Осенняя страда или осенние страдания. 1962 год

Летом я помог отцу справиться с сенокосом, а в сентябре вся группа снова собралась в училище. С ходу получили пренеприятнейшее известие: нашего мастера призвали на военные сборы. Стало тоскливо: очень уж уважали мы нашего Бориса Александровича. Тут же принялись высказывать предположения о том, кто будет его замещать.

Вечером собрались и постановили, что это событие необходимо как-то отметить. В любом коллективе существует костяк – группа наиболее активных товарищей. Был такой и у нас, человек восемь. После учёбы мы сбросились, купили вина и прямым ходом отправились провожать нашего мастера на сборы. Жил Борис Александрович в просторном бревенчатом доме. Дружно ввалившись в комнату, мы обалдели: за большим столом сидели Борис, его друзья и родственники, мастер, которому он передавал группу и – самое неожиданное – старший мастер училища. Его мы довольно сильно побаивались.

Вдруг в сумке гулко звякнули бутылки, и мастера поняли, что выпускать нас нельзя: напьёмся. А это будет пятно на всё училище. В целях безопасности и сохранения репутации учебного заведения нас пригласили за стол. Старший мастер, покачав головой со словами: «Ну и ребята у тебя, Боря», – разрешил налить и нам.

Посидели недолго, Борис пошёл нас провожать. Прощаясь, отозвал меня в сторону, обнял, а потом сделал небольшое внушение по поводу произошедшего и попросил, чтоб ничего подобного, пока он находится на сборах, не было, чтобы дисциплина в группе была на высоте. Знал бы он, что произойдёт в его отсутствие – попросил бы отсрочку…

Однажды ребята, которые жили в Кушве, привезли из дома яблоки и, как водится, всех угостили. Яблок было много, и были они явно не уральские. На вопрос «откуда?» парни, не запираясь, ответили, что с поезда. Оказалось, всё очень просто! Сейчас осень, дары юга: фрукты и арбузы – везут на Урал вагонами. Узнать такие вагоны несложно: вентиляционные окна в них забиты деревянными решётками. По каркасу вагона добираешься до такого окна, берёшься за козырёк крыши, ногой выбиваешь решётку и ныряешь в вагон. А дальше только успевайте – ловите груши, яблоки, арбузы…

Постановили: в следующее воскресенье домой не едем, а идём страдовать – так мы назвали это мероприятие. Наметили и объекты: станции Нижний-Тагил-Сортировочная, по-другому Смычка, и Горо-Благодатская.

В воскресенье вечером собрались на станции. Первая вечерняя электричка уходила в сторону Нижнего Тагила, поэтому и выбрали для почина Сортировку Нижнего Тагила. Когда прибыли на место, уже совсем стемнело. Заранее договорившись о том, что в случае каких-то непредвиденных обстоятельств встречаемся на вокзале, пошли осматривать дальние пути. Но почему-то в этот вечер на станции стояли только составы с лесом да закрытые вагоны-пульманы с задраенными окнами – деревянные решётки не попадались.

Наконец, обнаружили состав рефрижераторов и решили проверить, что же в них находится, тем более что двери вагонов были замотаны простой проволокой. Правда, проволока была опломбирована, но кто берёт в расчёт такие мелочи?

В первом вагоне оказались ящики со сливочным маслом. Посовещались и пришли к заключению, что оно нам ни к чему. Закрыв двери, с шумом и хохотом двинули дальше. И тут на нас с двух сторон, с требованием остановиться, стали наступать какие-то люди.

Ага, сейчас! Остановимся! Попадаться мы не собирались, и кинулись врассыпную…

Через некоторое время вся компания была в сборе, не хватало только Славки Бекасова. Мы ещё немного подождали его и сели на ночную электричку, которая шла в обратном направлении – в сторону Верхотурья, решив: пусть Славка добирается один, раз заблудился. Ехали шумно, не забывая, однако, следить за тем, чтоб не попасть в лапы ревизоров, ведь покупать билеты было не в наших правилах.

Выйдя на Горо-Благодатской, сразу же направились осматривать составы, но снова ничего заслуживающего внимания не нашли, только на последних путях опять стояли рефрижераторы. Вскрыв один из вагонов, мы очумели: весь вагон был забит бочками с надписью «Пиво жигулёвское». Но эта находка была нам не по зубам!

К месту старта возвратились уже поздно ночью. Нужно было хоть немного поспать, ведь утром – на занятия, тем более, теоретические. Настроение было не очень: убить столько времени, и всё зря! Веселили лишь воспоминания о том, как ловко мы ушли от погони в Нижнем Тагиле.

Перебираясь через пути, заметили в тупике несколько крытых вагонов: то ли они были загнаны туда недавно, то ли мы просто не обратили на них внимания с вечера. Проверили и обнаружили, что у одного окна забиты деревянными решётками. Ну, наконец-то! Самого мелкого направили на разведку. Посветив фонариком, он увидел в вагоне арбузы! Чётко по технологии выбили решётку и вытащили несколько штук: жаль, много не унесёшь. На этом наш ночной рейд удачно завершился.

Вот что значит никогда не опускать руки, проявляя настойчивость и упорство в достижении цели! Если надеяться и верить, успех и удача придут к тебе! К нам, например, пришли…утром, во время занятий…точнее, за нами…

С утра в училище на линейке отсутствовал Славка, и это неприятно поразило и насторожило всех участников похода, но начался урок, и наши переживания как-то отошли на второй план. Ближе к концу урока я через окно увидел вкатившийся во двор милицейский мотоцикл с коляской. В коляске сидел Славка. За рулём – человек в штатском. Мотоцикл остановился у крыльца, и оба приехавших вошли в здание. На душе снова стало тревожно. Спустя непродолжительное время меня вызвали к директору, и в дверях классной комнаты я столкнулся со Славкой. Перемолвиться с ним я не смог, но понял, что дело пахнет жареным.

Директор училища Шляхтин Игорь Александрович был прекрасной души человек! Ещё на первом году обучения он немного узнал историю нашей семьи из письма моей матери и настоял на том, чтобы я съездил к ней. Это дало мне возможность вновь обрести родных. Теперь же, открыв дверь и встретившись с ним взглядом, я понял, что ничего хорошего меня не ждёт…

Не буду пересказывать всю продолжительную беседу втроём в кабинете директора, но вышел я оттуда подавленным: в милиции Славка подробно изложил всё, что произошло на станции в Нижнем Тагиле! Хорошо ещё, что он не знал о последующем развитии событий. Кроме того, наш компаньон перечислил всех без исключения участников экспедиции. Пришлось писать объяснительные. В них мы, разумеется, умолчали о своих дальнейших подвигах. По-видимому, это нас и спасло…

Сотрудник железнодорожной милиции с пачкой объяснительных отбыл к месту службы, а нам предстояло готовиться к общему собранию училища, которое состоялось на следующий же день. Случай был серьёзный: восемь человек во главе со старостой группы организовали набег на железную дорогу!

Из старост меня, конечно, выперли в «рядовые», причём, надо отметить, не единогласно. А вот в училище, хоть и пугали исключением, оставили. Особенно усердствовал в обличительной речи заместитель директора по политико-воспитательной работе – такая уж у него должность. Решение собрания было, как водится, заранее подготовлено, поэтому старостой выбрали Володю Игумнова. Несколько лет спустя, после призыва на военную службу, Володя играл в хоккей с мячом за Свердловский СКА, но в описываемый период отношение к нему в группе было почему-то довольно прохладным.

Через некоторое время со сборов вернулся наш мастер, Борис Александрович. Встречать его с бутылкой мы, конечно, не решились, а вот он, увидав нас, укоризненно покачал головой, отвёл меня в сторону и стал расспрашивать о том, как прошло собрание. Я, естественно, всё выложил.

– Да, это, конечно, глупость большая с твоей стороны, – сокрушённо произнёс он. – А ещё большая – с нашей. Если б я был здесь, то ни за что не дал бы тебя переизбрать: сейчас группой всё равно будешь руководить ты, а отвечать – Игумнов. Его ведь никто слушаться не будет. Дурь это!

Оглядываясь назад, скажу: это происшествие сошло нам с рук лишь потому, что не был зафиксирован факт хищения – только попытка. А иначе ждал бы нас Свято Николаевский монастырь в Верхотурье.

Труд и трудовые резервы

В начале декабря, навещая в Нижней Туре своего первого тренера Вениамина Молостова, я узнал, что в Серове намечается первенство области по боксу спортивного общества «Труд».

В Советском Союзе спорт объединялся под флагами разных спортивных обществ, и в зависимости от того, где спортсмен учился или работал, определялось, под эгидой какого общества он будет выступать. «Труд» объединял школьников и работников промышленных предприятий. «Зенит» – работников военно-промышленного комплекса. «Урожай» – тружеников сельского хозяйства. «Локомотив» – железнодорожников. «Трудовые резервы» – учащихся РУ и ФЗО. «Спартак» – учащихся техникумов и работников ЖКХ. «Буревестник» – студентов ВУЗов. «СКА» – военнослужащих. «Динамо» – сотрудников органов внутренних дел и КГБ. Я, как учащийся РУ, состоял в спортобществе «Трудовые резервы».

Впрочем, это разделение было относительным и достаточно условным. Поэтому, когда для участия в соревнованиях в Серове потребовалось предъявить членский билет общества «Труд», мы с Валерой Быковым из РУ№50, который был на год меня старше и на одну весовую категорию тяжелее, заплатили взносы и получили новенькие членские билеты спортобщества «Труд». Вениамин принял решение везти только нас двоих, как наиболее подготовленных, а остальных для выступления на областном уровне даже не рассматривал.

В Серове после прохождения мандатной комиссии нас разместили в гостинице Металлургического завода. Вечером в коридоре гостиницы я неожиданно встретил Володю Тимофеева, с ним был Валя Рудаков, боксёр из Серова. Оба к тому времени уже стали чемпионами области по обществу «Трудовые резервы». Спросив Володю, будет ли он боксировать на соревнованиях, узнал, что не будет, так как продолжает выступать за «Трудовые резервы», а вот Рудачонок – тот да, и как раз в моём весе. Он покинул «Трудовые резервы» и перешёл в «Труд». Это был сюрприз: Рудака я знал, правда, шапочно, ещё по Свердловску, где он, как и Володя, стал первым в своём весе.

Володя познакомил нас. Тогда я, конечно, не подозревал, что это знакомство станет важной вехой в моей жизни.

А пока готовился к встрече с Бренером, боксёром из Каменск-Уральского. Он выше меня ростом, очень подвижен. К сожалению, выяснилось данное обстоятельство только в ходе боя, когда противник уже расправлялся со мной. Проиграл я по очкам, и это было второе моё поражение.

Валера Быков в первый день отдыхал – так выпал жребий – а во второй так же, как и я, проиграл. Можно было собираться домой, но мы решили посмотреть финал, благо, из гостиницы нас никто не гнал, да и талоны на питание были выданы сразу на весь период. В финале «мой обидчик» встречался с Рудаком и проиграл ему, как говорят в боксе, в одну калитку: во втором раунде даже побывал в тяжёлом нокдауне. Короче, без вариантов!

Стоит отметить ещё один бой: серовец Женя Собянин против свердловчанина Юрия Шемолдаева. Шемолдаев – очень техничный боксёр, любимец Арона Фридмана, который на тот момент был главным судьёй соревнований. Женя – очень ударный: попасть под его кулаки и выстоять не каждому было дано. Шемолдаев тоже оказался в нокдауне, да и вообще нахватал прилично, но победу, тем не менее, отдали именно ему – благодаря Фридману.

Разве думал я тогда, что когда-нибудь Женя Собянин станет моим основным соперником…

Завершающим этапом соревнований был показательный бой между Алексеем Кабановым из Красноуральска – братом Володи Тимофеева и Валерой Боровиковым. Валерка только что демобилизовался из Армии. Первый мастер спорта в Серове! У Лёхи регалий поменьше. Оба недавно выступали на первенстве Советского Союза войск ПВО, и оба стали серебряными призёрами этих соревнований. В финале Боровик проиграл Олегу Григорьеву, правда, специалисты ставили большой знак вопроса по поводу этого проигрыша. Дело в том, что имя олимпийского чемпиона заслуженного мастера спорта Олега Григорьева золотыми буквами вписано в историю Советского бокса, и говорили, что именно его статус повлиял на решение судей.

Боровик был на десять килограммов легче, чем Кабанов, и значительно ниже его ростом, но что он выделывал с Лёхой в ринге, словами не описать – это надо видеть! Сразу была заметна разница в классе!

Вечером, после завершения соревнований, поехали домой. По дороге я размышлял, как исхитриться и выступить по «Трудовым резервам»: в апреле намечались соревнования на первенство области; тем более, я учился в РУ и как бы имел такое право. Если, конечно, закрыть глаза на моё выступление по «Труду»…

Мне недавно исполнилось шестнадцать лет, я вошёл в юношескую возрастную группу, и мне очень хотелось принять участие в этих соревнованиях!..

В училище в основном нажимали на практику: вся группа была распределена по цехам и участкам завода, а мне поручили организовать бригаду из пяти человек по выпуску двигателей-киловаттников для предприятий сельского хозяйства. План установили: сто штук в месяц. Больше – можно, меньше – нет. Мы должны были выполнять все работы, что называется, «под ключ»: сверление и нарезание резьбы в корпусах, сборка железа в статоры и прочее, заканчивая сборкой и испытанием двигателя на испытательной станции, его покраской и консервацией. Только обмотку закладывала бригада девочек из группы электриков – они целенаправленно обучались этой специальности. Пропитка после завершения обмотки лежала тоже на нас.

Работали мы здорово. Перерыв был только один, обеденный, время которого я легко определял без часов: начиналась сильнейшая изжога – последствие отравления брагой. Вообще-то ещё летом, после обследования, мне была обещана где-то ближе к зиме лечебная путёвка в Кисловодск или Пятигорск. Но после нашего страдования на железной дороге об этом не могло быть и речи. После обеда изжога проходила – так я спасался от болей в животе.

В первый же месяц план мы перевыполнили – наш мастер был очень доволен!