Глава 9

Черт! Иногда я совсем забываю, что думать на улице – вредно. Так недолго оказаться под колесами трамвая или быть сбитым джипом Баскова. Человек обычно забывается гораздо быстрее, нежели возвращается в реальность. В этом-то вся проблема. Однако кто тот нахал, что обращается таким молодым сопливым голосом к взрослому, не такому уж хлипкому на вид мужчине?

– Мужик!..

В десяти шагах от меня стоял юноша, лет пять назад достигший возраста полной уголовной ответственности. Кожаная куртка-«канадка», мятые драповые брюки, норковая шапка с ушами, как у деда Мазая. Двадцатилетние сосунки очень любят сейчас носить шапки, как олигофрены. Они завязывают на ней шнурки за самые кончики, а потом ходят, задевая этими лопухами за табачные киоски, тополя и прохожих. Короче, не молодой человек, а какое-то умышленное недоразумение. Таких сотни тысяч, но больше всего их, кажется, в Тернове.

– Ты к кому обращаешься, лишенец?

– К тебе обращаюсь. – Судя по всему, этот зимородок не обознался. – Ты че, глухой, типа?

Я лениво качнулся с ноги на ногу и двинулся в сторону говорившего. Внимательно вглядываясь в подбородок, изрытый оспинами, и тяжелые мешки под глазами, я стал подумывать о том, что парень «висит», а потому совершенно ничего не соображает. Состояние глубокого «прихода» героина, не то что мыслить рационально – различать карточные масти не способен.

– Тебе кулаком в голову когда-нибудь били, молодой человек?

Единственный верный способ уладить дела. Проверенный временем и дорогами.

Но по поведению мальца я догадался, что мой предварительный анализ не стоит и выеденного яйца. Ситуация, прямо противоположная догадкам. Разглядывая мою фигуру и прикидывая в уме мой вес, паренек подался назад. Он не под «кайфом», а в состоянии глубокого «депресняка». Ломка происходила прямо на моих глазах. Он держал обе руки в карманах, быковато смотрел мне в пояс и, судя по всему, никак не мог решиться на действие. Так глядят новички, не умеющие обращаться с ножом. Точка на моей дубленке, куда нужно сунуть лезвие, так сильно притягивала внимание наркомана, что он не мог оторвать от нее взгляд. Бить было страшно, но еще страшней было оставаться в состоянии жесточайшего абстинентного синдрома. В такие минуты эти ублюдки готовы на все. Если бы сейчас на моем месте был профессор математики или учитель средней школы, даже страшно представить, как они могли бы закончить свою жизнь. Прямо здесь и прямо сейчас, посреди дорожки городского парка.

Как я вообще сюда попал? Я шел и думал о минувшем процессе, а потому автоматически направился пешком в сторону дома. Очевидно, на моем лице было столько лирики и мечтаний, что среди всех прошедших мимо самым безопасным для себя объектом получения дозы наркоман выбрал именно меня.

И ошибся. Я не учитель и не поэт.

Можно без всяких проблем врезать ему пару раз в брюхо и уйти, никуда не торопясь. После моих апперкотов отморозок поднимется со снега лишь минут через пять. Однако еще через пять минут по этой дороге пойдет как раз профессор математики. Или учитель средней школы. Гнусно лишать державу ученых мозгов.

Юнец решился. Какое-то дикое хрюкание – и в мой левый бок летит лезвие ножа.

Не делая ни шага с места, я поднимаю на уровень пояса портфель «PETEK». Подарок Саши на Новый год. Если сейчас этот придурок одним ударом сможет пробить ножом трехтомное уголовное дело по кражам из автомобилей, я его зауважаю. Лично я это дело рассматриваю уже шестой месяц.

Не получилось. Нож дошел до ходатайства адвоката об изменении меры пресечения в первом томе и, не в пример мне, сломался. От резкого броска парень потерял равновесие и стал частить ногами по обледенелому асфальту. Не желая упускать такого момента, я со всего размаха врезал ему портфелем по голове. Наконец-то у меня появилась возможность показать постороннему человеку нагрузку, которая лежит на судьях. Наркоман сломался под тяжестью одного-единственного уголовного дела. Его шапка с ушами, как у дегенерата, удар смягчила, но не отразила.

Под моими ногами лежал, словно сметенный ураганом одуванчик, жалкий наркоман. Есть дни удачные, но сегодняшний к ним не относился. Я посмотрел портфель, цокнул языком, думая, как незаметно для Саши устранить порез, и вытянул из кармана пиджака телефон.

Минут через пять-десять приедет наряд. Ровно столько времени у меня для того, чтобы поразвлечь себя разговором с очнувшимся юношей. Он сидел на попе, упираясь обеими руками в асфальт, и открытым ртом пытался понять смысл ситуации. Очевидно, это было невозможно без определенных подсказок, поэтому я спросил:

– Наверное, хочешь узнать, что сейчас произошло?

Кажется, я угадал.

– Рассказываю. Ты хотел ударить меня ножом, а я это упредил. Меня ты всего лишь испугал, а сам получил по черепу портфелем стоимостью в три тысячи рублей. Не знаю, этого ли расклада ты добивался, но скоро подъедет милиция, чтобы определить твое дальнейшее место жительства.

Наркотические судороги забегали по всему лицу. Он сделал попытку подняться, поэтому пришлось придавить его ногой к дорожке.

– Ты кто, мужик?

– Из общественной организации по борьбе с наркоманами.

– Мужик, прости, а? Сам пойми – ломка конкретная!.. Сдашь ментам – подохну в хате! Я без «баяна» больше четырех часов не могу!.. Я возмещу за обиду. Отвечаю...

Мне не нужно рассказывать, что такое беда без дозы. Я с такими бедолагами работал через день в следствии и с каждым вторым таким артистом сажусь в процесс. Страна сходит с ума.

Но, кажется, босяк не до конца понял мою должность. Иначе как объяснить такой вопрос:

– Слышь, давай поможем друг другу, а? Я не залетный, всегда на виду. Пару точек «белых» сдам, а ты меня «отвяжи», а? Ну, закроешь меня – какой понт? А вот сбытчики...

Сейчас он в состоянии сдать всех, кто ему не дал в долг под «ломку». Вполне понятное желание, если не учитывать тот факт, что предложи я ему сейчас «обнести» квартиру своей матери, он согласится без тени сомнения. А за свободу и кубик героина он расскажет, как проще организовать коллективное изнасилование его родной сестры.

Конечно, я не отпущу этого мерзавца. Было бы глупо предположить иное. Однако время идет, а белой «шестерки» с синими проблесковыми маячками не видно.

– Ну, попытайся рассказать. – Прикрывая уши перчатками, я снова толкнул его ногой на асфальт. – Сидеть, сссучонок...

– Короче, начальник, «солью», но будь взаимен. Как договорились.

Мы договаривались? Саша уже давно просит меня принимать «Капилар». Стимулирует работу головного мозга, снижает утомляемость, восстанавливает память. Может, у меня правда пробки вышибает, а я этого даже не замечаю?

– На Восточном массиве Абрам точку держит. Но у него частенько «геру» с содой бодяжат. Правда, с ними разборки никто за эти дела не устраивает, Абрам – человек Баси. Знаешь Басю, командир? Он афганским порошком в городе управляет. А вот в казино «Князь Игорь» порошок без примесей. Мусоров там нет, но без связи не подъедешь. Элитная точка. Да и пять баксов за вход платить надо. Я так и не пойму, кто там у кого на подсосе. То ли мусора у Изи, то ли Изя у мусоров.

– Изя? – От бакланского базара у меня разболелась голова. – Кто такой Изя?

– Без понятий. А вот и патруль. Ну, я пошел, командир?

– Куда это ты пошел, обкурок? – Я бросил взгляд на въезжающие на тротуар «Жигули». Сирена молчала, но синее мелькание огней, освещающее парк, как электросваркой, предвещало неприятности. Не мне.

– Как куда? – Наркоман изумился так, что мешки растянулись по всему лицу. – Мы же договорились, командир?!

– Что-то я не припомню. – Глядя на вышедших из «шестерки» сержантов, я снял ботинок с плеча наркомана. – Ты о чем, брат?

– Ты не из «Анти-СПИДа», что ли?..

– Нет. Я же сказал – я судья. Это ты глухой, а не я. Или я тебе не говорил? Опять у меня что-то с памятью...

– А на хрена я тебе все это рассказывал?!

– Понятия не имею. Ладно, вставай.

Придется давать показания. Если не дам, завтра этого юного негодяя отпустят. Конкурсная программа набора на работу в милицию, объявленная министром внутренних дел, привела к тому, к чему должна была привести, вопреки всем министерским фантазиям. Сейчас в РОВД молодые опера и следователи с трудом доказывают причастность человека к преступлениям даже тогда, когда налицо внушительная доказательная база. А что происходит, когда с подозреваемым приходится работать с нуля? С «чистого листа»? Как правило – освобождение подозреваемого.

Глупо мне не верить. Я получаю эти уголовные дела практически каждый день. И каждое из них внимательно читаю. Жуть берет в тот момент, когда я начинаю понимать простую истину. Из всего этого следственного бреда мне нужно извлечь истину и судить. Не секрет, что часто судьи, вместо того чтобы вести судебное следствие, проводят следствие предварительное. То есть то, что должен был сделать передавший в суд дело следователь.

Конец ознакомительного фрагмента.