Глава седьмая. Новая роль

В одно прекрасное утро Кирилл проснулся у себя в комнате в половину седьмого утра, по привычке констатировал, что за окном темно и мерзко (хотя окна, конечно, у него не было), и поплелся на кухню. За оставшиеся два часа до начала занятий перед ним стояла задача подготовиться к коллоквиуму по экономике.

– Блин! – он налил чаю, сделал пару бутербродов и с отвращением посмотрел на толстый конспект лекций. – Дисциплина, вроде, левая, но так много материала. И еще вопрос: зачем мне, инженеру, вникать во весь этот экономический бред? Как будто у нас в стране не хватает экономистов и юристов?

Конспект лекций, к которому обращался Кирилл, молчал. Да и что было отвечать – вопрос ведь риторический. Кирилл со вздохом открыл первую страницу, настраиваясь на долгое и нудное чтение, но вдруг его как молния пронзило видение: сегодня на учебу он не попадет. Видение было очень сильным и конкретным, так что Кирилл ни на секунду не сомневался в его правильности.

– И что это значит? – он посидел минуту, прислушиваясь к своим ощущениям. После того, как видение ушло, ощущения не говорили ничего конкретного. – Пространство молчит, а посему оставим событиям право развиваться своим чередом и займемся, собственно, экономикой. Всё равно учить и всё равно сдавать – сегодня или на следующий день, без разницы. Впрочем, стоп! – Кирилл поднялся. – Соберу-ка я лучше командировочную сумку – на всякий случай.

С недавних пор командировочная сумка (средних размеров, синяя, фирмы NIKE) являлась для Кирилла обязательным дежурным атрибутом. В ее чреве хранились рубашки, носки, полотенце, бритвенный набор, мыло, шампунь, чистая смена белья, парочка зарядок для телефона, несколько флэшек, электронная книга и прочие мелочи – на случай внезапного отъезда.

Кирилл вытащил сумку из шкафа, проверил содержимое, удостоверился, что всё на месте (хотя – а куда оно денется?), потом достал из холодильника пачку печенья, банку «Пепси» и кинул в сумку. За печеньем и «Пепси» отправился толстый журнал «Вокруг света» – Кирилл давно хотел почитать, но времени не было:

– В самолете пригодится! – он хмыкнул. – А может, не в самолете, в танке – вдруг меня покатают на танке? Или на тачанке? Вот бы было прикольно – прокатиться на такой – чапаевской. С пулеметом – всё как положено. Кстати, не подать ли Щербеню идею – типа развлекать иностранных дипломатов экскурсией по памятным местам на аутентичных тачанках? Чтобы искомые дипломаты не держали зуб на Россию и руководство страны, а сделались такими милыми, потешными душками. Ну чисто лошариками…

Кирилл не договорил – его прервал телефонный звонок. Щербень.

– Недоброе утро! – поприветствовал Павел Иванович своего протеже. – Утро недоброе, поэтому буду краток. Приказ – прибыть ко мне. С вещами на выход. Прибудешь, получишь дальнейшие инструкции.

– Слушаюсь! – Кирилл улыбнулся. Видение его не обмануло, и это хорошо. А плохо то, что опять неизвестно, сколько времени будет потрачено впустую, и опять, как и сто раз до этого, ему придется догонять, догонять, догонять. А он ведь не железный, силы у него не бесконечны. – Цивильная одежда подойдет?

– Да, подойдет. Жду. – Щербень отключился.

– Вот и поговорили. Душевно так, с чувством, толком, расстановкой. – Кирилл посмотрел на часы. Десять минут восьмого. – Самый час-пик, пока доеду, в метро мне все ребра переломают…

Как и предполагалось, из подземки он выбрался изрядно потрепанный. Утренняя толчея – это не шутка. Массы ломятся в вагоны, а после выносят тебя из вагона, и ты – как песчинка в бурном людском потоке, который подхватывает и несет. И если вдруг остановишься, собьют. Или минимум обматерят и испинают – чтоб знал место и направление.

– А ведь мне в скором времени предстоит такое счастье, – Кирилл выскочил на свежий воздух и бодрой рысью рванул к высотке МИД, размышляя на ходу. – Каждый день ездить на работу к девяти. Либо на метро (брр!), либо на машине (брр еще круче!). В метро тебя толкают и давят, на машине – два часа в одну сторону за счастье. Продаться что ли американцам, чтобы жить в пригороде Лос-Анджелеса и, как человеку, ходить на работу пешком?

– Отставить, старший лейтенант ФСБ Раевский! – буркнул под нос Кирилл, а потом громко заржал, чем привлек внимание проходящих мимо прохожих. – Если кто-нибудь хотя бы заподозрит, что ты рассматриваешь вопрос «перебежать или нет», закопают не только тебя, но и всю твою семью – вместе с дедушками и бабушками, вместе с кошечками, собачками и аквариумными рыбками.

– Да уж, – Кирилл мрачно дернул головой и перестал улыбаться. – Не забывай, парень, где ты учишься. Не забывай, что люди, тебя окружающие, запросто могут тебя прочитать. Если не мысли, то твои намерения – так уж точно. Поэтому помолчи, соберись и лучше ни о чем не думай – по крайней мере, пока мистер Щербень не огорошит тебя каким-нибудь нелепым поручением.

* * *

К удивлению Кирилла Павел Иванович ждал его в вестибюле высотки. Такого еще никогда не случалось, и Кирилл напрягся.

– Ты почему так долго? – завидев Кирилла, Щербень быстро подошел к нему. – Я рассчитывал, что ты прибудешь минут на десять раньше. Следуй за мной – и чтоб никаких вопросов!

Кирилл молча двинулся вслед за генералом, отмечая все признаки сумбура, царившие в это ненастное утро в МИДе. Чем они были вызваны, он не знал, но, судя по всему, причина была.

«Война у них что ли опять начинается? – тоскливо размышлял Кирилл. – Типа, каждый год осеннее обострение и всё такое? А родителям мне позвонить дадут? Или сразу в бункер законопатят? И кстати, эти секретные дипломаты-военные способны хоть на какое-то разнообразие? Ведь постоянно одно и то же. Одно и то же. Непрекращающийся депресняк».

Они вышли во внутренний двор и загрузились в машину.

«Точно – опять в бункер! – Кирилл подавил в себе желание выругаться вслух. – И в ту же самую каморку папы Карло. Где тебя, Кира, заставят смотреть на разворачивающиеся авианосные соединения США возле берегов Корейской Народно-Демократической Республики».