Глава 16

– Вот, возьми, – я положил на стол несколько серебряных монет, продолжая пережёвывать какой-то овощ странного синюшного цвета. Вид у него был не ахти, зато вкус отличный, поэтому я старался сильно не смотреть на то, что ем.

– Милорд, – травница всплеснула руками, смотря на монеты так, будто увидела в разгар зимы цветущее растение. То есть вроде как не должно было быть, но ведь есть! Как так?

– Найми девчат деревенских, пусть отмоют замок. Вещи перестирают, постели, шкуры вычистят. Паутину выметут. Стены. Копоть эту, – обвёл взглядом кухонный потолок и стены, поморщившись. – Хватит тут?

– Хватит, – уверенно кивнула Матильда, ловко сграбастывая монетки. – Даже много будет.

Я кивнул. Хорошо, жить в грязи я никогда не любил. Конечно, хотелось бы и вещи обновить. Гобелены там, ковры прикупить вместо шкур. Уверен, они тут просто обязаны продаваться. Ну, не прямо тут, но в столице точно. Но сейчас не до красоты, так что потерпим.

Кстати, надо решить ещё один вопрос.

– Матильда, дядя ведь вёл записи? Траты там, приход, расход.

– Ох, милорд, не знаю я.

Ну да, ну да. Откуда травнице знать. Думаю, надо прошерстить комнату, в которой жил дядюшка. Тем более ключ в его вещах находил.

– Продукты откуда? – спросил Аделаиду, которая стояла около кухонного стола и с умилением смотрела на меня. Вот всё же счастье у поваров – смотреть, как твою стряпню с удовольствием и большим аппетитом уплетают.

– Так, деревенские несут, кто что может, то и несут, – ответила кухарка.

– Это входит в обязательную дань? – поинтересовался, сыто отдуваясь и отодвигая пустую тарелку. Ко мне тут же пододвинули деревянную кружку с горячим напитком.

– Нет, милорд. Дань обычно в конце лета дядя ваш собирал, – кухарка отвела глаза, сжимая потрёпанную, старую тряпку, которая уже давно служила полотенцем.

– И много брал? – я подул на горячую жидкость, уже примерно представляя, как обстояли дела.

– Оставлял только на то, чтобы хватало на поесть каждому члену раз в день.

– Хм.

М-да, невесело. И чего они раньше его не прикопали. Хотя тут скорее такое мышление. Раз благородный, значит, трогать нельзя. Хотя в моей прошлой жизни сильные мира сего, хм (того?), творили что хотели, а народ во все времена терпел. Случалось, конечно, что терпелка рвалась, но редко. Обычно всё надеются, что вот, ещё немного, ещё чуть-чуть, и станет лучше. Лучше не становилось никогда, наверное, для этого придумали, что надежда умирает последней.

– Писать умеешь? – поинтересовался у кухарки, пребывая в самом благодушном расположении духа.

– Я умею, – вклинилась Матильда, едва заметила, что я нахмурился, ведь Аделаида ответила отрицательно. Для меня было немного странно, что кто-то не мог писать. Хоть я вроде как и попривык, но до конца ещё не вжился в мир. Часто забываю, что люди передо мной жили до этого совершенно мне непривычной и незнакомой жизнью.

– Отлично. Будешь записывать всё, что деревенские приносят в замок. Причём подробно. Для отчётности надо.

Прикрыл глаза, слушая, как потрескивает огонь в печи.

Прошла уже неделя с того дня, как дядюшку посадили в холодную. Я не ходил к нему. Еду носили Бодор, уж больно он просился на эту должность, отказывать я не стал. Допрашивать его я не спешил. Мне хотелось, чтобы он немного помучился, чтобы созрел для откровенного разговора. Пусть посидит, подумает. Живым он не останется, так что пусть радуется пока что этим дням.

Ужасался ли я при мыслях о том, что скоро придётся умертвить человека? Если его отпустить, то на тот свет отправлюсь уже я. Так что нет, не ужасался.

Снег на перевале выпал, отделив нас от Зачари до весны. Через неделю прибудет первая пятёрка, если, конечно, с ними ничего не случится по пути и погода даст возможность двигаться без помех. С ними приедут продукты. Это хорошо.

Открыв глаза, я вначале не понял, что случилось, а потом заинтересованно подался вперёд, осматривая помещение. Я сам не заметил, как перешёл на магическое зрение. Кухня уже не выглядела чёрной от копоти, она расцвела цветами.

Около печи всё буквально переливалось от разных оттенков красного, оранжевого и ярко-жёлтого. Значит, огонь притягивает огненную магию. Стены замка были буквально утыканы серыми нитями, которые едва заметно шевелились, а некоторые так и вовсе создавали между собой странные сплетения. Я присмотрелся к ним. Такое чувство, что сложный узор разорван.

Глянул и на женщин, тут же принимаясь рассматривать их пристальнее.

– Милорд, – почему-то шёпотом позвала Матильда.

– Хм? – я привстал, рассматривая разноцветное марево, окружающее тело травницы. Марево не походило на нити, оно было почти прозрачным и мягко пульсировало.

Свечение отступало от тела буквально сантиметров на пять. Я так понимаю, что это и есть аура человека. В районе головы оно было плотнее и разноцветнее. Присмотрелся внимательнее, вставая и подходя ближе. Как интересно! Кое-где то и дело за пределы ауры выходили небольшие жгутики. По сравнению с моими почти метровыми нитями на ладонях, эти жгутики в два-три сантиметра казались несерьезными. Интересно, для чего они.

– Ваши глаза…

Глаза? Не до них сейчас.

Протянув руки, одну положил на плечо травницы, удерживая её на месте, а второй осторожно прикоснулся к жгутику пальцем. Ничего не произошло. Ну да, а на что я надеялся? Хотя до этого нити магии приносили мне хотя бы какое-нибудь ощущение, а тут совершенно ничего.

Вздохнул, моргнул, с удовлетворением отмечая, что совершенно не чувствую боли. Да, «сеанс» длился всего ничего, но всё же.

– Так что там с глазами? – спросил, усаживаясь обратно на стул и наблюдая за сценой «шок полнейший».

– Они почему-то были очень светлыми, почти белыми, – проблеяла травница, поглядывая на меня так, будто бы не знала, что ей делать.

– Хм, правда? Очень интересно, – потёр пальцами подбородок, задумчиво рассматривая стену. Эти плетения точно были когда-то одним целым, но потом по какой-то причине распались. Интересно, что они делали? И можно ли их собрать обратно? А вдруг от этого камень рассыплется или вообще взорвётся? Нехорошо, кухня мне ещё нужна. Надо будет походить по двору, посмотреть, может, ещё такое найду. – Вы не волнуйтесь, это нормально, – вспомнил, что мы вообще-то говорили о цвете моих глаз. – Я же должен был стать магом, а это такой побочный эффект.

– Не опасно, милорд? Может, мне посмотреть ваши глаза? Примочки какие-нибудь давайте поделаем, уж больно жутковато смотрится.

– Все нормально, не переживай.

Встав, пошёл в свою комнату за тулупом. Пойду, схожу во двор, проверю. Я, конечно, ничего не могу сделать с нитями, но попробовать-то можно!

Одевшись потеплее, вышел во двор. Н-да, погода ещё та. Серое, буквально свинцовое небо, низкое, тяжелое. Двор покрыт мелким, похожим на манную крупу снегом. Лужи кое-где замерзли небольшими озерцами. Ветер воет, забираясь под полы тулупа. Холодно.

Замок казался сейчас мёртвой грудой камней. Он наводил какое-то мистическое впечатление, будто застывший навеки каменный великан.

Поёжившись, пошёл к крепостной стене, сразу же переходя на магическое зрение. Ага, тут тоже такие рваные паутинки есть. Что же это такое? Походил, посмотрел, начиная понимать, какие именно нити были связаны и как. Если бы была возможность, то я бы соединил их вместе. Уверен, вышло бы похлеще макраме.

Поглядел на свои руки, в который раз попытался пошевелить своими нитями. Ноль эмоций. Так и стоял около стены, переступая с ноги на ногу и насылая все беды на эту чертову магию. В какой-то момент, честно, я и сам не понял, в какой именно, нити вдруг взмыли в воздух и зависли, покачиваясь, будто змеи, загипнотизированные музыкой из трубки.

Поначалу я опешил, таращась так, будто впервые их увидел, а потом встрепенулся. Что я сделал? Подумал? Вспоминай, голова!

Медленно я отматывал свои мысли назад, пока в ступоре не понял, что я идиот. Я попросил! Не пытался заставить, не приказывал, а попросту попросил.

Так, так, хорошо. Я уже не замечал холода, ледяного ветра и недоуменного взгляда Бодора, который наблюдал за мной, стоя в воротах. Остальной мир будто потух. У меня была цель, и я просто обязан был это сделать.

Медленно, осторожно, мысленно прося нити делать так, как мне нужно, я прикоснулся самым кончиком к одной из серых. Чувство тяжести тут же заставило мои руки чуть опуститься.

На мгновение мне показалось, что я сам стал камнем. Камнем, который простоял тут столько, что уже и не помнит, сколько именно. Мне показалось, что ощутил все его трещины и изъяны. Чувство было столь мимолётно, что можно было подумать – показалось.

Работать двумя нитями сразу было сложно, но я старался. Подхватывал одни, соединял их с другими, с каким-то детским восторгом замечая, что нити прочно скрепляются. Словно мгновенно склеиваются суперклеем.

Сколько я так простоял, не помню. Меня так увлекло, что на внешний мир я не обращал никакого внимания. Когда руки стали дрожать, а во рту появилась горечь, отвлёкся, понимая, что сейчас будет плохо.

Так и было.

Стоило мне опустить руки, выключить зрение, как сознание стремительно начало гаснуть. Уже почти погружаясь в темноту, ощутил, что кто-то не дал мне упасть на землю.

* * *

Очнулся в своей кровати. Сначала не понял, где это я и что со мной такое, а потом вспомнил, попытался встать, но тут же со стоном повалился обратно.

Моя голова! Ощущение, словно я ею гвозди заколачивал.

– Очнулись, милорд? Вот, выпейте, станет лучше.

Тут же ощутил около губ жесткий край чашки. И откуда только Матильда знает, что именно у меня болит и от чего нужно давать лекарства?

– Что случилось? – прохрипел. Нет, я помню, что свалился во дворе, и кто-то меня поймал, но хотелось бы выслушать версию, так сказать, официальную.

– Бодор принёс вас со двора. Вам ещё рано, милорд, перетруждаться. Ваше тело не полностью поправилось.

Ага, значит, перетрудился. Ну, в принципе, так и есть. Не терпится глянуть, что вышло.

Подождал минут тридцать, пока голова не прошла, и глаза перестало так сильно печь. Не обращая внимания на причитания травницы, оделся и решительно двинулся во двор. Мне нужно знать! Это важно. Полежать можно и потом.

Около того куска стены, над которым я так упорно трудился, сидел Бодор, оказавшийся местным кузнецом. Рядом с ним лежала сломанная кувалда. Но даже если это меня и заинтересовало, то не так сильно, как кусок стены. Он был новым! Такое впечатление, словно его только вчера собрали. Никаких трещин, старого мха и выщербин. Гладкий камень, идеально уложенный друг на друга.

– Ага, – Бодор прищурил глаза и хитро так улыбнулся. – И кувалда ей совсем не страшна.