Развитие любой правовой доктрины проходит как минимум два этапа. На первом этапе конструируются некие общие методологические принципы, определяется природа отношения, государственный интерес в его регулировании. Формулируются базовые идеи, определяющие позиции и законодателя, и правоприменителя. Второй этап заключается в том, что соответствующие идеи, представляющие скелет науки, начинают обрастать «мясом», «плотью позитивного права». Они адаптируются к конкретным отношениям, подкрепляются и конкретизируются судебной практикой, диверсифицируются в зависимости от ситуаций. Другими словами, теоретические концепции перерастают в науку о правоприменении. На определенном этапе теоретическая сфера (методология) науки полностью исчезает из поля зрения доктрины, которая начинает заниматься только поиском наиболее эффективных правоприменительных решений. Конечно, методологические принципы незримо присутствуют, но они уже не являются объектом дискуссий, как было на первом этапе. Для того чтобы поколебать сложившуюся систему, необходимы потрясения, как правило, внешнего по отношению к доктрине характера. Так, применительно к международному частному праву такие изменения были вызваны созданием ЕС и появлением коммунитарного права.

Российская наука международного частного права, к сожалению, еще не вышла из «колыбели» чистого доктринализма. Большинство работ по международному частному праву, опубликованных в России, представляют собой описание общей методологии в отрыве от новых законодательных решений и революции, произошедшей в общественных отношениях. Это тем более не интересно с учетом того, что большинство высказываемых постулатов уже были озвучены в советский период.

В этой связи развитие сравнительного правоведения может дать необходимый толчок для смещения доктрины в плоскость позитивизма. Внимательное изучение иностранных образцов показывает, что во многих случаях иностранный опыт предлагает примеры и решения, к которым отечественная доктрина зачастую не подходила даже близко. Учет этих образцов необходим как минимум по двум причинам. Во-первых, их можно заимствовать при возникновении аналогичных проблем в отечественном правопорядке в будущем, а во-вторых, их можно использовать для более четкого определения отечественных позиций и их места в общемировом правовом пространстве.

Надо сказать, что относительная неразвитость отечественного международного частного права, с одной стороны, огорчает, но с другой стороны, вселяет большие надежды. Российская наука представляет собой своего рода юношу, жизненный путь которого зависит от изначально выбранного направления, и если это направление будет правильным, то путь будет легким и праведным. Соответственно, главной задачей отечественной доктрины сегодня является создание верных ориентиров для развития.

Исторический метод. Современный свод отечественных коллизионных норм не похож на предыдущие отечественные образцы. Современные общественные отношения в сфере международного частного права существенным образом отличаются от общественных отношений советского периода. Изменилось общее понимание институтов гражданского права и гражданского процессуального права. Раздел VI части третей ГК РФ закрепляет ряд институтов, не свойственных традиционному российскому международному частному праву, слабо описанных в доктрине и неизвестных широкому кругу правоприменителей. К числу этих институтов относятся: институт юридической биотехнологии, институт взаимности и др.

В этой связи при создании современной теории вряд ли целесообразно опираться на опыт применения гражданских кодексов советского периода. В то же время это не означает отсутствия необходимости учета особенностей отечественной правовой и экономической систем.

В ряде случаев в настоящем исследовании доказываются необходимость отказа от вредных для механизма правового регулирования заимствований из иностранного опыта и необходимость возврата к предыдущим законодательным и правоприменительным решениям.

В некотором смысле исторический метод исследования применительно к вопросам установления и применения иностранного права в настоящее время несостоятелен. Новые кодификации международного частного права европейских государств обнаруживают все большее сходство, а принятие в Европе Конвенции 1980 г. о праве, применимом для регулирования договорных отношений, вообще снизило актуальность поиска внутренних индивидуальных правовых решений. Даже государства Азии и Африки (Тунис, Объединенные Арабские Эмираты и др.), настороженно относящиеся к любым иностранным интервенциям в свою правовую культуру, сегодня закрепляют в своих нормативных актах коллизионные нормы, разработанные на основе европейских моделей.

На некоторую оригинальность сегодня могут претендовать страны общего права (Великобритания и США), однако в настоящее время эта оригинальность в большей степени обусловлена стилем правовой системы, а не концептуально иными решениями. Сегодня наблюдается тенденция к всеобщей гармонизации коллизионных систем общего и романо-германского права. С одной стороны, это объясняется объективными причинами: ростом числа транснациональных корпораций, выходом хозяйствующих субъектов за национальные рамки, интеграционными процессами и пр. С другой стороны, отдельно можно наблюдать усиление склонности континентального юриста к индивидуализации регулирования, а юриста из государства общего права – к поиску шаблонных форм регулирования. В связи с присоединением Великобритании к Европейскому Союзу и усиливающейся критикой английской судебной системы в самой Великобритании делаются прогнозы о скором исчезновении самой главной английской достопримечательности – судебного прецедента.

Противоречия между традиционными конкурирующими началами (гражданство – домицилий, место регистрации юридического лица – место нахождения органа управления юридического лица) в настоящее время остались, однако связывать тот или иной вариант с историческими особенностями национальной правовой системы в большинстве случаев уже неверно (что было бы возможно еще в XIX в.). Современное законодательство стало более эклектичным и гибким: принцип гражданства в Великобритании является субсидиарным по отношению к принципу домицилия, а в романогерманских государствах – наоборот. Всеобщее признание получил принцип тесной связи, ставший нормой jus cogens международного частного права, принцип, позволяющий отказаться от использования любой коллизионной привязки, если она не отражает реальную связь отношения и правопорядка. Иными словами, юрист, занимающийся сравнительным правоведением, в настоящее время в меньшей степени учитывает историко-правовые особенности своего государства или близких государств, и должен ориентироваться, прежде всего, на методы формальной логики. При составлении национальных кодексов в сфере международного частного права необходимо работать с моделями отношений, оторванными от реальной правовой системы (кроме того, это требование вытекает и из международного характера коллизионного регулирования).

Грамматический метод. К сожалению, этот метод практически не работает в области коллизионного регулирования. Термин «коллизионная норма» в юриспруденции имеет значение, противоположное своему буквальному смыслу. Большой бедой международного частного права является обособление терминологического аппарата не только от общей грамматики, но и от грамматики иных отраслевых наук и грамматики теории государства и права.

В настоящем исследовании делается попытка выработки общего с отраслевыми науками и с теорией государства и права грамматического аппарата международного частного права и предлагается ряд новых научных терминов.

Серьезные проблемы вызывает стилистика раздела VI части третей ГК РФ, изобилующая сложными языковыми конструкциями и специальными терминами, понятными только узким специалистам. Одной из задач настоящего исследования в этой связи явилась переформулировка соответствующих положений ГК РФ и передача их смысла при помощи более простых языковых форм. Делаются предложения de lege ferenda, направленные не только на изменение смысла положений ГК РФ, но и на совершенствование их грамматической конструкции.

Методы формальной логики. Методы формальной логики, пожалуй, наиболее применимы при исследовании явлений в области международного частного права. Представляется, что сам процесс выбора компетентного правопорядка – это исключительно логический акт, не подверженный влиянию политической целесообразности. Более того, материальные интересы субъектов правоотношения на этапе установления применимого права также в значительной степени обесцениваются или, во всяком случае, должны обесцениваться. Коллизионная проблема может быть решена без выхода за рамки формальной обобщенной структуры правоотношения.

Отечественная доктрина. При освещении теоретических проблем коллизионного регулирования автор ориентировался на классические работы отечественных ученых: Л. А. Лунца, И. С. Перетерского, В. М. Корецкого и др. Достоинством данных работ является освещение вопросов установления и применения иностранного частного права вне связи с тем или иным конкретным законодательным решением. Современное международное частное право значительно изменилось по сравнению с серединой XX в., однако представляется, что общие принципы правового регулирования и сущность международного частного права остались теми же.

В работе широко использовались работы Л. П. Ануфриевой, М. М. Богуславского, В. П. Звекова, В. В. Гаврилова и другие работы по международному частному праву конца XX в. – начала XXI в.

Появившиеся после принятия раздела VI ГК РФ статьи и монографии отечественных авторов комментирующего характера (Г. К. Дмитриевой, И. В. Елисеева, Е. А. Суханова, Н. И. Марышевой, В. П. Звекова, А. И. Муранова и др.).

Без международно-правового материала невозможно раскрыть ряд вопросов коллизионного регулирования. В этой связи были рассмотрены позиции общепризнанных специалистов в области международного права: А. Фердросса, Л. Оппенгейма, Я. Броунли, Ф. Ф. Мартенса, Г. В. Игнатенко и др.

Предмет исследования требовал в ряде случаев рассмотрения проблем, решение которых осуществляется в рамках иных отраслевых юридических дисциплин: гражданского права, гражданского процесса, административного права и конституционного права. В таких случаях автор использовал в первую очередь общеизвестные работы Г. Ф. Шершеневича, О. С. Иоффе, М. А. Гурвича, Ю. К. Осипова, T. Н. Нешатаевой и др.

Обзор иностранной доктрины. Проблемы, возникающие в сфере коллизионного регулирования, актуальны для всех государств. Предмет научных исследований в сфере международного частного права является общим, что позволяет отечественному ученому эффективно использовать разработки зарубежной доктрины.

В то же время международное частное право очень тесно связано с гражданским правом и гражданским процессом – отраслями, где национальная специфика выражена очень сильно. В этой связи дифференциация науки международного частного права в зависимости от национальной принадлежности так или иначе имеет место и ее следует учитывать при адаптации зарубежного опыта.

Дифференциация науки международного частного права объективно учитывает дифференциацию правовых семей. Можно говорить о существовании романо-германского, англосаксонского и религиозного международного частного права. Кроме того, для целей настоящего исследования уместно выделить международное частное право развивающихся государств.

Романо-германская правовая семья является колыбелью международного частного права, в итальянских университетах эта наука стала изучаться впервые. Принципы современного коллизионного регулирования также были заложены авторами, относящимися к этой семье (К. фон Савиньи, П. Манчини и др.).

Главная характеристика романо-германского международного частного права, определяющая все остальные, заключаются в следовании общему принципу «близости права и отношения», сформулированному К. фон Савиньи, и в настороженном отношении к современным англосаксонским теориям в области коллизионного регулирования.

В рамках романо-германской правовой семьи в настоящее время наблюдается весьма четкое разделение доктрины на две «подсистемы». Одна имеет свой центр во Франции, другая – в Германии. Граница между французским (романским) международным частным правом и немецким (германским) международным частным правом фактически представляет собой границу между Западной и Южной Европой, с одной стороны, и Северной и Восточной Европой – с другой.

Под влияние французской концепции международного частного права в настоящее время попали такие европейские страны, как Бельгия, Италия, Испания, частично Швейцария и др.; под влияние немецкой концепции – страны Восточной Европы, Скандинавия, Дания, Австрия и др.

Главные характеристики романского международного частного права заключаются в следующем:

– факультативное применение коллизионной нормы и иностранного права;

– наличие оригинальных институтов: мобильный конфликт, обход закона и др.;

– независимое друг от друга развитие судебной практики и доктрины;

– «легкость» и рационализм научного стиля и научных аргументов; использование доказательств, основанных на утилитарной ценности отстаиваемой позиции.

Главные характеристики германского международного частного права заключаются в следующем:

– обязательное применение коллизионной нормы и иностранного права;

– наличие оригинальных институтов: предварительный вопрос;

– большая связь между судебной практикой и доктриной;

– научный стиль и научная аргументация, построенная на принципах жесткой формальной логики, оперирование категориями общей философии, обращение к междисциплинарным проблемам.

Отдельные замечания:

1. В рамках романо-германской правовой семьи существуют государства, международное частное право которых не может быть с определенностью отнесено к французскому или немецкому центру. Это, прежде всего, Швейцария, международное частное право которой представляет собой в определенном смысле слова «сплав» двух традиций. Это – Италия, международное частное право которой до недавнего времени отличалось резко выраженной национальной спецификой, в последнее время, правда, эта специфика исчезает под влиянием французской концепции международного частного права.

2. Романская концепция оказывает сильное влияние на развитие международного частного права на Севере Африки (в Алжире, Тунисе, Египте, Марокко и др.) и в Латинской Америке. Германская концепция воздействует на правовые семьи Восточной Европы.

3. РФ с точки зрения содержания основных институтов международного частного права в большей степени тяготеет к германской традиции. Опыт романской традиции практически не учитывается ни отечественным законодателем, ни отечественной доктриной.

4. И немецкая, и французская традиции имеют больше точек соприкосновения, чем отличий. Видение таких проблем, как первичная квалификация, обратная отсылка, публичный порядок, императивные нормы и пр., – достаточно унифицировано. И немецкая, и французская традиции имеют общие корни – учение К. фон Савиньи о близости права и отношения. В этой связи позиция французской доктрины всегда более близка к позиции немецкой доктрины, чем, скажем, к позиции английской доктрины.

Англосаксонская концепция международного частного права с недавнего времени представляет собой поле для разнообразных экспериментов в области коллизионного регулирования. Традиционная оригинальность этой концепции проявляется в следующем:

– восприятие иностранного права как факта;

– наличие оригинальных институтов (взаимность и др.),

– отрицание существования ряда проблем, свойственных романо-германской традиции (предварительный вопрос и др.);

– большое внимание аргументации процессуального характера, дескриптивный подход к ряду проблем (публичный порядок);

– большая, по сравнению с романо-германской традицией, дифференциация доктрины, связанная, очевидно, с отсутствием единой позиции законодателя и с дифференциацией судебной практики.

В последнее время в рамках англосаксонской традиции появились теории, которые вообще отрицают общие принципы коллизионного регулирования (теория «фактора суда» и др.).

Религиозная концепция международного частного права отличается следующими особенностями:

– наполнение ряда институтов международного частного права, имеющих связь с материальным правом, религиозным содержанием (публичный порядок, императивные нормы международного частного права и др.);

– специфическое отношение к традиционным институтам коллизионного регулирования (обратная отсылка, предварительный вопрос и пр.);

– наличие оригинальных институтов и проблем (применение интерперсональных коллизионных норм и др.).

Вместе с тем ряд государств с религиозной правовой системой в последнее время все в большей степени ориентируются на европейскую доктрину. ГК Туниса, например, представляет собой классический (и, возможно, лучший из существующих) свод коллизионных норм, построенный по романо-германской модели.

Некоторые развивающиеся государства (Китай, некоторые страны Латинской Америки, отчасти Россия и пр.) в настоящее время еще не сформировали собственную концепцию международного частного права. Поэтому нельзя с определенностью говорить об их относимости к той или иной правовой семье.

Практически полное отсутствие до недавнего времени судебной практики в области коллизионного регулирования в Китае и России, неразвитость сравнительного правоведения замедляют развитие доктрины. Пока эти препятствия не исчезли контуры будущей концепции международного частного права России или Китая угадать трудно. Вполне возможна дальнейшая ориентация России на германскую доктрину, а Китая – на романскую доктрину. Однако в равной степени можно предположить, что оригинальность правовых культур в данном случае повлияет на выработку совершенно оригинальных концепций регулирования. Применительно к Китаю, конечно, это предположение имеет больше шансов для реализации.

В настоящем исследовании преимущественно использованы работы авторов, относящихся к романо-германской правовой семье. Основное внимание уделяется французской, итальянской и немецкой школам права.

Французская доктрина представлена работами А. Батиффоля, П. Майера, П. Курба, Б. Ауди, И. Луссуарна, Д. Гутмана и др.

Итальянская доктрина представлена работами П. Пикконе, Ф. Москони, И. Питталуги, А. Вивьяни и др.

Немецкая доктрина представлена работами X. Шака, Л. Раапе, Э. Йайме, А. Макарова и др.

Также были использованы работы авторов Испании (К. Эсплугес-Мота, X. Д. Гонсалес Кампос и др.), Венесуэлы (Гонзало Парра-Арангурен), Дании (Торбенн Свенн Шмидт), Японии (Нишитани), Китая (Догген Key), Бельгии (Р. Вандер Эльст, М. Везер и др.) и других стран.

Англосаксонская доктрина представлена работами М. Вольфа, А. Ф. Лоуэнфелда, Д. Макклина и др.

Нормативный материал. Нормативной основой исследования являются следующие акты: ГК РФ, СК РФ, ТК РФ, КТМ РФ, Закон РФ «О международном коммерческом арбитраже» 1993 г. и др., закрепляющие коллизионные нормы. Помимо действующих нормативных актов, автор в ряде случаев обращался к положениям нормативных актов, утративших силу. В работе доказывается несостоятельность тезиса, в соответствии с которым коллизионные нормы ГК РФ принципиально отличаются от соответствующих норм ОГЗ СССР и качественно превосходят их. Представляется, что в ряде случаев раздел VII ОГЗ СССР 1991 г. предлагает более простое и элегантное решение коллизионной проблемы, чем раздел VI ГК РФ. ОГЗ СССР 1991 г. должны сохранить свое значение для доктрины в качестве акта, закрепившего состоятельную систему норм, которые могли бы достаточно эффективно регулировать общественные отношения и в настоящее время.