– Вы смелый человек – сразу принимать такое решение!

– У меня есть некоторый жизненный опыт, и я знаю, чего хочу, – при этом Николя посмотрел на нее прямо, с каким-то даже вызовом мужчины-охотника во взгляде.

* * *

И вот теперь этот красивый парень со всем его «некоторым жизненным опытом» сидит на холодной, по-весеннему, земле под деревом и пытается придти в себя. А его новая знакомая, которую он рассчитывал покорить с первого взгляда, прикидывает, как поймать такси, за полсотни евро отвезти его домой и потом самой добраться в Ситэ Университэ. Оставаться у него в ее планы не входило, а от такого нокдауна он должен скоро восстановиться. Разве что утром примет таблетку от головной боли. Так что сиделка ему не понадобится. Просто ее удар был скорее неожиданным, чем сильным, так, тычок, но пришелся Николаю в самый краешек подбородка. Никакой серьезной травмы он не получил, но внезапно вырубился.

Медленно подкатил синий полицейский автомобиль, притормозил напротив странной пары. Опустилось стекло, и добродушный ажан спросил вежливо:

– Мадам? Месье? Все в порядке?

– Уи, уи, месье! – радостно затараторила Аня. – Были в гостях, веселились, Николя немного перебрал, а у него такое слабое сердце!

Тут и Николя включился в игру, рукой указав на грудь, мол, сердечко пошаливает.

Полицейский пробормотал в ответ, что пить надо бы меньше, если сердце не позволяет. Стекло поползло вверх, и он добавил напоследок: «Бон нюи, мадам! Бон нюи, месье!»

Буквально: «Доброй вам ночи!».

Выдержав, пока автомобиль отъедет на полсотни метров, Николай с Аней расхохотались прощальной фразе доброго полицейского.

– И куда тебя отвезти? – спросила Анна, решив, что он уже в достаточной мере пришел в себя, может понимать вопросы и отвечать.

– Госпиталь Ротшильда! – пробормотал Николай, покачав при этом чуть-чуть головой, проверяя, был ли это нокдаун или все-таки легкий нокаут. Вроде бы ориентации не потерял.

– Ого! А не горячишься? Вроде не так сильно ткнула! – испугалась Аня. Она и сама не ожидала такого эффекта, а вот на тебе, запросился в госпиталь…

– Это ты погорячилась! Мне-то, как раз, холодновато теперь. Так, легкий нокдаун, да и то от неожиданности. Ничего страшного. А госпиталь Ротшильда – потому, что я живу там, рядом с госпиталем, на улице Дагорно, напротив сицилийской пиццерии.

Это было уже легче. Район спокойный, чистый, криминальной славой не пользуется. Евро за тридцать вполне можно будет доехать. Отпускать его одного Ане расхотелось, лучше все-таки перестраховаться.

* * *

1814 год, Франция, 10 февраля.

…Наполеон прибыл к своей армии ближе к концу января и блестяще провел несколько сражений. Австрийские войска начали его просто бояться. Пытался было противостоять императору, вновь обретшему боевой кураж, Шварценберг, но жестокий приступ подагры свалил австрийского князя и он уже был готов скомандовать общее отступление. Воякой он был ни чета наполеоновским маршалам.

Потрясением для многих русских стало сообщение, что 10 февраля у Шампобера корпус генерала Олсуфьева был наголову разбит Наполеоном. Полторы тысячи убитых, три тысячи вместе с самим Олсуфьевым попали в плен. Это заставило участников коалиции относиться к делу гораздо серьезнее. Французские войска, прежде всего старая гвардия, представляли собой большую силу и требовали к себе внимания и осторожности. Шварценберг послал в лагерь Наполеона адъютанта с просьбой о перемирии, но император… отложил ответ.

Наполеон заговорил о том, что за две недели отбросит неприятеля к Рейну, и теперь он не просто ждал, он жаждал сражения с основными русскими силами.

Все-таки он был блестящим воякой от Бога…

* * *

Париж, 2009 год.

На следующий день после фиаско на бульваре Николай довольно долго думал о своей новой знакомой, с которой у него случился такой конфуз. Ему захотелось найти девушку и объяснить ей, что он не какой-то уличный приставала, что это просто так сложились обстоятельства. Ну, звезды так выстроились. Но на самом деле подсознательно он пользовался «открытием», которое сделали ловеласы еще прошлых веков: женщинам важно внимание мужчин в любых его проявлениях. Случается так, что иной мужчина при этом идет на риск вдруг получить по физиономии. Бывает. Но при этом исходит он из смелого, хотя и авантюрного предположения, что, если не уделит должного внимания, не обозначит хотя бы «попытку», то тем самым обидит даму.

В общем, Николай Гарнет в течение целого дня занимался поисками Анечки, как он теперь ее называл в своих размышлениях. Ему пришлось перезваниваться с половиной «русского Парижа», пока, наконец, к вечеру нашелся след студентки.

Оказывается, Аня Василькова изучала политологию в Сорбонне. С одной стороны, дело новое, а с другой – еще Ломоносов, создавая первый российский университет в середине восемнадцатого века, ввел кафедру политики. В общем, человечество во все времена занималось политикой, так что нет ничего удивительного в том, что мастера красноречия придумали красивое название для своего занятия. В старое время это была наука, изучавшая и политику, и дипломатику, и нравственность. Нынешние студенты изучают историю, и теорию политики, и все производные от этих направлений, начиная от политических конфликтов и кончая геополитикой, вторгаясь и в экологию, и в информатику, словом, во все, о чем можно говорить долго и с умным выражением лица. При этом знание иностранного языка является обязательным, а специально еще изучают логику, правоведение и даже такой предмет, который сразу и не понять: теория и практика аргументации. Специализацией Анны были политический анализ и прогнозирование, мировая политика и международные отношения.

* * *

1814 год. Швейцария. Базель, 2 января.

…Основные силы русской армии только 1 января 1814 года в районе Базеля ступили на территорию Франции. Еще после ухода Наполеона из России в декабре 1812 года мнения об этом походе в русском генералитете разделились. Одни считали, что надо гнать Наполеона дальше и воевать до окончательной победы. Но тогда фельдмаршал князь Кутузов этому всячески воспротивился. Он считал, что негоже русским солдатам воевать в интересах англичан, больших мастаков загребать жар чужими руками.

Теперь, когда светлейший князь умер, царь поддался уговорам со всех сторон и двинулся на Запад, намереваясь покончить с любыми попытками Наполеона относительно новых походов.

Поначалу движение русской экспедиционной армии было внешне даже неспешным, будто нерешительным. Погода в субботнее утро выступления выдалась столь скверная, что кто-то, правда, не говоря вслух, счел это нехорошим предзнаменованием. Сильный порывистый дождь временами прекращался, и тогда на землю падали крупные хлопья тяжелого снега. Было очень холодно, что обычно в эту пору в России, но удивительно для центра Европы.

– Господи, как бы на биваках мы до смерти не померзли, как французы в двенадцатом году! – поделился своими опасениями один из русских гренадер с соседом, шедшим рядом.

– Не должны бы, все-таки мы к морозам привычнее! Но давай друг дружки держаться, вместе, авось, до тепла продержимся. Эх, погодить бы с выступлением неделю-другую!

Но погода, как известно, на войне планов не отменяет.

* * *

Париж, 2009 год.

На третий день Николай Гарнет сумел перехватить Анну в коридоре университета, удивив своим появлением, и, используя запасы красноречия, доставшегося ему от образованных предков, убедил в настоятельной необходимости провести пару вечерних часов вместе, выпить по чашечке кофе или перекусить где-нибудь в кафе в том же Латинском квартале.

– И с чего это ты ко мне полез тогда на бульваре? – спокойно, едва заметно улыбаясь уголками рта, спросила Анна, когда они оба в теплых куртках расположились на тротуаре /парижская классика/ за круглым мраморным столиком в «Кафе де Лютес».

– Так ведь весна, Париж, – как-то смущенно пробормотал Николя. – Это была чистая импровизация, искренняя, а потому и наивная.

– Логично. За оправдание принять можно, – улыбаясь, произнесла Аня, но с натяжкой.

– Понимаешь, ты девушка красивая, эффектная, я и подумал, что, если не уделю должного внимания, то ты можешь обидеться, – поняв, что ситуация не безнадежна, попытался вернуть себе какие-то позиции Николай.

На самом деле он просто озвучил одну простую истину, которая существовала со времен Джакомо Казановы, а может быть, и его предшественников: женщины иногда прощают тех, кто злоупотребляет возможностью, но никогда тех, кто ею не воспользовался.

– И вовсе не обижаюсь я, не подумай! Это, скорее, ты можешь обижаться! – Аня невольно потрогала свой подбородок. – И что мы теперь будем делать?

– Выпьем кофе, потом, может быть, пойдем погуляем? – предложил Николя. – Если, конечно, ты не занята. Я все-таки должен доказать, что со мной не так уж и опасно, как ты могла подумать. И рука у тебя довольно тяжелая, а на первый взгляд такая изящная. Знаешь, я вдруг вспомнил надпись на салфетке в московской кофейне: «Давай прогуляемся – узнаем друг друга поближе».

– Что, опять нарываешься? – то ли спросила, то ли констатировала Анна.

– Извини, я ничего такого не имел в виду. И на второй взгляд рука у тебя изящная! – торопливо прояснил ситуацию Николай. – Никакой задней мысли, никаких опрометчивых движений. Гарантирую.

Аня посмотрела на него, поверила в искренность смущения и согласилась.

– Ладно, давай, только не допоздна, мне завтра надо рано вставать и быть в форме.

– В субботу? – удивился Николай.

– У меня завтра небольшой турнир, и я хочу его выиграть, чтобы иметь задел на некоторое время.

– А ты чем занимаешься? Шахматами?

– Фехтованием на саблях, вхожу в команду университета и имею спортивную стипендию. Учиться мне еще полтора года, надо быть в форме. А ты чем в Париже занимаешься?

Они сидели так, чтобы смотреть друг на друга, а не разглядывать прохожих.

– Вообще-то я физик, – без какого-либо кокетства начал Николай. – Закончил физфак МГУ, сначала занимался твердым телом, а потом увлекся криогенной техникой. Что-то на рубеже науки и инженерии. Здесь работаю в лаборатории при Сорбонне. Мы участвуем в проекте в швейцарском ЦЕРНе, объединенном центре ядерных исследований. Обеспечиваем охлаждение некоторых узлов коллайдера.

– Это что-то очень модное, о чем говорят и пишут, не понимая, что это на самом деле?

– Ну, модно не в смысле дома Диора или Лагерфельда. Понимаешь, при температурах, близких к абсолютному нулю, возникает эффект сверхпроводимости, но это достаточно широко известно! – пояснил Николай. Иногда физиков подводит чрезмерная увлеченность своей наукой, и тогда в глазах девушек они становятся «ботаниками». – Но есть еще и побочный эффект, который меня заинтересовал, когда практически исчезает трение.

– Так ты – доктор? – удивилась Аня.

– В общем, да, – подтвердил догадку девушки Николя. – Но диссертация была по другой теме. Я придумал несколько новинок для получения сжиженного газа.

– Газпром до тебя дотянулся? – Аня обладала хорошей реакцией, а потому поставила вопрос четко, даже не стремясь показать, на сколько ходов вперед она может просчитать ситуацию.

– Да. Они моим патентом пользуются довольно успешно, и я этому весьма рад, – Николай не мог не похвастаться, что, в общем, типично для молодого человека, который хочет произвести впечатление на девушку, способную оценить такую информацию. – Так что помаленьку на мой счет в банке кое-что капает абсолютно законно и легально. Ни недружественное поглощение, ни наезды мне не угрожают. Наезжать надо на Газпром, а он рейдерам не по зубам. А я занялся новыми разработками. Меня интересует зона около абсолютного нуля. Там есть несколько интересных моментов, и можно кое-что новое открыть. Ну и есть еще небольшой газовый заказ.

– Этим как раз ты и занимаешься сейчас? – поинтересовалась Аня, которой стало ясно, что парень не просто какой-то болтун.

– Это достаточно сложно объяснить. В общем, копаюсь в такой небольшой области физики, которая теперь называется криогеника.

– Физику помню, что такое криогенная техника – такие холодильники специальные, слышала. Но о науке криогенике – впервые.

– Как бы тебе проще сказать? В зависимости от того, насколько низкие температуры, меняются свойства различных веществ, вот этим я и занимаюсь.

Аня оказалась замечательной собеседницей, она умела главное – слушать. И лишь подбрасывала новые вопросы, чтобы партнер не выдыхался и сам не терял интереса к тому, о чем говорит. И, тем более, к своей визави. Это действовало безотказно, и многие были ее поклонниками, полагая, что она очень тонкая и все понимающая слушательница.

– А к газу это имеет какое-то отношение?

– Природный газ конденсируется при температуре 120 градусов по Кельвину, а мы залезли дальше – до 0,3 Кельвина, в сверхнизкие температуры. Вот там-то и происходит самое интересное!

– В школе на физике что-то говорили о сверхпроводимости, сверхтекучести и еще о каких-то «сверх»…

– У тебя хорошая память, – с некоторым удовлетворением, не понимая еще, хорошо это или плохо, по крайней мере, для него лично, отметил Николай. – Правда, полагаю, что это такое на самом деле, ты все-таки не знаешь.

– Какой проницательный! А Нобелевские премии за это уже дали?

– Дали.

– Второй раз не дадут! – с некоторым сочувствием заключила Анна.

– Это верно, не дадут. Но! Я тут увлекся работой Померанчука, которую он сделал вместе с Ландау в середине тридцатых годов, и у меня появилось несколько идей. Они занимались теорией электропроводности металлов при низких температурах.

– Так это и есть сверхпроводимость?

– То, что они сделали, уже известно, но я увидел, что они прошли мимо одного направления, и занялся этой темой! – Николай явно увлекся, забыв, что разговаривает не с коллегой, а с девушкой. Студенткой. Спортсменкой. И, наконец, просто красивой девушкой.

– А почему сам Померанчук этого не увидел?

– Исаак Яковлевич был очень занятым человеком. Можешь себе представить, какая у него была загрузка, если он руководил группой, точно рассчитывавшей энергетический баланс водородной бомбы!

– О, господи! Человек с таким именем-отчеством, с такой фамилией и такими делами занимался?! – вполне естественно заметила Анна.

– Две Сталинских премии почти подряд за просто так не давали, – парировал Николя.

– Надеюсь, ты в бомбовые дела не залез?

– Можешь быть спокойна, эту тему я не трогаю.

Хотя с чего бы это ей быть неспокойной по поводу тем, которыми занимается ее новый знакомый?

Наступила небольшая пауза, и они решили выпить еще по чашке капуччино. Все-таки два эспрессо подряд ни к чему.

– А как физики делают открытия? – то ли в шутку, то ли подначивая, спросила Анюта.

Николай на минуту задумался от такого наивного, но безумно сложного вопроса. К счастью, он быстро вспомнил чье-то мудрое высказывание: «Миллионы видели падающее яблоко, но только Ньютон спросил себя, почему оно падает?»

– В общем, с такого подхода начинаются почти все большие открытия, надо видеть мир чуть иначе, чем все вокруг, – разъяснял он Анне природу иных научных открытий. – Иногда говорят так: все знают – этого, мол, не может быть, но находится кто-то один, кто этого не знает, а потому берется исследовать явление, и, оказывается, очень даже может быть. Знаешь такого великого изобретателя Эдисона? Вот он как-то сказал: «Все воруют в коммерции и промышленности. Я и сам многое украл. Но я могу воровать с умом». Правда, никто не мог уличить его в воровстве, просто он с умом брал некоторые общеизвестные идеи и реализовывал их по-своему.

– Так все-таки, ты хочешь Нобеля получить? – этот вопрос девушка задала с улыбкой, но по-доброму, без подковырки, хотя, кто их знает, этих физиков, что они открывают и что может получиться в итоге.

– За одно гениальное открытие, которым сейчас пользуется все человечество, все-таки Нобелевскую премию не дали. Парни не сумели все правильно оформить и запатентовать, – по улыбке, которая сделала его лицо обаятельным, Аня приготовилась к розыгрышу.

– И что же это за открытие?

– Даже не открытие, а изобретение. Тот, кто первым поставил чемодан на колесики, осчастливил мир, – с небольшой хитринкой во взгляде объявил Николай. – Каждый раз, когда куда-то еду, вспоминаю добрым словом этих ребят.

– Согласна. А если серьезно – Нобелевскую премию можно получить за то, чем ты занимаешься? – додавливала тему Аня.

– Это сложно, – уже без улыбки ответил Николай, который следил за новинками в науке и имел кое-какое представление о работе экспертов нобелевского комитета. – Но, если дадут, то не откажусь.

– И правильно, не отказывайся, – утвердила такой подход к получению Нобелевской премии практичная русская парижанка.

– От Нобеля? – Николай не мог так просто закончить тему, которая его не то, что не волновала, но почему бы и не помечтать. – Да у меня и фрака для церемонии нет. Правда, отец рассказывал, что в Лондоне, когда брал фрак напрокат в фирме «Мосброс», ему дали целый чемодан вещей к такому выходу – специальные брюки, пояс-кушак, лаковые туфли, сорочка, галстук-бабочка, запонки и, в дополнение ко всему, черные шелковые носки. Он их, кстати, потом выкупил, когда пришел сдавать костюм.

– Но вроде бы Нобеля не в Лондоне вручают? – припомнила Анюта.

– Отец тогда по работе был в Англии и получил приглашение на прием к королеве, а там протокол строгий – раз в приглашении написано «белый галстук», значит, фрак обязателен. Отец мой в МИДе работает.

Николай рассказал в этот вечер о себе довольно много. Но одной темы, которой он занимался «попутно», все-таки не упомянул. Водородный ракетный двигатель. В принципе теоретик может заниматься чем угодно, но в зависимости от того, чем он занимается, им могут интересоваться разные люди в различной степени. Свои «прикидки» Гарнет делал обычно в небольших блокнотиках, которые раскладывают по номерам в гостиницах класса выше «трех звезд». Несведущему человеку трудно было что-то понять из формул, графиков и диаграмм, но попади один из таких блокнотиков в руки профильного специалиста, тот бы уж наверняка почерпнул для себя немало интересного…

* * *

1814 год. Франция. Нидер-маркштадт, 6 января.

…Русские войска, с присоединившимися к ним баденской и прусской гвардиями, перешли по мосту через Рейн, имея конечной целью своего похода Париж. Но понять сразу этот замысел было невозможно, да и уверенно сказать, что именно этот план войска начнут исполнять, никто не мог. По принятой практике армии, входившие в страну, должны где-то сразиться с местной армией, чтобы победитель продиктовал свою волю. Но, стремясь в столицу, командование русской армии неожиданно для французских маршалов отказалось от участия в атаках на Гамбург, куда Наполеон послал одного из своих лучших командиров – маршала Даву. Это оказалось очень серьезным просчетом опытного военачальника, выигравшего множество сражений. Но император считал, что он и сам сможет справиться с неприятелем и защитить Францию от вторжения.

Императорская походная штаб-квартира Александра Первого осталась в Базеле. Никакого сопротивления русская армия поначалу не встретила, разве что дорога от Базеля до ближайшего Нидер-маркштадта оказалась ужасной. Неужели Наполеон всерьез полагал, что русские могут увязнуть на плохих, разбитых армиями и непогодой дорогах во Франции?

– Господа, кто-нибудь видел сегодня зайца или хотя бы заячий след? – интересовался корнет Михаил Ивановский у нескольких офицеров-драгун, пытавшихся кое-как согреться за столом в слабо освещенной немецкой харчевне.

– Что, зайчатины захотелось? – поинтересовался кто-то в ответ.

– Я слышал, что, когда Наполеон ступил в Россию, из-под копыт его коня вдруг выскочил заяц, от неожиданности конь дернул, и император свалился наземь.

– Ну, так и что с того?