмешался Фролов. – Пока неясно, будет карантин или нет, значит, и говорить не о чем. Гаврилов, умылся? Иди, перекури. А вы, господа полицейские, возвращайтесь к шоссе и перекройте эту дорогу. Пропускать только спецмашины. Задание понятно?
Офицеры нехотя покивали, но с места не сдвинулись.
– Понятно, конечно… – напарник взглянул на Савельева, затем снова на Фролова.
– Мы тут не одни, – Савельев кивком указал на королевский экипаж.
– Им тоже дам задание, – Фролов смерил взглядом полицейских и наконец озвучил главное, то, чего и ждали офицеры. – Кстати, начальство ваше в курсе, так что возражать не будет. Зато премиальные будут.
– Так-то да, – Савельев усмехнулся, – только наши премиальные не в вашей власти, Вадим Евгеньевич. Министерства разные.
– Не верите, – дипломат усмехнулся. – Ваше право. Выполняйте приказ.
– Домоюсь…
– На посту домоешься, – напарник вдруг ухватил Савельева за рукав и потянул к машине.
– Ты чего? – Инспектор высвободил руку, только когда напарники очутились рядом с машиной.
– Дают – бери, бьют – беги, – напарник кивком указал на шоссе, а затем примерно так же – на небо.
Савельев оглянулся. По шоссе ехала целая колонна новых «модных», десять машин. А когда инспектор поднял взгляд, увидел еще и четыре вертолета, которые заходили с востока. Причем все четыре были военными.
– Сюда, что ли? – усаживаясь в машину, спросил Савельев и еще раз посмотрел на небо, подавшись к лобовому стеклу.
– Надо же, сообразил наконец! – напарник завел двигатель.
– Я-то сразу подумал, странные дипломаты, – Савельев поморщился и, приоткрыв окошко, сплюнул. – Ни фига они нас не отпустят без карантина. Наврал Фролов.
– Типун тебе на язык, – напарник включил передачу и развернул «Ладу», чтобы по обочине объехать перегородившие дорогу машины. – Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, а что? – лейтенант беспокойно заглянул в зеркало заднего вида.
Лицо у него вроде бы не багровело, как это было у Михалыча, и синими прожилками не покрывалось. Усталым выглядел инспектор, но и только. Савельев успокоился и сел на место.
– А мне не по себе, – неожиданно скис напарник. – А вдруг зараза? Вдруг и вправду карантин нам полагается? Все планы псу под хвост!
– Тоже об этом думаю, – признался Савельев. – С другой стороны, чего теперь голову забивать? Проехали, не вернешься. Будет карантин, значит, будет. Нет – значит, нет.
Напарник остановил машину на обочине у перекрестка и опять первым выбрался на свежий воздух, чтобы указать новой колонне, куда сворачивать. «Модные» справились с задачей и без подсказок инспектора, но порядок есть порядок. Когда замыкающая машина миновала пост, напарник невесело хмыкнул, покачал головой и, заложив руки за спину, медленно прошелся от обочины к обочине. С нового ракурса было отлично видно, что из машин этой колонны выбираются десятки людей в разномастной полевой униформе и в штатском, а из зависших над полем «вертушек» выпрыгивают бойцы вполне спецназовского вида и при оружии. Издалека эта высадка очень сильно смахивала на первый этап реальной боевой операции. Напарник Савельева и сам когда-то давно участвовал в таких делах, только происходило это гораздо южнее подмосковных полей.
– Я ж говорил, не дипломаты, – сказал Савельев, присоединяясь к напарнику.
– Спецназ, – согласился напарник, – только чей?
– Армейский.
– Может, и фээсбэшный или «краповые», – напарник покачал головой. – Там-то, на дороге, смотри, какой винегрет. Хрен поймешь, кто понаехал.
– Так-то да, – Савельев вдруг, сам не зная почему, обернулся и окинул взглядом поток машин, текущий по Ярославке.
Поток в сторону области сбрасывал скорость, завидев у обочины экипаж ДПС, а вот машины, которые направлялись в город, притормаживали задолго до развязки и вовсе не потому, что видели стражей дорожного порядка. Народ воспринимал высаживающийся на поле десант как бесплатное шоу, которое грех пропустить, вот и тормозили.
«Так даже лучше, – подумал Савельев. – Натуральнее. Тут спецназ высаживается, там машины стоят, типа, наблюдают за учениями. Ничего такого, чтобы потом пришлось как-то заминать для ясности. Обычные учения как бы».
Лейтенант скользнул взглядом по автомобильному потоку и почему-то выхватил из общей массы машин среднеразмерный японский внедорожник. Машина была практически новая, чистая, с правильной половинчатой тонировкой и вообще ничем особенным не выделялась, разве что цветом. Черный джип мог вполне органично вписаться в колонну «модных», имей он соответствующий номер и мигалку. Но серия и номер машины подкачали, мигалки тоже не было. И все-таки Савельев заострил на ней внимание. В машине ехал только водитель, и смотрел этот водитель исключительно вперед, словно его ни на йоту не заинтересовала ни высадка десанта, ни автошоу из черных внедорожников и спецмашин на второстепенной дороге. Нет, может, его это и впрямь не интересовало, но разок-другой бросить взгляд он был просто обязан. А этот смотрел вперед и в зеркала, словно демонстрировал инспектору, что он – дисциплинированный водитель и его интересует исключительно дорожная обстановка. Обычно так держались нетрезвые водители и новички, но этот вел машину ровно и плавно, так что явно не был ни пьяным, ни новичком. Вез что-то запретное?
Савельев рефлекторно подался к шоссе, но вовремя вспомнил, что поставлен не затем, чтобы останавливать подозрительные машины.
– Я тоже его срисовал, – косясь в сторону черного «японца», сказал напарник, – наверное, и он… этот… модный. Только из прикрытия.
– Может, и так, – Савельев покачал головой. – А может, и наоборот.
Черный джип неожиданно включил сигнал поворота и резко свернул на дорогу, которую как бы перекрыли напарники. Савельев успел махнуть жезлом: «назад», но джип не остановился и не развернулся, чтобы вырулить обратно на шоссе. Он подъехал прямо к инспекторам и только тогда затормозил.
Стекло водительской двери опустилось, и на Савельева уставился достаточно молодой, лет около тридцати, но при этом на удивление серьезный и даже внушающий уважение только одним своим видом мужчина. Так показалось инспектору в первый миг. Потом он понял, что дело во взгляде человека: уверенном, проницательном, умном и, казалось, абсолютно не соответствующем возрасту. Казалось, что в глубине взгляда незнакомца кроется мудрость и жизненный опыт человека лет на тридцать старше. Трудно сказать, почему Савельев обратил внимание на все эти детали, почему вообще вдруг решил провести физиономическое исследование, но факт остается фактом. Человек в джипе произвел на лейтенанта сильное впечатление. На напарника тоже. Он вообще как-то вдруг стушевался и отошел на второй план, предоставляя Савельеву полную свободу действий.
– Надолго перекрыли? – спросил водитель.
– Пока непонятно, – доверительным (неожиданно для себя самого) тоном ответил Савельев. – Если вам в Ивантеевку, можно объехать.
– Не горит, – водитель покачал головой. – Случилось что-то?
– Учения, – не задумываясь, соврал Савельев, а потом вдруг выпалил, вовсе не понимая, зачем это делает: – Случайный пуск секретной ракеты…
– Не зацепило? – водитель окинул лейтенанта взглядом. – Кровь у вас.
– Ерунда, – отмахнулся Савельев. – Ну так что, подсказать вам, как можно объехать?
– Спасибо, я знаю. – Водитель закрыл окошко, развернул машину и успешно вклинился в поток, текущий в город.
Некоторое время офицеры молчали, глядя на проезжающие машины, а затем напарник Савельева будто бы очнулся:
– Как-то странно поговорили, – напарник потер висок. – Вроде бы ни о чем, а ощущение такое, что ты ему всю историю выложил, от начала до конца. И я добавил пару комментариев. Как бы.
– Тоже такое чувство, – Савельев виновато взглянул на товарища. – Но ведь ты слышал, я ничего не говорил!
– Если уж поперла мистика, так поперла, – напарник вздохнул. – Быстрее бы сменили нас, пока мы еще во что-нибудь не вляпались.
– Поздно метаться, – Савельев указал на группу спецназовцев.
Группа отделилась от общей массы военных и направилась от места происшествия прямиком к перекрестку, а если точнее – к полицейским.
– Господа офицеры, сдайте оружие и пройдите в «Скорую», – сказал старший группы из четырех бойцов.
– Шутить изволите? – спросил Савельев.
Старший группы был без маски, поэтому нетрудно было определить, что он предельно серьезен. И остальные спецназовцы вряд ли были настроены на шутливый лад. Смотрели они будто бы сквозь инспекторов, а оружие держали наготове.
– Пройдемте, – повторил старший.
– Не было печали, – напарник, снова вздохнув, вынул из кобуры пистолет и протянул спецназовцу. – Совсем плохо дело, да? Все-таки будет карантин?
– Ради вашей же безопасности, – военный сунул оружие в карман. – Топайте.
Третье за последние полчаса резкое изменение ситуации окончательно лишило Савельева способности соображать, и он был вынужден покориться воле обстоятельств. Топать, значит, топать. Карантин, значит, карантин. И хватит загружаться непонятными проблемами. Все, закончили на сегодня с загадками!
Волевому решению Савельева все-таки не суждено было воплотиться в жизнь. Когда офицеры вновь подошли к месту происшествия, случилось то, что окончательно «сломало мозг» и Савельеву, и его напарнику, да и наверняка многим другим свидетелям.
Сначала вдруг ни с того ни с сего лопнули задние колеса несчастного «уазика», а затем остов машины снова завибрировал, заскрежетал и развалился на мелкие ржавые кусочки. Причем эти мелкие металлические обломки продолжали вибрировать, словно осыпались не на асфальтовое шоссе, а на вибростенд. Длилось это дело около минуты, по истечении которой обломки измельчились до ржавой пыли. А еще через минуту исчезла и пыль, будто бы впитавшись в неровности и трещинки асфальта и растворившись в грязной каше на обочинах. На том месте, где недавно стоял изуродованный «уазик», не осталось практически никаких следов загадочного происшествия.
Но самое интересное заключалось в том, что никаких следов не осталось на служебных машинах и одежде людей. Еще минуту назад машины были заляпаны подсыхающей кровью, а на одежде и лицах потерпевших красовались бурые разводы – ведь полностью смыть кровь не удалось никому. Но теперь все транспортные средства приняли первоначальный вид, одежда дипломатов и полицейских – тоже.
Савельев для верности похлопал по куртке, но с нее даже пыль не слетела. Подсохшая кровь бесследно исчезла.
– Это нормально? – оторопевший Фролов обернулся к Гаврилову, а затем скользнул взглядом по Савельеву и его напарнику.
– Почем я знаю? – Гаврилов пожал плечами. – Чтоб в пыль – это я видел. А что дальше бывает… не наблюдал… не до того было. А разве вчера и позавчера не так все прошло?
Фролов не ответил. Один из военных, судя по замашкам и повадкам, самый главный в их делегации, подошел к Фролову и деловито кивнул, отзывая Вадима Евгеньевича в сторону.
Когда Фролов и военный отошли, Гаврилов обернулся к полицейским и конвою, строго посмотрел на старшего группы спецназовцев, и тот от взгляда эксперта словно очнулся. Он кивком предложил Савельеву и напарнику все-таки выполнить предыдущий приказ, сесть в машину «Скорой помощи».
Савельев и напарник переглянулись, но ничего не сказали. А что тут скажешь? Разве что: «Спасибо непонятной аномалии за неожиданную очистку от подозрительных загрязнений и вечная память двадцативосьмилетнему раритету».
«Ах, да, – вспомнил Савельев, – я же решил, что эксперт по другому поводу упомянул про двадцать восемь лет. Интересно все-таки, по какому? Двадцать восемь лет назад, это был… 1984-й? Меня и в проекте не было. Интересно, что могло тогда произойти и какая может быть связь с нашим временем?»
Инспектор следом за напарником забрался в машину, уселся в кресло и устало откинулся на спинку. Если честно, ему было не так уж интересно, что там могло случиться в далеком восемьдесят четвертом году. На самом деле его интересовало, не затянется ли карантин. Очистка очисткой, но ведь отпускать инспекторов никто не спешил.
Именно по этой причине Савельев не выкинул из головы догадку о связи между каким-то происшествием в те далекие времена и тремя (как выяснилось) происшествиями за последние трое суток. Если в 1984 году случилось нечто похожее и карантин был недолгим, оставалась надежда, что и теперь он не затянется. Вывод казался вполне логичным, так что при возможности его стоило «провентилировать».
На передние сиденья «Газели» почти синхронно забрались два спецназовца, а в салон – врач, фельдшер и трое спасателей. Похоже, карантин действительно никто не отменил. Было непонятно, почему под него пока не попали дипломаты, но в остальном военные даже перестраховались, прихватили водителя машины спасателей и посадили в «Скорую» конвой. Оставалось дождаться, когда законное место займет шофер «Скорой», и карантинный экипаж мог спокойно отправляться в путь.
Савельев хмыкнул.
«Ну да, с таким-то конвоем и вправду «спокойно». Особенно спокойно от этого господам дипломатам и военным. Непонятно только, от чего они теперь страхуются? Зараза ведь исчезла. Боятся, что мы умом тронемся и бузить начнем? Было такое, что ли, в восемьдесят четвертом?»
Медики и водитель уселись впереди, а бойцы МЧС заняли места позади полицейских, немного поерзали, устраиваясь поудобнее, и расслабленно засопели. Видимо, в отличие от инспекторов, никаких проблем в связи с карантином они не предвидели. Савельев обернулся. Да, спасатели явно собрались воспользоваться случаем и вздремнуть. Один свесил голову и уткнулся в воротник куртки, а другой прислонился к стеклу и закрыл глаза. Солдат спит – служба идет.
Лейтенант отвернулся и тоже расслабился. Оно и верно, теперь волноваться поздно, так почему бы не вздремнуть?
Мысль о сне вдруг реализовалась, да так резко, что Савельев не успел ничего понять. Просто выключился, словно получил удар по голове. Точно так же мгновенно вырубился и его напарник, а секундой позже – и оба медика…
…Водительская дверца распахнулась, но за руль «Скорой» сел не шофер, а Гаврилов. Усевшись, он обернулся и окинул взглядом салон:
– Готово дело?
Спасатель, который сидел за Савельевым, сложил и спрятал в карман что-то вроде телескопической указки, которой секунду назад коснулся затылка лейтенанта, а затем и его напарника. Второй спасатель, нейтрализовавший доктора и фельдшера, проделал то же самое и вопросительно посмотрел на Гаврилова.
О проекте
О подписке