Глава 4

После захвата баронства Ингер, также оставив в его селениях контингенты из «гвардейцев» для поддержания порядка, солдат набранных из баронства Бонд так или иначе но уцелевших, вернули в родные деревни. Точнее сделали остановку в родных деревнях перед дальнейшей отправкой в лагеря подготовки, где за новобранцев должны уже были взяться всерьез, подготовить для настоящих боев в городских условиях.

Родные не увидев с вернувшимися своих мужей, сыновей, братьев, кто хмуро, а кто рыдая поплелись в свои дома.

– Вы хорошо показали себя, солдаты, потому вам дается возможность, как следует попрощаться с родными, потому как вас ждут дальнейшие завоевания во благо герцогства. Даю вам для этого час. Советую за это время также наесться от пуза ибо это будет последняя домашняя жрачка, – напутствовал полковник Парнов. – Хотя семейные если есть, думаю предпочтут потратить это время несколько иным образом.

Полковник засмеялся своей немудреной шутке и его с готовностью поддержали «гвардейцы».

Адам выискивал в толпе встречающих мать, но нигде не мог ее найти. Это было странно и Соколов начал волноваться.

Не было и Евы. Но ее могла не пустить ее мать, все-таки в деревне полно чужаков.

Наконец когда прозвучала долгожданная команда «Разойтись», Соколов сразу же рванул к своему дому. Подбегая к жилищу, он уже почувствовал неладное, словно в самой ауре что-то было не так, тревожное, давящее.

– Мама! – чуть не снеся дверь, с криком ворвался он в дом.

Екатерина Соколова лежала на кровати не шевелясь, с закрытыми глазами будто спала. Но что-то в ее лице сказало Адаму что она не спит…

– Что с тобой, мама?!

Адам осторожно коснулся плеча матери. Она не отзывалась, не проснулась… В какой-то момент он уже с силой тряс ее за плечо, не желая признавать очевидного.

В конце концов, кто-то пришел на крик. Это оказался деревенский доктор, дядя Матвей.

– Оставь ее Адам… – сказал он печально, положив руку ему на плечо.

– Что, как, почему?! – не оборачиваясь, спросил он, все же оставив бездыханное тело в покое.

Сердце стучало как бешеное, сбивая дыхание, Адам даже рванул ворот.

– Сердечный приступ… Ты же знаешь, у нее было слабое сердце…

Адам почувствовал, как слезы обильно потекли по щекам. Он остался совсем одни.

– Чертовы ублюдки! – с ненавистью прорычал Адам.

Естественно, что в смерти матери он обвинял аталанкцев. Ведь если бы не они, если бы не забрали его, то мать не переволновалась бы так сильно, что у нее аж не выдержало сердце. А значит они забрали последнего родного человека.

«Зачем они вообще пришли сюда? – думал он. – Зачем убили ее и других, заставляют воевать за себя? Какой в этом смысл?..»

– Мы позаботимся о ней…

Соколов только сокрушенно кивнул головой. Слезы перестали литься, глаза высохли. Уловив изменение в настроении и даже во внешности Адама, его лицо словно окаменело, черты лица заострились, как бывает с людьми принявших какое-то непростое решение с серьезными далеко идущими последствиями, доктор поспешно произнес:

– Только не делай глупостей мой мальчик… Этим ее уже не вернешь, а вот себе и остальным хуже сделать можешь. Сегодня уже было достаточно смертей. Не увеличивай и без того огромную скорбь лишними жертвами…

Адам буквально выстрелил в доктора взглядом, словно собираясь убить им его, но тот не отвел глаз. Лишь добавил:

– Если хочешь, если сможешь – отомсти. Но помни, мстят сразу – дураки. Месть – это блюдо которое едят холодным. На мой взгляд дурацкая фраза, но доля истины в ней есть. Ты должен успокоиться, а не пороть горячку. Так ты не до цели не доберешься, и себя погубишь. Да и объект мести тоже нужно выбирать с умом, а не убивать первого же попавшегося вага, пусть даже высокопоставленного. Это как сорняк… ты можешь срубить стебель, но это ничего не изменит, он снова прорастет, еще сильнее, гуще. Выкорчевывать нужно сам корень, в нем все зло. Ты меня понимаешь?

– Да, я понял, – кивнул Адам и с ненавистью прошептал: – Я доберусь до этого проклятого герцога Краснова, чего бы мне этого ни стоило и прибью его…

– Вот и молодец. Пойдем…

* * *

Адам Соколов накрыл тело матери одеялом и вышел из палатки вслед за доктором. Тот вел его куда-то за собой, наверное к себе домой, чтобы Адаму было где пересидеть и он не натворил глупостей сорвавшись при одном только виде врага. Но тут, несмотря на то что он был всецело поглощен планами мести, Адам увидел мать Евы. Чувствовалась, что она сильно сдала словно постарела на десяток лет, сильно сгорбилась, волосы обычно хорошо уложенные, всклокочены, а глаза красные от слез.

«Почему? – подумал он, с трудом переключившись с планов мести на возможную причину, по которой эта строгая женщина превратилась в такую развалину. – Ведь у нее сегодня никто не погиб, никого не забрали. Если только…»

Соколов встал как вкопанный.

– Только не это…

Доктор Матвей остановился и тяжко вздохнул, проследив за взглядом Адама. Не хотел он этой встречи, но судьбу не проведешь.

– Что с ней?! Что с Мальвиной?! – встряхнул Адам доктора, но так и не дождавшись ответа, оставил его в покое и заспешил к заплаканной женщине.

Земля уходила из-под ног. Кружилась голова. В глазах потемнело, в ушах гулко стучало. Его шатало из стороны в сторону точно пьяного. Он уже догадывался, что могло произойти, но не хотел в это верить.

«Как же так? Как же так?.. Ведь сержант говорил, что у них с этим строго, – вертелась в голове мысль. – Неужели наврал?»

Столько бед в один день пережить трудно. Начиная от крушения привычного мира, в общем-то уютной жизни с привычным укладом пусть и наполненного серыми днями, смерть матери и вот какая-то неприятность с любимой.

– Галина Семеновна… Галина Семеновна! – затряс женщину за плечи Адам.

Но та никак не реагировала, словно тоже умерла, как и его мать.

– Где Ева?! Что с ней?!

Женщина только разревелась, закрыв лицо руками и осев на землю.

К женщине поспешил доктор.

Соколов же бросился в их дом. Ворвался как ураган, да так и застыл в проходе в комнату.

– Мальвина!

Ему стало совсем плохо, потому что она лежала почти также как его мать, без движения, только глаза открыты и смотрят в пустоту не мигая.

В комнате царил сумрак, так как ставнями специально закрыли все окошки и не зажигали фонаря, потому он не сразу разглядел, что девушка сильно избита, но приглядевшись, увидел большие кровоподтеки на лице, разбитые до крови губы, верхняя даже порвана и зашита доктором.

– Мальвина…

Соколов рухнул на колени возле ее кровати и взял ее ладонь в свои руки.

Девушка пугливо вздрогнула.

– Это я, Ева… не бойся… это я…

– Адам?! Это ты? Ты жив?..

– Жив…

– Это хорошо… но прошу тебя, уходи…

– Что случилось?! – спросил он и сам понял, как глупо, идиотски прозвучал вопрос, потому как уже точно знал ответ, и он его окончательно подкосил.

Она закрыла лицо ладонями и попыталась перевернуться на другой бок, но не смогла из-за боли в животе, только сдавленно охнула, да и Адам ее остановил, взяв за плечо.

– Кто это сделал?

– Это неважно… не скажу… Я не хочу, чтобы ты наделал глупостей и сам при этом пострадал.

– Мне уже плевать на собственные страдания… Я уже достаточно настрадался, так что лишняя порция для меня, что мертвому контрольный выстрел.

– Они убьют тебя…

– Плевать. Для чего мне жить? Но я по крайней мере захвачу с собой и их поганые жизни, тех кто с тобой это сотворил!

– Не скажу. Ты должен и будешь жить. Знай только что я очень рада тому, что до них у меня был ты, что не они были первыми…

На этот раз слез не было. Обида, ярость, нестерпимая жажда мести высушивали их. Адам пулей выскочил из дома и стал озираться по сторонам точно бешеный в поиске жертвы. Наконец он нашел того кого искал – одного из своих друзей, коему повезло не оказаться в армии их завоевателей.

– Макс…

– Адам… – вздрогнул Максим, развернувшись. – Я рад, что ты уцелел.

– А я – нет, – прорычал он. – Кто с ней это сделал? Кто?! Ну!

– Я не знаю… не видел… – сразу же стушевался Максим, мгновенно поняв о чем и о ком идет речь, опасливо оборачиваясь по сторонам.

– Видел, я знаю, – настаивал Адам. – Ты всегда все видишь и все знаешь. Просто покажи. Не рукой. Взглядом. Пойдем, только выглянем из-за угла и ты покажешь мне этих подонков, а потом можешь проваливать к черту!

– Не делай этого Адам…

– Хватит! – яростно воскликнул Соколов, схватив Максима за грудки и хорошенько встряхнув, так что у приятеля лязгнули зубы. – Мне сегодня только и говорят, чтобы я ничего не делал! Из-за того, что никто ничего не делает, эти ублюдки творят что хотят! Я не прошу от тебя помощи. Просто. Покажи. Мне. Этих. Ублюдков.

Под испепеляющим взглядом Адама Максим будто стал меньше.

Соколов подтащил эмоционально запрессованного приятеля к главной улице, где у клуба в основном ошивались солдаты и «гвардейцы».

– Ну? Которые?!

– Вон они… Вон те трое… как раз втроем стоят, у одного еще кепка набекрень…

– Понял.

Адам отпустил товарища и тот тут же стремительно бросился прочь, чтобы не засветиться как пособник страшного преступления, от которого могут серьезно пострадать даже самые мало-мальски причастные. А то что преступление сейчас свершиться он нисколько не сомневался. Уж больно бешеный взгляд у Адама.

Соколов видел сейчас только указанных трех солдат в слишком уж хорошем настроении. Они о чем-то весело разговаривали друг с другом попивая пиво из жестяных банок и покуривая самокрутки. Соколову вдруг подумалось, что они сейчас как раз обсуждают то, как совсем недавно измывались над беззащитной Мальвиной и это разъярило его еще сильнее, окончательно утопив рассудок в тумане жажды мести.

Адам двинулся прямо на троицу. Оружия у него не было, стволы во избежание всевозможных эксцессов отобрали, так бы он с огромным удовольствием расстрелял этих уродов с довольными рожами еще издалека. Но можно и без оружия если действовать четко и быстро, они своими стволами в свою очередь просто не успеют воспользоваться.

Но все же переть с голыми руками, не имея даже кухонного ножа на трех громил просто глупо. Но идти за ножами Соколов даже и не подумал. Оглядевшись по сторонам и не найдя ничего подходящего, вроде хорошей палки, а еще лучше ломика, он расшатал и выдернул из земли по плитке брусчатки, что покрывали дороги и тропинки в деревне, для того чтобы не было грязи.

Адам не сводя взгляда с ненавистных врагов, двинулся к ним, не замечая ничего вокруг, остальной мир словно перестал существовать.

На краю утопленного в горе, ненависти и ярости сознания все же появилась, что он совершает ошибку, но что либо изменить он уже просто не мог, да и не хотел. Душа требовала немедленного мщения и будь что будет.

Троицу окриком предупредил кто-то из товарищей, увидев какую-то неестественную картину: целеустремленно двигающего с каменным лицом парня из местных с фигурными кирпичами в руках. Согласитесь, странная картина.

Троица перестав смеяться, стала озираться по сторонам и конечно заметила опасность, но это их не спасло. Они просто не успели среагировать. Тот что был ближе, стоявший к Адаму спиной, увидев изумление на лицах товарищей обернулся и получил увесистой плиткой прямо в лоб отчего тут же рухнул с проломленным черепом и обильно заливающей лицо кровью.

Адам замахнулся вторым рукотворным камнем и бросил его в следующего врага. Солдат попытался увернуться, но оказался недостаточно резв. Плитка пришлась ему в район правой ключицы, наверняка переломав несколько костей, что подтвердил дикий крик раненого. А нечего было бронежилеты снимать. Расслабились.

На третьего противника, ошалевшего от неожиданности, но справившегося со ступором и начавшего приводить оружие в боевое состояние Соколов бросился с кулаками и повалил его на землю в зверином желании добраться до глотки и вырвать ее зубами.

– Убью падаль…