Глава 2

1

Дмитрий Кольцов попал в фирму «Олимп» по странному стечению обстоятельств.

Он занимался мелким бизнесом – по принципу «что нашел, то и перепродал», звезд с неба не хватал, но хлеб с маслом добывал. Личную жизнь вел холостую, удалую, свободу оберегал свято, потому домой никого не приглашал, мужские дела справлял на съемных квартирах. И вот как-то по одному такому делу понадобилась жилплощадь на ночь, Дима пробежался по газетным объявлениям, выбрал, позвонил. Ответил вежливый, приятный мужской голос, сразу к себе расположил, цену назвал умеренную – Дима согласился. Встретились.

Маклер оказался парнем чуть постарше Кольцова, представился Сергеем. Манеры у него были еще более обходительные, чем голос, молодые люди разговорились, быстро перешли на «ты». Диму так и подмывало в шутку называть риэлтора графом или там бароном – очень уж это подходило к нему… «Граф» честно признался, что работает в агентстве недвижимости, но пустующие квартиры сдает левым образом, минуя агентство – связи и опыт позволяют. Дима так же честно ответил, что собирается провести веселую ночку с барышней… и лицо Сергея при этом неожиданно изменилось.

– Что-то не так? – Дима слегка приподнял брови.

– Что?.. Ах нет, что ты! На здоровье, как говорится… Это я так, вспомнил.

– Свое что-то?

– Нет. Не свое. Ладно, давай к делу… – и они договорились обо всем.

Дима и его пассия провели чудные вечер и ночь – с шампанским, ужином, брудершафтами, страстным сексом и скучным пробуждением. Сказка кончилась… Джентльмен Дима вызвал за свой счет такси, отправил девицу восвояси, а сам дождался Сергея. Тот пришел, убедился, что все чисто-прибрано, и видимо, это ему понравилось. Он спросил:

– Ты где работаешь?..

– Так, частный предприниматель. Купи-продай.

– Слушай, иди к нам в агентство! У нас как раз вакансия открылась…

Дима подумал – и решился. Предприятие свое он не закрыл, никто от него этого не требовал. А солидное место приобрел. Коммерческая жилка у него имелась, дело пошло. Правда, обстановка на работе очень уж не глянулась: коллеги хмурые, необщительные, на вопросы отвечали кое-как… Разве что с Сергеем Дима нашел общий язык – словом прошел примерно тот же путь, что и Максим Полканов месяцы спустя, включая и неформальные разговоры. Можно сказать, Сергей с Димой подружились. По вечерам, сидя в какой-нибудь кафешке, Дима удивлялся и кипел куда хлеще Максима:

– …что за народ, не пойму! Слова не вытянешь. И смотрят как на врага народа. Как будто я хлеб у них отбиваю. Или пугаю их как привидение какое! Нет, ну тебе-то спасибо, конечно…

Сергей отдал Кольцову четвертый участок, сам перешел на второй – и очень помог Диме в освоении своего бывшего сектора. Дима ценил это и в разговорах педалировал, что ничуть не собирается посягать на регионы коллег. Сергей слушал, сочувственно кивал, но ничего внятного пока не говорил.

Как потом выяснилось, он выжидал.

Наверное, он хотел проверить Дмитрия Кольцова, убедиться, что тот не пустое трепло, что можно ему доверять полностью. Убедился. И тогда решил открыться.

Дима навсегда запомнил этот день в начале зимы: суббота, сокращенный режим работы. Как обычно, они с Сергеем вышли вместе, Дима предложил «посидеть», Сергей кивнул. И они дружно зашагали в сторону городского парка – была там у них излюбленная забегаловка. Но лишь зашли в парк, как Сергей вдруг приостановился, взял товарища за локоть:

– Подожди-ка, Димыч. Вот что… давай лучше пройдемся, воздухом подышим. И я тебе кое-что сказать хочу.

– Интересное? – у Димы было отличное настроение, но Сергей улыбнулся в ответ как-то бледно:

– Как сказать… На любителя, наверное.

– Ты считаешь, что я и есть любитель?

– Пока не знаю. Но рассказать я могу только тебе, больше никому.

Эти простые слова были сказаны так, что с Димы вмиг слетел шутливый тон. Сергей был серьезен.

– Ну, если так… тогда слушаю, – Дима тоже посерьезнел.

– Прогуляемся, – Сергей указал взглядом на длинную аллею, уходящую в дальний безлюдный край парка.

Дима смерил глазами длинное снежное пространство и явственно ощутил, как странный холодок пробежал по спине.

– Ну, пошли, – сказал он.

2

Потом Дима много раз задавал себе вопрос: ожидал ли он услышать то, что услышал?.. Конечно, он знать не знал о тех событиях, которые были известны Сергею, но узнав, не мог не признаться, что именно это и должно было случиться где-то рядом с ним, Дмитрием Кольцовым. Уверен был в этом! И не смог бы объяснить, откуда взялась эта уверенность.

Мрачная обстановка в «Олимпе» была отнюдь не всегда. Дружбы, правда, особой не наблюдалось, но и мумиями бессловесными не сидели: женщины находили время обсудить свои склянки и тряпки, мужики, понятное дело, трепались о футболе, бабах своих и чужих, иногда и о работе. Риэлтор – профессия не хуже других, и в ней складывается свой фольклор, свои легенды… в общем, все как положено.

Мужчины в «Олимпе» были все не старше сорока. Владение информацией по жилплощади очень помогало им разнообразить личную жизнь. Грешили потихоньку и холостые и женатые – аккуратно, без излишеств, жалоб от клиентов не поступало. Все делалось шито-крыто.

И вот однажды самый старший из сотрудников, некто Евгений Ильич, собаку съевший на торговле недвижимостью – с усмешкой поведал, что впервые за всю карьеру столкнулся с неразрешимой проблемой.

– Квартиру не могу продать, – делился он. – Первый раз со мной напасть такая!

И рассказал историю – простую и жуткую.

С незапамятных времен жил в хрущевке-двушке тихий старый холостяк, за которым водились некоторые странности и которого недолюбливал кое-кто из соседей, хотя этот дядька – не такой уж, впрочем, и старый, малость за шестьдесят – ничего плохого вроде бы не делал. Жил нелюдимо, невесть чем занимался – ну да это ведь не криминал, и никого он этим не напрягал…

И вдруг он пропал.

Это заметили не сразу. Просто соседки во дворе судачили о своем о бабьем, и одна вдруг спохватилась:

– Ой, девоньки! А вы не заметили, что-то давно Кузьмича-то этого… ну, из семьдесят первой, не видать? Уехал куда, что ль?

– Да ну, скажешь, – другая махнула рукой. – Только вчера видела. Иду из магазина, глаза подняла случайно – батюшки-светы, а он прям в окне стоит, смотрит. Да стоит-то, холера, как-то так, рожей чуть не в стекло, бельма вылупил, не моргнет. Как упырь какой!

– Ах, девочки, это правда, – подхватила третья, интеллигентная бабулька. – Вы знаете, я за ним давно замечала что-то неприятное, даже зловещее…

И разговор съехал в сторону колдунов, ведьм и прочей чертовщины, с обязательным упоминанием того, как «у нас в деревне одна ворожея насылала порчу, и потом черная птица по ночам летала, в окна билась…» Языками трясли часа полтора.

Поболтали и забыли. Прошло еще несколько дней.

Этот странный мужик обитал, стало быть, в 71-й квартире, а в 72-й жила не очень молодая дама, по профессии фельдшер Скорой помощи. Возвращаясь с работы, она задержалась на площадке – копалась в сумочке, не могла отыскать ключи. И тут…

Сперва она решила, что почудилось. Ключи нашла, стала отпирать замок, но мысль уже не давала покоя… она шагнула к соседской двери, прислушалась, нюхнула поглубже…

И сомнений не осталось.

Она была особа твердая, решительная, а кроме того, знала всю формальную сторону дела. Через минуту она уже названивала во все инстанции, а через полчаса на площадке толклись капитан-участковый, бригада «Скорой», дежурный слесарь из домоуправления, а также любопытные жильцы, невесть как узнавшие о событии.

Фельдшерица горячо доказывала:

– Да я этот запах ни с чем не спутаю! Так только тленом пахнет, трупом. Вот и ребята не дадут соврать!

Ребята, врач и фельдшер, мрачно кивали, участковый же, сколь ни старался, ничего не мог унюхать – за многие годы суровой ментовской службы и употребления спиртных напитков обоняние сильно стерлось. Принимать крайние меры капитану не хотелось.

– Черт его знает… вот так вскроешь, а там ничего, так мне же и по шапке… – вяло бубнил он, а оглянувшись, делал болезненное лицо и прикрикивал: – Граждане, разойдитесь, сколько раз повторять! Кино вам здесь, что ли?!..

Но граждане, изнывая от любопытства, расходиться ни за что не хотели.

Наконец доктор, рослый дядя, подошел вплотную к двери, потянул носом… и многозначительно взглянул на участкового.

– Гм!.. А ведь пожалуй, – веским голосом произнес он – и это решило дело. Капитан сморщился, вздохнул и велел слесарю:

– Ну, давай.

Старенькая, советских времен дверь жалобно крякнула, открылась, и в лица из безмолвной полутьмы дыхнуло так тяжко, что теперь и участковый перестал сомневаться.

Он, может быть, и пропил обоняние – но не опыт, соображал и действовал быстро. Одним движеньем руки он нашел выключатель – свет вспыхнул – одним движеньем корпуса повернул на кухню, включил свет там.

Он не ошибся.

– М-да, – произнес он и помахал рукой, как бы разгоняя смрадный дух – движенье в этой атмосфере совсем лишнее, но так уж проявила себя капитанская нервная система, которая у него присутствовала в общем, так же, как у всех прочих людей.

Труп висел в петле, выпучив незрячие глаза прямо участковому в лицо. Другой конец веревки был захлестнут за колено водопроводной трубы. Чисто, прибрано везде… только огромное пятно почти высохшей мочи под трупом дополняло картину этой страшной смерти.

Капитан усмехнулся: дело знакомое.

– Как всегда, – сказал он врачу. – Сколько висельников не видел, все вот так. Кто обоссытся, кто обосрется…

– Да, – доктор был бесстрастен – тоже повидал всякого. – И с эякуляцией эпизоды бывают.

– Чего?

Медик популярно перевел с латыни на простой русский.

– А, – понял капитан. – Уж это точно, в говне родимся, в говне и дохнем… Ладно, давай понятых. Оформлять будем.

3

Вот такой объект достался в работу Евгению Ильичу, риэлтору второго участка фирмы «Олимп». У покойника нашлись Бог весть какие дальние родственнички, седьмая вода на киселе, им и отошла квартира, но общаться с риэлтором напрямую они почему-то не пожелали, прислали адвоката.

Адвокат явился. Явилась. Евгений Ильич не ожидал, что придет женщина, потому что по телефону говорил мужской голос: глуховатый, не очень внятный, точно звонил он откуда-то с края Земли, маклеру пришлось напрягать слух, чтобы понять, что этому типу надо… ну, понял так, что этот голос и есть адвокат.

Ошибся. «Молодая», – подумал риэлтор, не присмотревшись толком к даме, но вот присмотрелся и увидел, что она не очень-то и молода. «Наштукатурилась, мымра…» – теперь подумал он.

Мадам подсела к столу, заговорила деловым, холодноватым тоном. Он отвечал примерно так же – служебный, без эмоций разговор… Но скоро Евгений Иванович заметил, что ему как-то неуютно в компании с этой особой.

С чего бы это вдруг? Он попытался понять, что не так – и не понял. Ничего особенного в женщине не было… более того, встреть ее где-нибудь на улице, Евгений Ильич, известный Дон-Жуан, и глазом бы не повел. Небольшая, сухонькая, личико никакое… но весь вид надменный и взгляд такой, будто бы она знает что-то такое, что не ведомо никому, и презирает всех за это невежество.

Евгению Ильичу стало интересно, но в какой-то миг он спохватился, что увлекся чересчур и прекратил морочить себя психологией. Дело есть дело. Он выслушал посетительницу, выяснил все подробности и сказал:

– Да уж. С такой биографией, знаете ли, продать будет непросто.

– Понимаю. И мой клиент понимает. Потому и не запрашивает дорого.

– Ну что ж, – маклер изобразил дежурную улыбку, – будем работать!

Когда адвокатша удалилась, он двинул к хозяину, описал ситуацию. Тот поморщился, почесал в затылке:

– М-да… Это дело не скроешь, потом хуже будет, когда всплывет. На такой скандал можно нарваться, что мама дорогая… Нет уж, говори все, что есть.

– Ничего! – бодро отозвался Евгений Ильич. – Поживем – увидим.

Однако, скверная квартира повисла на риэлторе и на конторе в целом безнадежным аутсайдером. Желающие-то находились: место отличное, квартира в хорошем состоянии… но стоило только узнать предысторию – как из пушки отшибало. Евгения Ильича подмывало утаить от покупателей страшные подробности, но он понимал, что репутация дороже. Иные изъявляли желание посмотреть – приезжали, смотрели. Лица были кислые. Евгений Ильич старался выглядеть бодрячком, улыбался, держался открыто и достойно… но толку ноль. Смотрели, неохотно говорили: «Подумаем… позвоним…» но не звонили, и вообще пропадали наглухо.

Лишь один молодой мужчина оказался лишен предрассудков.

– Хрень все это, – заявил он. – Мертвяки все на кладбище. И мы там будем. А пока – живем!

От таких слов воспрянул и Евгений Ильич. Но ненадолго. Через пару часов этот парень перезвонил, и голос у него был куда менее парадный.

– Тут это, – смущенно промямлил он, – такое дело… я своей рассказал, так она мне такие вилы прописала… Короче, хочет взглянуть.

Договорились на завтра. В полдень. Евгений Ильич мысленно вздохнул… и оказался прав.

Без пяти двенадцать встретились у подъезда. Молодой супруг язык прикусил, все помалкивал. Собственно, и супруга не очень разговаривала, но сразу было видно, что в этой паре ведет она, а он так, балабол.

Риэлтора удивила ее внешность: блондинка с огромными темными глазами, настолько темными, что зрачки сливались с радужкой в одно целое. И смотрела этими глазищами тревожно – Евгению Петровичу стало чуть-чуть не по себе. Но он улыбнулся.

– Здравствуйте! Готовы? Ну, идемте.

Когда вошли, женщина заметно побледнела. Она сделала несколько шагов, замерла – и через миг двинулась на кухню. Остановилась там.

– Здесь, – негромко сказала она, глядя вверх – на ту самую трубу.

«Ведьма», – пронеслось в голове Евгения Ильича. А женщина подошла к подоконнику, взглянула в окно и быстро отошла.

– Нет, – сказала она с силой. – Нет! Мы здесь жить не будем. Никогда!

И ее точно вынесло. Муж виновато развел руками:

– Ну, тут я не это… Бабу ведь не переспоришь. Ума-то нету…

Маклер не стал выяснять, у кого что есть. Он ощущал досаду оттого, что зря убил время, и в контору вернулся раздраженный. Разумеется он не стал трубить о своих неудачах, но потом, в узкой мужской компании, где присутствовал и Сергей, заявил:

– Да ну все это к черту! Купят-не купят… видно будет. А я пока устрою-ка там очаг свободной любви!

Сильная половина «Олимпа» свято блюла принцип мужской солидарности: в таких делах никто никого не сдавал. Сергей лишь усомнился:

– И никаких комплексов на тему?

Старший коллега отмахнулся:

– Пусть психи всякие комплексуют. Мне этим заниматься некогда!

4

В этом месте Диминого рассказа Максим вскинул руку:

– Стой! Это все тебе Сергей рассказывал?

Дима кивнул.

– А ты сам этого Евгения Ильича не знал?

Дима кривовато усмехнулся:

– Не успел.

Возникла секундная пауза. Максим, кажется, начал понимать, что к чему… Но Дима уже продолжил рассказ.

Евгений Ильич был бабник еще тот, чем немало гордился. Может, он кое-что в своих рассказах и преувеличивал, кто знает. Но последний его роман с клиенткой случился самый натуральный, тут уж никаких сказок.

Мадам продавала опустевшую родительскую квартиру – замужняя тетка, двое детей, самой уже за сорок. В омут страсти она бросилась со всем пылом бальзаковского возраста, проще сказать – сдурела баба. Евгений Ильич просто офигевал, потом делился:

– Да со мной уже лет… ну, я не знаю сколько, с юности такого не было! Стоит как боевое знамя, а кончаю как из пушки, – для экспрессии он вынужден был прибегнуть аж к батальным терминам. Страсти разворачивались там, где он и пообещал – в квартире злосчастного самоубийцы. Мужчина не стал скрывать от женщины мрачных подробностей, но это лишь подзавело ее, вулканы Эроса забушевали в зловещем пространстве… Евгений Ильич потом со смехом рассказывал об этом в кулуарах.

Сергей не был ханжой, но что-то коробило его в этих рассказах, что-то чудилось в них ненормально-лихорадочное. Он внутренне морщился, слушать было противно… но куда же деваться от корпоративной солидарности.

Другие слушатели смеялись, любопытствовали: как, мол, покойник вас терпит, не сердится?.. Евгений Ильич тоже смеялся, отвечал задорно, с матерком. Но однажды на шутливые расспросы дружков он ответил как-то неохотно.

Это было осенью, в конце сентября. Сергей навсегда запомнил тот день: дождь-не дождь, но какая-то мелкая морось, небо серое и настолько низкое, что казалось – лежит оно на городских крышах от усталости и тоски.

В перерыв трое коллег по «Олимпу» обедали в недальней забегаловке. Обычно при этом смеялись, шутили, но сейчас разговор не клеился. Попытались подколоть Евгения Ильича на тему его мужских подвигов, но он отвечал рассеянно, иногда невпопад. Вообще, выглядел он странно, невесело задумчивым.

Сергей считал себя психологом. Понаблюдав за старшим товарищем, он сделал вывод: что-то разладилось в адюльтере, затеянном взрослыми женато-замужними людьми с целью беззаботно поразвлечься… Непредвиденные заботы все же настигли любовничков. Может, мадам совсем уж обезумела от пламени страсти, достает маклера, и тот, не зная куда деваться, проклинает день и час, когда он клюнул на чары старой дуры… Может быть. Сергей немного погордился собственной проницательностью, но вообще думал об этом недолго.

Ненастный день был понедельник. Вторник случился посветлее, хотя тоже хмуроватый. Незадолго до обеда у Евгения Ильича зазвонил мобильник, он чертыхнулся, выскочил на крыльцо – не хотел, видно, чтобы его слушали. Говорил он минуты две, вернулся озабоченный. И на обед со всеми не пошел, быстренько куда-то смылся. Вернулся, впрочем, вовремя.

Надо сказать, что Сергей ценил в себе талант психолога не на пустом месте. Он заметил, что Евгений Ильич как на иголках, так и разбирало любопытство спросить… но не спросил, конечно.

А как только рабочий день кончился, Евгений Ильич сорвался с места, наспех попрощавшись – только его и видели.

Женская часть «Олимпа» переглянулась, усмехнулась ехидно. Сергей же почему-то испытал тревогу. Почему?.. черт его знает. И весь вечер настроение было плохим, все из рук валилось, чувствовал себя вялым, словно нечто высосало силы из него. Сидел, тупо пялился в телевизор, не очень слушая и понимая, что он там трындит. И спать лег рано и уснул мгновенно – как в яму.

Что-то снилось – неясное, незримое, как ветер в ночном городе. Сергей просыпался, но не успев ничего понять и вспомнить, проваливался во тьму неспокойного сна.

Утром встал тоже разбитым, долго сидел на кровати, не мог собраться. Кое-как заставил себя встать… умыться, выпить кофе… уже за рулем он с глубокой тоской думал, что целый трудовой день впереди, надо будет разговаривать с клиентами, возиться с документами, выезжать на объекты… От этого всего выть хотелось, он ехал еле-еле, пока не спохватился, что так можно и опоздать, а уж чего люто не любит шеф Виталий Иванович, так это опозданий. Сергей поднажал на газ и успел.

Кто не успел – так это Евгений Ильич. Прошло пять минут, десять с начала дня… Шеф вышел из кабинета, встал грозовой тучей, руки в боки.

– Ну и где этот деятель? – пророкотал он, кивая на пустое рабочее место.

– Не было, Виталий Иваныч, – созналась соседка, располневшая молодуха лет тридцати.

– Так позвони ему! – резонно велел шеф.

Толстушка послушно заработала кнопками мобильника, поднесла к уху. Лицо ее стало напряженным… она помолчала секунд пять и сообщила:

– Недоступен.

Шеф в меру выругался. Ушел к себе, но грозовое настроение витало в воздухе. Все молчали. Старались не переглядываться.

Где-то через час в приемной раздался звонок. Секретарша взяла трубку: