Есть информация о немецких «самонаводящихся» торпедах, которые, если верить материалам, будут приняты на вооружение в следующем году! И особо тяжелых танках, которые, если опять же верить, должны испытываться на нашем фронте в конце августа, под Мгой, а массово начать применяться с лета сорок третьего. Что, кстати, наряду с информацией из раздела «Юг», может быть легко проверено в ближайшее время.

Какая держава и ради чего будет оказывать нам такую помощь?!

Предположим, что существует некое тайное общество, которое вдруг решило вступить в войну на нашей стороне. Оставим вопрос, почему они никак не проявляли себя прежде – хотя отметим, что тайное общество, долгое время не совершающее никаких действий, обречено прекратить существование. Но также очевидно, что тайная постройка подводной лодки, по своим возможностям намного превосходящей существующие, абсолютно нереальна как для общества частных лиц, так и для одного, пусть даже очень богатого лица.

От самой гениальной и перспективной идеи до воплощения ее в безупречно работающую конструкцию – дистанция огромного размера. Борьба с «детскими болезнями», промежуточные несовершенные образцы, необходимость дорогостоящих прикладных исследований – все это требует колоссального количества научных, инженерных, производственных мощностей и огромное число вовлеченного народа. Причем эти люди имеют собственную волю – так, судостроительная верфь, владея столь совершенным проектом, будет крайне заинтересована в постройке по нему субмарин для флота своей державы или на продажу за очень большие деньги. Так же, как и создатель какого-то удачного узла, частного решения – тем более, как мы уже отметили, все это трудно будет скрыть. Таким образом, следует абсолютно исключить, что в нашем мире кто-то помимо государства мог построить подводную лодку, превосходящую все существующие. Оставим легендарный «Наутилус», тайно построенный на необитаемом острове – фантазии Жюль Верна.

Предположим, техника самая обычная. Повторю – в деле с «Лютцовым» никак не могла быть одна лодка. И сразу встанет вопрос снабжения: сколько торпед, топлива, провизии, нужно флотилии подлодок, и как передавать это во враждебных водах? А столь высокий уровень подготовки экипажей требует постоянной тренировки для своего поддержания. Как можно обеспечить таковой выше, чем в регулярных флотах?

О национальной принадлежности наших «друзей». Белоэмигранты или их потомки, поскольку они явно моложе? Я уже описал, какие будут трудности, что построить «сверхнаутилус», что сформировать флотилию лодок с великолепными экипажами. Это потребует особой организации – как иначе вы будете подбирать и обучать людей весьма специфических профессий, причем втайне от всего мира? Но как раз то, что сегодня в эмигрантской среде довольно распространены патриотические, антифашистские настроения, очень облегчает наше проникновение в нее. А потому я могу абсолютно гарантировать, что никакой организации патриотов-подводников среди эмигрантов нет – мы бы обязательно знали.

И, наконец, их песни. Согласитесь, Лаврентий Павлович, что само существование стольких песен, до того абсолютно неизвестных в нашем мире, уже невероятно!

Однако же именно их «концерт» позволил мне окончательно сформировать мою гипотезу. И сделать ее главной. Единственно объясняющей все нестыковки и противоречия.

Вот первая песня, с которой все началось. Которая, по идее, должна быть чем-то вроде «визитной карточки», намека. Я записал ее при очередном повторе.

 
В безнадежном бою победителей нет.
В безнадежном бою кто погиб, тот и прав.
Орудийным салютом восславили смерть –
Открывая кингстоны, восславили флаг.
 
 
И свинцовых валов полустертая рябь
Зачеркнула фальшборт и сомкнула края…
Под последний торпедный бессмысленный залп
Мы уходим в легенду из небытия.
 
 
И эпоха пройдет, как проходит беда…
Но скользнет под водою недобрая весть –
И единственно верный торпедный удар
Победителю скажет, что мы еще здесь.
 
 
И другие придут, это будет и впредь –
Снова спорить с судьбой на недолгом пути.
Их черед воевать, их черед умереть –
Их черед воскресать и в легенду идти^[14].
 

Берия молчал. На лице его нельзя было прочесть ничего. Затем он дал знак – и Кириллов включил слушать дальше. «От границы мы землю вертели назад», «Як-истребитель», «Их восемь – нас двое», «Мы взлетали, как утки», «Всю войну под завязку…», «Звезды». Затем грянула «Артиллеристы, Сталин дал приказ» (в знакомой нам истории впервые прозвучавшая лишь в сорок четвертом). «Флагманский марш», «38 узлов», «Комбат-батяня», «По полю танки грохотали».

– Они воевали, – сказал Берия. – Такое не сочинишь… Только пропустив войну через себя. Нашу войну. Вы правы, это не иностранцы, не эмигранты. Это наши, русские.

– Ну, «Варяга», положим, немец написал, – осторожно напомнил Кириллов.

– Который, кажется, присутствовал при том бое, видел своими глазами? Исключение, которое лишь подтверждает правило. Что там дальше?

Они слушали – «Призрачно все в этом мире бушующем», «Надежда – мой компас земной», «На Лебяжьей канавке», «А люди идут по свету», «Каждый костер когда-то догорит», «Каждый выбирает по себе – женщину, религию, дорогу».

– Мы победим, – заметил Берия. – Такие песни проигравшие войну не пишут. Войну, где проигравшие – рабы. Да, пожалуй, убедили вы меня, Александр Михайлович. Почти. Песни все – нашего мира, от души написанные. И в то же время у нас абсолютно неизвестные – все! Чего не может быть. Значит, что следует по «бритве Оккама»?

– Что они еще будут написаны, – подхватил Кириллов. – Эта версия единственная объясняет всё! Подводная лодка из конца века неожиданно провалилась в наше время. Как должен вести себя экипаж? Сначала, конечно, шок, растерянность. Но ненадолго – на лодках слабовольные не служат. Затем мобилизация – и злость. Для их уровня техники, оружия – «Лютцов» и «Кельн» – это как для нас корабли Русско-японской. Поначалу шли, топя все. Затем – десять целей. Если сосчитать боекомплект, возможно, он у них на исходе, или, по крайней мере, решили беречь. И чтобы хоть чем-то помочь, стали наводить наших на конвои. После, как я сказал, ударили по аэродрому, чтоб мы поверили. Чем – ну, может, у них лодки, как подводные линкоры, всплыл и ударил главным калибром, с корректировкой. Катер подвернулся – опять в строку, подарить нам, все польза, а заодно с подарком. Ведь если у нас написаны ученые труды по той войне с подробным разбором ошибок маршалов Фоша и Гинденбурга в таком-то сражении шестнадцатого года, то и для них эта война – история, открытая книга: факты, даты, фамилии. Они знают даже…

Он осекся. Посмотрел на Берию, а тот на него. Оба поняли недосказанную фразу: «когда мы умрем».

– Ничего еще не решено! – сказал Берия. – Поскольку в той истории их не было. Ведь мы не смогли бы так – утопить эскадру, «Лютцов», «Кельн», прочих. Понятно, что это значит? Историю можно переписать! И все случится по-иному или не случится совсем! Черт… что творится!!! А почему вы решили, что они из конца века?

– Те слова, которые стерты. Будете меня бранить, Лаврентий Палыч, но я отдавал пленку нашим спецам, пытаясь отсеять помехи. Я приглашал одного музыканта с абсолютным слухом – подписку о неразглашении со всех взял. В общем, пропущенные слова с большой вероятностью звучат так:

 
В старом альбоме нашел фотографии
Деда, он был командир Красной Армии.
Сыну на память, Берлин сорок пятого.
Века ушедшего воспоминания.
 

– Значит, мы будем в Берлине через три года. «Дед», «века ушедшего» – значит, начало двадцать первого века. Иначе сказали бы прадед.

– Так. Что еще о них можно сказать?

– Мне первая их песня покоя не дает. Что за «безнадежный бой», который они проиграли? Война, о которой та песня, «давай за жизнь, усталость – не победа»? С какой войны они к нам попали? С кем? И там, у Киркенеса, в спецгруппе высочайшей выучки никто не знал язык вероятного противника? Бред, быть такого не могло! А вот английский знали все!

– А отчего вы решили, что они попали сюда помимо своей воли? И вернуться не могут?

– Я подумал сначала, что это задуманный план. Но кое-что не сходится. Если бы наши потомки с самого начала желали помочь нам выиграть войну, они бы сделали иначе. Например, перебросили бы ударную армию на Белостокский выступ двадцать первого июня. Или с самого начала вышли бы на связь и дали информацию. Если же это какая-то цель локальная – опять не сходится. Утопили бы «Тирпиц» – и назад к себе. А они импровизируют, причем довольно удачно, на тему «чем бы еще помочь». И не возвращаются.

– Разумно. Но отчего тогда они уклоняются от прямого контакта?

– Есть у меня… одно предположение. Сам не уверен, но… Песни у них хорошие, патриотичные. Но вот про социализм, коммунизм не было нигде! А вот про «погоны» несколько раз мелькнуло! Возможно, у них был контрреволюционный переворот. Восстановление монархии и капитализма. А может, и интервенция англичан.

– Так. И что из этого следует?

– А вы представьте, товарищ нарком, что если бы наша лодка, и провалилась бы в девятьсот четвертый, к началу Русско-японской. Знаю, что у нас с ними пакт, но и замполиты на Тихом уже сейчас экипажи накачивают: «Помни Порт-Артур, отомстим самураям». Что они делать будут? Ясно – топить японцев, и ведь можно было бы весь флот Того утопить, чтобы избежать Цусимы! А после куда? Вроде выбора нет: в других странах такие же короли и империалисты, а тут хоть русские, свои. А с другой стороны, на носу пятый год, затем мировая, Октябрь и Гражданская, а они сами – «кухаркины дети» перед Николашкой и адмиралом Колчаком!

– То есть, по вашему мнению, они после могут выступить против нас?

– Нет, что вы, Лаврентий Павлович! Я о том, что выбор этот им сделать будет нелегко – и в море спокойнее, пока есть топливо, еда и торпеды, ну а воевать им привычно уже, да и враг не такой, как тот, с которым они там воюют.

– Ну, если это так… Теперь вот им подвернулся «Шеер», и черт его дернул на свою голову! Они рады стараться, вцепились и, скорее всего, утопят. Черт с этим корытом – они нам здесь нужны! А если все-таки потопят их? Какая бы сверхлодка ни была, споткнуться каждый может, да и аварии случаются и без войны! Нам они здесь нужны, а не в море – и точка. То, что они знают, много важнее, чем какой-то «Тирпиц»!

– Как, товарищ нарком? Они наших приказов слушать не будут. На взаимодействие, положим, идут охотно, но лишь на равных! И если поставили себе задачу «Шеер» утопить, то утопят. А после «Тирпиц» станут караулить. Вот когда у фюрера кораблей не останется совсем, или у них торпеды иссякнут.

– Товарищ старший майор, вам задача ясна? Полномочия получите. Мы, слава богу, не бездарь Николашка. И людей ценим. А эти люди очень важны, и для нас всех, и для фронта, и для страны нашей. Убедите их, чтобы они с нами без всяких там. И если напортачите – ответите за все, уж не обессудьте! Все виновные ответят.

Через полтора часа. Кабинет Сталина

– Значит, думаешь, все-таки гости из будущего, Лаврэнтий?

– Да, товарищ Сталин, это пока наиболее вероятная версия.

– Ну что ж. Товарищ Кириллов, ви человек, как я вижу, очэнь нэ глупий, раз до такого додумались. И решитэльный, если нэ побоялись о таком нам рассказать. Вот и задача вам соответствующая – устроить этих гостей, кем бы они там ни били, как слэдует. Как слэдует – это значит и технически, и питанием, разберитесь на месте, где они будут базироваться и как их лучше легализовать. Да и просто по-человечески их нормально устройте. Подумайте, чем наградить, и не мэлочитесь – этот Киркинес нам столько крови попортил, а они его буквально с земли снесли. Пусть потомки, если это только они, видят, что попали домой и им здэсь рады. Они должны многое из того знать, что будэт только через дэсятки лэт извэстно. И если они дэйствительно из будущего – то подарок нашей стране просто замэчатэлний. Вот уже сколько полезного передали. Но ви там поаккуратнэй, все-таки они – нэ совсэм наши люди. Если подтвэрдится их происхождэние, то это важнейшая государственная тайна. Никак нэльзя допустить, чтобы о ней узнали иностранци. И нэмци, и наши союзники. Правда, моряки давить будут – но ви уж постарайтесь, хотя кое-что все равно им рассказать придется. А вот кому и что именно – ви там, на месте, сами разбиритэсь. Кузнэцова я прэдупрежу, чтобы нэ мешал. А так – говорите всем правду – что это спецоперация НКВД. В Москву сообщайте только вашему наркому или лично мне по адресу Крэмль, товарищу Иванову. Больше пока никому. Если будэт что-то срочное, что сами на мэсте решить нэ сможете – связывайтэсь с товарищем Ивановим по ВЧ. И еще – возьмите у Поскребышева мандат, он сейчас его вам подготовит.

От Советского Информбюро, 18 августа 1942 года

В районе Краснодара наши войска вели бои с танками и мотопехотой противника. На одном участке наши артиллеристы и бронебойщики отбили атаку неприятеля. Подбито 12 танков. На другом участке танкисты Н-ской части в ожесточенном бою уничтожили до 600 гитлеровцев и 20 танков противника. В районе Минеральных Вод наши части отбили атаки войск противника. На Северо-Западном фронте происходили бои местного значения. Части под командованием тов. Свиридова предприняли несколько атак и нанесли немцам урон в живой силе и технике. Красноармейцы Латкин и Васильев во время атаки вражеских блиндажей закололи 14 немцев. Старший сержант Догадин из противотанкового ружья сбил немецкий транспортный самолет «Юнкерс-52». Брянские партизаны пустили под откос три железнодорожных эшелона с живой силой и техникой противника. На одной из шоссейных дорог партизаны сожгли мост, в связи с чем затормозили движение автотранспорта противника.

Капитан первого ранга Лазарев Михаил Петрович.

Подводная лодка «Морской волк». Карское море

Ну вот он, «Шеер». Как и в нашей истории, вошел в Карское море вечером восемнадцатого, обойдя с севера острова Новой Земли. Севернее мыса Желания мы успели его перехватить.

Акустики не подвели – первый контакт поймали почти за сто миль. Устойчиво взяли на сопровождение – за пятьдесят. Еще три часа ожидания – и вот, наблюдаем в перископ.

Он самый, который год назад устроил англичанам хороший сабантуй в Атлантике и Индийском океане. Сколько он там потопил, два или три десятка транспортов, не помню, надо после у Саныча спросить. Теперь прется устроить то же самое на нашем Севморпути, по которому сейчас идут два каравана, на восток и ему навстречу. Ведь навигация здесь такая короткая. Море ото льда освободится лишь в начале августа. А в октябре – уже вовсю зима.

Торпеды готовы – и БИУС загружен. Сейчас отдам приказ – и полетят от фрицев клочки по закоулочкам, потому что больше ничего не останется, видели уже, что сделала 65-я с «Лютцовом», его систер-шипом. И мы никого вылавливать не будем принципиально, так что те из фрицев, кто успеет выпасть за борт в ледяную воду, будут завидовать своим товарищам, умершим быстро. И спасти фрицев теперь может лишь прямое божественное вмешательство – но, надо думать, Всевышний давно забил болт на земные дела, иначе как допустил бы он блокаду и Бабий Яр?

Но сейчас нельзя. Потому, выждав, идем в пяти милях позади. Акустики уже списали «портреты» во всех ракурсах – узнаем теперь издали. А вам, фрицы, не всякая отсрочка во благо: даже вашему фюреру было бы куда как почетнее погибнуть на своем посту, от рук заговорщиков, в июле сорок четвертого, чем через девять месяцев сдохнуть от самолично принятого яда, как крысе, в окруженном нами бункере, не командуя уже ничем. Так будет и с «Шеером», если наш план удастся.

Но расскажу все по порядку. Все началось с того, что утром шестнадцатого родилось следующее послание: «Будущему фюреру германского племени, большому адмиралу Карлуше Дёницу. Предупреждаю тебя, если ты, мужичок со взглядом цыпленка, не уберешь подлодки из территориальных вод СССР, в течение трех суток, быть им всем стальными гробиками на дне морском. Это также касается и кораблей, можно сказать, уже опального адмирала Редера, они уже утюгами идут на дно с полными отсеками рыбьего корма. И попросите своего пока еще живого, который для других давно ходячий труп, чокнутого припадочного неврастеника с соплей под носом и обрезком в штанах, великого художника Шикльгрубера Адольфишку, отпрыска еврейского народа, который он из-за этого так и ненавидит, убрать остатки своих консервных банок в свои порты, чтоб нам не пришлось ими засорять морское дно. И куда только садист Гиммлер, борец за чистоту фашистского народа, смотрит, ими же управляет этот недотравленный даун, чтоб ему два х… в зад для полного счастья. А также большая просьба к бегемоту в мундире: ты, пережравшийся кабан, из тебя получится очень много ливерной колбасы для пропитания ваших собственных вояк, когда они будут подыхать на берегах Волги. Не быть тебе наследником немецкого престола, твой обожаемый придурок власть отдаст другому, а тебя, наркомана, прикажет расстрелять, а если твои общипанные вороны не перестанут бомбить мирное население в городах в течение трех суток, то тебя кончат чуть раньше, чем всех остальных дебилов из упомянутых в этом послании. И напоследок, это об ошибке природы – колченогом мышином докторе, жополизе великого художника и попугае фашистского племени: если не перестанешь вякать в эфире, то твой поганый язык пришьют к заду твоего любимого неврастеника.

Командир подводной лодки «Морской волк». Стратегические Силы Марса. Суперкоманданте первого ранга Ламипет».

Хохот личного состава, свободного от вахты, я услышал еще издали. Подойдя, обнаружил на стене столовой, рядом с плакатом, где по-прежнему скалили клыки орки со «шмайсерами», это «послание моряков немецкому султану». Григорич времени не теряет. Любопытно, он сам писал или кого-то загрузил? А, вот и он сам, с довольной физиономией, как кот у банки сметаны.

– Стараемся, тащ командир! – поспешил он отрапортовать. – У меня еще мысль хорошая, а что если это на немецкий перевести и по радио адресатам послать?

Стоящие рядом матросы заулыбались. Я деликатно взял Григорича за локоть, и мы вышли в соседний отсек, чтоб не ронять перед личным составом авторитет их воспитателя. И там начал свою воспитательную работу.

– Какое радио, ты что, оху…? С фрицами ладно – а если союзники услышат, как отмываться будем, мы и товарищ Сталин? Когда спросит его их посол: «А кто это у вас там геройствует, во флоте вашем не состоя, и чем это они половину кригсмарине перетопили? Ах, из будущего. Такие вещи ни в коем случае не должны быть достоянием одной страны, а лишь всей мировой общественности!» Короче – предоставьте и нам, а то ленд-лиз перекроем!» И что тогда? Я уже беспокоюсь, что бритты думают – они ж тоже не слепые и глухие! А давать им хоть что-то, зная о будущей «холодной войне» – хрен вам!

– Так не узнают, – ответил Григорич. – В сводке Совиформбюро было уже – подводная лодка К-25 Северного флота потопила броненосец «Лютцов» и крейсер «Кельн», флотская авиация нанесла удар по Киркенесу… Я сначала обиделся даже, что наши победы кому-то присудили, так Саныч меня просветил: не было у нас в войну такой лодки К-25. Выходит, это нас так обозвали, чтоб не выплыло. Тоже, значит, думают о том же?

– Ага! – усмехнулся я. – Вот будет номер, если их атташе или журналюги захотят на эту геройскую лодку взглянуть? Или наши тогда додумаются на другой лодке «тип К» этот номер нарисовать и экипаж проинструктировать говорить что надо?