10

Она сидела напротив сказочно красивого дерева, изучая каждую черточку его листьев и сучков, поглаживая ворот своего серого плаща. В парке Шелли почти никого не было. Солнце садилось. Она удивлялась, как это красиво и незамысловато. Перемещается тень дерева по рельефной поверхности тротуара. Ничего кроме этого дерева не существовало для девушки в эти секунды. Ее звали Ленэ. Она была очень красива.

Наконец, солнце провалилось за горизонт, и стало очень темно. В честь рождения новой луны птицы затянули торжественную, но печальную песню. За кронами деревьев, вдруг показавшихся пластмассовыми, на фоне города, отражающегося в самом себе миллионами огней, вспыхнула «ракета» филиала Макрокосмоса. Темнота рассосалась. Ленэ встала со скамейки, наслаждаясь видом светящейся ракеты, и направилась к выходу из парка.

Путь ее лежал к монорельсу, соединяющему Шелли и Старый Город. Станция находилась в пятнадцати минутах ходьбы. Ленэ собралась навестить одного хорошего приятеля, зарабатывающего на хлеб разными нелегальными способами. На станции никого не было. Особой нужды в посещении Старого Города жители Шелли не испытывали, да и старогородцы были вполне самодостаточны. Вскоре подошел пустой пассажирский состав, и Ленэ зашла в вагон, устроившись в уголке. Виды за окном быстро менялись: сначала это были освещенные «ракетой» многоэтажные зеркальные здания, затем взору открылся громадный холм, застроенный красивыми домиками, огороженный от мира гравитационным экраном, потом промелькнула парковая зона, засаженная высокими деревьями, и вот, за деревьями показались серые дома Старого Города, окутанные смогом. Нисколько не изменившиеся с начала тысячелетия, а некоторые и того дольше, стоят эти дома, видевшие войны, революции, смертные казни, шествия и парады, впитавшие своими кирпичами пафосные речи былых пророков, стоят, будто разумеющие Истину, но сказать о ней не способные. Ленэ вышла на платформу и оказалась на заасфальтированной площадке, освещенной полуживым фонарем, прибитым ржавым гвоздем к будке бывшей кассы. Состав бесшумно отправился обратно. Пахло дымом и плесенью, шумел ветер, гоняя по земле обрывки стародавних газет, было темно и холодно. Зеленовато-синие глаза Ленэ будто бы светились изнутри, длинные черные волосы послушно лежали на плечах, словно тело ее было покрыто защитной оболочкой и плевать хотело на грязную атмосферу Старого Города, лишь большие красивые губы покрылись сажей.

Всего пара минут и тебя окружают не высоко технологичные строения XXIII века, поражающие простотой и удобством, а древние, еще кирпичные дома, наполовину разрушенные, всем своим видом напоминающие кладбище, старое заброшенное, забытое кладбище. Ленэ любила запах смерти. Ей нравилось здесь гораздо больше, чем где-либо.

Послышался тревожный шорох. Из окошка былой кассы вылетели какие-то предметы, но в темноте не удалось их разглядеть. Что-то стеклянное громко разбилось. Ленэ, не на шутку перепугавшись, побежала в сторону жилых домов. За спиной не стихали звуки бьющихся, наверное, бутылок, стал слышен скрежет и нечеловеческий душераздирающий визг. К счастью, до дома хорошего друга было рукой подать. Ленэ молниеносно заскочила в подъезд, громко захлопнув за собой дверь, и выдохнула. Ничего не было видно: кромешная темень. Тишину нарушали лишь частые удары ее сердца. Когда глаза привыкли к темноте, Ленэ мелкими шажками по лестнице добралась до нужной квартиры на третьем этаже. Неприступная металлическая дверь с уймой замков. Палец нажимает кнопку звонка. За дверью слышится легкое топанье домашних тапочек, затем тревожный мужской голос, высокого, почти женского, тембра:

– Кто тут?

– Это я! Пол, открывай быстрее! – не удержалась Ленэ, и начала стучать в дверь.

– Спокойно-спокойно, сейчас… – не спешил хозяин квартиры, копошась с многочисленными замками.

– Спокойно?! Там на станции в будке какая-то тварь! – закричала Ленэ. – Пусти меня быстрей!

– Все! – провозгласил Пол, и дверь отворилась. Глаза Ленэ ослепил яркий свет, и она, прищурившись, вбежала внутрь.

Квартира была отлично отремонтирована. Светлый коридор, увешанный фотографиями живописных мест в горах, и водопадов, привел Ленэ в гостиную: громадную комнату с большим диваном и широченным телевизором. За диваном спрятался журнальный столик, заваленный бананами. В целом, квартира скорее смахивала на номер в средненьком отеле Шелли. Ленэ была здесь не раз, а потому целенаправленно направилась к дивану и взяла банан, не рассматривая стены, мебель и потолок. Ее хитрые глазки выстрелили в Пола – тот улыбнулся.

– Ленэ, как давно я тебя не видел! – радостно воскликнул он и полез обниматься. Ленэ нехотя вынула банан изо рта и попала в дружеские объятия. Когда нежности окончились, гостья деловито присела на диван, сложила ногу на ногу и хотела уже что-то сказать, как ее перебил Пол.

– Что там за тварь была?

– Ой, да ладно, не важно. Я к тебе по делу, – протараторила Ленэ и сняла плащ. – Прости, я забыла раздеться при входе.

– Ничего страшного. Давай сюда плащ, я его на вешалку отнесу. Что будешь пить?

Прошел час разговоров ни о чем. Ленэ осушила пятый бокал красного вина и громко засмеялась. Пол смеялся вместе с ней. Это был парень двадцати пяти лет с серыми глубокими глазами и светлыми волосами. Тонкие черты его лица никак не сочетались с грубыми и резкими телодвижениями, мужественная внешность – с высоким голоском. Одет он был по-домашнему: длинные широкие шорты и свободная футболка с логотипом фирмы по производству пищевых тюбиков «Ишь ты», обанкротившейся четверть века назад.

– Пол, мне нужна твоя помощь, – серьезным голосом перебила смех Ленэ.

– Я… весь во внимании, – убрал улыбку Пол. Гостья медленно подвела губы к его уху и прошептала что-то. В комнате словно стало темнее и хуже слышно.

После продолжительной паузы, вновь продолжился разговор ни о чем, пестрящий смешными историями и бытовыми проблемами. Прошел еще час или два, а друзья все разговаривали. Но, наконец, Ленэ взглянула на часы, ужаснулась и побежала в коридор одеваться. Пол предложил ей остаться – она отказалась. «Дело начато», – подумала Ленэ, поцеловала старого друга в небритую щеку и вышла из квартиры.

Ленэ совсем забыла про тварь в будке, а когда вспомнила, была уже на улице. Гордость не позволила ей вернуться, и наша героиня потопала в сторону станции. Темень стояла лютая, до смерти тусклый свет новой луны тщетно пытался пробиться через облако смога, окутавшее Старый Город. Холодный ветер нахально лез под одежду, издевательски посвистывая в ушах. Подумав еще, Ленэ уже хотела вернуться к Полу, но у леса показались огни. «Была, не была! Тут дойти-то три шага! Вот уже и поезд! А в Шелли совсем нечего бояться…», – успокаивала себя Ленэ. Снова заасфальтированная площадка, запах плесени, но вот фонарь, прибитый к будке, почему-то не светил…

Пол уже готовился ко сну, как вспомнил, что Ленэ говорила про какую-то тварь на станции и тут же услышал женский визг с улицы. Не прошло и десяти секунд, как он оказался у будки, вооруженный винтовкой. Ленэ лежала на куче газет, будто ее толкнуло что-то, плащ был разорван на груди. Поезд только-только отправился обратно в Шелли. Пол осторожно осмотрел бездвижное тело: серьезных ран и порезов не было, лишь небольшая царапина. «Повезло, – подумал он, – а тварь, видать смылась, как почуяла запах моей пушки». Бледное лицо Ленэ, освещенное задними огнями уходящего поезда, казалось таким красивым, что Пол боялся прикоснуться к ней, и уж тем более взять на руки и нести домой. Он смотрел на нее, пока поезд не скрылся за лесом, оставив прекрасное лицо в темноте.

11

Дэвид ждал уже целый час, успокаивая себя мыслью, что она заучилась и все забыла. Видимо, она выключила компьютер и вообще игнорирует любые средства связи. «Закат… красивый закат!» – подумал Фол, взглянув на красное зарево. Но сейчас ему было не до закатов, он волновался из-за своей подруги. Самое интересное, что он переживал не за ее здоровье, сохранность и прочее, а за собственное достоинство. «Выключила комп, не пришла, ни слуху, ни духу… Она решила меня кинуть?! Быть того не может». Дело было у входа в ресторан «Фест», в десятом секторе, на последнем шестнадцатом уровне над землей, на краю Шелли. Со всех сторон облака собирались в кучу, темнело с каждой секундой. Ресторан «Фест» считался одним из лучших в городе, особенно прельщал посетителей умопомрачительный вид из окна.

Вскоре совсем стемнело, но Фол не уходил. Вспыхнула ночными огнями «ракета» Макрокосмоса. Он не уходил. К нему несколько раз подходили всякие лакеи, курящие официанты, даже дежурный администратор, и предлагали свои услуги. Дэвид размышлял: «Мне нужно готовится к полету и настраивать себя на карьеру. Пора браться за ум! Нужно срочно прекращать эти игры в любовь». Фол смотрел на компьютер, уже не понимая, чего он ждет. Вдруг он спросил тихо:

– Синди, что будет через тысячу лет?

– Вопрос задан некорректно, – ответил компьютер. Дэвид улыбнулся, но вдруг улыбка превратилась в испуг.

– Кусок говна, что будет через тысячу лет? – спросил он чуть слышно. Компьютер задумался.

– Проблемы в семье, проблемы с работой, тайные враги, повышенная сексуальность, – ответил компьютер.

– Какая глупость! – воскликнул Фол.

Дома хорошо. Дома – родители с ужином. Сидишь на любимом диване и тупо пялишься в случайно выбранный угол. Там, в углу, все очень знакомо, ты не раз уже туда смотрел. Переведешь взгляд на окно, а там, за прочнейшими ультратонкими стеклами сияет ночной город. Сидишь и смотришь. Утром нужно идти на знакомство с командой. «Как называется этот корабль? Вандервуд же сказал… Гера! Точно. Вообще, если подумать, отличный капитан…», – мысли Фола путались и прерывались – «Кстати, ВВР… мы же, выходит, работаем сейчас на ВВР. Какая низость! Противно! Какая может быть надежда на этих врунов? И при чем тут надежда?». В спальне родителей засмеялась мать – Фол улыбнулся, но улыбка быстро сошла: «Как я хочу найти ту самую… самую-самую». Потом Дэвид вспомнил про космос, и детские годы, и еще много про что – в итоге, так и уснул на диване. Ему снился сон эротического содержания: снилось, как он раздевает божественно красивую женщину, раздевает насильно. Она сопротивляется, бьет его, но все бессмысленно. Вот уже платье мешком упало на пол, он хватает ее за грудь, смеется над ее страхом. Он не желает ее, ему не интересно даже смотреть на ее тело; он сам не знает, чего хочет. Она царапает его ногтями, пытаясь попасть в глаза. Он смеется. В порыве истерики она орет: «Ненавижу тебя!».

Утро не наступало целую вечность, но когда, наконец, рассвело, на спящем лице Дэвида появилась добрая улыбка, и через несколько минут он проснулся. Нужно было идти на собрание: знакомство с командой корабля. Дэвид занялся подготовкой, а когда взглянул на часы, время было уже к полудню – пора не идти, а бежать на собрание.