Но продолжу. Санскрит – не язык какого-нибудь определенного народа, проживающего в то время на территории Индии, но язык элиты. Язык конкретной культуры, которая представлена, главным образом, индуистскими религиозными текстами. Аналогично греческому языку и латыни для Запада, санскрит на Востоке в течение долгих веков служил языком межкультурного общения элитариев, ученых и религиозных деятелей. В настоящее время этот язык является одним из двадцати двух официальных языков Индии. Грамматика санскрита чрезвычайно сложна и архаична, считается, что санскрит является одним из самых флективных языков мира. Кто знает, что такое флективный язык?

ИВА вопросительно посмотрела на аудиторию и улыбнулась:

– Ну, сложно ожидать от вас исчерпывающих филологических знаний, поэтому объясню. Флективный строй (слово происходит от латинского «гибкий») – устройство языка синтетического типа, при котором доминирует словоизменение при помощи флексий – формантов, сочетающих сразу несколько значений. Флективный строй противоположен агглютинативному, в котором каждый формант несёт только одно значение. Это так, для общего развития – чтобы знали.

Единой системы письменности для древнего санскрита не существует. Это объясняется тем, что литературные произведения передавались в основном устно. Когда же возникала необходимость записать текст, обычно использовался алфавит, распространенный в данной конкретной местности.

– А теперь представьте – вам в руки попал манускрипт, написанный на санскрите с помощью письменности, умершей лет так семьсот назад. Как вы будете сей манускрипт расшифровывать? Какие материалы использовать? – ИВА остановилась напротив Кирилла, заглянула к нему в тетрадь и покивала головой. – Здесь нужны специальные, особые научные знания, и никакое видение не поможет! И профессионалы – большие ученые – такими знаниями обладают.

Что еще нужно вам знать о санскрите? У современного санскрита, в отличие от древнего, конечно, есть свой письменный язык. Он называется деванагари, и он утвердился в конце девятнадцатого века благодаря европейцам. Так что европейцы в Индии не только убивали и грабили, но и делали что-то полезное. Ну, а теперь, собственно переходим к Ведам.

Веды – сборник самых древних священных писаний индуизма на санскрите. Веды относятся к категории «услышанное», и ведические мантры, содержащиеся в них, повторяются как молитвы и используются в различных религиозных ритуалах. Основной частью Вед являются самхиты – сборники мантр, к которым примыкают брахманы, араньяки и упанишады – тексты, являющиеся комментариями к ведийским самхитам.

На протяжении многих веков Веды передавались устно в стихотворной форме и только гораздо позднее были записаны. Индуистская религиозная традиция считает Веды апаурушея – несотворёнными человеком, вечными богооткровенными писаниями, которые были даны человечеству через святых мудрецов.

Существует четыре Веды:

Ригведа – Веда гимнов,

Яджурведа – Веда жертвенных формул,

Самаведа – Веда песнопений,

Атхарваведа – Веда заклинаний.

Согласно современной индологической науке, Веды составлялись в течение периода, который продолжался около тысячи лет. Искомый период начался с составления Ригведы примерное в шестнадцатом веке до нашей эры, достиг своего апогея созданием различных ведических текстов в Северной Индии в девятом – восьмом веках до нашей эры и завершился во времена Будды в пятом веке до нашей эры.

Большинство учёных сходятся в том, что до того, как Веды были записаны, в течение многих веков существовала устная традиция их передачи. Из-за недолговечности материала, на котором записывались Веды (для этого использовалась древесная кора или пальмовые листья), возраст дошедших до нас ведических манускриптов не превышает нескольких сотен лет. Древнейшие манускрипты Ригведы датируются одиннадцатым веком нашей эры, что, конечно, для ученых – сильнейшее разочарование…

* * *

Кирилл пребывал в меланхолическом настроении. В этом году осень выдалась особенно дождливой и серой, и хоть из общежития Факультета улица и сопутствующий ей постоянный дождь были не видны, общая осенняя депрессия влияла и на Кирилла. И еще – хотелось спать.

– Позвонить что ли Маше? – Кирилл перевернулся с боку на бок (он возлежал на кровати и тупо пялился в конспект лекций, пытаясь понять, что же в нем написано). – Как она отреагирует на то, чтобы вечером в субботу пойти в кино? Типа: «Приглашаю тебе на сеанс «Техасской резни бензопилой». Но ты не бойся, сам фильм мы смотреть не будем. Мы сядем на последний ряд и начнем громко целоваться!»

Желание увидеть Машу было довольно сильным. С их последнего свидания (или как лучше называть их встречи?) прошло уже три недели, и Кирилл чувствовал, что девушка ждет его звонка. Сомнения о правдивости его чувств, конечно, присутствовали, но были не слишком велики.

– Хорошо! В пятницу вечером обязательно позвоню! – Кирилл решительно дернул головой. Сразу полегчало, и настроение рвануло вверх – что свидетельствовало о правильности принятого решения. – И надеюсь, что папа-олигарх не даст мне по шее за излишнее внимание к его дочери.

Кирилл встал с кровати и побрел пить чай. Половина двенадцатого ночи, про ужин уже все забыли, и пара пряников для подзарядки мозгов совсем не помешают. Он кинул конспект на стол и включил чайник. Внезапно в дверь негромко постучали, и Кирилл даже сразу и не понял, что это за звук. А когда понял, очень удивился: он никого не ждет.

Нежданной ночной гостьей оказалась Сирена. Кирилл, немного смутившись, пропустил ее внутрь (Сирена же в свою очередь чувствовала себя очень раскованно).

– Привет! А вот и я! – на Сирене был надет короткий откровенный халатик. Она прошла на кухню и села на табурет, закинув ногу за ногу. Кирилл мысленно взвыл: Сирена – искушение во всей красе, противиться которому вряд ли кто способен!

Девушка посмотрела на Кирилла и призывно улыбнулась:

– Вот, пришла пожелать тебе спокойной ночи. А заодно и погреться. У меня так холодно, и, кажется, даже откуда-то дует. Хотя откуда может дуть – наши ведь блоки находятся в самом чреве огромного и пустого бетонного здания. Кстати, как тебе слово «чрево»? Правда, оно очень романтично и даже эротично?

– Угу! – Кирилл судорожно сглотнул слюну. Сирена со своими способностями покорять мужчин (делать их рабами) мгновенно распылила его силу воли, размолотила ее в труху. Кириллу бешено хотелось встать перед ней на колени и покрыть ее поцелуями всю – с ног до головы. И магии в этом желании было столько, что хоть ведрами черпай, хоть строительными носилками выноси! – Эротично – не то слово. Я полностью с тобой согласен!

– Хорошо. – Сирена ласково погладила Кирилла по руке. – Тогда пойдем? Я уже готова! Обогреешь меня?..

Сирена ушла только утром, а Кирилл побежал в ГЗ слушать лекции. Он крыл себя последними словами, пытаясь таким образом заглушить муки совести. Они – муки – были явственно различимы и заявляли примерное следующее: «Как же так можно? Одновременно думать и готовиться к встрече с одной девушкой и ложиться в постель с другой?»

– Именно, что можно! – оппонируя самому себе, Кирилл пронесся по длинному коридору и чуть не сшиб молодого преподавателя кафедры РЛ-2, выскочившего навстречу из-за поворота. – Ой, извините! – на ходу бросил Кирилл и влетел в аудиторию, где лектор уже раскладывал материалы на столе.

Кирилл занял свое излюбленное место – на самом заднем ряду амфитеатра и, окинув взглядом зал, с удивлением обнаружил неподалеку сладкую парочку – Селивана и Урмана. Кирилл даже приоткрыл рот, намереваясь присвистнуть и тем самым выразить свое восхищение героическим поступком одногруппников – застать «сладкую парочку» на утренней лекции было практически невозможно – но сдержался. Он еще успеет с ними поболтать и выяснить, что это за чудо привело их с утра пораньше на занятия.

– Начнем, пожалуй. – Лектор взглянул на часы и громко кхе-кхекнул. – И начнем с переклички – кто присутствует, а кто отсутствует. Повторяю еще раз, и передайте тем, кто отсутствует – два, а тем более три пропуска моих лекций означает лишь то, что зачет в этом семестре и экзамен в следующем семестре они будут сдавать по многу-многу раз, и совсем не факт, что сдадут вообще. Прогульщики – вне зависимости от причины прогула – не должны учиться в нашем прославленном ВУЗе. Итак, я диктую фамилии, а вы поднимайте руки…

* * *

– Вот старый хрен! – Урман выпустил струю едкого дыма в воздух и посмотрел на свои желтые пальцы. Зубами куснул заусенец и оторвал его. – Что скажешь, кукуруза, правда, подонок?

– Угу. – Селиван в ответ скроил глумливую рожу и повернулся к Кириллу. – А вот Кирюха так не считает, он любит учиться. Он у нас ботан. И обожает преподов, которые заставляют честных студентов вставать ни свет, ни заря, чтобы послушать их уродские лекции. Так, Кирюха?

– Вот именно. – Кирилл стоял рядом с Селиваном и Урманом в «сачке» и пил «Пепси». Он давно не видел «сладкую парочку» – считай, с конца второго курса – и поэтому был не против поболтать. – Уважать преподавателей – это не грех. Особенно в вашем случае – может, хоть чему-то научитесь, кроме как заглядываться на крутых девчонок.

– Заглядываться мы могём. – Селиван вытащил вторую сигарету, поджег и затянулся. – Еще бы иметь денег немеряно, чтобы они обращали на нас внимание. Да, кукуруза?

– Угу, кукуруза! – Урман посмотрел на своего товарища и тоже решил, что одной сигареты ему мало. – Дай-ка в зубы, чтоб дым пошел! – он протянул руку Селивану, но тот сделал вид, что ничего не слышит и не видит.

– Вот ты урод, кукуруза! – Урман совсем не обиделся, но только громко заржал, и Кирилл даже поморщился – действительно, слишком громко. – Уйду я от тебя, гамадрила. Как есть, уйду!

– Кирилл! – сзади кто-то окликнул Кирилла, и все трое приятелей оглянулись. Селиван с Урманом застыли в удивлении, а Кирилл испытал острое чувство неловкости – рядом стояла Маша и улыбалась ему. После ночного приключения с Сиреной прошло всего-то несколько часов, и уколы совести лишь чуть-чуть ослабили напор – но не настолько, чтобы воспринимать все произошедшее спокойно. И хотя с Сиреной у Кирилла было не впервые, но ведь сейчас он строит (строил) какие-то планы и на Машу – а это совсем другое дело.

– Кирилл! – повторила Маша. – Можно тебя! Вы позволите? – она окинула надменным взглядом «братьев-гамадрилов», отвернулась и медленно пошла по выложенной плиткой дорожке, всем своим видом намекая: «Догоняй!» И Кирилл, конечно, пошел за ней, провожаемый завистливо-раздраженно-непонимающими взглядами приятелей.

– А я все ждала, когда ты позвонишь! – они сели на уединенную лавку, и Маша надула губки. – Между прочим, я девушка и не могу звонить первой. Хотя иногда могу, но в этот раз я ждала, когда ты позвонишь.

Кирилл мысленно вздохнул, отстраняясь (но с виду оставаясь приветливо-спокойным): Маше явно хотелось выяснения отношений, поэтому он должен быть очень-очень осторожным.

– Я собирался, честно. – Кирилл вынул из кармана жевательную резинку и предложил Маше. Та отказалась. – Хотел пригласить тебя в эту субботу в кино пойти. Вот – даже афишу сеансов изучил. – Кирилл демонстративно полез в сумку, словно собираясь предъявить Маше афишу.

– Точно? – Маша подозрительно посмотрела на Кирилла. – А почему так долго тянул со звонком?

– Ну, не знаю. – Кирилл постарался придать лицу расстроенный вид. Он решил, что расстроенный вид – это сейчас то, что нужно. – Я сомневался, имею ли право. Все-таки ты – девушка особенная, не каждый может вот так спокойно взять и позвонить!

– Я – особенная, это верно! – кажется, Машу отпустило, и она решила сменить гнев на милость. И даже улыбнулась. – Но, вроде, летом ты так не стеснялся, как сейчас? Или я что-то путаю?

Кирилл в ответ промолчал. Настроение у него вдруг испортилось – и одновременно очень сильно захотелось наговорить Маше чего-нибудь эмоционального. Но он сдержался, понимая, что так будет намного, намного лучше.

– Ну, ладно! – Маша почти ласково взглянула на него. – Я тебя прощаю и предлагаю немедленно определиться с выбором фильма, на который мы пойдем. Надеюсь, названия еще не забыл…