2. Первые шаги рабочего движения: 1870-1880-е гг.

Революционеры-народники и фабричные смутьяны

Конец 1860-х – начало 1870-х гг. ознаменовались нарастанием недовольства рабочих и усилением рабочего движения. Особенно обострились отношения между рабочими и предпринимателями в ведущей отрасли страны – текстильной, прежде всего хлопчатобумажной, промышленности. Широкий резонанс получила стачка на Невской бумагопрядильне в Петербурге в мае 1870 г., в которой приняли участие 800 ткачей и прядильщиков. Рабочие требовали увеличения сдельной оплаты труда. Суд над ее организаторами сделал достоянием гласности дикий произвол на фабрике. Присяжные заседатели осудили зачинщиков всего на несколько дней ареста, а вышестоящая судебная инстанция вообще всех оправдала. Это обстоятельство стало причиной правительственного запрета на публикацию в прессе сведений о стачках и издания секретного циркуляра, в котором признавалось, что эта стачка «явление совершенно новое, до сего времени еще не проявлявшееся». Циркуляр был разослан на места губернаторам с требованием, «чтобы они имели самое строгое и неослабное наблюдение за фабричным и заводским населением»^[32]. Губернаторам рекомендовалось не допускать «дела» о стачках до судебного разбирательства и высылать их зачинщиков в административном порядке.

В августе 1872 г. произошла мощная стачка на Кренгольмской мануфактуре, в ходе которой 7 тысяч рабочих предъявили следующие требования: продлить обеденный перерыв на полчаса, прекратить работу детей по вечерам, уменьшить размер штрафов, установить более точные расценки при поштучной работе и удалить из больницы фельдшера, которым были недовольны рабочие. Власти вначале вступили с рабочими в переговоры, а затем вызвали войска. «Подстрекателей» жандармы арестовали. Стачки на Невской бумагопрядильне и на Кренгольмской мануфактуре дали основание для публикации в печати заявлений о появлении в России «рабочего вопроса».

На серую, забитую рабочую массу обратили внимание не только правительственные чиновники и журналисты, но и представители нового поколения революционеров, получивших название народников. Многие из них были выходцами из среды разночинной молодежи, отрицавшей идеалы своих отцов и традиции прошлого. Тургенев дал им название «нигилисты», себя они называли «новыми людьми». Подобно движению декабристов, выраставшему из дворянского свободолюбия, народничество в нравственном плане опиралось на нигилизм разночинцев.

Длинноволосые, радикально настроенные молодые люди были уверены, что царь и его вороватые чиновники обманули крестьян, которые, по их мнению, после отмены крепостного права в 1861 г. не получили настоящей свободы. Не дождавшись крестьянского восстания как ответа на тяжелые для народа условия крестьянской реформы, сторонники крайних мер, хотя их было не много, перешли к пропаганде революционного насилия, распространяя прокламации, призывавшие «Русь к топору». Правительство ответило репрессиями.

Не принимая существующего порядка вещей, революционеры-народники были убеждены в особенности исторического развития России, верили в то, что она минует капиталистический этап развития и придет к справедливому обществу – социализму через крестьянскую революцию, опираясь на крестьянскую общину и рабочие артели в городах. Родоначальниками теории русского крестьянского социализма, учителями и кумирами молодежи были А. И. Герцен, издававший в Лондоне газету «Колокол», и Н. Г. Чернышевский, написавший в 1863 г. в камере Петропавловской крепости роман «Что делать?».

В 1870-е гг. многочисленные группы и кружки народников объединяла идеология революционного народничества, внутри которого обычно выделяют три направления: бунтарское (М. А. Бакунин), пропагандистское (П. Л. Лавров) и заговорщическое (П. Н. Ткачев). Бывший профессор артиллерийской академии П. Л. Лавров в своем сочинении «Исторические письма» дал ответ на вопрос, чем должна заниматься передовая молодежь. Главное – посвятить себя борьбе за освобождение народа, отодвинув все другие увлечения, вернуть «долг интеллигенции» народу за полученное образование, отправившись в деревню, чтобы помочь крестьянам вооружиться культурными знаниями и осознать справедливость социалистических идей. В начале 1870-х гг. Лавров начал издавать в Цюрихе журнал «Вперед!» – первый печатный орган русских революционеров.

В 1874 г. началось уникальное в мировой истории массовое «хождение в народ», ставшее проверкой идеологии революционного народничества на практике. Революционеры-пропагандисты, половина из которых вышла из студентов, разошлись по всему обширному пространству Европейской России, за исключением Кавказа и самых северных губерний. У каждого молодого человека можно было найти в кармане или за голенищем фальшивый паспорт на имя какого-нибудь крестьянина или мещанина, а в узелке крестьянскую одежду и несколько революционных книг и брошюр. Главным оружием молодых революционеров было слово – устное и печатное. Этот поход разночинной интеллигенции закончился неудачей. Народ оставался глухим к проповедям социализма и к «бунтарской пропаганде», несмотря на то, что некоторые «ходебщики» даже предпринимали попытки вызвать волнения в народе от имени царя, то есть с помощью самозванства. Более того, крестьяне сами часто помогали арестовывать «смутьянов», «врагов царя». По всей стране жандармы переловили до 4 тыс. человек. В 1877 г. в Петербурге начался большой судебный процесс, к которому было привлечено 193 человека. 99 из них были приговорены к каторге, тюремному заключению, ссылке, остальные были оправданы за отсутствием состава преступления.

Провал «хождения в народ» показал, какая пропасть отделяла молодых пропагандистов-революционеров от мужика-крестьянина, которого они знали в основном по литературе. Тем не менее, народники не отказались от своих первоначальных целей, они лишь изменили тактику и, кроме того, стали искать пути и в рабочую среду. При этом самостоятельного значения рабочему классу они не придавали, считая его лишь частью трудового народа. Чем ближе к крестьянской массе стоял рабочий, тем больше он ими ценился. В этом отношении рабочих они делили на заводских и фабричных. Последним уделялось больше внимания, поскольку они раза 3-4 в год посещали свои села, где соприкасались с крестьянским миром, и, таким образом, по замыслу народников, должны были стать хорошими посредниками между революционной интеллигенцией и крестьянством. В середине 1870-х гг. народнические группы уже существовали на фабриках и заводах Петербурга, Москвы, Одессы, Харькова, Киева, Ростова-на-Дону, Орла, Тулы и других городов. Как