– И друзей ваших приглашайте! – поддержал её мужской баритон.

– Идём, идём! – крикнула в ответ Светлана.

– Ребята, вы только не говорите там никому насчёт картины, Света, тебя это больше касается, – попросил Валера. – А завтра её в мастерскую увезу, раз уж обещал.

Татьяна с Вадимом согласно кивнули, а Светлана с ноткой обиды бросила:

– Не хочешь, не буду. Только не кисни на собственном празднике.

Банкет уже был в полном разгаре, незаметно проскочив границу формальностей, он неудержимо набирал обороты. Но, несмотря на множество поздравлений, шуток и приличную дозу выпитого, в глазах Валеры Татьяна видела некое смятение, хоть он и старался скрывать его. Она подозревала, с чем это было связано, и решила поговорить с ним наедине. Когда Света убежала танцевать, а Вадим отвлёкся разговором с соседом по столу, Татьяна коснулась руки Полянского:

– Валера, ты хотел что-то сказать?

– Да, Таня, хотел… я сейчас пойду покурить, а ты выжди малость и за мной выходи, только незаметно.

– Хорошо.

Она так и сделала, улизнув буквально за секунду перед тем, как Светлану посетила идея затянуть всех в круг.

Валера встретил её в фойе и сразу потянул к дальнему окну:

– Отойдём в сторонку от лишних глаз.

На месте он глубоко вздохнул, словно преодолевая какую-то преграду внутри себя и неуверенно произнёс:

– Таня… э-э… не знаю даже с чего начать, как-то всё это нелепо выглядит…

– Валера, ты говори, я постараюсь понять.

– Знаешь, когда я закончил «Маски» я ещё пару дней подолгу рассматривал картину, всё пытался найти какие-то шероховатости, мне казалось, что я что-то упустил, просмотрел… и чем дольше я в неё вглядывался, тем двусмысленнее становилось моё восприятие, вернее, само ощущение. Иногда я чуть ли не на крыльях парил от радости, а потом вдруг, будто чёрт сглазил – накатывала такая необъяснимая тоска и я ничего не мог с этим поделать… Картина, будто гипнотизировала меня, то дарила, то выкачивала из меня энергию…

– У меня вначале тоже было нечто подобное, даже растерянность, – поделилась Татьяна.

– Да? Значит, всё правильно. Это всё равно, что выпить водки, рюмка – другая ещё для души, а всё остальное уже лишнее, не твоё, яд… Так и с «Масками». Знаешь, у меня сейчас в голове какой-то сумбур, я никогда не создавал ничего подобного и безумно горд собой… но с другой стороны, эта тоска в душе, от неё очень трудно избавляться…

Татьяна молча кивала, что-то обдумывая про себя.

– А почему ты сказала, что вначале это почувствовала, потом что – отпустило? – вдруг вспомнил Полянский.

– Да… я не стала фрагментировать сюжет, а постаралась увидеть его в целом… наверно, я нашла какой-то баланс внутри себя, и это ощущение пропало. Валера, в твоей картине заложен огромный смысл, не все это поймут, но это так, правда… но понимаешь, внешнее кольцо не может существовать без ядра, они взаимосвязаны, и если произойдёт разрыв в восприятии, то нарушится равновесие. Мне кажется, ты попал под влияние внешнего кольца, там зло, прикрытое масками добродетели…

– Знаю, что зло, знаю. И что же мне делать? А если у меня не получится обуздать волю «Масок»? Может, лучше продать? Не выбрасывать же, да я и не смогу, рука не поднимется. Нет… я же обещал тому господину… нет, пока не буду продавать.

– И его появление тоже не случайно, мне так кажется, – сказала Татьяна.

– О чём ты, Таня? Я не понимаю тебя…

– Я и сама пока мало что понимаю… но он, наверно, прав, тебе лучше пока убрать картину, куда подальше от глаз, чтобы не искушать себя и других, она, действительно, как магнит притягивает.

– Ну да, ты права, тут без вариантов, не то сожрёт меня моё же творение, – усмехнулся Полянский. – Или всё же?..

– Валера, ты не отчаивайся, мы что-нибудь придумаем, я тебе обещаю.

– Спасибо, Танюша, – произнёс Валера и с благодарностью поцеловал девушку в щёку.

Они даже не заметили, как подошла Светлана.

– А что вы тут делаете? – с вызовом проговорила она. – Валера, ты зачем её сейчас поцеловал? Волошина, ты к моему Валерке клеишься, да? У вас роман, да?!

– Да, Света, клеюсь, да роман! – не сдержалась Татьяна. – Ты точно ненормальная, Светка, ты же знаешь, что я в такие игры не играю.

– Мать, ну ты что? Дурёха ты моя, напридумывала чёрт знает что, – улыбнулся Валера, обняв женщину. – Куда же я от тебя денусь, ты же жена моя законная и мать моего ребёнка. Я просто насчёт картины с Танюшей советовался, ты не знаешь, я не стал тебе говорить пока… ну, в общем, я кое-что из её книги позаимствовал, вот и интересовался её мнением.

– Фу-ты… а я уже накрутила себя, ведь второй раз за вечер ловлю вас… А-а, вы точно нет?

– Света, ты же сама говорила, что у меня душа Лариной… А разве она способна на такое? – заверила подругу Татьяна.

– Ларина точно нет… А целовать-то зачем?

– Света, ты опять? В первый раз, что ли, он меня целует, мы же друзья.

– Ну, раньше это при мне было, и я не ревновала.

– И правильно делала, ревность оскорбляет истинные чувства, – проговорил Полянский. – А этот дружеский поцелуй всего лишь знак благодарности Танюшке за совет и только.

– Всё, всё, хватит меня уговаривать, я верю вам… ну, не могу я вам не верить, люблю я вас обоих и всё.

– Я тебя тоже, муза моя, – сказал Валера, ещё крепче прижимая к себе жену.

– Правда, Валерочка? – проворковала Светлана и затаила дыхание в ожидании подтверждения.

– Правдей не бывает! Ты мне веришь?

– Да, да, да! – воскликнула Полянская, повиснув у супруга на шее.

– Вот и хорошо, не хочу, чтобы мы сорились, – облегчённо вздохнула Татьяна.

Она увидела, как прояснилось лицо Светланы, и поняла, что все недоразумения между ними были исчерпаны.

– Ну что, девчонки, пошли продолжать, а то нас уже точно потеряли, – позвал женщин Валера.

– Вы идите, я скоро подойду, – сказала Татьяна.

– Только не теряйся, Волошина, мы ждём, о твоём бокале я лично позабочусь, – отметилась повеселевшая Светлана.

– И кавалера моего тоже не забудь, а то не дай бог захандрит, – вдогонку ей напутствовала Татьяна.

– Не боись, присмотрим.

Когда её друзья скрылись из виду, Татьяна направилась в зал, где размещались картины Полянского.

У самого входа дорогу ей преградил немолодой охранник:

– Извините, выставка уже закрыта, посещение завтра с десяти утра.

– Я знаю… я буквально на минутку, хотела бы ещё раз взглянуть на одну картину, это очень важно для меня… Полянские мои друзья, они не будут против.

– А я помню вас, вас трудно не запомнить… Ладно, проходите, но только не долго, а то мне влетит от начальства.

– Спасибо, я не задержу вас.

Шаги девушки гулко разносились по залу, пока она не остановилась напротив «Масок».

Татьяна не совсем понимала, что её привело сюда вновь, но она ощущала острую необходимость в таком решении. Её неудержимо влекло к этой картине. Возможно, она что-то упустила в ней, и это что-то напомнило о себе.

«Да, «Маски» ещё проявят себя, я чувствую это… между картиной и моей книгой есть определённая связь… она уже не даёт мне покоя… Эта девушка в центре, мне кажется, что это я сама или моя душа, и она так похожа на мою героиню, так похожа… Боже, что со мной? Внутри меня всё перемешалось… мне кажется, что стирается граница между явью и вымыслом…»

С ней действительно творилось что-то неладное, пространство вокруг неё словно ожило, зашевелилось, и вместе с этим появился нарастающий звон в ушах. Девушка уже не чувствовала своего тела, оно становилось невосприимчивым и каким-то невесомым. Вдруг Татьяна увидела, что лица на картине тоже ожили, стали меняться как в прошлый раз, но теперь они глядели не на девушку в центре, а на неё. Их взгляды не предвещали ничего хорошего. Сердце Татьяны отозвалось болью, ей стало невыносимо душно. Но то, что произошло потом – ввергло её в ужас. Полупрозрачные фантомы персонажей стали сходить с картины и медленно приближаться к ней, расплываясь вокруг неё в виде петли. В их злобных намерениях она не сомневалась, но не могла сдвинуться с места, её что-то не пускало, удерживало. Единственное, что она смогла сделать – это закричать, хотя и не слышала своего голоса. В ту же секунду в зале стало темно, и свет померк в её глазах…

Сброшенные маски

Тьме не до сна, её гнетут кошмары

От вещих слов, что дни ей сочтены…

Все маски сброшены и слепнут злые чары

У верных слуг мамоны и войны.

Вокруг неё был лес, тёмный безжизненный лес, совсем не похожий на тот, что она знала. Она стояла на месте, вслушиваясь в пугающую тишину, и пыталась что-то сообразить, вспомнить. Но на ум ничего не приходило, из её памяти будто вырезали какой-то связующий фрагмент. Последнее, что она помнила, как вошла в зал, потом возникли те странные видения, ощущение страха, паника и, наконец, темнота… Что произошло дальше, она не знала. Татьяна даже не могла объяснить, что видела в зале. Было ли это реальностью или галлюцинациями, плодом её чувствительной психики. Вот и сейчас она не понимала, что с ней и где находится, то ли это сон, то ли что-то ещё. Её сознание бодрствовало, но никак не могло включиться в ситуацию, словно его что-то блокировало. Крепко зажмурив глаза, она вновь их открыла в надежде проснуться, но лес никуда не исчез.

«Ладно, делать нечего, придётся идти, – решила она. – Только куда? А куда глаза глядят, туда и пойду».

Сделав несколько первых шагов, она сразу поняла, как обманчива была тишина. Лес вдруг встрепенулся: внезапно появившийся ветер со свистом пронёсся по кронам деревьев, раскачав стволы, которые ответили протяжным стоном, из-за каждого куста слышались какие-то шорохи, то там, то здесь раздавались пронзительные крики птиц или зверей. Татьяне казалось, что она слышит шепот леса, и этот шепот не был дружелюбным, он холодной ядовитой змеёй пытался забраться в самое её сердце. Сердце Татьяны сжалось от страха, к горлу подкатила тошнота, а ноги стали ватными и непослушными. Как только она остановилась, звуки стихли. Однако кажущаяся тишина теперь ещё больше пугала её. Превозмогая слабость, она двинулась дальше, и всё повторилось, но уже с большим размахом. Она вновь остановилась в растерянности. Лес затеял с ней какую-то зловещую игру, желая подчинить девушку своей воле, он хотел заставить её играть по его правилам. Татьяна поняла это, но ничего не могла противопоставить в ответ.

«И что же делать?.. Бежать?.. Закрыть глаза и бежать? Но, куда?! Он же везде, из него нельзя выбраться, это ловушка!» – уже теряла над собой контроль девушка.

Как только она об этом подумала, сразу уловила, как оскалился лес, его наглая ухмылка не оставляла сомнений, что он читает её мысли. В этот момент Татьяну, будто кто-то толкнул и чтобы не дать лесу опомниться, она побежала, побежала наугад, не выбирая дороги, стараясь не слышать и не видеть, что творится вокруг неё. Лицо девушки нещадно хлестали ветви деревьев, царапины на руках от колючих кустарников кровоточили, но она не обращала на это внимания и бежала до тех пор, пока не выбилась из сил. Упав на землю, Татьяна какое-то время пролежала без движения, с трудом утихомиривая учащённое дыхание. Когда сердце немного успокоилось, она огляделась. Оказалось, что лес остался позади.

«Неужели отпустил? Или я сама смогла… Неважно, главное, что я в безопасности. А здесь светлей и луна видна. Какая огромная и какая яркая! А дальше что, куда идти, что делать?» – мешались мысли в её голове.

Луна оказалась единственным видимым ориентиром в противоположной от леса стороне, и она пошла прямо на неё. Вскоре лунный свет высветил вдалеке очертания высоких башен и стен. Подойдя ближе, она догадалась, что это какой-то средневековый город-крепость.

«Да-а, странностей всё больше и больше… уже и удивляться особо не приходится. Что же там за этими стенами? Сейчас ночь, наверно, город пустует. Лишь бы впустили, насколько я знаю из истории, входные ворота охраняет стража. Ладно, попробуем, если прогонят, пойду в другую сторону», – рассуждала девушка.

Но Татьяну впустили без лишних вопросов, всё равно, что свою. Когда за её спиной захлопнулись массивные ворота, пути назад уже не было. Девушка не спеша побрела по узким тёмным улочкам к самому центру города, не встретив на своём пути ни одного человека. Город будто вымер. Но всё изменилось, когда Татьяна повернула на городскую площадь, от неожиданности она даже остановилась.

Вся площадь буквально горела в смоляных факелах, здесь было так много народа, ей казалось, что весь город высыпал на какое-то ночное торжество. Люди негромко переговаривались между собой в ожидании какого-то важного события. Татьяна подошла ближе, смешиваясь с толпой, и стала пробираться к самому центру площади. Когда ей удалось рассмотреть, то, что находилось там, на всеобщем обозрении – её волосы встали дыбом. Это было лобное место в виде сколоченного из досок помоста, на котором находились какие-то люди, а чуть поодаль стоял высокий столб, обложенный поленницами дров.

«Это же эшафот… здесь кого-то хотят казнить», – мелькнула в её голове страшная догадка.

Татьяна стала пробираться в первые ряды, чтобы лучше всё разглядеть и вдруг услышала громогласный голос:

– Ведьма!

Тот час же люди вокруг девушки расступились, и она увидела, как говоривший показывает на неё рукой.

– Ведьма! Держите её! Там её место, в огне! – снова выкрикнул человек в церковной рясе, уже указывая на столб.

Гул возмущения нарастал, все тыкали в неё пальцами, а язык девушки просто онемел.

Татьяна не понимала, что от неё хотят все эти люди. В следующую минуту её схватили стражники и потащили к эшафоту.

– Что вы делаете, отпустите меня! Да оставьте меня в покое, я ни в чём не виновата! Отпустите меня, изверги! Что я вам сделала?! Я вообще не знаю, как сюда попала! – упиралась изо всех сил Татьяна.

Пока её тащили, Татьяна успела разглядеть на столбе дощечку с надписью, где к своему изумлению обнаружила своё имя. Стражники очень крепко привязали её к столбу и отошли в сторону. Всё это время она не прекращала взывать к благоразумию и человечности, но её никто не слышал. Верёвки больно врезались в тело девушки, но боль уже не имела никакого значения, её хотели казнить, и вся эта церемония не являлась чьим-то фарсом, всё было по-настоящему. Татьяна похолодела, когда увидела обращённые к себе взгляды судей, среди них были те самые лица с картины Полянского. Внутри неё всё перевернулось, надежда затухала в её сердце, она отчётливо понимала, что намерения палачей уже ничем не изменить. Они ждали именно её. Да и в самой толпе девушка не видела сочувствующих взглядов, почти не видела. Татьяна плохо слышала, о чём говорил инквизитор, оглашая приговор, она думала о своей недолгой жизни и близкой смерти, которая совсем не вписывалась в её планы. Она уже не кричала и, наверное, смирилась…

Когда один из инквизиторов закончил читать приговор, палач с факелом направился к девушке, чтобы привести приговор в исполнение. В тот момент где-то внутри себя Татьяна услышала спокойный голос:

– Останови свои мысли, твой страх в них. Они влияют на тебя через твои мысли и заставляют верить в эту иллюзию.

– Через мои мысли? – переспросила Татьяна. – Разве всё это сон?

– Именно. Ты должна осознать себя и иллюзия рассеется.

После этих слов лица инквизиторов скривились в ухмылках, и один из них почему-то обращаясь в сторону Татьяны, произнёс:

– Ты думаешь нам помешать? Глупец! Не сейчас, так в другой раз. Наши корни слишком глубоко в этом мире, вам их ни за что не выкорчевать, даже и не пытайтесь!

– А мы и не будем. Они сами сгниют, когда ваше древо сгорит в пространственном огне. Уже скоро! – твёрдо сказал невидимый незнакомец и, не обращая внимания на надменных судей, снова обратился к девушке:

– Не бойся, Звёздочка, они не тронут тебя, только не поддавайся им, ухватись за свою суть и держись её.

– Я не Звёздочка, я Татьяна, – растерянно произнесла она.

– Знаю. Очнись, тебе пора.

Татьяна открыла глаза и увидела склонившуюся над ней Светлану. Та приводила её в чувства традиционным способом – брызгала водой изо рта и при этом интенсивно махала полотенцем.

– Фу-ты, ну, слава Богу, очнулась… Танюшка, а мы все тут перепугались за тебя! Что случилось? Тебе плохо стало, да? Вон бледная вся, – привычно затараторила Светлана.

Татьяна вымученно улыбнулась и попыталась приподняться.

– Так, мужчины, берём больную и несём за мной, только бережно берём, – скомандовала Светлана.

Девушку тут же подхватили мужские руки и перенесли на ближайшее кресло. Вадим с Валерой остались рядом, на всякий случай, но не спешили беспокоить её вопросами. Они, как и Светлана были встревожены случившимся, это было видно по их лицам. В зале кроме друзей Татьяны находился тот самый охранник и ещё три или четыре человека, скорей всего, с банкета.

– Как я рада вас видеть, – совсем тихо произнесла Татьяна.

– А мы-то как тебе рады, Волошина! – рассмеялась обрадованная Светлана. – Тебе, правда, лучше? Может, врача вызвать?

– Не надо, мне лучше.

Вадим, чтобы как-то помочь Татьяне, принялся поглаживать её руку, а Валера еле слышно спросил:

– Таня, ты что-то увидела, да?

Татьяна сделала вид, что не расслышала и стала смахивать с лица оставшиеся капли воды. Никто не обратил внимания на этот странный вопрос.

– Танечка, а что это у вас за ссадины на руках, где вы так оцарапались? И на лице, какие-то полосы, откуда они? – вдруг спохватился Вадим.

– И точно ведь… а я в этой суматохе и не заметила даже, – поддакнула Светлана. – Может, ты сама оцарапала себя, Танюшка, когда в обмороке была, а?

– Я не знаю, – задумчиво сказала Татьяна, встретившись с растерянным взглядом Полянского. Он знал больше, чем остальные, поэтому молчал, мучаясь в догадках.

Через некоторое время после случившегося гости разъехались по домам, вслед за ними отправилась Татьяна в сопровождении Вадима, а Полянские, как и подобает хозяевам торжества – отправились последними. Дома Валера долго не мог уснуть, ложился и снова вставал, бродя по затихшей квартире, ему не давала покоя тайна Татьяны. Он догадывался, что та столкнулась с чем-то необъяснимым, хотя и пыталась это скрывать, но у неё не совсем получалось, во всяком случае, от него. Полянский чувствовал какую-то болезненную привязанность к картине, чувствовал каждым своим нервом и всё, что с ней было связано, вызывало в нём повышенный интерес. Сейчас даже мысль о расставании с ней казалась ему верхом глупости. С картиной он связывал какие-то свои тайные надежды, о которых не распространялся никому, даже самым близким людям. После очередного подъёма мужа Светлана уже не выдержала:

– Валерка, имей совесть, третий час ночи уже. Туда-сюда, туда-сюда – сколько можно?! Ты же маму с Игорьком разбудишь!

– Не ворчи, мать, воды попью и приду, – отмахнулся Полянский.

– Вот только попробуй где-нибудь забренчать – точно получишь!

– Я тихо, спи давай.

Но Валера отправился не на кухню, а в ванную, прихватив с собой телефон.

Набрав номер, он дождался ответа, и почти шёпотом спросил:

– Не разбудил, Танюша?

– Нет, я ещё не ложилась. У тебя тоже бессонница?

– Угу, – вздохнул Полянский. – Как ты?

– Спасибо, Валер, я в порядке. Ты что-то хотел?

– Да, хотел… Тань, ты же что-то видела там? Только честно скажи, я же чувствую, что видела…

Возникла пауза. В трубках слышалось лишь их прерывистое дыхание. Наконец Татьяна ответила: