Стихийно возникали контрреволюционные офицерские и казачьи отряды. Толчком для всплеска контрреволюционных выступлений стал мятеж чехословацкого корпуса. Чехословацкий корпус был сформирован на территории России в годы Первой мировой войны из военнопленных чехов и словаков австро-венгерской армии, желавших участвовать в войне на стороне России против Австро-Венгрии и Германии.

1 ноября 1917 года на совещании представителей Антанты в Яссах было принято решение об использовании корпуса для борьбы с русской революцией, 15 января 1918 года корпус был объявлен частью французской армии. Основные части корпуса (около 40 тысяч) были расположены в среднем Поволжье на Урале.

Местными меньшевистскими и кадетскими организациями стали распространяться слухи о том, что большевистское правительство хочет разоружить военнослужащих корпуса, чтобы затем отправить их в качестве военнопленных в Германию.

20 мая 1918 года командование корпуса отказалось подчиниться требованию большевистского правительства о разоружении и приступило к активным боевым действиям против красных отрядов. В июне 1918 года советская власть в Самаре была свергнута соединёнными усилиями городских повстанцев и войск чехословацкого корпуса. 8 июня в, освобождённой от красных, Самаре эсерами был создан Комитет Учредительного собрания (Комуч). Он объявил себя временной революционной властью, которая должна была, по замыслу его создателей, распространившись на всю территорию России, передать управление страной законно избранному Учредительному собранию.

В этот момент была создана Российская республика из нескольких губерний, занятых чехами. Самара стала ее столицей. На территории, подвластной Комучу, в июле были денационализированы все банки, объявлена денационализация промышленных предприятий. Комуч создал собственные вооружённые силы – Народную армию. Основу Народной армии составлял отряд из 350 человек. (сводный пехотный батальон:2 роты, 90 штыков), эскадрон конницы (45 сабель), Волжская конная батарея (при 2 орудиях и 150 человек прислуги), конная разведка, подрывная команда и хозяйственная часть. Командующим армии провозгласил себя подполковник Генерального Штаба царской армии В. О. Каппель.

Под его командованием отряд в середине июня 1918 г. взял Сызрань, Ставрополь Волжский, а также нанес тяжёлое поражение красным близ Мелекеса, отбросив их к Симбирску и обезопасив этим столицу Комуча Самару.

21 июля Каппель взял Симбирск. В июле 1918 г. русские контрреволюционные отряды, части чехословацкого корпуса и белоказачьи формирования заняли Уфу и Екатеринбург. К противобольшевистским силам Поволжья присоединились Уральское и Оренбургское казачьи войска.

В результате, к началу августа 1918 года «территория Учредительного собрания» простиралась с запада на восток на 750 вёрст от Сызрани до Златоуста, с севера на юг – на 500 вёрст от Симбирска до Вольска. Под его контролем, кроме Самары, Сызрани, Симбирска и Ставрополя Волжского находились также Сенгилей, Бугульма, Бугуруслан, Белебей, Бузулук, Бирск, Уфа.

7 августа 1918 г. войска Каппеля, предварительно разгромив в устье Камы вышедшую навстречу красную речную флотилию, взяли Казань, где захватили часть золотого запаса Российской империи (650 млн. золотых рублей в монетах, 100 млн. рублей кредитными знаками, слитки золота, платины и другие ценности), а также огромные склады с вооружением, боеприпасами, медикаментами, амуницией.

Для борьбы с чехословаками и белогвардейцами советское командование 13 июня 1918 создало Восточный фронт под командованием левого эсера Муравьева, 11 сентября было принято решение о создании Южного фронта (командующий бывший генерал Императорской армии Павел Павлович Сытин) Значительная часть территории Саратовской губернии представляла непосредственную полосу Восточного и Южного фронтов.

12 июня 1918 года СНК объявил в Поволжье первый призыв в Красную Армию трудящихся пяти возрастов. В армию привлекались военные специалисты, вводилось всеобщее военное обучение рабочих и трудящихся крестьян.

Наступил момент, когда беда подошла к порогу дома, когда нельзя было отсидеться, отмолчаться, спрятаться за кого-то, когда нужно было точно определить свое место в жизни, свою позицию: ты за белых, или за красных, или…

Для Павла все было ясно, вся предыдущая жизнь привела его к этому выбору. Саратовский военкомат направил его красноармейцем в 1-й Советский (Самарский) полк 25-й Николаевской дивизии (позднее ее стали называть Чапаевской), который сражался на Восточном фронте против чехословацкого корпуса и народной армии самарской «учредилки».

Состав полка был пестрый и по возрасту (и восемнадцатилетние мальчишки, впервые взявшие в руки «трехлинейку» и бывшие солдаты, прошедшие уже фронты Германской войны), и по социальному положению (в основном, рабочие, но были и представители крестьянской бедноты, студенты и гимназисты), и по политическим взглядам (большевики – они составляли основной костяк полка, левые эсеры, анархисты и те, кто не принадлежал ни к какой партии, но верил в справедливость).

Здесь, в лихорадке военных будней, возникла у Павла тесная дружба с Иваном Панфиловым, земляком из города Петровска. (Впрочем, в Самарском полку почти все были земляками). Толи потому, что в прошлом оба были унтер-офицерами, толи потому, что характерами были похожи.

Они всегда старались держаться вместе: и во время длительных переходов и во время отдыха у костра, делились патронами в бою и спали под одной шинелью, подстелив другую под себя холодными волжскими ночами. Молодежь полка уважительно называла их «наши унтеры». Первое боевое крещение в составе Самарского полка они оба получили при взятии Самары, когда шли в атаку под кинжальным пулеметным огнем. Тогда первым со своим конем бросился в воду Самарки Василий Иванович Чапаев. А за своим комдивом лавиной кавалерийский эскадрон, а потом пехота. И такое мощное «Ура-а-а!» пронеслось по берегу реки, что белочехи не выдержали, побежали, некоторые, бросая винтовки, поднимая руки над головой: вдруг догонят. И во время этой атаки рядом с Павлом опять был Иван.

Только судьба скоро развела их: Иван попал на польский фронт, Павел остался на юге. Встретиться они должны были много лет спустя, на еще более страшной войне, когда его 350 стрелковая дивизия пришла на помощь легендарной Панфиловской дивизии, защищавшей Москву. Так хотелось обнять старого друга. Но…не случилось – за 25 дней до этого генерал-майор Иван Васильевич Панфилов погиб под Волоколамском.

Самарский полк находился в самом центре сражений. В боях с подготовленными и хорошо оснащенными войсками атамана Дутова и адмирала Колчака красноармейцы ежедневно теряли десятки своих товарищей. Но еще больше, чем в людских ресурсах молодая Красная армия испытывала дефицит командных кадров.

Бывшие унтер-офицеры и солдаты царской армии, имеющие военную подготовку, были поистине золотым резервом подготовки младшего и среднего комсостава, так называемых «краскомов». Уже через несколько месяцев Павел был направлен на подготовку в Саратовские пехотно-пулеметные курсы, которые были созданы 7 августа 1918 года Приказом Саратовского Губернского комиссариата.

Саратовские пехотно-пулеметные курсы составляли батальон, в который входили пехотное, пулемётное и телефонно-телеграфное отделения. Первое состояло из трёх рот, остальные имели по одной роте. В свою очередь роты делились на классные отделения (взвода). Все штатные должности, за исключением нескольких преподавательских и одной командной, занимали бывшие офицеры. Среди них значились 2 бывших генерала царской армии, добровольно перешедших на сторону Советской власти.

2 января 1919 г. на курсах состоялся первый выпуск в количестве 38 человек. Среди первых выпускников был и Павел Васильевич Шувалов. Учиться ему было легко и интересно: сказывались и достаточно хорошее для того времени образование и привычка к воинской дисциплине. Как один из лучших выпускников, он был оставлен на курсах для дальнейшего прохождения службы, получив звание «командир РККА». Саратовские пехотно-пулеметные курсы были не только учебной, но и боевой частью. Их воспитанников направляли на самые сложные участки боев.

Уже через месяц после назначения командиром курсантского взвода Павел Васильевич Шувалов вместе со всем личным составом курсов был направлен на Уральский фронт для подавления мятежа пехотной Николаевской дивизии.

Для молодого командира Павла Васильевича Шувалова участие в подавлении мятежа было тяжелым испытанием: Николаевская дивизия была его родной дивизией, с бойцами которой он неоднократно участвовал в боях, но долг перед Советской властью был выше. Правда, теперь в дивизии был другой комдив – «военспец» бывший офицер поручик Дементьев, сменивший на этом посту отправленного в академию В. И. Чапаева.

Мятеж возник в самый ответственный момент, когда 25 Чапаевская дивизия готовилась к штурму Уральска, захваченного белоказаками.

В ночь на 16 января 1919 г. бойцы 3-й роты 1-го батальона Покровско-Туркестанского полка, не найдя свободных квартир в селе, занятом полком накануне, направились, недовольные, во главе с ротным и батальонным командирами к дому командира полка Волкова. Тот решительно осадил «бузотеров», построил роту и собрался было вести ее на места постоя, как неожиданным выстрелом был убит.

Утром стало ясно: этого преступления им никто не простит и кара будет жестокая. 1-й батальон взбунтовался, выдвинул обвинения против комиссаров и коммунистов и отказался участвовать в наступлении. Раздались возмущенные выкрики вроде такого: «Они в штабах сидят в валенках да накладывают на наши семьи контрибуции, а мы будем воевать?!» Началась расправа: убили комиссара Царева, а остальных коммунистов раздели, разули и два часа продержали на 20-градусном морозе.

Восставших поддержал весь полк, потом присоединились Малоузенский, Новоузенский, Куриловский и Мусульманский полки. На стихийно возникшем митинге был выдвинут лозунг «Мы за Советскую власть, за Ленина и Троцкого, но без комиссаров и коммунистов».

На самом же деле причина была в другом. Покровско-Туркестанский, Малоузенский, Новоузенский, Мусульманский и Куриловский полки были сформированы еще в ходе весенне-летних боев 1918 г. по территориальному принципу на добровольных началах или путем случайных местных, самодеятельных, мобилизаций. Полки эти отличались редкой однородностью и состояли в основном из односельчан – «все друг другу брат, кум, сват».

Недостаток боеприпасов, обмундирования, продовольствия и медикаментов уже давно стал поводом для конфликтов между штабом и боевыми частями. Если взрывоопасность ситуации как-то и сглаживалась, то только связями красноармейцев с родными местами, которые были «под боком». Из дома бойцы получали продукты, зимнюю одежду и обувь. Естественно, покидать родные места красноармейцы не желали и, когда пришел приказ об отправке Покровско-Туркестанского полка в Туркестан для борьбы с басмачами, это вызвало у воинов полка жесткий протест.

Для ликвидации мятежа командование армии направило члена ВЦИК и РВС Г. Д. Линдова. Вечером 16 января он прибыл в штаб Николаевской дивизии в Озинки, ехать в Куриловский полк отказался, сославшись на то, что «все коммунисты там арестованы», и потребовал приезда представителей бунтарей к себе. Не добившись своего, член РВС армии решил применить вооруженную силу. Общее командование карательными войсками было возложено на начдива-25 С. П. Захарова, который по согласованию с РВС 4-й армии сменил на командном посту Николаевской дивизии отстраненного А. А. Дементьева.

Карательные войска Захарова имели два бронепоезда при 20-ти пулеметах и 6-ти орудиях, 150 человек Балаковского отряда, 240 бойцов караульной мадьярской роты, 80 чекистов из Покровска, 300 красноармейцев Особого батальона и 200 кавалеристов, разбитых на «конные летучие десятки». Пулеметов – приблизительно 6–8. Кроме того, на платформы были поставлены два броневика с трехдюймовыми орудиями и один с двумя пулеметами. Наконец, было дано указание, подготовиться к боевому вылету, стоявшему в Шипово авиационному отряду. Но операция закончилась неудачно: команды бронепоездов отказались участвовать в подавлении мятежа, летчики авиаотряда сослались на неисправность техники, а мадьяры избили своего командира и перешли на сторону восставших. В результате столкновения с восставшими погиб сам Линдов и пять человек его штаба.

26 января председатель Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий срочно прибыл в Саратов.

Сигнал тревоги прозвучал на пехотно-пулеметных курсах в ночь на 27 января. Морозным утром колонна – 363 курсанта и командиры – по замерзшей Волге вышли к железнодорожной станции Покровск.

Позже к ним подошли 300 бойцов коммунистического рабочего отряда саратовских предприятий и отряд чекистов в 150 человек. Сводному отряду Особого назначения придавался бронепоезд и 4 трехдюймовых орудия. Общее командование возложили на председателя губернской ЧК Иванова.

После зажигательной речи Троцкого отряд выступил, поклявшись «умереть или разоружить восставшие полки».

В результате полного окружения, восставшие Куриловского полка, были полностью разгромлены, остальные полки вернулись на свои боевые позиции.

Все руководители и зачинщики мятежа были арестованы и расстреляны, Куриловский полк расформирован.

Из этих событий Павел Васильевич Шувалов извлек для себя самый главный для воина урок: внутренние враги для государства не менее опасны, чем внешние и должны уничтожаться так же жестоко.

В 1919 году, чтобы прокормить армию, большевики были вынуждены ввести в России продовольственную реквизицию, или, как ее стали называть в народе, продразверстку. А так как на большей части территории страны продолжала идти гражданская война, то основное бремя реквизиций легло на уже подконтрольные большевикам Симбирскую, Саратовскую и Самарскую губернии.

Однако вскоре продразверстка превратилась в обычное ограбление крестьян. У зажиточных крестьян зерно (в последствии – мясо, картофель и многие другие виды продовольствия) изымались на безвозмездной основе. У бедняков и середняков – на возмездной, т. е. платной. Впрочем, у денег перед хлебом есть один существенный недостаток: при отсутствии продовольствия, они теряли всякую ценность.

По словам местных жителей, вооруженные столичные пролетарии подчистую выгребли все крестьянские амбары. У крестьян отбирали не только хлеб, скотину, сено и солому, но даже кур.

Не такую советскую власть хотела видеть измученная большевиками деревня. Народ начал роптать. Людей возмущала и всеобщая воинская повинность, которую объявили большевики. У крестьянских семей, и без того ограбленных, отбирали главных кормильцев – мужиков.

Поволжские крестьяне, которые первыми поддержали новую власть, не были идейными противниками большевиков, они положительно воспринимали лозунги о мире и земле, но только эти лозунги все больше расходились с действительностью. Повальные выемки продотрядами семенного зерна в крестьянских хозяйствах приводили к тому, что нечего было сеять, многие бедняцкие семьи были обречены на гибель. Только в саратовской губернии урожай пшеницы сократился в семь раз. Крестьяне вели борьбу не с Советской властью, они вели борьбу за существование. И хотя возникающие бунты называли кулацкими, зачастую их поднимала доведенная до отчаяния крестьянская беднота. Вызванная сильным неурожаем 1918 года вспышка крестьянских волнений в Поволжье, подстрекаемых эсерами и местными богатеями, многочисленные мелкие банды дезертиров и крупные банды Антонова и Попова оказались серьезным испытанием для молодых уездных органов советской власти.

Единственной силой, которая могла противостоять постоянно вспыхивающим бунтам и набирающим силы бандитскому движению, были рабочие батальоны и курсанты Саратовских курсов. И курсанты ценой жертв и лишений приобретали на практике бесценный опыт войны.

Саратовские курсы все более приобретали характер карательной части. Но Павел Васильевич Шувалов, попавший в самое пекло военных действий хорошо понимал: битва идет не на жизнь, а на смерть. Многочисленные враги никогда не примирятся с новой властью: либо революция победит, либо революция погибнет.

То тут, то там в Поволжье стали вспыхивать крестьянские бунты, переросшие в восстание крестьян, которое получило название «чапанка».

Восстание началось в марте 1919 года. Жители села Новодевичье Сенгилеевского уезда Симбирской губернии собрались на сход, на котором выступили против реквизиций, продразверстки и принудительной мобилизации на Восточный фронт. Несогласные с политикой правительства провозгласили свою политическую программу, главными требованиями которой стали прекращения реквизиций, разрешение свободной торговли, проведение свободных выборов в Советы и уничтожение «большевистской комиссарократии».

Вскоре восстание охватило Сызранский, Сенгилеевский, Корсунский уезды Симбирской губернии, Ставропольский и Мелекесский уезды Самарской губернии. Вооруженные вилами, топорами, палками, берданками и «трехлинейками» чапаны захватили значительную часть Сенгилеевского, Мелекесского, Сызранского уездов. В захваченных селах чапаны разгоняли комитеты бедноты, а из местных Советов прогоняли коммунистов. 7 марта повстанцами был занят Ставрополь Волжский. Никакой пропагандой нельзя было остановить этих доведенных до отчаяния людей. В их рядах немедленно появились представители эсеров, кадетов, дезертиры и «вольные» казаки. Они стремились направить гнев и возмущение чапанов (от названия крестьянской верхней одежды), в первую очередь, против большевиков и избранных представителей власти. Выход был только один – подавить мятеж и подавить жестоко.

На подавление восстания губернский ревком снарядил Самарский рабочий полк, роту саратовских пехотно-пулеметных курсов и интернациональную роту мадьяр, вооруженных пушками и пулеметами.