Ну какой из бывшего траулера боевой корабль? Поставили пушку времен еще той войны, пару столь же древних пулеметов, с десяток глубинных бомб. Но из-за того, что какой-то воздушный кретин якобы увидел здесь подводную лодку – ползем проверять. Это при том, что у нас скорость десять узлов, а у лодки минимум пятнадцать, и еще пушка ахт-ахт, получше нашей, да и комендоры наверняка опытнее. Одна надежда, что лодка уже ушла от греха подальше, если фрицы тоже самолет заметили!

– Сэр, слева на десять какой-то мусор плавает и, похоже, масляное пятно, – раздался голос сигнальщика.

– Наверно, кому-то не повезло, попались лодке в прицел, пока мы ползли. Хотя что-то маловато мусора для корабля. Всем смотреть внимательно, – приказал капитан, еще не привыкший называть себя командиром.

– Человек за бортом, похоже, утопленник! – выкрикнул сигнальщик.

– Вот словим рыбку в борт, сами так же плавать будем, – бросил капитан, глядя на труп. – Эй, на штурвале, давай держи поближе. Машина, самый малый вперед.

После третьей попытки тело было выловлено из воды. Это оказался немец. Да еще сам командир подводной лодки, судя по бумагам, найденным в его кармане.

– Вот так дела, и как он здесь оказался? Упал с лодки и утонул? Тогда откуда этот мусор и пятно? Кто-то уже поработал, а нас не предупредили, и мы плелись сюда, как полные идиоты? Вернемся – все штабным выскажу по этому поводу! Радист, запроси базу, кто бомбил подводную лодку в этом районе. Наверное, конвой проходил, корабли охранения отличились!

Через полчаса пришел ответ, что за последние трое суток через этот район никакие корабли не проходили. Так кто же тогда отправил гансов на дно?

– Может, у них случайно торпеда взорвалась? – предположил артиллерист. – И отправила всех на небеса, тьфу ты, в ад.

– Ну, раз нет того, кто это сделал, запишем себе! – здраво предложил капитан. – Вон доказательство на палубе лежит, сейчас еще пару обломков выловим, и награда в кармане. Кто-то против?

Никто не возражал. Зато послышался голос акустика:

– Капитан! На дне что-то происходит, слышны удары чем-то металлическим о металл, пеленг семь градусов на восток. Похоже, у них там большие проблемы.

– Вот видишь, Генри, не все еще в ад попали фрицы, упираются, жить хотят. Ну ничего, мы им поможем. Машина, полный вперед, руль вправо, приготовиться к бомбометанию.

Вот так на счету противолодочного корабля «Le Tiger» появилась записанная победа над подводной лодкой U-215.

Подводная лодка К-119 «Воронеж».

Время и место не определено

Впереди лодки, по ее курсу, в воде происходило что-то необъяснимое, хотя на экранах ГАК было все чисто. Затем в ста метрах появилась какая-то светящаяся субстанция, похожая на гигантскую медузу, в которую лодка вошла с одной стороны, но не вышла с другой, а просто исчезла или растворилась там. Наверное, так это выглядело бы со стороны. Но мы, находясь внутри лодки, не видели ничего, зато очень хорошо почувствовали. Сначала лодка затормозила, как будто кто-то попытался удержать двадцать тысяч тонн стали и сто тысяч лошадей на месте. Затем какая-то сила подхватила ее и стала выбрасывать с глубины сто восемьдесят метров на поверхность океана.

– На рулях, держать глубину, олухи царя морского! – заорал я.

Попали в слой воды, резко отличающийся плотностью. Такого размера? В Баренцевом море?

Подъем закончился у самой поверхности. В центральном уже перевели дух, думая, что все закончилось, и задавая себе вопрос, что это могло быть. И тут удар, от которого все попадали с ног. И страшный скрежет разрываемого железа над нашими головами.

Честно скажу – мне было страшно. И любому на моем месте было бы страшно. Когда ожидаешь, что на голову сейчас хлынет водопад ледяной воды – и все!

– Стоп, машина! – заорал Петрович, опомнившийся первым. – Да вы что, глазастые, куда, на х…, смотрели? Спите, что ли?

– Так чисто было на экране, тащ капитан первого ранга! – попытался оправдаться оператор ГАКа.

– Осмотреться в отсеках и доложить, – скомандовал я.

Блин, вот вляпались! Айсберг, что ли? Южная часть Баренцева моря, летом?

Через несколько секунд поступили доклады из отсеков. Повреждений и поступления воды нет. Энергоустановка в норме. Видимых повреждений не обнаружено.

– Так, Петрович, и куда это мы приплыли, кого поцеловали?

– Да черт его знает. Вообще-то рыбаков предупредили, что будут учения в этом районе. Так им это… могли и влезть на свою и нашу голову. А может, янки или их шавки кого-то послали подсмотреть, что мы тут делать будем.

Тут в центральный, даже не знаю, как сказать, вломился, вбежал, влетел, но только не вошел, наш комиссар с круглыми глазами, испуганным лицом, правой рукой держась за локоть левой, видимо, во время удара не удержался и ударился обо что-то.

– Что случилось? Кто-то нас протаранил? Повреждения есть? Что будем делать?

И это, как ни парадоксально, разрядило обстановку. По крайней мере, сделало ее менее напряженной.

– Успокойтесь, товарищ капитан второго ранга, сейчас все выясним, – ответил я.

– Глубина? – это уже вахтенному.

– Перископная, тащ капитан первого ранга!

– Акустики, прослушать пространство вокруг лодки, включить видеонаблюдение и доложить.

– Есть объект, лево двадцать, погружается, слышны шумы вырывающего воздуха.

– На сонаре?

– Объект, дальность три кабельтова, пеленг двадцать! Товарищ командир, похоже, он тонет, и больше вокруг ничего не наблюдаю, все чисто.

– До этого тоже ничего не наблюдал. Всплываем, аварийная команда наверх.

Так это мы кого-то протаранили, как это могло случиться, мы же шли на глубине? Отчего же мы так быстро всплыли? Лодка, похоже, нормально управляется, слушается рулей.

– Сейчас всплывем, все выясним и доложим в штаб о происшествии. А что у вас с рукой?

– Да ударился о переборочный люк и, похоже, не слишком удачно.

– Тогда пройдите в медблок, пусть наш медик посмотрит, что с вами.

На ограждении рубки заметная вмятина, половины стекол на ходовой нет – и это при том, что рубкой вообще-то можно пробивать лед! Однако корпус не пострадал совершенно. Ну, если ущерб ограничился лишь этим, нам крупно повезло! Хотя все одно хреново. Только из ремонта – и вот снова вставать!

– И кого это там угораздило подставиться под нас?

Вдали, у самого горизонта, на западе проглядывала полоска суши, которой там в принципе не должно быть! Прочий горизонт был весь чист. А вот кабельтовых в двух-трех на поверхности расплывалось масляное пятно и плавали какие-то обломки. Сейнер утопили, что ли?

– Что за черт, здесь слишком тепло для Арктики, – заметил наш второй штурман Дима Мамаев по кличке Мамай. – Градусов тридцать, как в Сочах! И солнце высоко, в наших широтах так не бывает! Это не север, так куда же мы попали?

– Определиться, где мы находимся, – сказал я, обращаясь к Сан Санычу.

Если ты не знаешь, что делать – действуй по уставу.

– Человек за бортом, – раздался голос сигнальщика.

Все взглянули в сторону обломков, в волнах прыгала голова.

– Бот на воду! – скомандовал Петрович. – Достать!

– Товарищ командир! – это снова Дима Мамаев. – Спутниковая система не работает, спутники не отвечают, как будто их там нет.

– Может, после столкновения антенны повреждены?

– Никак нет, все в порядке, проверил, исправны. Просто спутники исчезли, будто их и не было!

– А другие спутники как?

– Да никак, их просто нет.

– Как нет? И куда же они делись?

– Да не знаю я, куда они все подевались, ничьих нет! Ни Глонасс, ни «Джипиэс», ни гражданских связных!

– А у нас? Остальные системы работают?

– Да, остальные все в рабочем состоянии.

– Задействовать все и определиться, где мы находимся!

Через несколько минут наверх поднялся Сан Саныч с озадаченным лицом, осмотрел море вокруг лодки, затем на солнце зачем-то глянул.

– Командир, я, конечно, извиняюсь, но мы заплыли черт знает куда. Глубины и рельеф дна не совпадают с Баренцевым морем – есть некая схожесть с Атлантикой у американского побережья, точно сказать не могу.

Еще одна сцена из «Ревизора». С минуту была тишина, прервавшаяся матом.

– Ты это серьезно?

– Обижаешь, командир.

– И как это нас сюда занесло? Что будем докладывать на базу? – спросил Петрович.

Мне больше всего сейчас хотелось ляпнуть что-то типа: «Да, как мы сюда попали, только что были в Баренцевом море, а теперь за тысячи миль? да этого не может быть, да что тут за бля… происходит, кто-то может нам хоть это объяснить?» Но я сдержался – потому как командир по должности обязан знать всё. Ну, а если нет, так ни в коем случае не показывать подчиненным. Потому я авторитетно изрек, указав на возвращающийся бот:

– А вот мы у того спросим. Он местный? Значит, должен что-то знать! Вот тогда и решим, что наверх докладывать!

Спасатели подняли на борт какого-то бородатого типа в некогда белой рубашке и вроде бы форменных брюках, босого. Он был в шоке – его трясло так, что был слышен стук зубов, и он таращился на нас с жутким испугом и что-то причитал себе под нос.

– Узнали, кто он?

– Нет, все время молчал. Никаких документов при нем не было – вообще ничего в карманах.

– Этого – вниз в медблок, обтереть, обогреть, переодеть, – командую я. – А нам – срочно убираться отсюда, пока не прихватили. Все вниз, погружение!

Погрузились неглубоко, под перископ. Но вели сканирование – и эфира, и окружающего пространства, так что могли быстро нырнуть на глубину. Убедившись, что срочных дел больше нет, вернее, самое срочное – это установить, как мы сюда попали, решили вместе с Петровичем навестить нашего «гостя» в медицинском отсеке. Войдя, я сначала увидел нашего комиссара с загипсованной рукой, который что-то доказывал нашему бортовому медицинскому светилу Святославу по кличке Князь, а уж потом нашего спасенного, сжавшегося на койке в углу.

– Док, что с Григоричем?

– Перелом лучевой кости, не менее месяца походит в гипсе. Вот я ему предлагаю, пока далеко не ушли, вызывать вертолет, чтобы переправить его на берег и подождать замену. А он ни в какую, говорит, что тут останется до конца похода. Это его последний поход – и в отставку. Если мы его сейчас снимем, то все, говорит, пойдет прахом. А возвращаться – плохая примета, удача отвернется.

– От нас и так удача отвернулась с этим инцидентом, или как его назвать помягче, не прибегая к другим словам. Ну, а как он, с ним все в порядке? – указал я на второго пациента.

– Да в принципе все в порядке, наглотался воды, шок, несколько царапин да ссадин и большой синяк на спине, переломов нет. Но, похоже, ударился головой обо что-то. Хотя на голове ни ссадин, ни шишки нет, – сделал заключение наш эскулап.

– Это еще почему? – спросил Петрович. – Четверть часа в воде маловато, чтоб рехнуться. Чай, не десять суток на плоту один.

– Так мне пришлось его обследовать с помощью двух матросов – не давался. Думал, что с ним что-то очень плохое хотят сделать – кастрировать, например. Сейчас вроде успокоился, но все равно, вы только посмотрите! И похоже, что это немец, я не знаю, но язык лающий такой, не спутаешь ни с каким. Надо нашего снабженца спросить – он знает немецкий.

Надо спросить – спросим.

– Старший мичман Сидорчук, срочно зайти в медблок, – разнеслось по «Лиственнице»^[3].

– Мы что, какое-то корыто или шхуну с немцами утопили? – пошутил Князь. – Ну, так им и надо, пусть не подглядывают, когда российский флот напрягает мышцы. А то каждый норовит в наш огород залезть. А откуда они здесь взялись? Вот будет шуму на всю округу, и начнут у нас выкручивать яйца, мало не покажется.

– Князь, помолчи, и без тебя тошно, а ты со своими приколами лезешь.

Тут входит Сидорчук. Начинает доклад, но тут же замолкает, смотрит на нас, ничего понять не может. Наш утопленник так вообще в угол забился, с таким ужасом на лице, будто попал в племя людоедов, которые сейчас будут его живым на вертеле жарить.

– Доктор, дай чего-то такого, чтоб успокоиться и прийти в себя, от таких известий в голове ролики за шарики заскакивают и серое вещество вскипает. Нечасто такое в природе встречается, чтобы лодка за мгновение переместилась за тысячи миль. И природу этого феномена никто не может объяснить.

– Как за тысячи? Какие тысячи! А мы что, разве не в Баренцевом море?

– Нет, Князь! Похоже, что мы где-то в Атлантике, у берегов Америки.

– Ну ни х… себе, и как мы сюда попали?

– Если бы мы знали, как это все произошло. Доктор! Ну ты даешь или нет что-то для снятия стресса?

Минутная задержка, пока наш доктор переваривал только что полученное известие. Затем он сказал, глядя куда-то в стенку и как будто к чему-то прислушиваясь:

– Самое лучшее лекарство от всех стрессов – это стопка спирта, командир. А может быть, и две.

– Ты опять со своими шутками.

– Нет, я не шучу, какие тут могут быть шутки после таких известий. А как же наш клиент, он тогда откуда?

– Блин, дошло наконец! А вот именно это мы хотим у него узнать!

– Товарищ капитан первого ранга, вы только что сказали про Америку.

– Да, Валентин Григорьевич, по каким-то неведомым нам природным или дьявольским причинам, не знаю, как это еще назвать, но мы оказались в Атлантике. Короче! Богдан Михайлыч, расспроси его, с какого он судна, что здесь делали, сколько их было, куда шли, ну и все такое.

– Эй, Сидорчук, когда немца допрашивать будешь, только до смерти не забей! – это опять наш доктор.

Ну не может Князь без шуток! Хотя, глядя на нашего снабженца, любой бы поостерегся с ним связываться: рост под два метра, кулаки как пудовые гири, косая сажень в плечах, в рубочный люк с малым зазором проходит. Недаром он наш снабженец, всегда выбивает все и сверх того, что положено, а как он там это проворачивает, не наше дело.

– Гитлер капут, Гитлер капут! – залепетал наш немец. – Меня не надо убивать, их бин простой моряк, я есть призвать с торгового судно. Я есть бывать ваш страна до война!

Оглядываюсь. Князь, твою мать! Разложил на столике свои инструменты самого жуткого вида, для непосвященного очень похожие на пыточные, и перебирает, задумчиво поглядывая на «клиента».

– Прекрати, – говорю, – а то его сейчас кондратий хватит!

Немец наконец стал что-то говорить мичману, глядя на него, как кролик на удава. Оказывается, мы утопили подводную лодку Германии. И откуда она здесь взялась?

– Ну все. Приплыли. Пи… ц котенку, срать не будет, – изрек Петрович. – Теперь точно с дерьмом смешают. Весь цивилизованный мир будет вопить, что русские пиратством занимаются, и с Германией теперь отношения могут испортиться.

– Так, может, этого фрица отправим к Нептуну, а сами рванем до дому? – произнес доктор. – Нет человека – нет проблем.

– А что, всего-то полдня как вышли из базы. Да за это время мы сюда не только дойти, даже долететь не могли, рванем домой, и пускай доказывают, что это мы здесь были, – высказался Петрович.

– Да что вы такое говорите, это же подсудное дело, мы все можем под трибунал попасть! – негодовал наш комиссар. – Как можно, взять, поначалу спасти, а потом взять, и снова утопить человека!

Я понял, что мои офицеры решили немного разыграть нашего комиссара, поэтому отвернулся, чтобы он не заметил моей улыбки на лице и еще больше не разошелся.

– Так! Все, пошутили – и хорош. Что будем делать? Положение хреновое, думайте, как выпутываться из этой ситуации. Давай, мичман, расспроси его поподробнее обо всем, какого черта они здесь делали и что за лодка была у них? Мы даже до самого столкновения ее не обнаружили. Это что, новый тип покрытия, который никакой сонар не берет? Может, здесь какие-то их маневры с америкосами проходили? А теперь из-за них нам надо делать ноги, пока весь их флот не сел нам на хвост, а то будет второй Карибский кризис за потопление немецкой подлодки в территориальных водах америкосов!

Подробный ответ немца ввел нас в ступор. Что это за х… ю он там несет, какой, на х…, Гитлер и что за бл…во тут происходит? Сейчас лето 1942 года, идет второй год войны. После того как немцы в декабре получили по мордам под Москвой, они повели наступление на юге и теперь рвутся к Волге в районе Сталинграда, захватили Крым, окружили Ленинград. Ну в точности как в нашей реальности. Сам он штурман на подводной лодке – минном заградителе U-215, которая вышла в первый поход, для нее и последний, более месяца назад к берегам Америки. Видно, лодка случайно нами была протаранена, после чего и затонула.

Вот этого уж точно никто из нас не ожидал! Прямо как в книжке, которую Саныч недавно давал всем читать, даже рекомендовал очень – Конюшевский, «Попытка возврата», так там герой один в прошлое провалился, а мы – целой подлодкой! Хотя, может, у немца и впрямь крыша съехала, после того как мы его яхту, или что там еще, утопили, и он себя сейчас героем кригсмарине вообразил? А мы из-за одного психа…

– Тащ командир! Михаил Петрович! – В дверь медблока осторожно заглядывал Леня Ухов, наш командир БЧ-4 (связи).

– Ну что там у тебя? Давай!

Приплыли. Наши маркони наконец поймали местное радио, на КВ. Благо английский понимали все. Основные новости – о героической борьбе англичан в Северной Африке, вскользь упомянули о тяжелом положении русских на фронте. И в завершение, аккордом, на пределе слышимости:

– «От Советского Информбюро, 3 июля 1942 года. Наша авиация, действующая на Курском направлении, уничтожила несколько десятков немецких танков, до 200 автомашин, 15 зенитных орудий и взорвала склад с боеприпасами противника. В воздушных боях советские летчики сбили 20 немецких самолетов и 5 самолетов уничтожили на аэродромах»^[4].

Нет, я могу еще поверить, что некие шутники устроили суперрозыгрыш и организовали на нескольких радиостанциях подобные передачи. Но вот что они сумели как-то убрать из эфира то огромное количество текущих современных передач, телевидение, Интернет или заглушить их так, что наши приемники не уловят ничего – в это я не верю! И какой смысл?!

С одним приятелем моим мурманским было, реальная история. Он сильно фантастикой увлекался – так жена ему на день рождения решила сюрприз устроить, благо деньги позволяли. Картина маслом: едет человек в лифте, к себе домой, после трудового дня – вдруг кабина на секунду останавливается, гаснет свет – затем все в порядке, едет дальше. Но ключ не подходит к замку квартиры! Человек звонит, открывает абсолютно незнакомая женщина.

– Вы кто?

– Я хозяин.

– А мы тут живем уже давно. Вадик!

Тут выходит громила два метра ростом, желание лезть в драку сразу пропадает. Громила, однако, настроен миролюбиво, предлагает зайти, разобраться. В квартире все по-другому – причем мебель и аппаратура явно авангардистского вида, а на стене календарь 2020 года! На столике лежат газеты и журнал, датированные им же, работает телевизор, по которому передают новости – абсолютно незнакомые и непонятные! Да как же так!

– А скажите, вы знали… – тут он называет фамилию-имя-отчество своей жены.

– Конечно, знали, она нам эту квартиру и продала двенадцать лет назад, после того как ее муж пропал без вести.

– Как пропал?

– А никто не знает!

– И где она?

– Вышла замуж, уехала, кажется, во Францию.

И когда приятель уже совсем съехал крышей, распахивается дверь, входит «уехавшая» жена, родня, гости – с днем рождения! Нанятые артисты раскланиваются. А мебель и новая плазма – «так я ведь давно о таких мечтала, ты не возражаешь, милый?»

Честно скажу: я бы за такое жену прибил. Поскольку нервные клетки не восстанавливаются. А несколько лет жизни куда дороже, чем какая-то мебель!

Но там, блин, реквизит: мебель, бумажки, видео и пара актеров. А здесь – кто-то телепортацию втайне изобрел? Бред собачий!

Однако один момент для нас чрезвычайно важен. И может заодно и искренность нашего «гостя» показать.

– Богдан Михалыч! Что он там сказал насчет штурмана?

– Командир, так он и есть штурман той подлодки.

– Ну, тогда он должен знать, куда нас забросило.

Вызываю Сан Саныча. Ждем. Наш немец немного успокоился и уже осмысленно оглядывает помещение. С неподдельным любопытством смотрит на приборы и предметы в медблоке, что дополнительно меня убедило: ну надо быть очень хорошим актером, чтобы так сыграть. Пришел наш штурман, и немец опять весь подобрался, ожидая, что последует дальше.

– Сан Саныч, вот он, штурман с подлодки, поговори с ним.

– Откуда?!

– С подводной лодки U-215, фашистской Германии.

Делаю жест рукой, чтоб остановить встречный вопрос, готовый сорваться с уст Сан Саныча. Тот молчит, обводит всех взглядом, думая, что его разводят, и кто-то смехом сейчас это выдаст. Но все были предельно серьезны. А наш комиссар уже находился в прострации под действием лекарства, которое успел ему вколоть Князь.