Нет, ваше величество, мы придем не как оккупанты. А лишь затем, чтобы обеспечить безопасность вашей страны от возможного русского вторжения и коммунистического бунта, равно как и порядок на время, пока будут избраны новые органы власти. Республика, если ваши бывшие подданные захотят стать гражданами, или вступление на престол вашего сына Харальда в случае монархических предпочтений – поскольку мальчику всего шестнадцать, ему будет назначен регент из числа наиболее благоразумных и уважаемых представителей вашего народа. Ну а вы, отрекшись, удаляетесь на покой мемуары писать – мы не коммунисты и убивать вас из классовой ненависти не будем.

Если вы не станете создавать нам проблем, а мирно удалитесь в изгнание, подумал Райан, иначе же… Найдется какой-нибудь террорист, обиженный, или просто псих, да и несчастный случай вполне возможен. Хотя мне будет искренне жаль – но ничего личного, если это необходимо сделать.

И не к русским же вы обратитесь за помощью, ваше величество? После того, что они сделали с вашей страной три года назад. Теперь примирения с ними не поймут ни ваш бизнес, ни ваше общество, ни простой народ. И будут ли Советы ради вас воевать с нами всерьез – это большой вопрос.

– Пока что большинство норвежцев относится к вам лучше, чем к русским, отобравшим часть нашей исконной территории. Вы хотите сделать все, чтобы стало наоборот?

Поверьте, ваше величество, что Соединенные Штаты искренне хотят быть справедливым старшим братом для всех малых стран свободного мира, – а не господином перед рабами. Однако старший в семье имеет право требовать от младших, чтобы они подчиняли свой эгоизм общим интересам. А также и награждает за хорошее поведение.

– И чем ваша заокеанская держава может наградить бедную Норвегию? Оживите моего бедного отца, отвоюете у русских северные провинции? Что хорошего вы можете для нас сделать – кроме как убрать с нашей земли своих солдат и не угрожать атомной бомбежкой?

Список обширный, ваше величество. Во-первых, наши официальные извинения за действия посла Ханта, который хотя и превысил свои полномочия и даже совершил должностное преступление, но пребывал на посту законного представителя США, а следовательно, моя страна несет за него ответственность. Во-вторых, я уполномочен предложить вам списать тридцать процентов вашего долга и пересмотреть сроки и условия выплат оставшейся части. В-третьих, я могу передать вам материалы по агентам «Асгарда» в вашем ближайшем окружении – кто, с каких пор, что делал и когда от нас деньги получал. Конечно, при условии, что вы не предадите огласке источник сведений.

Это уже игра на грани фола, подумал Райан, надеюсь, в Вашингтоне сидят не тупицы, как Хант, а те, кто поймет, что у меня не было другого выхода – ради блага Америки. Хотя этот мой поступок аккуратно запишут, и если я когда-нибудь допущу промашку, предъявят к обвинению. Но игра стоит свеч. Во-первых, не обязательно сдавать всех. А во-вторых, Норвегия очень бедная страна, а мы богатая, и как я прочел в какой-то книжке про европейское Сопротивление в эту войну, «капитал не может лежать без движения, всегда ищет наибольшую прибыль и верен тому, кто эту прибыль обеспечит – француз или бельгиец может быть патриотом и ненавидеть меня как немца, но если он коммерсант, банкир, чиновник, с ним всегда можно найти общий язык»^[15]. Так что пока американский бизнес и американские деньги доминируют на норвежском деловом игровом поле, у нас не будет недостатка в агентуре!

В-четвертых, ваше величество, Норвегия сейчас является одним из крупнейших производителей «тяжелой воды». Которую фирма «Норск-гидро» вынужденно продает за бесценок, так как внутренний рынок потребления этого товара практически отсутствует – если не считать весьма малое количество, закупаемое университетами Осло и Бергена для химических и физических экспериментов. А что бы вы сказали, ваше величество, если бы Норвегия развивала свою атомную промышленность, а в перспективе и вошла бы в число ядерных держав?

Сейчас таковых всего три, подумал Райан, мы, русские, год назад и Британия присоединилась. Еще французы работают, через несколько лет, возможно, и добьются успеха. ГДР, Италии, Японии атом запрещен категорически, тут даже Сталин не возражал. И подписано Соглашение пятьдесят первого года, принятое после того случая, когда в Китае мы одну бомбу потеряли, до сих пор не нашли – по которому не дозволяется передавать неядерным странам свои боеприпасы. Про технологии не сказано ничего – подразумевалось, что столь дорогие игрушки для малышей непосильны. Что есть истина – все ж быть разведчиком с широким кругозором и образованием лучше, чем королем без оных. Малый, фактически исследовательский реактор – да подавитесь, наработать оружейный материал в товарном количестве вы не сможете! И главное, король не скоро поймет, что получил престижную, но бесполезную игрушку!

То есть, ваше величество, Соединенные Штаты дружественно отнесутся к вашим желаниям стать атомной державой. Мы предоставим вам необходимую информацию, специалистов, окажем содействие в обучении вашего персонала и строительстве промышленных объектов. Вам это кажется невероятным – но посмотрите на Данию, как эта маленькая страна сумела стать пенициллиновым гигантом, серьезно потеснив на европейском рынке даже американские фирмы!^[16] У вас есть шанс стать ядерной державой – что дает, помимо прочего, и постоянное членство в Совете Безопасности ООН с правом вето.

А вот эту наживку король заглотил, подумал Райан, если он сейчас начнет сомневаться, не обманем ли мы его, то есть перейдет к чисто техническим частностям, значит, по существу принял. И мы не обманем – даже не потому, что ложь сейчас вызовет неприятные последствия. Но прежде всего оттого, что отдаваемое не имеет для нас особой цены. И мы даже получим прибыль на норвежском атомном проекте – интересно, чем трескоеды с нами расплачиваться будут, неужели снова у нас же попросят кредит? Так мы вернем себе, ну, может, не все из уступленных тридцати процентов норвежского долга, но хорошую их часть!

– Какое у меня доверие может быть к вам после того, что я видел? И какие гарантии я получу, что после моего выступления вы не забудете этот разговор и все, что обещали?

Поверил! Ну что ж, на этот случай у меня в кармане карт-бланш, с правом подписи, почти равным президентскому. Уж очень в Белом доме занервничали, чтоб норвежский монарх лишнего не сказал – усмирить Европу тотальной оккупацией можно, но во сколько это обойдется и что получим в итоге? Если даже в Лондоне на нас начинают смотреть косо. Но если мы уйдем, то очень быстро Европа упадет в объятия коммунистов. И красные победят в Азии, и в Африке тоже – это ведь правда про склонность разных народов к индивидуализму или к коллективизму, и что тогда останется от свободного мира? Так что я имею полномочия подписать документ о норвежском долге и об атомном сотрудничестве (в Штатах кто-то взвоет, но надеюсь, что деловые интересы сыграют роль). Ну, а сдать королю наших отыгравших агентов – невелика потеря. Нет в Норвегии ни НКВД, ни Гулага, зато есть демократия и рынок, так что завтра же у нашего посольства выстроится очередь желающих продать норвежские секреты.

И в-пятых, ваше величество, я имею полномочия предложить вашей славной стране заключить торгово-кредитное соглашение на очень выгодных для вас условиях. Вот проект, можете после передать своим экспертам.

Очень выгодный, ваше королевское величество, – если не иметь опыт биржевого игрока. Процент, сроки – то, что бросается в глаза – выглядят очень заманчиво. А мелким шрифтом, как технические детали, – что кредит исчисляется в долларах, и под его обеспечение ваша страна предоставляет долю акций ваших компаний, государственных, или под королевское поручительство, долю совсем малую, даже символичную. Однако на бирже это называется «маржа овер» – если курс этих акций (и вашей валюты) упадет, вам надлежит восполнить возникшую разницу, или акций нам добавив, или сразу выплатив часть кредита. Что ваши акции дальше обесценит, то есть процесс будет повторен, русские про это говорят «чем дальше в лес, тем больше дров». И вот у нас уже ваш контрольный пакет, и все законно, по договору^[17].

Поверьте, ваше величество, что американский бизнес, как и Правительство США, заинтересован в дружбе между нашими странами и в развитии торговых отношений.

Ну вот и договорились. А гарантии… да хотя бы – вы отдадите мне пленку с записью лишь после того, как получите обещанное. То есть когда я все подпишу и вам папку с досье передам. Но уж после – выполните и вы свою часть. Что журналистам сказать, о чем мы сейчас беседовали? А то изнемогают там, в коридоре, толпой собравшись. Простите, но коммюнике не будет. Можете сказать им, что обсуждали вопрос наказания виновных – Терри Хант, конечно, преступник, виновный в злодейском убийстве вашего отца, возможно, что в сговоре с нацистской организацией «Асгард», руководимой беглым рейхсфюрером Гиммлером^[18], но все же он пребывал на официальном дипломатическом посту, а иностранных дипломатов бить нехорошо. И кое-кто в Белом доме мнение имеет, что «суп из майора Улафа» – что-то в этом есть. Но я слышал, у пингвинов мясо невкусное, сильно рыбой воняет. Так, наверное, можно найти рецепт?

Альфонсо Мазини,

репортер римской газеты «Мессанджеро»

Ах, синьоры, как опасна работа независимого журналиста! Когда целая банда крайне опасных личностей ищет вас по всему Риму, желая сделать «то же, что с Фаньером», хочется оказаться как можно дальше. Но велики ли возможности у скромного репортера, которому едва хватает на проживание, новый костюм и красивую синьорину в кино пригласить иногда – а даже о мотороллере «Веспа», который очень облегчил бы мою работу, приходится лишь мечтать? К тому же эти ужасные люди меня и в Милане найдут, и в Неаполе – если я там по специальности работать буду. Ведь труд независимого репортера сродни частному детективу – чтобы первому получить информацию, надо, чтоб тебя знали намного шире, чем какого-нибудь синьора Пьетро, который утром идет в контору или на завод, вечером домой к семье, и никому не знаком, кроме сослуживцев и соседей. А я по складу ума и характера не могу работать по твердому расписанию.

И пришлось мне вспомнить одного своего знакомца из «Мессанджеро». Так вышло, что я знаю языки – свободно французский (в Марселе за своего могу сойти), чуть хуже английский (приходилось одно время крутиться среди торговых морячков) и даже русский (два года у них в плену был). Конечно, все самые хлебные места постоянных заграничных корреспондентов в таких местах, как Берлин, Краков, Прага, Будапешт, Вена, не говоря уже о Москве, Ленинграде, Киеве, были давно заняты, равно как и Париж, Брюссель, Мадрид. Но вот Норвегия до недавнего времени была вне зоны наших интересов – а по утверждению самого главного редактора (как сказал приятель Корнелио – тот, что помог мне с трудоустройством), там в самое ближайшее время что-то должно произойти. Откуда знает редактор – ну, говорят, у него родственник служит где-то очень высоко. А впрочем, это неважно.

Ехать от «Мессанджеро» должен был синьор Фортунато. Его и послали основным – а меня в довесок, решив, что двое лучше, чем один. И денег не дали, обещав заплатить после и возместить расходы, «если хороший материал добудешь», условия кабальные, но выбора у меня нет. Но немного денег у меня было, и я решил поставить на «зеро», купив билет на рейс «Алиталия» трансатлантический, с посадкой в Лондоне. Там я сошел и взял билет до Осло. Прилетел в субботу семнадцатого, вечером, – и на следующий день был на площади перед дворцом, наблюдая все представление с пьедестала статуи Карла-Юхана, никто не возражал против такого обращения с памятником, у норвежской полиции хватало в тот день других забот. А после сам Господь и Мадонна надоумили меня не уходить сразу, а приблизиться к выходу из дворца, – и я стал свидетелем незабываемой сцены битвы посла США с пингвином, успев сделать больше десятка отличных кадров, все, что в моей «лейке» осталось. А после одному архангелу Михаилу известно, чего мне стоило срочно найти место, где это проявят – в незнакомом городе, не зная норвежского! Кажется, эта улица называлась Дроннингентс – там, недалеко от Военной академии, я наткнулся на фотоателье, хозяин которого, к моему удивлению, не взял с меня денег, но, выслушав мой рассказ о том, что было перед дворцом, стребовал моего дозволения оставить себе по одному экземпляру отпечатков с каждого кадра, чтобы выставить в своей витрине. Затем мне была забота отправить домой снимки, пришлось в итальянское посольство идти, там все смотрели, смеялись и пообещали отправить фототелеграфом. А после, вот чудо, помогли мне достать билет до Стокгольма и дали рекомендательное письмо в посольство в Швеции, причем не итальянское, а СССР! Просто сказали: там тебе помогут.

Здесь в Европе русских часто изображают то ли неотесанными грубыми варварами, то ли исчадиями ада – но на самом деле это очень приличные люди, в них совершенно отсутствует англосаксонское высокомерие и взгляд свысока. И они умеют ценить таланты – даже ужасный ГУЛАГ, где я, как сказал уже, провел два года, показался мне вовсе не преисподней; впрочем, и я там не кайлом махал, а был кем-то вроде ответственного за учет. И когда закончилась война и мой срок в плену, мне даже предлагали остаться и принять советское гражданство, но я отказался, подумав о своей итальянской родне. Однако и тут о моих заслугах наслышаны – или русское ГБ и правда все знает? Меня спросили, не я ли этим летом в Риме брал интервью у четы Смоленцевых, и «товарищ Дмитрий», кто взял тут надо мной опеку, оказался знаком и с моим приятелем Родари. А затем мне сделали предложение, от которого я не мог отказаться – я помогаю русским, они помогают мне.

И вот я в лучшем шведском отеле. В компании двух французов, бельгийца, англичанина, испанца, двух немцев и русского. Все нормальные ребята, успел уже с ними наскоро перезнакомиться, тоже журналисты. Перед дверью «королевского» номера-люкс двое шведских полицаев в форме, и еще кто-то в штатском, нас ближе трех шагов не подпускают. А за дверью король Улаф Пятый ведет переговоры с американцем – о чем, все мы хотели бы узнать! За этим меня и пригласили!

Я еще не сказал вам, синьоры? У меня есть особенность, как сказали врачи, аномально чуткий слух. Я могу различить слова, которые вполголоса произносят за полсотни шагов. Конечно, здесь закрытые двери, и, наверное, переговоры не сразу за ними ведутся, но, как сказал «товарищ Дмитрий», может хоть, что-то разберешь? Я и стараюсь. Но пока слышу лишь «бу-бу-бу, ду-ду-ду» – интонацию разобрать могу, и даже голос различить, а слова – нет. Понятно лишь, что один говорит напряженно и зло, а второй его будто убеждает, тон не повышая. Но вот к двери пошли, внимание! Да тише вы, рядом!

Что-о? Слышал я, что янки мелочны и злопамятны, но чтоб до такой степени – это просто неприлично! Но вроде и посол еще там, на дворцовой площади это говорил: «Суп сделаю». А теперь, выходит, сам их президент приказал бедного пингвина выдать, сварить, и он лично, перед публикой, его съест?!

Ну вот, выходят, улыбаются. Американец – довольно, на все тридцать два зуба, как в их кино. Но и король тоже выглядит довольным. Договорились, значит? Пингвина жалко.

А после меня спрашивают коллеги: что услышал? Ну я им и рассказал.

Представляю, какая рожа была у неудачника и скряги Фортунато, прибывшего в Осло лишь утром девятнадцатого, на сутки после событий! А в Стокгольм не попавшего вовсе, «этого в задании редакции не было». Покрутился в норвежской столице пару дней и с чувством выполненной работы отправился домой. И как такие тупицы работают репортерами и еще пребывают на хорошем счету?

Вы спрашиваете, синьоры, от кого я в Италии скрывался – от мафии? О, нет – гораздо хуже, меня искали болельщики футбольного клуба «Рома», решившие, что я их команду оскорбил. Но это история совсем другая.

Карикатура из «Мессанджеро», после перепечатана газетами других стран

Президент США (портретное сходство есть) с ножом и вилкой в руках – за спиной ряды солдат, пушки, танки, самолеты, авианосцы, – грозно надвигается на маленького взъерошенного пингвина. Подпись: «Мне сказали, ты оскорбил мою страну?»

«Пари матч». Париж

Неужели президент самой цивилизованной страны Запада уподобился дикарям племени мумбо-юмбо, верящим, что, съев своего врага, можно унаследовать его достоинства?

«Обсервер», Лондон

Значит ли это, что отныне любой, оскорбивший посла США, должен быть выдан американскому правосудию для убийства и съедения? Как известно, в США прецедентное право.

«Телеграаф», Амстердам.

Колонка кулинарных рецептов

Пингвинье мясо довольно жесткое, и потому лучше отваривать его с добавлением различных специй, которые придадут блюду дополнительный вкус.

При жарке мяса пингвина следует учесть два важных момента. Во-первых, готовить следует только свежий продукт, так как замечено, что мясо пингвина при хранении очень быстро теряет первоначальный вкус. Во-вторых, обжарка не должна длиться слишком долго. Поэтому мясо должно быть нарезано как можно более тонкими ломтиками.

Одно из самых любимых среди полярников блюд – мясо пингвина, жаренное с кусочками хлеба и взбитым яйцом.

«Вашингтон пост»

Покусившийся на честь и достоинство нашего посла – должен быть наказан, независимо от того, кто это, человек или пингвин. И для этого «майора Улафа» должно быть высокой честью, что суп из него съест сам президент Соединенных Штатов!

Норвегия. Берген.

Из полицейского протокола

Так господин лейтенант, все правильно было. Сидим мы, значит, в баре, мирно пиво пьем. И тут Бьярни стал рассуждать, а как бы закусить мясом из пингвина. Поскольку Америка условия поставила, что если их президент нашего Улафа, что их посла клюнул, прилюдно съест, то нам половину долга простят. А это значит – экономика, рабочие места, оживление рынка. Бьярни из образованных, он много таких слов знает. Ну а попросту – тут немного займешь, и каждую неделю отдавать – это очень погано, ну а чтоб всей страны долг – это представить страшно, и если он уполовинится, ясное дело, каждому из нас будет лучше.