8

Как я и предполагал, информационный центр Клана мало походил на то, что принято называть этим словом в наше динамичное время. Ни модерновых плоских мониторов, ни пугающих, как змеи, клубков кабелей, ни гула вентиляторов, ни копающихся в компьютерных кишках инженеров и прочих системных администраторов. Напротив – тишина и мертвенный покой, как в недрах египетской гробницы.

Собственно говоря, это и есть гробница – гробница никому не нужных книг.

Библиотека. Говоря точнее – подвальный фонд, в котором на бесконечных длинных стендах покоится заживо погребенная мудрость человечества. Хотя, если честно, не все воспроизведенное на бумаге я рискнул бы назвать мудростью…

Сюда мы спустились втроем с Хиляком и Кротом. Клоун остался в автобусе: сказал, что боится подземелий. Меня уже успели утомить странности этой куклы…

Хиляк, не спеша, прошелся между стеллажами, снял с полки какую-то растрепанную брошюру. Полистал, хмыкнул:

– О, автореферат диссертации: «Влияние уголовно-блатного жаргона на формирование современной российской политической ментальности…» Если бы я защитился на таком дерьме, тоже, наверное, спрятал бы все концы в подземелье!

Небрежно закинул брошюру на место.

Вот он, Контур, в работе: Клан не знает никого из руководства книгохранилища. Но охранник – наш человек, а потому мы спокойно разгуливаем в святая святых и без спросу читаем столь глубоко запрятанные книжки. По мне, так самые интересные, удивительные вещи творятся на поверхности. Только вот слабакам доступ к ним закрыт. Потому мы и создаем наши маленькие постыдные тайны: хоть какая-то иллюзия собственной значимости.

– Доход, ну где же ты? – позвал Крот. – Хватит прятаться, выходи!

– Почему – Доход? – спросил я. – Деньги здорово делает?

– Потому что – Доходяга, – пояснил Хиляк. – Так короче. И ему приятнее…

– Ну-ну… – пробормотал я.

Из-за ближайшего стеллажа, показалось нечто странное, что я поначалу принял за приведение. В воздухе, направляясь в нашу сторону, медленно плыла высокая, не очень устойчивая стопка книг. Я невольно сделал шаг назад.

– Доход, вот ты где! – воскликнул Хиляк.

Стопка закачалась – и рассыпалась на составные части. За нею оказался молодой человек с бесформенной прической и трагическим взглядом на сером плоском лице. Какой-то обвисший свитер времен Перестройки, воротник рубашки, наполовину торчащий из-под него, мешковатые брюки со следами «стрелочек»… Да, прозвище весьма уместное.

– Зачем так кричать… – грустно глядя на рассыпанные книги, сказал Доходяга. – Я и так шел в вашу сторону.

– Ну, извини, – развел руками Хиляк. – Давай, помогу собрать…

– Нет, уж! – обреченно ответил Доходяга. – Как вы мне поможете? Я целый день искал эти книги, складывал определенным образом…

– Так сложим опять! – сказал Крот, сгребая книги в кучу.

– Я уже забыл, по какому принципу их складывал, – уставившись в пол, сказал Доходяга.

Казалось, жизнь потеряла для него всякий смысл. Мне стало очень жалко Доходягу и стыдно за то, что мы так неаккуратно вторглись в его очень важную, кропотливую деятельность… Нет, я понимал, конечно, что это чушь полнейшая, но избавиться от жалости не мог. Более того: еще немного – и я просто погружусь в жалость, начну упиваться ей, как водой в горячей пустыне…

Вздрогнул – будто очнулся.

Жалость. Какое интересное, оказывается, явление… Похоже, я уже начинаю переосмысливать свое отношение к ней.

Не обращая внимания на жалобы Доходяги, Крот сложил книги стопкой и бодро похлопал по ней:

– Вот, Доход, все, как было!

– Точно? – Доходяга вздернул брови.

– Даже не сомневайся! – заверил Крот и не без труда поднялся со стопкой на ноги. Озабоченно выглянул из-за книг. – Куда нести?

– К столу, – ответил Доходяга и покорно поплелся вслед за Кротом.

Тот шел какими-то пьяными зигзагами, один раз был близок к падению, но, все-таки, дотащил свою ношу до огромного стола, и без того заваленного бумагами. К сумеречному мерцанию немногих ламп «дневного света» здесь добавлялся желтый круг настольной лампы, делая это место ярким островком в неприветливом море теней. Туда направились и мы с Хиляком.

– Как жизнь, дружище? – поинтересовался Хиляк у Доходяги.

– Разве это жизнь? – скривился тот. – Жизнь там, наверху. А здесь – жалкое крысиное существование…

– Ну, что ты такое говоришь! – Хиляк ободряюще похлопал Доходягу по плечу. – Ты же большой человек в Клане! Разве тебе плохой оклад начисляют?

– Что толку в окладе, если нет никакого желания его тратить? – Доходяга дернул костлявым плечом.

– Оклад? – я искренне заинтересовался. – Клан, что – кого-то на окладе держит?

Честно говоря, почему-то, раньше не задумывался об этом. С подачи Клана я устраивался на нормальную работу, получал зарплату. Хиляк что-то подкидывал время от времени – «на текущие расходы». Да и сама идея Контура предполагает, что каждый зарабатывает на своем месте – за исключением, разве что, высших иерархов. Меркантильная сторона дела меня до сих пор не интересовала. Конечно, мы все здесь бьемся «за идею», но…

– Потом, потом! – Хиляк укоризненно посмотрел на меня, сделал большие глаза: «заткнись, мол!»

Я заткнулся. С этими слабаками надо следить за каждым своим словом. Обижаются ни с того, ни сего, злятся по любому поводу, грузятся какими-то идиотскими мыслями, «зависают», как старый компьютер. Это я по себе знаю: всегда ищешь в чужих словах какой-то скрытый смысл, подвох. Будто есть кому какое-то дело до твоего безумно богатого душевного мира.

За это я слабаков терпеть не могу.

И себя – в том числе.

– К тебе важное дело, – сказал Хиляк, передавая Доходяге мятый листок с записями. – Надо прошерстить картотеку по этим признакам. Нам нужен внятный список имен и адресов…

– Легко сказать – прошерстить картотеку, – проворчал Доходяга, расправляя на столе листок.

Я заглянул ему через плечо. Это был тот самый лист – скомканный и выброшенный Хиляком. Теперь, когда на нем еще и отпечаталась чья-то грязная подошва, в запутанных схемах вообще было ничего не разобрать. Но Доходяга лишь приподнял брови и кивнул:

– А, так это без проблем. Я-то думал…

Не зря ему, наверное, платят оклад.

Клан недолюбливает компьютеры. И тем более, разного рода сети, в особенности Интернет. Всеобщая доступность информации, опасность вирусов и любопытных глаз сводит «на нет» все усилия по сохранению тайны.

Старая добрая картотека – вот где надежнее всего хранить информацию. Египетские папирусы пролежали в песке тысячи лет – и были прочитаны. А новейшие базы данных каждый день сжигаются вместе с «винчестерами», крадутся по проводам, пожираются электронными паразитами. Нет-нет, увольте!

А где надежнее всего спрятать такую картотеку? Конечно же, там, где ее никто не будет искать. В самой скучной картотеке самого скучного архива.

Собственно, Клан так поступает всегда: то, что вы считаете никчемным – для нас настоящая находка. Потому мы ездим на самых неприметных машинах, работаем на самых непрестижных должностях – и вполне довольны своим существованием.

Пока нас не замечают, мы тихо делаем свое дело.

– Так, так… Посмотрим… – бубнит Доходяга.

Все-таки, насчет компьютеров я хватанул. Вот, у Доходяги есть компьютер. Правда, такой, которому не страшны ни вирусы, ни сетевые хулиганы, ни зоркие глаза «органов».

Огромный шумный ящик, безо всяких «си-ди-ромов», без «мыши» и прочей научной фантастики, выпученный зеленый монохромный монитор, от мерцания которого моментально начинают болеть глаза, массивная и порядком раздолбанная клавиатура…

– «Robotron», – с удивлением читаю на панели. – Что это за зверь такой?!

– Антиквариат! – с уважением сказал Крот. – Эвээм, не хухры-мухры!

– Только непонятно ничего, – сказал я. – Какие-то цифры, закорючки…

– «Бейсик», небось, – смакуя слово, произнес Крот.

– Только что-то ни имен, ни адресов… – у меня уже устали глаза от непривычного вида монитора.

– Так в картотеке все, – пояснил Доходяга. – Здесь только коды разделов, номера ящиков… А расшифровка в другом месте.

– Где? – невинно поинтересовался я.

– Здесь, – Доходяга коснулся головы.

– Он у нас очень ценный кадр, – заметил Хиляк.

Столбики цифр на экране неторопливо обновлялись. Наверное, самый дешевый сотовый телефон мощнее, чем эта груда железа. Забавно: у нас, оказывается, и компьютер – такой же слабак! Ничего не скажешь: полноценный член Клана…

– Так… – протянул Доходяга, разглядывая побежавшую по экрану строку с символами. – Вроде, готово. Сейчас распечатаю только…

– О, нет, только не это! – схватился за голову Крот и отошел в темноту.

– А что такое? – поинтересовался я.

Тут заработал принтер, и по высокому, на уровне ультразвука, скрежету стало понятно – игольчатый. А Хиляк сказал:

– Говорят, Крот из милиции ушел из-за того, что у них целый день такой звук стоит. Сколько ни просил, чтобы поставили лазерный или там струйный принтер – начальство ни в какую. Вот и сдали нервы у человека.

– Это понять можно, – кивнул я.

– Это что, – сказал Доходяга, и его голос с трудом пробился сквозь надсадный рев принтера. – У нас в читальный зал как-то муха залетела. И целый час жужжала, жужжала… То, вроде, тишина наступила – а тут она снова за свое! Так один аспирант не выдержал: схватил стул за ножку и принялся по столам скакать и крушить все, что под руку подвернется. Так разошелся – там не только мухе досталось… Говорят, он три года диссертацию дописать не мог, бедняга…

– Бывает, – легко сказал Хиляк.

Принтер, наконец, заткнулся, и Доходяга выдернул из лотка распечатку.

– Подождите меня, – сказал он. – Я наверх, в каталог поднимусь. Один, чтобы вы лишний раз не светились…

Доходяга вернулся с длинным лотком под мышкой. На лицевой стороне, там, где была прикручена маленькая ручка, виднелась табличка с крупной буквой «Я».

– Здесь данные по свежим кандидатам в члены Клана, – пояснил Доходяга. – Сейчас посмотрим…

Мы сгрудились вокруг стола. Понимая, что от меня пока толку мало, я уселся прямо на стол, привалившись спиной к книгам. Удобство сомнительное, но все же…

Было интересно – как же в обычном алфавитном каталоге прячется тайная информация по членам Клана?

А Доходяга быстро перебирал карточки длинными сухими пальцами, время от времени сверяясь со списком и бормоча себе под нос что-то, одному ему понятное. Одну за другой он извлекал карточки из лотка, пока на столе не оказалось их около десятка.

Я вытянул шею, но не увидел в карточках ничего выдающегося. Взял одну из них – которую зачем-то пододвинули в мою сторону, прочел:

«Яшин Н.С. „Культурно-массовая работа в пенитенциарных учреждениях“». Спрашиваю:

– Что такое «пенитенциарное учреждение»?

– Тюрьма, – отвечает Крот.

– А какое это имеет отношение к Клану?

Вместо ответа Крот подошел, притянул карточку к себе, повернул ее пустой стороной кверху и щелкнул кнопкой маленького фонарика.

Как в волшебной сказке, на картоне возникли синие светящиеся буквы.

– Краска, чувствительная к ультрафиолету, – пояснил Крот и повертел фонариком. – Все очень просто…

Я успел прочитать:

№ 541350

БЛИЗНЕЦ

В рядах с 11.09.2… г.

Введен Хиляком (№ 430706)

Уровень 2.

Ловец.

Проживает:…

Ниже шел какой-то мелкий текст, но прочитать его я не успел: Крот мягко отнял карточку.

– Здорово… – проговорил я. – Уже и я здесь. А кто обновляет данные?

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Доходяга. – Это уже вне моей компетенции.

– У нас не принято выходить слишком далеко за собственные рамки, – сказал Хиляк. – Чем меньше связей, тем плотнее ряды. В случае чего Клану легче отбрасывать хвост, понимаешь?

– Понимаю… А почему номер шестизначный? За всю историю нас меньше миллиона было?

– Бессмертных среди нас тоже нет… – философски заметил Доходяга. – Кто-то приходит, кто-то уходит. Чего ж номеру пропадать?

– Нашли на чем экономить, – пробормотал я и поежился. Как-то не очень приятно что-либо донашивать за покойником. Пусть это даже всего-навсего номер…

– Не бери в голову, Близнец, – добродушно сказал Хиляк. – У многих номера чужие. Если хочешь знать, это даже хорошо: какая-никакая, а преемственность поколений. Что может слабак слабаку передать? Вот только свой номер…

– Все это лирика, – заметил Крот, собирая карточки в аккуратную стопку. – Однако давайте посмотрим, какая у нас картинка складывается.

Он уселся на единственный стул, Хиляк же встал у него за спиной с ультрафиолетовым фонариком. Доходяга уселся на стол рядом со мной и сник – будто у игрушечного зайца «завод» кончился.

– Ну, что ж, приступим, – сказал Крот, деловито сплюнул на пальцы и принялся перебирать карточки. – Итак, кандидатура первая: Добряк, введен в ряды братьев два месяца назад с подачи Хорька…

– Хорька я знаю, – заметил Хиляк. – Отличный Ловец. Получше меня будет – столько народу в Клан натащил…

– Так, может, дело в его неразборчивости? – сказал Крот и продолжил. – Так, Добряк… Угу… Слабак божьей милостью, не женат, работает смотрителем детской карусели в передвижном парке аттракционов «Ромашка». В проявлением нетипичной активности не замечен…

– Простите, – не выдержал я. – Что значит – «слабак божьей милостью»?

– Это значит – природный слабак, вроде нас с тобой, настоящий. Вроде, как «истинный ариец» в «Щтирлице». Древняя формулировка, не меняем из уважения к традиции. Сразу же про нетипичную активность: это то, что могло бы выдавать в нем скрытого анимала.

– Это я как раз понял.

– Хорошо, – сказал Крот, – тогда продолжим. Мышка. Ведена в ряды братьев…

– Сестер? – усомнился я.

– Братьев! – сердито сказал Крот. – Это тоже традиция. Не мешай! Введена два месяца назад с подачи того же Хорька. Слабак божьей милостью, не замужем, воспитательница детского сада. В нетипичной активности не замечена. Примечание: в течение полугода занимала должность исполняющего обязанности директора того же детского сада.

– Это что, какой-то криминал? – зеваю.

– Еще нет, – сказал Хиляк. – Просто указание на возможность карьерного роста. Было бы подозрительно, если б из статуса И.О. она перешла в реальные директора. Для слабака это не типично.

– Еще бы, – вставил Доходяга. – В детских садах у нас невероятно конфликтные и пробивные женщины. Слабаку подняться нереально. Да и с детьми непросто…

– Да уж… – буркнул я.

– Дальше! – потребовал Хиляк.

– Плинтус, слабак божьей милостью…Введен Хорьком… Женат. Младший юрист районной налоговой инспекции….

Мне стало невероятно тоскливо от перспективы выслушивать одно и тоже про этих скучных людей. Еще немного – и впаду в жесточайшую депрессию. Это у меня запросто.

– Слушайте, – говорю. – Крот, есть предложение. Ты ведь опытный кадр. Сам отсей все лишнее – и прочитай нам только тех, кого считаешь наиболее подозрительными!

– Клоуна сюда надо, – мрачно сказал Крот. – Он всех этих подозрительных за версту чует…

– А давайте возьмем карточки – и в автобус отнесем? – наивно предложил я.

Доходяга посмотрел на меня, как на сумасшедшего:

– Да вы что… Выносить что-то из архива?! Это же… Это же…

Слов у него не нашлось.

– Тогда придется переписывать, – пожал плечами Хиляк. – Копии сделать тоже не выйдет. А это работа, время…

– Да что той работы, – пожал плечами Доходяга. – Сотня личных дел, не больше. Приходите завтра, я перепишу – все равно ночью делать нечего.

Он помолчал, глядя на картотечный лоток, и спросил тихонько:

– А хотите знать, кого лично я считаю наиболее подозрительным?

Все уставились на него в ожидание продолжения.

– Того, – сказал Доходяга, – чьей карточки здесь нет. Что смотрите? Была здесь карточка – по номеру должна быть. А ее нет. Вот и думайте, что хотите…