Потом я с головой уходил в плетение, которое шаг за шагом открывало свои тайны. На бывшем складе для продуктов я засиживался чуть ли не за полночь. После первого раза я попросил Матильду, чтобы она напоминала мне о времени. Она исправно тормошила меня каждые полчаса, пока я, наконец, не сдавался и не шёл спать.

Всё это было разбавлено едой, которую я ел не замечая, питьем да сном. В нём, кстати, я тоже разбирал плетения. Это то же самое, что собирать весь день грибы, а потом ночью ворошить листья, выискивая вожделенные рыжики и сыроежки.

За всем этим я если и замечал, то не обращал внимания, что солнце на небе светит совершенно по-весеннему. Не замечал до тех пор, пока во дворе не начала образовываться куча камней, на которые я однажды, не глядя, налетел.

– Что это? – потирая ушибленное колено, спросил, кивая головой на кучу.

– Так, милорд, вы же сами просили, чтобы мы по весне насобирали вам камней. Снег ещё лежит, но в некоторых местах ужё есть проталины. Даже показали, какого размера должны быть камни. Ещё сказали, что чем больше их будет, тем лучше. А после этого стали показывать, как камни, побывавшие в ваших руках, могут гореть огромными огненными шарами.

Хан по-прежнему таскался за мной, и если в первое время это немного раздражало, то после того как я понял, что этот парень знает обо всём творящемся в замке, даже стало удобно. Увидел непонятку, спросил, тебе тут же ответ. Понятное дело, что в большинстве своём это касалось всяких мелочей, а о чём-то крупном я и сам знал.

А вот про камни я и забыл. Обойдя по кругу внушительного размера кучу, которая вскоре грозилась переродиться в гору, я довольно хмыкнул. Что ж, пора немного отвлечься, тем более, раз уже на носу весна, то пора заготавливать боеприпасы.

От осознания того, что уже скоро тут может разгореться самая натуральная война, стало не по себе.

– Хорошо, скажи кому-нибудь, пусть тут соорудят из шкур что-то вроде палатки. Будем творить магию прямо здесь.

А что? Не перетаскивать же эту гору в замок? Тем более что рядом было горка поменьше – это снаряды для метательных машин. Камни там были крупнее.

Узнав, что лорд собрался делать взрыв-камни, палатку мне соорудили за полчаса по высшему разряду. В неё даже небольшой очаг установили, чтобы в случае чего не замерз. Пол застелили сначала стругаными досками, потом шкурами в несколько слоёв. В общем, не палатка, а люксовый номер.

Плетение для снарядов я наловчился делать. Мне достаточно было просто прокрутить в голове плетение, и мои нити с большой скоростью сами сплетали то, что мне нужно. Оставалось только взять в руку камень и соединить его с плетением. В общей сложности на один снаряд уходило от двух до трёх минут. Крупный камень обрабатывался минут пять.

Готовые снаряды таскали от меня так осторожно, с выпученными глазами, будто камни могли в любой момент взорваться. Это было забавно, поэтому я не стал успокаивать народ, наоборот, говорил, чтобы были аккуратнее.

Райнер покрутился было рядом, поглядел, но так как интересного ничего не происходило, разочаровался и исчез по своим делам. Конечно, для него ведь я всего лишь брал камень в руки из одной кучи, а через пару минут, ничем не изменившийся на обычный взгляд камень клал в другую кучу. Если бы он не видел зимой демонстрацию, то явно посчитал меня шарлатаном.

Через несколько дней я начал сомневаться, что смогу осилить все камни. Кажется, куча не уменьшалась, хотя я уверен, что делал минимум по сто пятьдесят снарядов в день. Как оказалось, люди посчитали, что таких полезных вещей много не бывает, и почти всем скопом таскали мне камни со всей окрестности. Я был с ними в принципе согласен, поэтому попытался ускориться. Это пока что перевал ещё завален снегом, но уповать на то, что он пролежит там вечно, не стоит. Станет чуть теплее, и граница откроется. И кто знает, кого именно сюда принесёт. Уверен, что Пиррет не будет сидеть в столице. Интересно, как там дела, а то может, и столицы как таковой уже нет, а мы тут в своём захолустье и не знаем.

Немного удивился, когда заметил, что женщины уже сшили специальные мешочки с карманами. В каждый из них клался снаряд. Мешочки привязывались на ленту, перекинутую через плечо. На одной ленте размещалось до десяти таких мешочков. Чтобы оторвать мешочек с камнем от ленты, нужно было приложить усилия, но взрослому мужчине это не доставляло слишком больших неудобств.

Смекалки людям не занимать. Всё верно продумали, ведь не будешь каждый раз бегать к общей куче. Оценив новшество, попросил и мне такой сделать. Пообещали сшить в лучшем виде.

Боеприпасами я занимался почти неделю, но когда уровень моей тревоги достиг апогея, ушёл обратно к тотему.

И снова я часами сидел неподвижно, вглядывался в плетение до белых пятен перед глазами. Казалось, этому не будет конца. Через какое-то время от постоянного напряжения начала болеть голова, стало тошнить, сердце в груди иногда спотыкалось. Когда становилось совсем плохо, медитировал, замечая, как нейтральная магия буквально потоком вливается в меня, словно где-то внутри есть бездонный колодец. После сеансов становилось чуть лучше, это наталкивало на мысль, что я слишком перерасходую магию, и это так сильно аукается организму, который всеми силами пытается мне сигнализировать.

В последнюю неделю практически не спал, прерываясь лишь на медитацию. Матильда буквально поселилась в коридоре. Вместе с Ханом, который пообещал, что если я не выйду в ближайшие дни и не отдохну нормально, выломает дверь.

Я же ощущал себя, как человек, которому остался шаг до великого открытия, и чтобы сделать этот шаг ни в коем разу не нужно отвлекаться. Отвлечёшься, и всё рассыплется, как прах, нужно будет начинать всё сначала.

Когда всё было готово и мне оставалось присоединить последнюю нить к тотему, я собрал последние силы и сделал это, наблюдая, как мои изрядно исхудавшие руки трясутся, будто я не молодой семнадцатилетний парень, а древний старик.

Схватившись этими самыми руками за мех на шкуре, я сел. Во все глаза я наблюдал, как по плетению прошлись будто электрические разряды, а потом оно натянулось – в этот момент я даже испугался, что порвется – и заискрило. Этот короткий миг был потрясающим. С одной стороны, я очень волновался, так как в любой момент могло выясниться, что я где-то ошибся, а с другой – мне очень хотелось верить, что всё вышло как надо.

Мерцание прекратилось через пару минут, а потом плетение выровнялось. Его щупальца проникли сквозь камень и исчезли где-то за пределами этой комнаты. Желая знать, я кое-как поднялся на ноги и поплёлся на выход.

– Хан, на улицу выведи.

От слабости идти было сложно, поэтому, совершенно не стесняясь, опёрся о своего телохранителя. Рядом запричитала Матильда, которая увидела, в каком я был состоянии.

– Так, может, сначала отдохнете? Уж больно вы сейчас бледны, милорд.

– Нет времени. Как там снег?

– Так, почти сошёл, милорд. Ещё немного и перевал откроется.

– Вот поэтому веди, хочу взглянуть.

На улице люди косились на меня, охая и ахая. Аболье так и вовсе разразился трехэтажным матом, грозя всеми карами Хану. Мой телохранитель пытался отбиваться, но потом замолчал. Я же ощутил, как от него исходит чувство стыда и вины. Успокоил бы, но сейчас не до того.

Кое-как забрались на крепостную стену – мне хотелось взглянуть с высоты. Успокоив немного колотившееся сердце, взглянул вперёд, понимая, что снег действительно почти сошёл. Но не это меня сейчас интересовало. А моё плетение.

Я напряжённо смотрел, и когда понял, что белоснежного цвета нити простираются от замка далеко вдаль, выдохнул. Их было много, они плавно покачивались и простирались как в разные стороны, так и наверх. Наверное, если взглянуть со стороны, то сейчас замок и его окрестности должны напоминать медузу с нитевидными щупальцами.

Не знаю, работает это или нет, но сейчас мне, наверное, всё-таки стоит отдохнуть, а потом надо будет проверить.

– Есть и спать.

Все будто только и ждали от меня этих слов. Поднялся шум, Матильда снова запричитала, кто-то куда-то побежал, кто-то что-то закричал. Я лишь поморщился и, поддерживаемый хмурым Ханом, пошёл обратно в замок. Спал я после этого два дня, а когда встал, чувствовал себя так, словно и не было никакой изнурительной работы на пределе выносливости.

* * *

Как оказалось, плетение имеет примерный радиус в три километра. Около башни никто тогда и не подумал высчитывать.

– Хан, скажи, видишь замок? – спросил, когда мы выехали за пределы плетения.

Границу я видел очень чётко. Скажу честно, смотрелось и красиво и страшновато. Многие тысячи тянущихся в разные стороны тонких нитей, которые едва уловимо шевелились, зрелище то ещё.

– Так, – Хан глянул на меня искоса, словно сомневаясь в моем здравом рассудке, – вижу, милорд.

Я чуть с лошади не свалился. Как так? Неужели всё напрасно и у меня ничего не вышло?

– Хм, а ты, Бефур?

– Почти так же отчётливо, как вас, милорд. Просто замок далеко, деталей не разглядеть отсюда.

Не получилось, значит. Что ж, попытаться всё-таки стоило. Переделывать нет смысла, я всё равно не успею, как бы ни старался. Да и боюсь, что я ещё не совсем отошёл от первого раза, чтобы пытаться повторить такой убийственный забег.

Вернувшись в замок, я закрылся в комнате и завалился спать. Сон не шёл, в голове то и дело вертелось плетение, выискивались вероятные ошибки. Я крутился, матерясь и проклиная свою бестолковость и криворукость.

Так и не уснув, сел за медитацию. В последнее время наблюдение за тем, как магия наполняет меня, приносило умиротворение. Привычно расслабившись, я погрузился в транс, с безразличием наблюдая за привычной уже картиной.

Моё внимание привлекли нити, выходящие из моего тела и устремляющиеся куда-то за пределы комнаты. Я видел их ещё с самого первого раза, но до этого не было ни времени, ни желания узнать, что это. А вот сейчас, чтобы занять свой мозг, решил разобраться с этим непонятным феноменом.

Не выходить из медитативного состояния и двигаться при этом я уже давно научился. Напоминало это, словно я луначу во сне.

Встав с кровати, открыл дверь и вышел.

– Уже отдохнули, милорд? – послышался рядок голос Хана.

Отвечать я не стал, просто смотрел на него в упор, понимая, что одна из тонких, почти незаметных нитей, разлетающихся от меня во все стороны, прикреплена к ауре Хана. Догадка мелькнула в голове, но для её подтверждения нужны были ещё люди.

В тот день все в замке снова видели очередные странности своего лорда, который ходил словно во сне, со страшными белыми глазами. Слухов обо мне стало ещё больше, но мне было плевать, так как я утвердился в своей догадке. Те люди, к которым я прицеплялся, дабы проверить их мысли, теперь прикреплены ко мне тонкими нитями магии. При более детальном осмотре Хана, который согласился побыть моей подопытной мышью, удалось выяснить, что у него в ауре, в области головы есть небольшой участок, заполненный крохотной крупицей моей магии.

Что бы это могло значить? Я не делал этого специально. Неужели магия может действовать самостоятельно? Или же я сделал это на уровне подсознания?

Десятки вопросов тут же посетили меня. Что это мне дает? Не вредит ли человеку? Зачем это? Как работает?

Чтобы ответить на них, я буквально насел на Хана, заставляя его часами сидеть в моей комнате на стуле, сидеть неподвижно. Хан минут через десять всегда начинал ерзать, но стойко терпел.

Узнал я мало, но даже этого хватило, чтобы удивиться. Та крупица магии, можно сказать, служила гарантом верности человека по отношению меня. Возьмём Хана. Этот парень совсем недавно ещё не знал меня, всего лишь несколько месяцев, как он служит мне, а уже сейчас при мысли, чтобы предать или же как-то навредить мне, у него начинается приступ паники.

Крупица в ауре пульсировала, когда я предлагал Хану взять нож и ударить меня, формируя в голове чёткий образ. Хан при этом испытывал не самые приятные чувства, начиная с панического страха, заканчивая щемящим чувством вины. Ещё от этой крупицы в разные стороны уходили тонкие нити. Очень похоже на крохотную паутину.

Это натолкнуло меня на неожиданную мысль. Вспомнив, что в деревне есть несколько маленьких детей, которых не проверял своими нитями, я тут же велел собрать их, вызвав при этом панику среди людей. Пришлось успокаивать их, говоря, что ничего с ними не случится.

Утром мы выехали за пределы замка.

– Видите замок? – спросил я, когда мы были за пределами границы.

Дети прищурились и пожали плечами.

– Нет, милорд, – ответил парнишка лет восьми.

– А что видите? – я даже облизнулся, так был взбудоражен тем, что у меня всё-таки могло всё получиться.

– Дорогу, лес, холм. А замка нет. Странно, но ведь замок должен быть на холму, – сказал всё тот же парнишка. Глаза при этом у него расширились, видимо, от осознания, что привычная картина отчего-то изменилась.

– Так, ребята, слушайте меня. Сейчас мы вас тут оставим, а сами немного проедем в сторону замка.

– Хорошо, милорд.

Обоих мальчишек, одному из которых, как я и сказал, было лет восемь, а второму лет десять, спустили с лошадей. Мы же вернулись чуть назад по дороге. Пока ехали, я смотрел назад на детей, замечая, как в один момент они начали паниковать, запрыгали, а потом и вовсе закричали, побежав вперёд, но в какой-то момент развернулись и побежали назад.

– Эй, стой, стой! – крикнул, разворачивая лошадь. – Ну, рассказывайте, – попросил, когда мы всё-таки поймали мальчишек.

– Вы ехали, а потом раз и пропали. Мы побежали за вами, дорога же вот, прямо лежит перед глазами. А потом вы как-то оказались позади нас.

Мальчишки явно были взбудоражены. Они не знали, то ли им заплакать, то ли восхититься, поэтому чередовали эти два действия попеременно. При этом они не знали, куда им смотреть. Я даже немного загордился. Улыбнувшись, потрепал их по головам, подавляя в себе желание рассмеяться в голос.

Пока они были под впечатлением, к одному из них прикрепил свою нить и тут же отстранился от того фейерверка картинок, которые проносились в голове у ребёнка. М-да, даже если и захочешь, то придётся очень постараться, чтобы вычленить там что-то определённое. После осторожно убрал нить, наблюдая, как крохотная капля осталась при этом в ауре, тут же выпуская в разные стороны тончайшие жгутики. Если бы я не знал, на что именно смотреть, то и не заметил. Собственно, поэтому раньше и не замечал. Ребёнок тут же вскрикнул, показывая рукой в сторону замка.

– Замок! Замок! Он там!

Второй смотрел то в сторону, куда указывал его товарищ, то на него самого, но по лицу видно было, что он ничего не видит.

Что ж, думаю, можно делать вывод, что плетение в ауре это что-то вроде метки «свой – чужой». Если оно есть, то плетение замка не действует на таких людей, в противном случае приблизиться к замку, да даже увидеть его будет проблематично. Оставалось надеяться, что магов плетельщиков в мире не так уж много.