Действия Чан Кай Ши после смерти Сунь Ятсена четко укладывались в выполнение обязательств перед покровителями – сначала командование Восточным походом, в итоге которого были захвачены провинции Гуандун и Гуанси, весьма ценные для мэйбаней и их партнеров, а Чан-победитель становится самой сильной фигурой. Затем на съезде Гоминьдана Чан пробивает идею Северного похода – вытеснения цинских генералов из провинций, бывших основным местом приложения британских, американских и связанных с ними китайских капиталов. И высокие покровители не забывают своего протеже – сначала уезжает во Францию внезапно заболевший гражданский лидер Гоминьдана Ван Цзинвей, потом подает в отставку по болезни председатель Постоянного комитета ЦИК Гоминьдана Чжан Цзинцзян. С лета 1926 года Чан Кай Ши сосредотачивает в своих руках всю полноту власти – от партии до государства, от армии до гражданского управления.

В то же время Чан Кай Ши поддерживает начатые Сунь Ятсеном отношения с СССР – в 1925 году он отправляет своего пятнадцатилетнего первенца Цзян Цзинго на учебу в Советский Союз. Не вполне понятно, в какой мере это решение было продиктовано желанием самого Чана и его китайских покровителей сохранить доступ к советской военной помощи, игравшей немалую роль в поддержании хоть какой-то боеготовности войск Гоминьдана, а в какой – желанием самого Чана иметь хотя бы потенциальный противовес, по крайней мере, в качестве предмета торга, с мэй-банями.

Во всяком случае, с декабря 1926 по декабрь 1927 года в Гоминьдане наличествует раскол, имевший весьма острые формы – дело дошло до отставки Чана в августе 1927 года. В промежутке происходят весьма примечательные события – сначала, в апреле 1927 года Чан, совместно с триадами, действуя в интересах владельцев иностранных концессий, организует резню коммунистов в Шанхае; в декабре 1927 года, после развода с первой женой, Мао Фумэй, он женится на третьей дочери Чарли Суна – Сун Мэйлин (надо отметить, что Цзян Цзинго люто ненавидел мачеху всю жизнь – ненавидел настолько, что сразу после смерти Чана Сун Мэйлин уехала с Тайваня в США, надо полагать, имея для этого веские основания).

Создается впечатление, что в это время кто-то хотел пересмотреть заключенное соглашение – то ли Чан пожелал большего, чем ему полагалось, то ли мэйбани сочли, что их пешка держит в руках чересчур большую власть, и попытались создать противовес за счет раскола Гоминьдана, то ли все сразу. Резней коммунистов Чан доказал свою верность и полезность – после такого переметнуться на сторону СССР ему было бы затруднительно. Тем не менее покровители явно настаивали на своем – тогда Чан подает в отставку и уезжает в Японию, демонстрируя ориентирующимся на англосаксов мэйбаням, что он может найти себе почти столь же могущественных покровителей. На дворе 1927 год – именно тогда экспансионистские устремления армейской элиты Империи восходящего солнца получают законченное оформление в виде «Меморандума Танака». Мэйбани и их англосаксонские партнеры не могут не понимать, что если японцы получат в свое распоряжение влиятельную китайскую силу, способную эффективно действовать за пределами их сферы интересов, находящейся в Маньчжурии, то «пирогом» Центрального и Южного Китая, доселе безраздельно находящимся в распоряжении Англии и США, за исключением относительно небольшого французского «ломтя» в Южном Китае, придется делиться с японцами, причем в существенных размерах. Соглашение мэйбаней с Чан Кайши перезаключается – и закрепляется династическим браком Чана с Сун Мэйлин, заключенным в декабре 1927 го да. Уже в январе 1928 года Чан возвращается к власти.

Он обеспечивает интересы своих работодателей, ожесточенно воюя с претендующими на власть коммунистами. И категорически отказывает в помощи северному «правителю» Чжан Сюэляну, когда японцы вторгаются в Маньчжурию. Если вспомнить, как к самурайской агрессии отнеслись его хозяева – американцы, устами госсекретарея Стимсона, заявили о «юридическом непризнании японских захватов, но без введения экономических санкций и, тем более, без применения военной силы против Японии», ну а англичане посылают комиссию лорда Литтона, не постеснявшегося сказать, что его задача «не заставить Японию уйти из Маньчжурии, а создать условия, позволяющие ей там остаться». Державы договорились, разделили сферы влияния – судя по реакции Чан Кайши, интересы мэйбаней тоже были учтены, – ну а при китайский народ никто не задумывался.

В итоге Гоминьдан, когда-то созданный Сунь Ятсеном как партия национального возрождения Китая, окончательно стал антикитайской коллаборционной кликой. Даже когда в 1936 году после т. н. «Сианьского инцидента», когда генералитет северных провинций, безжалостно выбиваемый японцами из своих вотчин, сначала заключает с КПК негласное соглашение о перемирии, а затем арестовывает прилетевшего на север для организации решительного наступления на коммунистов Чан Кайши, вынудив его подписать соглашение о создании единого с КПК антияпонского фронта – на практике все свелось к перемирию Гоминьдана с КПК. Совместные операции против японцев были большой редкостью, да и велись, как правило, в северных провинциях, где интересы коммунистов и местных генералов-милитаристов, фактически феодальных владык, временно совпадали…

Документ 2. Мао Цзе-дун – краткая биографическая справка. Лично для И. В. Сталина – с грифами ОГВ, «Рассвет».

Родился в семье зажиточного землевладельца 26.12.1893 г. Получил начальное образование китайского образца (учение Конфуция и древнекитайская литература) в местной школе. Бросил школу в 13 лет. По возвращении домой конфликтовал с отцом из-за нежелания заниматься физическим трудом. Очень много читал.

В 17 лет поступил в начальную школу высшей ступени, хорошо учился. Находился под влиянием идей конституционного монархизма в китайском варианте, предложенные реформаторами Циньской монархии Лян Цичао и Кан Ювэем.

Во время Синьхайской революции находится в городе Чанша провинции Хунань, где на полгода вступает в «армию» губернатора провинции. Покинул ее при невыясненных обстоятельствах (дезертирство?).

Далее период самообразования и учебы – средняя школа в Чанша, библиотека провинции Хунань, педагогическое училище Чанша (изучает философию, историю и географию Запада). Все это время Мао живет на деньги, присланные отцом, – зарабатывать на жизнь самостоятельно он отказывается.

В 1918 году перебирается в Пекин, где работает в библиотеке Пекинского университета ассистентом Ли Дачжао, одного из основателей КПК. Занимается изучением марксизма и анархизма (известно о его восхищении идеями Кропоткина). Отказывается от возможности поехать на учебу во Францию из-за нежелания изучать иностранные языки (и диалекты китайского тоже – всю жизнь он говорил на родном диалекте), как и зарабатывать на жизнь физическим трудом. После принимает окончательное решение остаться в Китае.

В 1919–1920 годах путешествует по Китаю, активно занимаясь политической деятельностью. По его утверждению, в 1920 году окончательно встает на марксистско-ленинские позиции. В 1921 году участвует в учредительном съезде КПК и назначается секретарем хунаньского комитета КПК. Вскоре был отстранен от должности за развал работы. Затем выступил за союз Гоминьдана и КПК – и был переназначен секретарем уже провинциального комитета Гоминьдана; также сорвал создание провинциальной организации и подал в отставку.

В апреле 1927-го организует восстание в Хунани – разгромлено, Мао с остатками отряда бежит в горы на границе Хунани и Цзянси. В 1928 году организует советскую республику на западе Цзянси – деятельность Мао сводится к проведению аграрной реформы и формальному уравниванию прав мужчин и женщин; каких-то попыток разгромить эту республику не отмечено.

На фоне общего кризиса КПК позиции Мао, делающего ставку на крестьянство, усиливаются, – но не совсем понятно, можно ли уже тогда считать его марксистом. Со своими противниками в партийной организации Цзянси он расправляется посредством ложных обвинений в работе на врага – эти люди брошены в тюрьмы или убиты. Это была первая «чистка» в истории КПК.

Расправившись с конкурентами, Мао в 1931 году провозглашает Китайскую Советскую Республику, во главе которой и становится. Реальных мер по укреплению КСР за три спокойных года Мао не предпринял, так как был занят борьбой за власть в КПК с группой «28 большевиков», возглавляемой товарищем Ван Мином, твердо следующей линии Коминтерна. К 1934 году Чан Кайши решает ликвидировать КСР – гоминьдановские войска сосредотачиваются для наступления. Принимается решение об уходе на север – считается, что т. н. «Великим походом» руководил Мао, но на практике прорывом руководил Чжоу Эньлай, а самим походом – Линь Бяо. Военные результаты катастрофичны – из 80 тыс. человек, вышедших из Цзянси, до намеченной цели, Яньаньского района, доходит менее 8 тыс. человек. Но в ходе похода, на конференции КПК в Цзуньи, Мао возвращает себе власть, ощутимо потеснив группу Ван Мина.

В 1937 году Мао идет навстречу пожеланиям Коминтерна и соглашается на создание единого антияпонского фронта с Гоминьданом. На практике единственным крупным сражением с участием китайских коммунистов становится т. н. «Битва ста полков», показавшая полную неспособность китайской Красной Армии (НОАК) хоть как-то противостоять даже второсортным японским войскам. Уровень боеспособности НОАК намного ниже даже немецкого фольксштурма 1944 года – сравнение же с РККА, вермахтом или Императорской армией просто бессмысленно.

После этого активные действия частей НОАК, за исключением редких вылазок мелких партизанских отрядов, прекращаются, как и боевая подготовка – по приказу Мао части 8-й и Новой 4-й НРА переходят на самообеспечение, т. е. занимаются сельскохозяйственными работами и мелким кустарным производством – с очевидным результатом снижения боеспособности с очень низкого уровня до абсолютного нуля.

В 1941–1945 годах проходит кампания «чжэнфэн», представляющая собой усовершенствованный вариант чистки в партийной организации Цзянси 1930–1931 годов – только теперь в масштабах всей КПК. Технические различия заключаются в том, что если в 1930–1931 годах противников Мао уничтожали под предлогом их членства в вымышленной организации «АБ-туаней», то в этот раз их или методично ломают психологически, используя в качестве начального предлога мнимое «несовершенство литературного стиля», либо убивают без суда и следствия. Результатом кампании «чжэнфэн» становится не просто разгром политических противников Мао, но полное подавление даже намека на свободомыслие в КПК – теперь партия представляет собой человеческий муравейник, беспрекословно и бездумно подчиняющийся воле «матки»-Мао. Побочным следствием этой кампании становится уничтожение самой возможности создать на базе имеющихся членов КПК сколько-нибудь эффективный аппарат управления, поскольку в принципе отрицается необходимость не только обучения чему выходящему за пределы работ Мао, но и сама возможность самостоятельного мышления.

В это же время Мао впервые наглядно демонстрирует свои «таланты» экономиста – будучи не в состоянии обеспечить потребности населения Особого района и «войск» КПК даже на самом низком уровне за счет реализации политики «самообеспечения», он отдает приказ о крупномасштабном выращивании опийного мака. Де-факто Особый район становится огромной плантацией опийного мака, а КПК превращается в одну из крупнейших в мире организаций, торгующих наркотиками.

В начальный период Гражданской войны 1946–1949 годов (мир «Рассвета») с Гоминьданом Мао, получив от Советского Союза большую часть вооружения и техники капитулировавшей Квантунской армии и единственный на территории Китая промышленный район, бывшую Маньчжоу-го, действует самостоятельно. Результат не заставляет себя ждать – войска НОАК оказываются на грани полного разгрома. Это объяснимо – как бы ни была низка боеспособность войск Чан Кай Ши, как ни разложен его тыл, все же войска Гоминьдана имеют хоть какой-то боевой опыт и значительная их часть прошла пусть и явно недостаточную, но все же боевую подготовку у американских инструкторов. У Мао нет ни государственного аппарата, пусть предельно неэффективного и разложенного, ни армии, пусть и самого последнего разбора – есть только фанатики, способные бездумно цитировать его статьи, но не управлять государством, не воевать.

В настоящей же исторической реальности, когда у Мао нет ни Маньчжурского тыла, ни активной помощи СССР в плане поставок вооружения и обучения НОАК советскими инструкторами, следует признать, что самостоятельная победа Мао в Гражданской войне абсолютно исключена.

Значение Особого района Китая для СССР состоит лишь в том, что само существование этой территории делает невозможной победу Чан Кай Ши, а стало быть, и установление в Китае мира «по-американски».

В то же время военная и политическая слабость Мао обесценивают и его значение как союзника США, при возможном переходе на их сторону. Такие попытки были предприняты со стороны Мао еще в 1944 году. Однако США соглашались, по максимуму, лишь на сохранение режима Мао наряду с режимом Чан Кай Ши, что было абсолютно неприемлемо для них обоих. Мао требует себе монопольной власти над Китаем – что недопустимо для интересов США. И непонятно, даже при формальном американском согласии, как он собирается эту власть установить фактически – если не рассматривать фантастический вариант, что армия США оккупирует территорию Гоминьдана, подавляя всякое сопротивление, а затем передает власть Мао.

Документ 3. Из доклада советского военного агента (атташе) в Особом районе Китая (территория, контролируемая Мао-Цзедуном). 1 июня 1950 г.

Особый район включает в себя пять административных районов, в которых 30 уездов, 1 город, 210 районов и 1293 селения. Численность населения – 1 миллион 360 тысяч человек.

Экономика полунатурального характера с преобладанием сельского хозяйства. В Яньани и десяти уездах, а также в пяти районах Гуаньчжуна земля передана крестьянам, в остальных районах сохраняется помещичья система землепользования. Основные сельскохозяйственные культуры: чумиза, просо, пшеница. Кроме того, высеиваются кукуруза, гаолян, соевые бобы, гречиха, рис, конопля, картофель. Весьма распространены овощеводство и хлопководство. В целом ОР обеспечивается продовольствием.

Уголь разрабатывается ради текущих нужд в мизерных количествах. Есть добыча нефти, в районе Яньчана, но из-за недостатка оборудования (особенно нефтехранилищ) – в ограниченных объемах, едва покрывающих потребности. Промышленность – кустарные мастерские и примитивные заводики: ткацкое производство, изготовление бумаги, одежды, обуви, мыла, керосина, фарфора. Металл низкого качества, выплавляется в самодельных печах.

Пролетариат крайне малочисленен – на весь ОР несколько сотен квалифицированных рабочих, а остальной персонал фабрик наскоро обученные крестьяне. Несмотря на войну, есть активная торговля с гоминьдановскими провинциями: вывоз – опиум, соль, шерсть, скот; ввоз – спички, мануфактура, канцелярские принадлежности, промышленные товары (в т. ч. и американские, ввезенные через Шанхай). Контрабандой – оружие, боеприпасы, амуниция (причем с обеих сторон – есть сведения, что советское вооружение, поставляемое Мао, пользуется популярностью у Гоминьдана).

Опиокурение повальное, особенно среди шахтеров и работников мастерских. В последние годы опиум стал широко распространен и среди крестьян – курят целые деревни, включая подростков и кормящих матерей. Курильщики опиума редко доживают до сорока лет. Власть не только не пытается с этим бороться, но даже поощряет, например, выдавая работникам зарплату не деньгами, а опиумом. Возможно не по умыслу, а по причине отсутствия денежных средств: местная валюта стоит очень дешево, оттого развит натуральный обмен, приводимый к единицам наиболее ходового товара. Из иностранной валюты наиболее ценятся американские доллары – имеющие хождение исключительно в кругах, близких к верхушке.

Здравоохранение практически отсутствует. На весь ОР имеется 25 дипломированных врачей! И единственный относительно оборудованный госпиталь, при резиденции Мао.

Номинальная численность 8-й Армии НОАК, дислоцированной в ОР, более 400 тысяч бойцов. Однако сюда включены и те, кто фактически занят в сельском хозяйстве и промышленности, не занимаясь боевой подготовкой, а иногда и не имея оружия. Реально же в строю постоянно находятся не более чем 50 тысяч человек. Однако обычной является практика, когда при начале активных действий на фронте спешно проводится «мобилизация», а в период затишья «лишние» воинские части снова становятся «трудармиями», за исключением уже упомянутого постоянного контингента, несущего пограничную и полицейскую службу.

Имеющийся мобилизационный ресурс обеспечивает возмещение понесенных потерь, но есть большие трудности с комплектованием технических родов войск. Подавляющая часть армии это пехота, обеспеченность артиллерией, транспортом, связью – чрезвычайно низкая, вне зависимости от советских поставок. В Яньани я сам видел на хранении более ста 76-мм пушек и 22 танка Т-34-85. Ни разу за пять лет мне не приходилось видеть учений хотя бы ротного уровня (и даже слышать о таковых). Во время посещения мной танковой роты, из 14 танков (2 Т-34, 2 «шермана», 7 «Чи-Ха», 3 «Ха-го») на ходу оказалось лишь пять машин. Причем на одном из этих пяти танков («Чи-Ха») у орудия отсутствовал прицел; также ни на одном из них (осмотренных мной лично) не было раций. По моим сведениям, в 8-ю армию входят один танковый «полк», трехротного состава (на бумаге, реально же роты дислоцированы в разных пунктах), и семь отдельных рот, всего до 150 машин, при очень плохом ремонтно-техническом обеспечении.

Авиация практически отсутствует. Летают несколько У-2, на аэродроме вблизи Яньани я видел до 15 ед. истребителей Ки-43 «Хаябуса», в нелетном состоянии. ПВО насчитывает отдельные батареи, преимущественно советские 37-мм МЗА. Поскольку в НОАК практически нет персонала, способного работать с ПУАЗО среднего калибра, а тем более с радиолокационной техникой.

Подчеркиваю особо: никаких интенсивных и длительных боев между НОАК и армией Китайской республики в течение последних трех лет не было! Были «бои местного значения» (в которых иногда задействовались значительные силы), но гоминьдановцы, по моему убеждению, гораздо больше были озабочены создать видимость сражения, списав какое-то количество ресурсов (к коим относилась и живая сила – иного объяснения безграмотным атакам «людскими волнами» на пулеметы нет). После чего снова восстанавливалось затишье «странной войны», а Мао слал нам требования о помощи, «пока его не разбили». Характерен эпизод, когда я попросил показать место пресловутой «могилы шерманов» под Чжэрджоу – и мне было показано поле, где стояли девять танков, причем по крайней мере некоторые имели вид спешно притащенных откуда-то, и как минимум на двух я видел наспех закрашенные опознавательные знаки НОАК!

Авианалеты гоминьдановцев нечасты и, как правило, значительного ущерба не наносят. Обычно в них участвует не более 4–6 самолетов, неприцельно бросающих бомбы на населенные пункты.

Общий вывод: текущее положение дел («странная война», «два Китая») может сохраняться неопределенно долгое время. Если не последует внешнее вмешательство, нарушившее равновесие.

Северо-Восточный Китай. 10 июля 1950 г.

На привокзальной площади, среди пыли и жары, китайский оркестр наяривал «Катюшу».

– Любят нас тут, – заметил Стругацкий. И добавил, прислушавшись: – Хотя фальшивят безбожно!

Валентин лишь усмехнулся нехорошо. И сказал:

– Вон тот дом видишь? Который на крепость похож. Иероглифы на вывеске прочесть можешь?

Стругацкий всмотрелся.

– Первый – учреждение, в смысле – группа людей, которых власть на что-то уполномочила. Примерно как у нас наркомат, департамент, управление. Второй – дружелюбие, лояльность, соблюдение законов, покой в государстве, «восторг подданных волей Императора». – То есть можно назвать «Министерство любви», – с усмешкой заметил Валентин, – хорошее имя для кэмпэтай. Не шучу – там половина сотрудников ещё при японцах работали, где здесь и сейчас другие обученные кадры найти? Так же как в Штази, если поискать, куча бывших гестаповцев. А в этом городе я в прошлом году был, пока ты китайскую грамматику штудировал – в доме том подвалы глубокие, стены толстые, но вопли допрашиваемых даже отсюда были слышны. Тут допрос без пытки, это и не допрос вовсе – тоже элемент китайской культуры, тысячелетней древности, или тебя этому не учили? А поезда надолго останавливаются, наши, кто в Порт-Артур едут, выходят ноги размять, кто-то и с семьями – нехорошо получалось. Так китайцы теперь присылают оркестр, чтобы пока поезд стоит, музыка играла…