Эта книга получилась очень странной, с большим количеством аллюзий, чего я не ожидал и на стыке не менее пяти жанров. В этой книге читатель найдёт лишь полное отторжение от реальности и субъективности. Психоделические свойства, в широком смысле этого термина и философия декадентства не оставят вас равнодушными и укажут путь в фантастический мир объективности.

Часть первая

Глава 1

Эта невероятная, странная и мистическая история произошла в России. Конечно, где же она ещё могла произойти, как не в стране, которую иногда умом понять сложно. В стране, где каждый человек насмотрелся и наслышался такого, что наивно думает, что его уже ничем не удивить, но всякий раз удивляется. Вот и эта история, уж очень удивительная.

Стояло декабрьское, промозглое, серое утро. Такие дни норма для южных широт, таких, как Кубань. До католического Рождества оставалось всего ничего. Но тех, кто шёл по длинному коридору психиатрической клиники, это не волновало, собственно, как и то, когда православное Рождество. Во главе шёл заведующий отделения, доктор Кант Максим Андреевич. Сорока восьми лет, глаза хитрые, пухлые ручонки, аккуратные ногти, женат.

Они хотели скорее закончить год хорошими отчётами, получить премию, что ещё больше их интересовало, так это то, что на конец рабочего дня назначен новогодний корпоратив. Веселье, выпивка, танцы, распутство.

Делегация зашла в специальную комнату с решёткой, которой эта комната делилась на две половины. На одной половине находился больной, а на другой врачи, необходимое оборудование, удобные стулья.

В делегацию входили двое мужчин, врачей из других клиник, других регионов, разных возрастов, но не старше сорока пяти. Андрей Григорьевич и Александр Каренович, последний был женат. Две женщины, за сорок, но очень хорошо выглядящих, замужних. Анастасия Николаевна и Маргарита Юрьевна. Все они уже были знакомы между собой.

К ним присоединилась непонятно откуда появившаяся на этаже девушка аспирант, красивая, стройная, рыжая, глаза горят.

Доктор, заведующий отделением, подошёл к ней с лицом полным подхалимажа и сладости, на что остальные дамы скривили недовольные гримасы и всячески про себя оскорбили юную аспирантку, ну и Канта тоже естественно. Девушку за молодость, доктора за нрав.

– Здравствуйте! Меня направили из Ростова, по распределению, на практику, – прощебетала девушка и Кант дал знак рукой идти вместе с ними.

Все устроились поудобнее. Доктор указал жестом двум санитарам и через мгновение они ввели в комнату пациента. Это был парень под тридцать, сложно было сказать точно, на столько его лицо было исковеркано меланхолией.

– Здравствуйте! Сегодня к нам приехала коллегия из других заведений, подобных нашему, по обмену опытом, – говорил доктор. – Вы, на наш взгляд, один из немногих вменяемых в нашем отделении, поэтому, мы хотели бы вас порасспрашивать. Если Вы не против.

– Нет, я не против, – ответил В.

– Извините! – обратился Александр Каренович к доктору. – А он понимает, где находится?

– О, да! – ответил со знанием доктор. – Он прекрасно отдаёт себе отчёт, где он, какой год, месяц и день. Вежлив, спокоен, мало общителен. Больше пребывает в меланхоличном состоянии.

– Поразительно.

– Скажите нам пожалуйста, уважаемый, почему вы оказались здесь? – спросил доктор.

– Я уже говорил, – ответил нехотя В. – Сколько можно!?

– Дело в том, коллеги, что наш пациент ждёт уже несколько лет прихода Лилит, да-да, той самой, королевы Суккубов, известной, как супруга самого Сатаны или первая жена Адама. – Он сделал на этом предложении акцент, так как юная аспирантка с любопытством смотрела на него. – Мол, она должна дать что-то вроде благословения, на их отношения с некой дамой, по имени Ассоль, которая в свою очередь является никем иным, как Суккубом, более того, во плоти.

– Мистицизм, мифология, демонология, голоса, образы библейских персонажей. Обычное дело, – сказала Маргарита Юрьевна. – Семьдесят процентов больных бредят этим. Скажите, доктор, а как его сексуальные рефлексы?

– Тут очень интересный момент, обычно люди с шизофренией, чрезмерно сексуально активны, тут же ничего подобного. Но в его фантазиях, ууу…

– Феномен, однако, – поправила очки она. – А сколько он здесь?

– Третий год, – ответил Кант.

– Он не выглядит сумасшедшим, – сказала аспирантка и подошла ближе к решётке.

– Я прошу вас, эмм, – подхватил доктор Кант и остановил речь, чтобы юная аспирантка представилась. Она представилась Зинаидой. – Зиночка, внешность обманчива. Не нужно проявлять жалости к пациенту. Иначе, в момент, когда маска добродетели или здорового человека слетит, последним, что вы можете увидеть – истину звериного взгляда.

– То есть, вы совсем не сочувствуете пациентам? – спросила Зина, но доктор сделал вид, что не услышал её вопроса.

– Может всё таки поделитесь с нами вашей историей? – настаивал доктор, а потом обратился к коллегам. – Поверьте, это очень увлекательная история.

– Ну, хорошо, – безмятежно ответил В.

Он сосредоточился, было видно, что он напряг память. На какое-то мгновение на его лице мелькнула тень радости. Все уселись поудобнее, заведующий отделением распорядился, чтобы им принесли чай.

В. начал…

« – Она стояла у зеркала в нижнем кружевном белье чёрного цвета и подводила ресницы. На губах уже была чёрная помада, в ушах массивные серьги в виде пентаграмм. Я смотрел на неё и думал о том, как она прекрасна. Её чёрные, ровные волосы, тонкие татуированные руки, маленькие плечи, тонкая шея, ровная и нежная спина, родинка под правой лопаткой. Мой взгляд прокатился ниже, по ложбинке, сексуальной попке, этим детским, гладким, аппетитным татуированным бёдрам, к красивым лодыжкам. Как она была прекрасна.

Она надевала через низ чёрное бархатное платье на бретельках, чуть ниже колен, с корсетным лифом и разрезом. На свои нежные, обворожительные руки, она надела элегантные, короткие кружевные перчатки. На свои прекрасные, ухоженные ступни, она надела чёрные вечерние туфли. Сверху чёрное пальто, а на голову фетровую шляпку с широкими полями. Она была обворожительна, моя богиня, королева готики, моя неповторимая Ассоль. Как же я любил её, как любил.

Я устал перематывать эту плёнку воспоминаний… Это было давно, с тех пор для меня прошла целая вечность. В серые, зимние, короткие дни, как этот, и длинные ночи, особенно тяжело, ведь всё случилось именно в зимнее время. Мёртвое зимнее время, когда душа спит и во сне грезит о весне, солнце и тепле.

Это был наш с ней последний вечер. А для неё это был последний день здесь, на этой грешной земле.

А началось всё в начале лета. Изнуряющего южного зноя ещё не было, но температура на солнце уже поднималась к тридцати градусам. Я покинул Краснодар и отправился в маленькое путешествие.

Дело в том, что я вольный художник, и ещё немного писатель, я рисовал пейзажи нашего края. Я бы рисовал и другие красивые места нашей замечательной страны, но у меня всегда не хватало денег путешествовать.

Нет, вы не подумайте, я работал, на обычной работе, как и все, но мы едва сводили концы с концами, так как я набрал кучу кредитов, по причине, что хотел угодить Оле и на короткий промежуток времени не слышать её причитаний и видеть её улыбающейся. Из-за этого мы всегда ссорились с Олей. Это моя девушка, бывшая девушка. Она была импульсивной в силу своего возраста. У нас разница была в девять лет.

Она не понимала моего увлечения, абсолютно. Она хотела красиво жить, шиковать, путешествовать. Этого все хотят, я понимаю. Она хотела, чтобы я бесконечно работал. Но тогда бы я не смог уделять увлечению время. Не знаю, кто прав в таком случае. В общем, когда мои картины не приносили много денег, у нас начинался очередной скандал.

Но как-то раз, совершенно случайнейшим образом, рано утром, когда ещё на улице не было ни души, мимо выставки, в сквере «Дружбы Народов» проходила очаровательная девушка лет двадцати пяти. Эхо цокота её каблуков отражалось от спящих зданий и разносилось по скверу. Она вышагивала медленно и изящно, мне казалось, что она наслаждается утренней тишиной и абсолютно никуда не спешит.

Она была невероятно прекрасна, неземной красоты. Она была одета в платье чёрного цвета с пышной юбкой и короткую кожаную курточку. Кудрявый черный волос, а в руке она держала красную розу на длинной ножке.

Девушка остановилась и смотрела на мои работы. В её глазах сверкал огонь желания, страсти, лукавства. Я потерял на мгновение рассудок.

– А вы можете исполнить мой портрет прямо сейчас? – спросила она.

Я ответил, что могу постараться, хотя люди не мой профиль, как я думал.

– Если выполните мою просьбу, я щедро вас отблагодарю, – сказала она. – Под тенью вон того дерева, на фоне этой тротуарной плитки и стены из красного кирпича.

Мне тогда в ней понравилось всё. Манера говорить, высоко и изысканно, как будто она пришла прямиком из девятнадцатого века. Она разбиралась в живописи, поэзии, у неё был вкус.

Я принялся за работу. Выходило очень даже неплохо. Я не подозревал, что могу так. Нет, мне приходилось рисовать с натуры, некоторых моих бывших девушек, в обнажённом виде, но получалось так себе, а с лицами вообще не очень. А тут получался идеальный рисунок. Будто эта девушка была сама одной из девяти мифических муз и сама управлял моей рукой. Краски, мазки и штрихи ложились так, как будто они там уже были, а я просто их повторял. Я погрузился с головою в работу и не заметил, как пришёл день.

Когда я закончил, было около полудня. Утренняя прохлада сменилась полуденным теплом. Кругом ходили люди, фотографировались, бегали радостные дети, стоял гул от машин.

– Вы справились превосходно! – сказала девушка, посмотрев на работу. – Вы большой молодец. Вот, возьмите эти деньги, вы заслужили.

Она протянула мне пакет денег, при том, что я не видел, откуда она его достала. Я сначала побоялся брать эти деньги, там была приличная сумма. «Где она их взяла? Кто она?» – думал я. Всё это мне показалось странным. Я взял деньги, а она взяла картину.

– Что-то мучает вас, – сказала она.

– Здесь же очень много, – сказал растерянно я.

– Нет, я не об этом. С вашими желаниями не считаются, а натура вы очень горячая, – она сверкнула глазами. – Советую на эти деньги съездить на побережье, подышать морским воздухом. До свидания!

Пока я смотрел на пухлый пакет, девушка растворилась в безликой толпе. Люди, конкретно человек пять, увидев меня с пакетом денег, купили у меня по картине. Это был самый прибыльный и пожалуй странный день в моей жизни.

Мы с Олей поехали в Сочи. Она вся светилась, была радостная, не кривила лицо и не попрекала. Электричка прибыла на вокзал с опозданием. Кстати об электричке, когда я шёл по вагонам в туалет, на мгновение мне показалось, что в противоположную сторону от меня, через двери вагонов шла она, та кого ещё вчера я рисовал. Точнее, я точно её видел, она мне улыбнулась, а потом будто исчезла. Я подумал, что это моё воображение разыгралось. На самом деле я очень хотел увидеть её ещё раз.

В общем мы протискивались с Олей через толпу на вокзале. Диспетчер объявлял о прибытии скорого поезда и о том, чтобы люди были осторожны на путях. Солнце было активное, стоял зной. Но ощущался морской воздух. Оля была одета в шорты и топ, я был в шортах и футболке. Я тащил чёртов чемодан на колёсиках, в котором лежало всё её барахло, как будто мы приехали на месяц. Мне казалось, что там лежат кирпичи. Свои вещи вместились у меня в рюкзаке.

Мы разместились в гостинице недалеко от набережной, заплатив приличную сумму за несколько суток. Я сразу сходил в душ, Оля тоже. Затем мы пошли прогуляться, Оля захотела прокатиться на яхте, я не стал спорить и мы пошли. Но тут, она услышала зазывал и её глаза округлились. Мы подошли к пункту и женщина красноречиво распиналась перед нами целых двадцать минут. Мне если честно было не интересно, но моя спутница решила, что мы готовы к этому путешествию.

Мы вернулись в гостиницу, собрали необходимые вещи, а к вечеру были снова в морском порту Сочи. Мы взяли билеты на круиз по чёрному морю, на теплоходе «Князь Владимир». Но мне удалось уговорить Олю, чтоб взять не на все восемь дней, через Ялту и Севастополь, а лишь на ночь до Новороссийска. Не то, чтобы я скупой, просто я бы сошёл с ума там. Да и просто я не хотел!

Она очень сердилась на меня, фыркала, проклинала. Но, я и без того к этому привык. Ремарка: хреновая привычка! В шесть часов вечера началась посадка. Обиженная Оля ускакала с вещами вперёд меня и затерялась где-то в толпе. Я шёл не спеша с потоком людей и думал о том, что не на того человека я трачу деньги и время. Это такая порода людей, сколько не дай, сколько не делай добра, а всё хреновый будешь. Деньги приходят и уходят, а времени потраченного не вернёшь.

И тут случилось неожиданное и совершенно фантастическое. На набережной, в красном вечернем платье, красной шляпке с лентой и красных лакированных туфлях, стояла она. Да, та самая девушка, которую я рисовал в сквере «Дружбы Народов». Невероятно! Совпадение? Внезапно подул ветер и задрал её платье, обнажив стройные ноги в чёрных чулках на подвязках. Одной рукой она придерживала шляпку, второй ухватилась за подол платья (см. обложка).

Как это возможно?

– Здравствуйте! – поздоровался я.

– Добрый вечер! – сдержанно улыбнулась она. – Какое совпадение!

– Да уж, это точно! – сказал я. – А вы гуляете здесь?

– Да, я плыву в круиз на этом девяти – палубном гиганте, – сказала она и указала на мой теплоход.

– Я тоже, – радостно ответил я, но тут же осекся, ведь я был не один.

– Может на закате выпьем по коктейлю? – спросила она.

– А, да, то есть – нет. Простите, я не один плыву. А где же ваш багаж, давайте помогу донести.

– Спасибо! Не нужно, вещи уже в каюте, – ответила она. – Досадно, что вы не можете составить мне компанию за коктейлем этим прекрасным вечером, под дуновение морского прохладного бриза. Я надеялась понаблюдать за тем, как дельфины резвятся в лучах заката.

После этого я пришёл в каюту, где лежала на постели Оля, она даже не оторвалась от телефона. Каюта нам досталась хорошая, категории «А», на четвёртой палубе, внешняя с иллюминатором.

– Где ты ходишь? – возмущённо спросила Оля. – Я есть хочу.

– Сходи да поешь, – безучастно ответил я.

Тогда я впервые почувствовал обузой не себя, а её – Олю. Я знал, что я уже давно стал для неё обузой, но не уходила она от меня потому, что её просто всё устраивало. А теперь я почувствовал обратное. Мне как будто открыли глаза. Неужели эти четыре года я был так слеп? Неужели я был такой тряпкой? Какой кошмар!

– Ты слышал, я хочу есть! – вывела она меня из раздумий.

– Так иди и поешь! – грубо ответил я. – Ты что, шага без меня не можешь сделать!? Как с подругами гулять и шляться до утра, так это мы можем. Привыкла на шее сидеть! Пойди хоть раз заработай себе на хлеб, только и можешь, что требовать и пилить, винить вечно всех, кроме себя. Ты учёбу бросила, на нормальную работу не хочешь идти, да собственно и не способна. Такие как ты – опухоль, на жизни других людей.

– А что же ты до сих пор со мной? – закричала она. – Да потому, что никому нахрен не нужен со своим малеваньем и писаниной. Я то себе ещё заработаю, в отличие от тебя.

– Ага, чем? П####й если только! Это всё, что ты можешь, да и то…

Это было несомненно грубо, но я устал терпеть её выходки. Я кинул ей денег и вышел прочь из каюты. В лицо бил свежестью морской бриз. Лучи закатного солнца играли на водной глади и освещали палубы теплохода. Я пошёл по палубе пройтись. Мимо меня проходили довольные люди, счастливые пары, что вызывало у меня улыбку в душе. Внезапно на меня нахлынуло вдохновение. В силу своего увлечения, я не мог не взять с собой небольшой холст 35 на 40 см, он отлично помещался в рюкзак и, конечно же краски. Я вернулся в каюту, Оли не было. Я взял, что мне нужно и вернулся на палубу, рисовать морскую гладь в золотых лучах заката, погружающийся диск солнца в воду на горизонте и редких чаек. Я мгновенно забыл о ссоре, злости и почти обо всём на свете. С последним гаснущим за водной гладью лучом солнца я закончил. Мне не хватило слегка жёлтой краски, но в целом получилось довольно хорошо.

– Невероятно красиво, – прозвучал голос и я его узнал. Это была она, прекрасная леди из сквера. – А как точно положен мазок на волнах.