– Вас ожидают!
Представитель моряков в Ставке Верховного Главнокомандующего капитан второго ранга Александр Дмитриевич Бубнов до жути не хотел переступать порог кабинета великого князя. Тот свою нелюбовь к кораблям и всем тем, кто на них находится, не скрывал никогда… А тут такое…
– Здравия желаю вашему императорскому высочеству! Срочная телеграмма из Севастополя.
– Давайте!
Командующий вооруженными силами Российской империи находился отнюдь не в самом лучшем настроении: вести с фронтов никак не прибавляли оптимизма по поводу перспектив идущей войны. Войск не хватало, винтовок не хватало, пушек тоже, а снарядов к ним…
А тут такое… Еще и Турция!..
Ведь этому Эбергарду русским языком было приказано: «Воздерживаться от любых агрессивных действий относительно Турции!»
А теперь все – турки наверняка вступят в войну и Кавказская армия под ударом. Теперь оттуда не только дивизии – роты не снять, чтобы отправить на Западный фронт… Да еще, вполне вероятно, придется на Кавказ подкрепления отправлять. И пушки… И снаряды, черт побери!
– Ваш адмирал совсем с ума сошел! Ему же было приказано не открывать военных действий против Турции!
– Ваше императорское высочество, – ошалел Бубнов, – так ведь военные действия начали именно турки. В телеграмме же сказано, что они атаковали Одессу, Севастополь, Феодосию и Новороссийск… Везде отбиты с большими потерями в кораблях…
– Да плевать я хотел на «потери в кораблях»! – Николай Николаевич являлся в данный момент классическим примером психа-самовзвода. – Вы понимаете, господин капитан второго ранга, что из-за нескольких потопленных флотом турецких жестянок нам придется задействовать несколько корпусов на войну с османами?
Кавторанг, разумеется, оставил все матерные комментарии, которые родились благодаря истерике Главнокомандующего, при себе. Но мысли о том, что руководят армией Империи истерики и идиоты, в его сознании поселилась.
– Ваше императорское высочество, – терпеливо попытался убедить Главковерха Бубнов, – напали на наши порты. Одержаны победы, каковых не было со времен Синопа и Наварина…
– Да плевать я хотел на ваши морские победы! Армии от них на данный момент никакого проку. А вот вред ощутимый. Турки ударят на Кавказе, а у нас там сил едва-едва хватит, чтобы их армию удержать. И то не уверен… И это при том, что на западе фронт трещит по всем швам. Я позже передам вам мой ответ Эбергарду. Ступайте!
Бубнов чувствовал себя оплеванным. И не только себя – всех моряков. Вполне можно было представить себе и ответ Главковерха командующему Черноморским флотом – наверняка этот самодур императорских кровей найдет такие слова, что Эбергард и застрелиться может…
Кавторанг заранее отправился к начальнику штаба генералу Янушкевичу, чтобы уговорить того повлиять на великого князя, когда он будет составлять телеграмму в Севастополь.
Янушкевич пришел в ужас. В ужас от того, что какой-то морской штаб-офицер смеет сомневаться по поводу решений самого великого князя. Бубнову был дан от ворот поворот, и Александр Дмитриевич рискнул самолично связаться с контр-адмиралом Ниловым – с тем самым, что регулярно выпивал с самим императором.
Результаты воспоследовали.
На фоне череды поражений громкая победа русского оружия была просто подарком для руководства Империи.
Телеграмма на Черное море из Ставки, конечно, успела уйти, да еще такая…
Эбергард, разумеется, стреляться не стал. И правильно, ибо на следующий же день все газеты запестрели победными репортажами, восхваляющими подвиги моряков-черноморцев.
Собственно, из Петрограда пролился натуральный «золотой дождь»: кресты сыпались на мундиры моряков Черноморского флота просто с небывалой щедростью.
Сам Эбергард получил и чин полного адмирала и орден Александра Невского с мечами, и «Георгия». Причем сразу третьей степени – на шею.
«Георгия» непосредственно за сражение под Севастополем, а «Невского» – за организацию побед над противником по всему побережью.
В Турции, кстати, разыгрались события весьма схожие по сюжету с теми, что происходили и в русской Ставке: морской министр Турции Джемаль-паша узнал о произошедшем в ресторане. И не замедлил отреагировать на авантюру немецкого адмирала и ее результаты предельно матерно: «Проклятая свинья Сушон все-таки сделал это!»
Был немедленно отослан запрос в германскую военную миссию, но ее глава, Лиман фон Сандерс, тут же отозвался, что ему не было известно о подготовке атаки русских портов.
В турецком парламенте Джемаль пытался убедить коллег, что война совершенно бесперспективна, что флот не в состоянии теперь обеспечить снабжение Кавказской армии по морю, а сколько-нибудь серьезных дорог в Анатолии для этого не имеется.
Все было тщетно – парламент пятнадцатью голосами против двенадцати проголосовал за войну.
Великий визирь Саид-Халим подал в отставку, но Энвер-паша уговорил его вернуться.
Турция вступила в войну на стороне Центральных Держав.
Джемаль пытался взывать к разуму своих коллег, пытался объяснить, что флот не будет в состоянии обеспечить армию на Кавказе продовольствием и топливом, что грядет зима, что сотни тысяч солдат в Закавказье должны что-то есть, не должны неделями спать при минусовой температуре на голой земле… Тщетно. Играть на национальных чувствах – самое перспективное дело для политика.
Твоему народу живется плохо? Ты не можешь ничего с этим поделать? Покажи ему врага! Желательно другой национальности. И все! Ты уже победил в политике! Ты уже «на коне»! Тебе остается только указывать: «Вон они, «чужие», это они во всем виноваты! Ату их!»
И народ послушно рванет в указанную сторону. Причем не потому, что это «плохой народ». Любой поведется… Любой!
А надо сказать, что практически все страны, вступившие в Мировую войну с самого начала, совершенно искренне рассчитывали на скорую победу своей коалиции и победные парады во вражеских столицах.
И те же самые турки не сомневались, что сомнут силы Российской империи на Кавказе, что там вспыхнут восстания мусульманских народов и наконец-то удастся добиться решительной победы над страной, которая регулярно била Османскую империю на протяжении двух веков. Тем более деньги за это Турции были заплачены Германией еще в июле. Несмотря на то что даже султан Махмуд был в ужасе от предстоящей войны с Россией, государством заправлял уже не он. Власть его стала чисто номинальной – всем заправляла младотурецкая партия «Единство и прогресс», имевшая большинство в парламенте. И возглавлял ее как раз Энвер-паша, военный министр и ставленник Берлина. А единственная реальная сила в стране – армия – как раз и была в его руках. К тому же еще и в руках германских инструкторов, во главе с фон Сандерсом…
И турки ударили. Ударили, да так, что помощник главнокомандующего на Кавказе по военным делам генерал Мышлаевский пал духом и, бросив порученные ему войска, срочно отъехал в тыл. Мало того, он еще и отдал приказ отступать всей Кавказской армии.
Как жаждал этого отступления Энвер! Он прекрасно чувствовал ситуацию и сказал: «Если русские отступят, они погибли!»
Действительно: отступление в горы в двадцатиградусный мороз, без продовольствия, боеприпасов и медикаментов было для русских смерти подобно… Но иногда и в русской армии находится военачальник, действующий по принципу «Делай, что должно, и будь, что будет!».
Начальник штаба Мышлаевского генерал Юденич не только запретил отступление, но и приказал контратаковать противника…
Из воспоминаний Н.Н. Юденича
Тридцатого октября соединенная турецко-германская эскадра под командованием немецкого адмирала Сушона пыталась обстрелять русские порты, но наткнулась на отпор Черноморского флота и понесла потери. В ответ на враждебные военные акции со стороны Турции второго ноября Россия объявила ей войну. И теперь войска империи разворачивались на всем семисотверстном фронте. Но не это по-настоящему тревожило меня. Развертывание шло в полном соответствии с предвоенными планами, турки после оглушительного разгрома флота сидели тихо, как мышь под веником. Поэтому даже задержка с передислокацией Второго Туркестанского корпуса не особенно волновала. Терзало нервы другое – непонятная интрига с моим назначением на должность, ломавшая все устоявшиеся предвоенные планы. Конечно, назначение командующим Кавказским фронтом графа Воронцова-Дашкова было бы актом чисто номинальным. Хороший администратор и опытный царедворец не имел ни военного таланта, ни желания бывать в действующих войсках, фактически с первого дня войны все управление Кавказской армией должно было лечь на начальника штаба. Большого секрета это ни для кого не представляло. Даже просто почтенный возраст царского наместника не позволял ему командовать подчиненными войсками. Но все равно, неожиданный царский рескрипт с моим назначением на должность командующего даже не армией, а фронтом, да еще «с правом отстранения от исполнения должности лиц, которые ему благоугодно будет счесть не подходящими для дела», был беспрецедентным и неожиданным. И это настораживало. Как и полученная из Ставки оценка противостоящих сил турецкой армии. Только сегодня я получил очередную справку о состоянии дел в турецких войсках. Я протянул руку и взял документ со стола, чтобы еще раз убедиться в правильном прочтении: «Третья турецкая армия, непосредственно противостоящая нам, состоит из трех корпусов (9-го, 10-го и 11-го), в составе каждого по три пехотные дивизии, а также отдельной кавалерийской дивизии и четырех конных курдских дивизий. Основные ее силы сосредоточены в районе Эрзурума. Десятый корпус развернут у Самсуна. На днях из Месопотамии начала перегруппировку пехотная дивизия Тринадцатого корпуса. Всего в армии насчитывается около 130 батальонов, почти 160 эскадронов и курдских конных сотен, а также 270–300 орудий. Армию возглавляет Гасан-Изет-паша, начальник штаба – немецкий генерал Бронзарт фон Шеллендорф. Мы полагаем, что это турецкое объединение имеет пока оборонительные задачи…»
А моя… да, теперь уже моя армия пока имеет всего 120 батальонов, часть из которых не до конца отмобилизована, и 127 казачьих сотен и эскадронов при 304 орудиях. Силы равные, если исходить из данных разведки.
Вот только откуда Ставка взяла свои цифры? 100 батальонов и 70 эскадронов и сотен. Превосходство в силах, особенно с учетом того, что, по всем сведениям, один корпус турок, а именно Девятый, находится в Самсуне для отражения возможного десанта. Интересно, как разведке удалось подсунуть турецкому командующему эту рениксу.
«Исходя из имеющегося соотношения сил и средств, учитывая горный театр войны и условия погоды, – подумал я, – в ближайшее время придется ограничиться активной обороной и ведением вдоль границы боевой разведки. Одновременно необходимо завершить отмобилизование и формирование резервов и готовить наступательную операцию. На Сарыкамыш, как и планировалось».
За три недели Сарыкамышского сражения русская армия практически уничтожила почти все силы турок, что ей противостояли. А их было в полтора раза больше.
Невозможно поверить в те массовые подвиги, что свершали бойцы армии, ведомой генералом Юденичем: полки переходили в декабрьский мороз горные реки по грудь в ледяной воде, километрами шли на врага в снегу выше человеческого роста, кавалерия атаковала по обледенелым кручам…
Но и противник был достойным. Как вспоминал генерал Масловский: «Турки оказывали упорное сопротивление. Полузамерзшие, с черными отмороженными ногами, они тем не менее принимали наш удар в штыки и выпускали последнюю пулю, когда наши части врывались в окопы».
Русский Кавказ смог вздохнуть спокойно, и армия Юденича имела возможность привести себя в порядок и готовиться уже к переносу военных действий на территорию противника.
А тому приходилось ох как несладко: Черноморский флот практически полностью блокировал подвоз угля и керосина к турецким корпусам на данном театре военных действий. В отсутствии «Гебена» и «Гамидие» османы даже нос высунуть в Черное море опасались. У них оставались только два древних броненосца – «Торгут Рейс» и «Хайреддин Барбаросса», каждый из которых уступал по огневой мощи любому русскому кроме «Ростислава», а ход они имели совсем скромный. Новейший «Мидилли» («Бреслау») являлся хорошим «ходоком», но был слабее любого из российских крейсеров, не говоря уже про линейные корабли, которые если и не могли его догнать, то вполне способны подождать у входа в Босфор по возвращении – а деваться-то больше некуда…
«Меджидие» – совсем уже средний крейсерок – ни уйти, ни отбиться от своих «коллег по классу». Минные силы турецкого флота вообще практически ополовинены…
Так что «Сидеть и не рыпаться!».
А армии нужно поставлять топливо, провизию, медикаменты, боеприпасы… А железной дороги на Кавказ нет. Так что только морем. Черным. На котором господствует русский флот…
О проекте
О подписке