– Колупай собирается снять побои и заявить в милицию и директору об избиении. С трудом его отговорил, – сообщил Хвыля. – Участковый Мыкола Удод настырный, въедливый, как серная кислота, много бы нервов и крови испортил. Не хочу впутывать милицию. Скажем, посадят тебя на пятнадцать суток, а кто будет в поле работать? Сейчас, пока не пошли дожди, каждая минута на вес золота…

– Да, на вес золота, а может и платины, – подтвердил Головин. – От этих хмырей пользы, как от козла молока. Много они тебе напашут, с них, где сядешь, там и слезешь. У меня, что ни день, то рекорд. Не зря мужики зовут стахановцем. Спасибо за отмазку, век не забуду.

– Колупай казав, що ты халтуришь, мелко пашешь, гонишь вал, а не якисть. Тому не распускай руки, не халтурь, бо лишу премии.

– Ивану рога обломаю и другим намну бока. Вся их гоп-компания будет работать на аптеку.

– Есть еще один аргумент в твою пользу.

– Какой еще аргумент?– Может, станем родней, сватами, когда сын Андрей отслужит и жениться на Светлане. Меньше года осталось ждать, – с удовлетворением напомнил Назар.

– Да, породнимся, будем ходить друг к другу в гости, на юбилеи, именины и крестины. Эх, Назар, заживем в свое удовольствие, никто нам не посмеет перечить. Возьмем власть в селе в свои руки. А, если Удод вздумает качать права, то накатаем на него «телегу» в райотдел или в прокуратуру о том, что пьянствует, не просыхает – с азартом поддержал тракторист.

– Краще их не чепаты. Федор, все же держи себя в руках, не горячись. Подальше от греха, ведь с милицией шутки плохи.

– Конечно, плохи, с фараонами лучше не связываться, – согласился Головин. Обменявшись крепким рукопожатием, они расстались.

Хвыля, оседлав мотоцикл с коляской, выехал на проселочную дорогу, а Федор привычно устроился за рычагами и продолжил вспашку. Назар все же решил об инциденте сообщить Дягелю, ведь рано или поздно до него дойдет слух и не исключено, что в искаженном виде. Лучше перестраховаться, упредить, чем потом что-то опровергать. Директора застал в кабинете.

– Яков Абрамыч, с Головиным треба щось робыть? – заявил он с порога. – Федор лупцевал Колупая и Репчука. Пропаную лишыты його премии.

– Назар, ты мабуть с глузду зъихав, – возразил Дягель, знающий, как иврит, так и украинский язык. – Соображай, что предлагаешь? Головин у нас передовик производства, ударник труда, в почете. О нем знает глава администрации и вдруг хулиган, дебошир? Нас не поймут, скажут, что сами рубим сук, на котором сидим. Испортим себе деловую репутацию, имидж. Хуже того, обвинят в том, что возвеличивали правонарушителя.

Хвыля удрученно почесал затылок, и Яков Абрамович продолжил:

– Если мы лишим Головина премии, то обязаны будем и себе урезать премиальные, иначе «наверху» нас не поймут. Подумай, кого мы выставим на соревнование за звание «Лучший пахарь района»? Или сам тряхнешь стариной, сядешь за рычаги гусеничного трактора?

–Ни, сноровка вже не та, – признался бригадир.

– В таком случае помалкивай, делай вид, что ничего не произошло.

– Якщо воны до Мыколы Удода звернуться и той видкрое справу?

– Николай у меня в кулаке, – директор сжал холеный кулачок. – Как ему прикажу, так и поступит. Если упрется рогом, то попрошу начальника РОВД майора Калача найти ему замену. У меня на Удода, любителя сивухи, гора компромата. Не волнуйся, Назар Остапович, пока я нахожусь в этом кресле, ничто и никто нас, как писал Костя Симонов, не вышибет из седла.

– Бажаю успиху, – промолвил бригадир и вышел из кабинета с тревожным предчувствием грядущих событий.

11. В предвкушении оргий

В воскресенье, пополудни в комнату, где находился Головин, вихрем вбежала Ермакова и бодро сообщила:

– Твое задание выполнено! К восьми часам вечера к нам в гости пожалует Ася Хрумкина. С большим трудом удалось ее уговорить. Пришлось пойти на хитрость. Сказала, что неловко, что она постоянно меня угощает чаем, кофе с пирожным и печеньем, а теперь настала моя очередь. Но у тебя отчим, здоровый, как бык и угрюмый. Вдруг начнет приставать, – возразила подруга и пообещала. – Вот, когда приедет Анна Васильевна, тогда с большим удовольствием. Тогда я заверила, что ты нам совсем не помешаешь. После работы устаешь, словно вол, быстро засыпаешь. Не бойся, он же знает, что мы малолетки.

Сообщила она и смутилась, зная, что недавно лишилась невинности и стала женщиной. «Почему бы и Асе не испытать кайф и не превратиться в женщину, ведь она, наверное, сама этого желает. Только стесняется в том сознаться, – подумала Ермакова. – Ей надо помочь расслабиться, а с ровесниками лучше не связываться, разнесут по всей школе. Хрумкина потом за испытанное наслаждение благодарна будет.. Это ни с чем не сравнимое ощущение в горячем от страсти теле».

–Умница, Светка-конфетка, я не сомневался в твоих актерских способностях, – обнял он ее за хрупкие плечи.

–Родители отпустили Асю всего на один час, но она может задержаться еще, как минимум, на полчаса.

–Жаль, что так мало, но я постараюсь управиться, – заверил мужчина. – Ты ей не сказала, что будете в бане париться?

– Нет, иначе бы она еще больше заупрямилась. У них есть своя баня. До того, как ты достроил нашубаню, мы с мамкой со своими дровами ходили к ним париться. Кстати, Ася в голом виде очень красивая девочка…

–Лучше тебя, никого нет, – произнес он и прижал к груди.

–А мамка?

– Ее поезд ушел. С ней я отбываю трудовую повинность, так сказать супружеский долг. Ты ей об этом не говори, а то страшно обидится.

–А со мной?

–Испытываю море блаженства, яркость и свежесть самых сладких ощущений. Ты молода, красива и не растрачена. Я обожаю тех, кого сам превращаю в женщин. А бабы, бывшие до меня в употреблении, вызывают недоверие и отвращение, – признался Федор и весело заметил. – Мы должны радушно встретить и потчевать гостью. Обязательно подружись с Наталкой Хвылей. Она девочка стройная, высокая и красивая. Очень сочная, кровь с молоком. Ее тоже надо будет пригласить в гости, пока Анна в отъезде.

– Наташке всего четырнадцать лет, она – недотрога, – сообщила Ермакова.– Родители держат ее в строгости, не пускают на дискотеку.

– Эх, Светка-конфетка, запомни: недотрог среди вашего племени не бывает. Это я тебе авторитетно заявляю, девочки созревают раньше пацанов. И пока их ровесники играют в футбол, в «казаки-разбойники», девки поглядывают на ребят, что на три-четыре года старше. Особенно весной, когда бурлят гормоны и плоть требует удовлетворения, каждой девочке хочется нежности и ласки. Они шалеют от сексуального влечения и любопытства, желания испытать сладость.

Конец ознакомительного фрагмента.