– Все верно. Как оказалось, «дельный совет» припугнуть Линаресов подобным кровопролитным образом дал Сантосам их давний знакомец – американский военный атташе в Мехико полковник Аронсон. Такую медвежью услугу могли оказать только пиндосские олигофрены, которые традиционно ничего не смыслят в реальной жизни, которая происходит вокруг них. Собственно, этого самого атташе уже взорвали, вместе с лимузином, охраной и любовницей. Красиво, публично и при большом стечении народа, столь качественно, что мелкие фрагменты тел пришлось долго искать на городской улице среди обломков. Зато теперь оставшиеся в штате посольства США в Мехико несколько сотрудников совсем не кажут носа за забор своей дипмиссии (а по периметру забора круглосуточно дежурят патрули местной армии, усиленные броневиками), «во избежание провокаций и дальнейших терактов»…

– Удивляюсь, что пиндосы не кинули после этого на Мехико ядрену бомбу. Они же могут…

– А с чего это вдруг? Атташе-то официально грохнули «сапатисты», как проклятого империалиста и поджигателя войны. Столичная полиция это уже убедительно доказала. А отношения у пиндосов с местными генералами, да и с многими бывшими и действующими наркобаронами, не скажу что дружеские, но в общем и целом ровные. Так зачем они будут сами себе праздник жизни портить?

– Понятно. И кого взорвут следующим?

– Ну, тут возможны различные варианты. Хотя бы потому, что Ларисса Линарес вдруг оказалась подругой Дегтяревой. Не то чтобы сильно близкой, но тем не менее….

– Это какой Дегтяревой?

– Ну нашей Анжелки. Она же перед самой войной, как оказалось, работала под прикрытием не только в Бразилии, но и здесь. Разумеется, тогда у нее были другие имя, фамилия и лицо, и служила она по своему прежнему месту жительства, то есть в израильских спецслужбах…

– Понятно. Галушка, она же Брежнева, она же Киперман. И чего она там потеряла, в Мексике-то?

– А я там что в те же времена делала? Она тогда разрабатывала контакты арабских смертниц из всяких «сестер пророка» и «дочерей джихада», которые первыми применили методы, очень схожие с нынешними «живыми минами». И уже тогда у еврейских спецслужб появились первые зацепки насчет того, что следы этих весьма продвинутых взрывных технологий, помимо прочего, ведут не только в Бразилию, но и в Мексику. Анжелка тогда имела очень хорошую легенду – сумела успешно внедриться в тамошний социум, даже начала определяться на месте, заводить знакомства, контакты, связи и прочее. Но тут на Ближнем Востоке началась война, потом была Долгая Зима, и про те дела все благополучно забыли. И вспомнили только недавно, когда вдруг объявились все эти «мины» и прочие «зомби». Ну, то есть как вспомнили – Ларисса Линарес, которая тоже далеко не дура, еще тогда установила по своим источникам, что Дегтярева работает на израильтян. Опять же, она помнила, что Анжелка, помимо прочего, тогда интересовалась и Сантосами. От Израиля сейчас, понятное дело, остались одни воспоминания, но Линаресы начали пытаться восстановить кое-какие старые контакты. По счастью, вышли на людей генерала Тпругова. В Мехико очень кстати оказался наш резидент, который работал там еще с довоенных времен и был, что называется, в теме. В общем, разведка вывела нас, в лице Анжелки, на Линаресов, у которых теперь есть еще и железный мотив кровной мести за убиенного члена семьи…

– И чего из этого? Мочи козлов? Мексиканский вариант корсиканской вендетты, блин…

– А того, что надо ехать, майор.

– Таки да, Абрам, ехать надо…. В Мексику, где очень много вооруженных мудаков, текилы, кактусов и прочей дури? А на фига?

– Нам необходимо как максимум уничтожить, а как минимум прервать весь этот их «производственный процесс». При этом желательно захватить базы данных и документацию. По «универсальным солдатам», «живым минам», биологической взрывчатке и прочему.

– А если это не Сантосы?

– Да Сантосы, это точно. Конечно, они могут работать и не в одиночку, а вместе с другими заграничными поставщиками. Но те, кого мы ищем в Мексике, – это однозначно они. Других там просто нет.

– Задам ставший уже стереотипным вопрос – а мы-то здесь при чем? Оно мне надо?

– Так там же явно придется штурмовать фазенды Сантосов, вокруг которых стоят и мины и инженерные заграждения. Да и своих зомбаков-унисолов они, как ты видел на записи, иногда применяют, хоть и в небольших количествах. В том нападении на аэродром участвовало десятка полтора таких уродов.

– Понятно. Больше, видимо, как обычно, некому?

– Угадал. А в современной российской армии кое-какими навыками по борьбе с автоматизированными боевыми системами и биороботами противника владеет только одна-единственная воинская часть. И это – ваша бригада. Не сочти за комплимент, майор, но ни спецназ ГРУ, ни ВДВ, ни какие-нибудь морпехи ни с чем подобным еще не сталкивались. Видимо, именно вам придется всю остальную нашу армию обучать бороться с этой заразой…

– Стало быть, мы сейчас те, кого у нас нет?

– Чего-чего?

– Эх ты, начальник, сама знаешь, где чайник… Получается, что мы – незаменимые. А как говорил товарищ Сталин: «Незаменимых у нас нет»… И в качестве кого мы там будем?

– Официально, на случай, если кого-то из вас придется, скажем, вызволять или выкупать из плена, вы будете числиться группой советников при нашей военной миссии в мексиканской армии.

– Что – там и такая есть?

– Да есть, только служит в ней ровно полтора человека, так же как и в местной военной миссии США, кстати говоря. В общем, бумаги на этот счет уже оформлены. А неофициально вы будете на полном пансионе у Линаресов, прикидываясь обыкновенными наемниками, которых в тех краях сейчас тоже пруд пруди, причем 75 % из них – стопроцентные американцы. Будете выполнять нашу основную задачу и параллельно помогать им качественно отомстить Сантосам. В Мексику прибудете полулегально, чтобы не светиться лишний раз. Но это уже детали. Подполковник Дегтярева поедет вместе с вами. Будет отвечать за контакты с принимающей стороной и научную часть. Я тоже собираюсь там появляться, но я в данном случае лицо официальное, что создает для меня дополнительные сложности. Все документы насчет предстоящей экспедиции уже лежат у вашего комбрига.

– Обрадовала, блин. Сколько народу брать?

– Как обычно, полтора-два десятка, лучше всего тех, кто уже был в деле. Особенно этим летом в Канаде. Вооружение и прочее брать по максимуму. Просите любые технические новинки – получите без вопросов. На подготовку вам неделя. Хватит?

– Если за это время, досрочно, в окопе от страха не умрем и если нам снайпер не сделает дыру – хватит. Да, вот еще что – у нас в бригаде вообще-то никто по-испански не петрит…

– И что?

– Однако, давай толмача-переводчика, а то на твою Дегтяреву в этом плане надежи мало. А я и прочие, даже проштудировав разговорник, сможем разве что пленного через пень-колоду допросить, и не более того…

– Уже.

– Чего «уже»?

– Со мной прибыли два специалиста, которые прикомандировываются к вам на время предстоящей операции. В военном плане они, конечно, люди не сильно профессиональные, но язык знают от и до. Документы на них у комбрига возьмешь, а потом можешь и лично побеседовать…

– Всенепременно.

– Ну и отлично, раз так, – сказала неистовая Данка, вставая. – Тогда бывай, майор. Мне давно пора улетать. Еще увидимся…

Дождь уже кончился, и в разрывах между серенькими тучками слегка проглядывало осеннее солнышко. Глядя в окно, как Данка идет по мокрому плацу от штаба к машине, а топающая мимо нее строем рота бойцов, сделав без команды равнение направо, откровенно раздевает пани полковницу глазами, я ощутил смутное беспокойство. Командировочка предстояла та еще. В смутно знакомую нам в основном по сериалам страну у черта на куличках, где очень жарко и говорят на непонятном языке. Откуда-то из мутных глубин памяти некстати всплывали то рабыня Изаура в кринолинах на пару со злодеем Лионсио во фраке, то тоже плачущие богатые с Луисом Альберто, Марианной и злодейкой Лореной, то чернобровая Просто Мария, то какой-нибудь Дикий Ангел с голой попой (хотя чего это я – Плачущие богатые с Просто Марией – это действительно Мексика, а вот Дикий Ангел – это вроде бы вообще Аргентина, а «Рабыня Изаура» – это вообще классика бразильской литературы, или я чего-то путаю? эх, проклятая несовершенная память…) – заезженные временем до дыр и мозолей стереотипы из древних мыльных опер. Привычно, но, как обычно, неприятно…

Я закрыл кабинет, где мы смотрели видео, и пошел в штаб, где меня ждали разные интересности. Пачка бумажек, сопровождающих организационную часть нашей предстоящей операции, оказалась действительно изрядной. Я бегло просмотрел документы, подписав то, что надо было подписать немедленно. Потом забрал личные дела «прикомандированных специалистов» и, приказав дежурному срочно явить пред мои светлы очи старшего сержанта Хамретдинова, ушел к себе.

Там, исходя из объективной реальности и сверяясь со списком личного состава (кое-кто из нужных мне людей вполне мог быть «на боевых», а также, скажем, в госпитале или в отпуске), я накидал приблизительный список «участников предстоящего банкета». Вышло примерно так. Из офицеров – я, Тупикова, Пижамкина и Симонов. А кроме того – Хамретдинов, Георгиев, Продажный, Киквидзе, Алалыкин, Проявко, Мамонтов, Итенберг, Буханов, Полунин, Хучанбергенов, Полупетров, Ивашутин и Гладкин. То есть с учетом «прикомандированных» выходило как раз нужное начальству количество народу.

Потом я попытался прозвониться офицерам. Симонов, как оказалось, был на аэродроме, на полетах. Это довольно далеко от нас, поэтому я оставил для него «телефонограмму» с приказом прибыть ко мне к 18.00.

Тупикова была на танкодроме, а Пижамкина, которую (не без моего, в том числе, ходатайства) наконец перевели из ремроты на должность инструктора по стрелковой (а точнее сказать, снайперской) подготовке, вела занятия на стрельбище. В этих местах их к телефону так просто фиг подзовешь. Но это было уже не столь далеко, практически в нашем расположении. Именно поэтому я решил навестить их лично.

Между тем наконец явился Рустик Хамретдинов, которому я объяснил, что с этой минуты он опять поступает в мое распоряжение, после чего приказал ему бросать все дела и срочно оповестить и доставить ко мне к 18.00 весь обозначенный в списке сержантский состав.

– Зачем, тарищ майор? – на всякий случай поинтересовался Рустик. Судя по его довольной физиономии, ему эта неожиданная рокировка была вполне по душе.

– А военная тайна. Но тебе, как адъютанту и к тому же своему в доску, скажу прямо – опять поедем в далекую экзотическую страну разные подвиги совершать.

Он сразу воодушевился и, забрав список, поскакал выполнять приказание.

Я же запер кабинет и двинул встречаться с нашими офицершами. В принципе до бригадного танкодрома всегда можно, в порядке прогулки, дочапать и пешком (при штабе, конечно, есть пара «уазиков», но в пределах нашего расположения даже комбриг старается ходить пешком – есть начальственная директива о всемерной экономии топлива), но сейчас, после дождика, было довольно грязновато. Да к тому же кстати подвернулся попутный топливозаправщик. Так что на танкодром я прибыл в провонявшей солярой кабине «Урала».

По приезде, на командной вышке танкодрома дежурный указал мне, где должна быть Тупикова. Пройдя немного в нужную сторону, я увидел, как тяжелый, камуфлированный Т-94, разогнавшись до максимальной, резво перескочил приличной ширины противотанковый ров и, подняв тучу брызг грязи и едва не зацепив стволом пушки землю, лихо подкатил к стоящей поодаль группе солдат в танковых шлемах, возглавляемой тощим младшим лейтенантом по фамилии Клюшкин. Три с половиной веселых друга. Vier Panzerfahrer und ein Hund…

Двигатель танка рыкнул в последний раз и, наконец, заглох. Потом сдвинулся люк механика-водителя, и из него показалась симпатичная голова в ребристом танкошлеме.

– Федотов, ушлепок рязанский, – сказала голова знакомым девичьим голосом танкисту, вылезающему из командирского люка рядом с артустановкой. – Ну теперь-то ты понял, как это надо делать? Нельзя перед рвом сбрасывать скорость и темп терять! Уразумел?

– Так точно, товарищ старший техник-лейтенант, – ответил уже сползший на землю с брони танкист – угрюмый, невысокий курносый крепыш в великоватом шлемофоне, видимо, тот самый Федотов.

– Тогда в танк на место мехвода, и на исходную! Повторить упражнение еще раз! – приказала Машка и грациозно полезла из люка целиком – черный комбез в облипку, перетянутый широким кожаным ремнем, из-под шлема на воротник комбинезона свешивается коса, глаза, как обычно, сине-наглые.

Я до поры до времени стоял за спинами бойцов и помалкивал в тряпочку, но уже через секунду Машка распознала меня и мгновенно преобразилась.

– Аа-атдил-ление! Кры-ыгом! – гаркнула она. – С-Сыр-на!

Танкисты разом повернулись лицом ко мне и замерли, изобразив видимость строевой стойки. Я сделал шаг навстречу шеренге, а Тупикова, старательно пародируя строевой шаг, рванула мне навстречу. Подойдя вплотную, бросила ладонь к шлемофону.

– Товарищ майор, провожу практические занятия по вождению техники с экипажами танковой роты! Старший техник-лейтенант Тупикова!

– Вольно, орлы, – ответил я. – Продолжайте занятия, а вас, старший лейтенант, попрошу на два слова.

Танкисты во все глаза разглядывали нас. После февральского награждения и я и Тупикова считались в родном подразделении личностями практически легендарными. Не скажу, что мне это нравилось, но, с другой стороны – должны же быть у нас в бригаде хоть какие-то герои? Сам я на сие высокое звание, понятное дело, не претендую, но все-таки совсем без героев на любой войне тяжело…

– Чо такое, тарищ майор? – спросила Машка, когда мы отошли в сторонку.

– Во-первых – здравствуй. Как говорили в одном старом кино – какая радость, какая приятность. Ты чего это, подруга боевая, опять сама рычагами шуруешь? – спросил я. – Никак опять проштрафилась, мать?

Тут я несколько загнул – за последний месяц за Машкой не числилось никаких крупных грешков. Хотя, может, я чего не знаю?

– Обижаете, тарищ майор. Сами же талдычите, что на личном примере и в поле с личным составом работать завсегда нагляднее и полезнее для общего дела…

Выучила фразочку, надо же…

– Ну-ну. Тогда, правильная ты наша, явишься к 18.00 ко мне в кабинет.

– Это еще зачем? – захлопала Машка ресницами. Видимо, решила, что я ее в очередной раз буду воспитывать.

– Кофей со сливками пить. Ты совсем-то глупых вопросов не задавай. А вообще – нам опять предстоит невероятно секретное задание в очень далеких краях.

– Да?! – заметно оживилась Машка, очень не любившая рутинные моменты воинской службы, вроде воспитательных промываний мозгов. – Значит, опять полетим куда-нибудь за океан?

– Типа того. В общем, надеюсь, ты все верно поняла.

– Так точно. Только это, тарищ майор…

Машка как-то замялась.

– Чего «это»?

– Да после прошлого раза Наташка с нами просилась…

Стало быть, и Метельской тоже сильно хочется посмотреть чужие края, да еще и задаром. Ну-ну….

– А ты уверена, что она справится?

– Да более-менее.

– А по здоровью ее медики пропустят? После очень тяжелого ранения, которое, кстати, было не так уж давно?

– Наверное. Вроде все свои дырки она залечила…

– Как-то ты не очень уверенно отвечаешь, Машенция. Если ты лично поручаешься за нее и медицина не будет возражать – я не против. Так и передай. Только официальный допуск от врачей принести мне, желательно прямо сегодня, если успеет, конечно. Ну, и, если успеет – пусть явится с тобой на пару, в 18.00…

– Бюрократ вы все-таки, тарищ майор.

– Поговори у меня. Если бы ты только знала, сколько мне по поводу каждого из вас, оглоедов, приходится писать и подшивать разных бумажек, ты бы рыдала навзрыд. В общем, явишься в 18.00. А пока иди, веди занятия, а то бойцы уже заждались.

Тупикова повернулась через левое плечо и изящной рыбкой нырнула в командирский люк танка, в котором на месте мехвода уже томился тот самый Федотов.

Танк оглушительно взревел и, окутавшись синей соляровой гарью, резво рванул с места на исходную позицию.

А я потихоньку поперся дальше. На мое счастье, с танкодрома как раз шел попутный бортовой «Урал». Водила, сержант из старослужащих по фамилии Лозгачев, был мне смутно знаком – как-то еще Долгой Зимой мы оказались в одной колонне в районе Хромтау. Точнее, он сиганул из кабины горящего грузовика в канаву, где до этого уже залег я – чуть ли не мне прямо на голову. А потом мы с ним на пару отстреливались от духов и сообща отходили. Так или иначе, он меня помнил еще по старым временам.

– Как ваше ничего себе, товарищ майор? – поинтересовался Лозгачев, увидев меня.