3

После нашей встречи со Странником, жизнь моя стала настолько насыщенной событиями, так радикально поменялась, что я почувствовал себя совершенно другим человеком. Словно я настоящий до этого времени спал глубоким сном, а вместо меня жил, совершал какие-то поступки, страдал и радовался, грустил и смеялся совершенно другой человек, которого и человеком-то можно было назвать весьма условно.

Да, позвольте представиться, Джон Мильтон, эсквайр, владетель Мильтон-Хауса. Долгое время я жил, как живут в нашем мире помещики среднего достатка, хотя по молодости душа моя всячески противилась этому образу жизни. Поэтому молодые годы я провёл в путешествиях и вернулся домой, только когда отец мой был при смерти.

Поневоле мне пришлось остаться дома и заняться хозяйством. Как ни странно, со временем я втянулся, и это мне даже стало нравиться. В общем, жил я как большинство моих соседей. У многих из них были взрослые дочери, как говорится, на выданье, а я был завидный жених, поэтому меня постоянно стремились затащить в гости, но тут у них вышла промашка. Дело в том, что во-первых, я был по натуре человеком не компанейским и предпочитал книгу шумным компаниям, а во-вторых, я был убеждённым холостяком. Нет, не подумайте, что я сторонился женщин, вовсе нет, а вот связывать свою судьбу с какой-нибудь из них я не желал. Скорее всего, причиной этому было то, что до сих пор я не встречал женщины, которую полюбил бы по-настоящему.

Была в то время у меня ещё одна странная особенность. Временами на меня нападала какая-то непонятная тоска, меня в это время постоянно куда-то тянуло, всё окружающее казалось мне серым и не интересным. Тогда я брал ружьё и целыми днями бродил по окрестным холмам, делая вид, что охочусь. На самом же деле я искал. Вы спросите, что я искал? Честно говоря, сам не знаю, однако упорно продолжал искать.

Вот, как-то осенью со мной случилась очень удивительная история. Я, как всегда по осени, бродил в холмах недалеко от имения и вдруг, попал в какую-то совершенно незнакомую мне местность, чем-то напоминающую Шотландию. Я от неожиданности испугался, и видение пропало, но, тем не менее, всё это привело к тому, что однажды я встретил своего друга и Учителя, который оказался ходящим-по-мирам. Эта встреча полностью перевернуло мою жизнь.

Странник взял меня в первый поход по мирам, в котором мы шли по следам людей, забравших из имения одного больного старика, которого я подобрал во время моего спонтанного выхода в другой мир. Я сразу же понял, что вся моя прошлая жизнь была лишь подготовкой к вот этой настоящей жизни, которую я узнал, встретившись со Странником. Мало того, в лице Странника я обрёл настоящего друга, друга, о котором раньше мог только мечтать. С тех пор мы прошли с ним множество дорог, обрели друзей, среди которых были волшебники, драконы и демоны. Побывали в таких местах, о которых человеку даже подумать невозможно, и вот теперь оказались в монастыре при Обсерватории, удивительном строении стоящим недалеко от столицы империи Повелителей драконов.

Сейчас раннее утро, скорее даже очень поздняя ночь. Сегодня у нас испытание Обсерваторией, а я проснулся не свет не зоря и сижу, пишу эти записки. Я с ранней юности веду дневник, в который записываю всё, на мой взгляд, важное, что произошло со мной. Обычно я пишу регулярно, но после того, как моя жизнь превратилась в сплошные приключения, я взял за правило записывать самое важное в форме коротких записок, что бы потом, когда представится возможность переписать в дневник. Записки, написанные по свежим впечатлениям, позволяют более точно записать то или иное событие в дневник.

Причиной, заставившей меня встать в такую рань и заняться записями, был сон, который приснился мне сегодня ночью. Таких ярких и реалистичных снов мне раньше видеть не приходилось; я сразу же понял, что это сон вещий, поэтому и решил его записать, пока события и чувства были ещё свежи. Все знают, какими неуловимыми бывают сновиденья, если сразу не запишешь, забудутся, и потом ни за что не вспомнишь. Вот поэтому, только продрав глаза, я сразу же принялся записывать.

За последние два дня, я так устал, что добравшись до постели, сразу же провалился в сон. Я оказался в какой-то холмистой местности, покрытой густой травой. Рядом был Странник. Мы стояли на вершине холма, а вся равнина до самого горизонта была покрыта серыми всадниками. На душе было на удивление радостно, словно вид серых полчищ мог радовать.

Внутри меня, словно пружина, была сконцентрирована сила, которая только ждала команды, что бы освободиться, и смести всё, что окажется на её пути.

– Ну, что же, дружище Джон, давай, твоё время, – спокойно сказал Странник и положил мне руку на плечо.

Я отпустил силу, и по полчищу серых всадников прошла волна огня, многоголосый предсмертный вой потряс воздух, а земля заметно задрожала.

– Хороший удар, – похвалил Странник.

Прошла рябь, и этот фрагмент сменился на другой. В этот раз мы со Странником находились в какой-то унылой плоской местности, покрытой странной серой травой. Вся атмосфера этого места внушало уныние, казалось, что даже воздух здесь пропитан унынием.

Я, еле переставляя ноги от усталости, брёл по равнине покрытой серой травой. Во рту пересохло, в глазах плавали разноцветные круги, разбавляя окружающую серость, правый бок сильно болел. Ещё бы ему не болеть, когда пропустил такой удар.

Впереди тяжело шагал Странник, время от времени раздавая удары, небольшим отрядам серых всадников, которые, словно мухи, в отдалении кружили вокруг нас. Мы довольно долго поднимались на невысокий, с очень пологими склонами холм, и дело было вовсе не в том, что склон был слишком длинным, а в том, что я еле переставлял ноги, буквально выбиваясь из сил. Мой друг, тоже был не в лучшей форме, а, кроме того, он подстраивался под мой темп передвижения, потому что моё передвижение сложно было назвать ходьбой.

На вершине холма Странник остановился, а я просто повалился на землю без сил. С холма хорошо было видно как вся округа буквально кишела летучими отрядами серых всадников, которые, познакомившись с нашими ударам, старались не скапливаться в более крупные отряды и особо не приближаться к нам.

– Держись, друг Джон, – подбодрил меня Странник. – Сейчас я открою проход в одно очень уютное место, где я тебя подлечу, и ты снова станешь молодцом.

Он занялся своими манипуляциями, а я, прикрыв глаза, отдыхал. Внутренним взором увидел я живописный городок на берегу какого-то большого водоёма, судя по наличию порта, забитого парусными судами, моря. И голос во мне отчётливо произнёс, что здесь я очень надолго расстанусь с моим другом и Учителем, что отсюда начнётся мой достаточно длинный, полный опасных приключений путь.

Когда на холме засиял всеми цветами радуги открывшийся проход, я находился в полубессознательном состоянии, да так, что Страннику пришлось поднимать меня и почти волоком тащить в проход. В этот момент я окончательно потерял сознание. Странное, скажу я вам, ощущение, терять сознание во сне.

Во сне сознание моё медленно возвращается. Я вижу себя сидящим на сочной траве на каком-то возвышенном месте, а внизу во всей своей красе лежит тот самый городок на берегу моря, который я видел перед тем, как потерять сознание.

– Это Зурбан, – с лёгкой грустью говорит мой друг. – Запомни это название. Придёт время, и ты надолго поселишься здесь. Ты станешь знаменитым проводником по серым равнинам, и в своё время, внесёшь свою долю в общее дело. Тогда мы встретимся вновь.

Его слова вызвали во мне лёгкую панику – как же так, почему, я не хочу.

– Смирись, Джон, – печально сказал Странник, словно подслушал мои мысли. – Все мы вынуждены порой делать то, что нам вовсе не хочется. Однако каждый из нас, едва вступил на путь между мирами, взял на себя некие обязанности, а теперь уже близко время, когда каждый из нас должен выполнить эти обязанности. И мы их выполним, иначе перестанем быть самими собой. Что же касается разлуки, то без разлук не было бы и встреч, а чем длиннее разлука, тем желанней и радостней встреча.

Я хотел что-то ответить Учителю, но в этот момент проснулся. Келья, где я ночевал, освещалась переливчивым светом всех цветов радуги, сначала показавшимся мне светом открытого перехода. Потом я вспомнил, что нахожусь в монастыре при Обсерватории. Быстро встав с постели, я поспешил записать этот мой сон, надеясь при случае рассказать о нём Страннику.

4

Меня зовут Марк, родом я из империи Повелителей. Родителей своих я не помню; с самого раннего детства я был при Верховном жреце империи Ляргусе, сначала мальчиком на побегушках, а, когда подрос, стал его секретарём. Жрец был человеком очень требовательным, но ко мне относился душевно, по крайней мере, никогда зря ко мне не придирался.

Судьбой своей я, в общем, был доволен, рассчитывая прослужить секретарём до самой старости. Одно только напрягало, я очень хотел изучать Высокое Искусство, тем более, что Ляргус был настоящим Мастером, но он по какой-то причине учить меня не хотел. Только много позже я понял причину его нежелания обучить меня Искусству.

Наступил день, который полностью поменял мою жизнь, причём настолько радикально, что раньше я о таких переменах даже мечтать не смел. В этот день у Повелителей родился давно предсказанный во многих пророчествах «роковой ребёнок».

Этому событию предшествовало несколько странных поручений Ляргуса, которые он отдал мне за пару дней до рождения этого ребёнка. Он сказал, что вызвал Азара и поручил мне встретить его как подобает. Азар, если вы о нём ничего не слышали, является Мастером Высокого Искусства, имеющий собственную вотчину, которая называется Сегурией. Он считается лучшим учеником Ляргуса.

Кроме встречи Азара, я должен был подобрать двух надёжных мужчин из числа слуг и найти кормилицу для младенца. Последнее поручение показалось мне странным, но не в моих правилах оценивать поручения старого жреца.

Отдав мне распоряжения, он отправился во дворец и вернулся оттуда лишь на другой день, очень озабоченным и с грудным ребёнком на руках. Так я впервые увидел Кувая, того самого «рокового ребёнка» младшего сына Повелителей и «последнего дракона».

Передав младенца кормилице, Ляргус сразу же приступил к медитации, которая продолжалась более суток и была прервана лишь прибытием Азара. Когда Ляргус пришёл в себя, он первым делом велел, что бы я, двое отобранных слуг и кормилица с младенцем были в любой момент готовы отправиться в дорогу.

– Послушай, мой мальчик, – как никогда тепло заговорил старый жрец. – Наступают трудные времена, и сейчас будущее всех нас зависит от вот этого ребёнка. Я бы очень хотел, что бы ты отправился вместе с Азаром в его вотчину и помог бы ему вырастить Кувая. Мне очень не хочется с тобой расставаться, но я знаю, что ты можешь именно в Сегурии оказать максимальную помощь в нашем общем деле. Я договорюсь с Азаром, и он будет учить тебя Искусству, ты ведь давно об этом мечтал. А сейчас иди, собирайся в дорогу, завтра на рассвете ты выведешь Азара через подземелье за город.

Он пошёл к Азару, а я отправился отдавать необходимые распоряжения и собираться в дорогу. Во мне боролись сразу два противоположных чувства. Грусть от того, что мне придётся, судя по всему, навсегда покинуть столицу, город, где я родился и прожил всю свою жизнь, боролась с чувством радости от того, что меня ждёт интересная, полная приключений жизнь, а главное, это то, что я смогу учиться Искусству, да ещё у настоящего Мастера.

События развивались так стремительно, что мы были вынуждены уже вечером бежать из города, охваченного мятежом. С тех пор судьба связала меня с малышом Куваем и Азаром. Позже у меня появились друзья, которые стали для меня настоящей семьёй.

Теперь, вспоминая то время, я понимаю, как мне повезло в этой жизни. Я пережил такие приключения, о которых не мог даже и помыслить; я побывал в Трактире-на-перекрёстке и участвовал в спасении Ляргуса, мы встретились со Странником и его другом и учеником Джоном Мильтоном, а вот сейчас мы находимся в монастыре при Обсерватории, и утром нам предстоит испытание Обсерваторией. Мы, это Странник, который стал моим учителем после Азара, Кувай, Джон и я.

Я проснулся в отведённой мне для ночлега келье, когда до рассвета было ещё очень далеко, и долго лежал с открытыми глазами, глядя на играющие на потолке блики, производимые Обсерваторией. Мне приснился очень яркий, явно вещий, сон, который так крепко засел в моём сознании, что даже спустя много лет, я помнил мельчайшие детали его и переживал пережитые в нём чувства так же ярко, как и тогда. Но тогда этого я ещё не знал, а просто лежал, стараясь продлить только что пережитые чувства.

Когда я с вечера лёг спать, то был настолько усталым, что стоило моей голове коснуться подушки, как я сразу же провалился в сон.

Я оказался в какой-то очень живописной местности. Со мной были Странник и Джон. Мы сидели у небольшого костерка, что бездымно горел на поляне, окружённой древней дубравой слегка тронутой дыханием осени. Мы пили вино и ели мясо, по-видимому, это был обычный привал, совмещённый с обедом. На душе было тоскливо, словно я что-то потерял или очень скоро должен потерять.

Я смотрю на друзей и вижу, что они сильно постарели. Если Странник, который уже очень давно выглядел старым, почти не изменился, то Джон стал совсем седой, да и волосы его заметно поредели. Он отпустил небольшую, аккуратно постриженную бороду и стал похож на престарелого аристократа, выбравшегося на пикник.

Себя я не вижу, но понимаю, что и я тоже постарел, видимо мне показывают ситуацию далёкого будущего. Куда и откуда мы идём, почему нас только трое, я не знаю. Бывает так, мелькнёт видение и исчезнет, а что это и зачем мне это показывают – поди, разберись. И остаётся загадка, зачем мне это показали, потом это видение ты забываешь, и вдруг совсем для тебя неожиданно происходит ситуация и ты отчётливо понимаешь, что это ты уже когда-то видел. Проку от этого, честно говоря, особого нет, однако такие моменты придают нашей жизни лёгкий флёр тайны, заставляя нас любить её ещё больше.

Мы едим молча. Так бывает, когда люди, долго пребывающие вместе, перестают нуждаться в словах. Действительно, зачем слова, когда мы так хорошо знаем друг друга, что достаточно взгляда или жеста и всё ясно.

Окончив трапезу, мы тушим костёр и трогаемся в путь. Впереди идёт Странник, чья походка по-прежнему легка, за ним Джон, а за ним я. Я понимаю, что в таком порядке мы ходим уже не один год. Поднявшись на поросший столетними дубами холм, мы оказываемся на развалинах какого-то толи храма, толи капища. Здесь Странник останавливается и снимает свою котомку. Мы тоже избавляемся от груза, и я вдруг с ужасом понимаю, что вот сейчас наступает время расставания, причём расставания, которое можно сравнить со смертью, такую бездну времени предстоит нам прожить порознь.

– Не грусти, друг мой Марк, – с улыбкой говорит Странник, даже не скрывая, что читает мои мысли. – Да, разлука будет долгой, но она в своё время кончится, как кончается всё. Ты пока, что будешь с Джоном и работы у вас, как говориться выше крыши. Кроме того не забывайте о ветрах времени, уже пора научиться ими пользоваться.

Я прекрасно понял всё, что сказал мне Учитель, и на душе стало чуть-чуть легче. Действительно, не зря же последние годы мы посвятили работе со временем, так что пользоваться потоками и ветрами времени мы худо-бедно умели.