Переправившись 19–20 сентября через Днепр у Шклова и двигаясь в направлении на Пропойск, шведские корпус и обоз 27 сентября достигли небольшой деревни Лесной, находившейся на открытом пространстве, окруженном топкими болотами, густыми лесами и перелесками. Получив первые сведения о приближении значительного русского отряда, шедшего той же дорогой Шклов – Пропойск, Левенгаупт решил встретить его именно в этом месте, находя занятую им позицию выгодной для обороны. Часть повозок под прикрытием 3-тысячного отряда Левенгаупт, посчитавший приближающийся корволант авангардом главной русской армии, сразу же направил на Пропойск. В то же время основным своим силам он приказал занять позицию к северо-западу от деревни Лесной, на находившихся там высотах; с других сторон шведы были прикрыты топкими берегами реки Леснянки и вагенбургом (сомкнутыми возами обоза). Чтобы помешать подходящим русским войскам выйти к Лесной и развернуться там в боевой порядок, 6 неприятельских батальонов выдвинулись в перелесок впереди главных сил. Прибывший к тому времени к Лесной Петр I, опасаясь, что шведы под прикрытием своих сильных позиций успеют увезти большую часть обоза, принял решение атаковать противника, не дожидаясь отрядов генералов Боура и фон Вердена.

Начавшееся при таких обстоятельствах сражение у деревни Лесной (28 сентября 1708 г.) продолжалось почти весь день, с 11 час. утра до 18 час. 30 мин. – 19 час. вечера^[12]. Оно отличалось упорством и ожесточенностью, проявленными с обеих сторон. С первых же минут боя корволант, ведомый царем Петром и Меншиковым, ударил по противнику настолько стремительно и мощно, что нанес ему потери прежде, чем шведы успели сомкнуться в батальные шеренги. Скрываясь в лесу, русские пушкари открыли сильный артиллерийский огонь по неприятелю и заставили отступить сначала полки Делагарди, Сталя, затем Гензиуса и самого Левенгаупта. Около 11 час. Петр I решил двинуть гвардейскую бригаду вперед и стал выстраивать ее в боевой порядок вдоль опушки леса. Левенгаупт был намерен не допустить выхода всех русских сил из леса. По его приказу четыре пехотных батальона с 10 пушками и четырьмя конными полками на флангах атаковали русских гвардейцев, не успевших полностью развернуть. Еще пять находившихся в резерве батальонов были готовы поддержать начатую атаку.

Против выступивших из леса шести батальонов Преображенского и Семеновского полков шли хорошо их знавшие ветераны лифляндских и эстляндских битв. В бой их вел генерал В. Шлиппенбах. Гвардейцы Петра стояли насмерть, но на левом фланге шведская пехота сбила Ингерманландский и Невский полки, захватив 2 пушки. Этот частный успех неприятеля был чреват охватом русских позиций с фланга. Однако развить его враги не смогли: на помощь товарищам пришли уже отбившиеся к тому времени преображенцы и семеновцы. Понесшие большие потери передние русские шеренги отходили за задние, а в случае необходимости и в лес, как в надежное укрытие. «Ежели б не леса, то б оныя выиграли понеже их 6 тысяч болше было нас», – написал после сражения царь адмиралу Федору Матвеевичу Апраксину. Когда стало ясно, что наступление шведов выдохлось, Петр I отдал приказ снова выстроить корволант для атаки в боевую линию. Оказавшись под ударом, шведские солдаты бежали к фургонам вагенбурга, бросив не только 2 захваченные ранее русские пушки, но и 2 свои. В ответ Левенгаупт приказал выкатить новые орудия; под сплошным картечным огнем русским вновь пришлось отойти.

Но к этому времени к месту завязавшейся баталии собрался уже весь корволант. Около 13 час. атака шведских позиций возобновилась. Петр I позже назовет эту фазу сражения «Главным боем». Русские войска двинулись вперед, имея в первой линии восемь батальонов пехоты и четыре драгунских полка. 3а ними на флангах следовала сильная кавалерия.

Во второй линии – шесть пехотных батальонов, а за ней еще два драгунских полка. Между линиями, усиливая фланги, располагались гренадерские роты гвардейских и Ростовского полков. В резерве царь Петр оставил лишь 1000 драгун полковника Кемпбелла.

Две русские линии вместе с кавалерией вышли из леса и стали огнем теснить противника к вагенбургу – поставленным впритык повозкам. С тыла на охрану обоза лавами накатывались казаки. Залпы плутонгами (взводами) и батальонами гремели один за другим. Именно об этом моменте боя его участник генерал-майор Михаил Михайлович Голицын образно говорил, что от упавших пуль не стало видно земли. Солдаты четырежды набивали сумы и карманы патронами, четырежды фузеи (ружья) раскалялись до того, что их нельзя было держать. Петр I и Меншиков носились от полка к полку, вдохновляя солдат. Разжалованный в рядовые после неудачного для русского оружия Головчинского сражения Аникита Иванович Репнин, находившийся в шеренге, предложил царю колоть тех, кто подастся назад.

К трем часам дня неприятеля прижали к повозкам, отбив у него восемь пушек, среди которых были и четыре свои, захваченные шведами ранее. Тут Петр I получил известие, что на подходе драгуны Боура и приказал прекратить огонь. Впрочем, это было вынужденное решение. По признанию самого царя, «солдаты так устали, что более невозможно битца было, и тогда неприятель у своего обозу, а наши на боевом месте сели… будто бы приятели между собой были». Первый период «Главного боя» не склонил победы ни на ту, ни на другую сторону. Левенгаупт воспользовался паузой в битве и, послав за подмогой, вернул обратно 3-тысячный авангард. Но русские к пяти часам дня, с прибытием свежего корпуса Боура, получили превосходство в силах и немедленно пошли вперед под прикрытием огня полковых пушек. Шведский генерал Штакельберг контратаками левого крыла с трудом сдерживал натиск гвардейской бригады. Одно время залпы сливались в непрерывный гром. Бой перешел в рукопашную. Струи дождя, смешанные со снежной крупой и дымной гарью, хлестали теперь шведам в лицо; вторая шеренга едва видела первую. По словам шведов, русские наседали так упорно, что солдаты в схватках гибли от пики или багинета прежде, чем могли увидеть противника. До сумерек шведы выдержали 10 атак, но сумели выйти из тяжелого положения: два часа из последних сил они держали оборону и отвечали редкими контратаками. Усилившийся снегопад с сильным порывистым ветром и градом, а также сгустившаяся темнота прервали бой около 19 часов.

Несмотря на наступившую ночь Петр I продолжал держать свое войско под ружьем, на расстоянии не более 150 шагов от шведского вагенбурга. Утром он намеревался возобновить сражение. Первое время еще гремели пушки. Орудийная дуэль стихла лишь около 22 часов. Тогда Левенгаупт, узнавший о скором прибытии к месту сражения еще одной русской дивизии, решил попытаться незаметно оторваться от противника и спасти остатки своего корпуса. Имитируя огонь обычных бивачных костров, он приказал зажечь часть своих фур и, оставив раненых и больных, бросив около 1000 голов скота, посадить пехоту на освободившихся обозных лошадей. Затем Левенгаупт отдал команду как можно быстрее, без огней, уходить через лес к Пропойску, увозя лишь порох и артиллерийские снаряды. Вынужденное ночное отступление, осуществлявшееся в полной темноте, было по-настоящему кошмарным. Орудия застревали в разбитой колесами колее; их пришлось бросить в болоте. Шведские полки блуждали в темноте, по грязи и болотной жиже, теряя последние силы. Со всех сторон доносились стоны раненых, хрипы умирающих, крики заблудившихся. Некоторые солдаты и даже офицеры решили оставить разгромленный корпус и вернуться назад в Лифляндию. Однако выполненный в страшной спешке маневр в целом удался – большая часть шведов сумела прорваться к своим.

Обнаружив наутро брошенный шведами вагенбург, царь направил за ними в погоню отряд генерал-поручика Гебхарда Пфлуга. Главные русские силы оставались на месте сражения еще 3 дня. Преследовавшие шведов драгуны Пфлуга 29 сентября настигли и порубили в Пропойске около 500 отставших неприятельских солдат и взяли остатки обоза. Военное снаряжение, впрочем, победителям не досталось – при приближении погони Левенгаупт распорядился порох и заряды утопить в Соже. Затем остатки его корпуса переправились через эту реку у деревни Глинка и 12 (22) октября 1708 года в брянском селе Рюхово соединились с армией Карла XII, уже покинувшей лагерь у Костеничей.

Потери шведов убитыми и ранеными составляли 6397 человек, из них 45 офицеров, около 700 солдат попали в плен. Русские потеряли 1111 человек убитыми и 2856 ранеными.

Победа под Лесной не стала полной – половина корпуса Левенгаупта смогла прорваться, шведам удалось уничтожить бо́льшую часть припасов и снаряжения – но значение ее было огромно. Позже Петр I высоко оценил викторию под Лесной, написав о ней в «Гистории Свейской войны»: «Сия у нас победа может первая назваться, понеже над регулярным войском никогда такой не бывало; к тому же еще гораздо меньшим числом будучи пред неприятелем. И поистине оная виной всех благополучных последствий России, понеже тут первая проба солдатская была, а людей, конечно, ободрила и мать Полтавской баталии как ободрением людей, так и временем, ибо по девятимесячном времени оное младенца счастье принесла». Так по образному выражению царя и стала называться эта битва «первой солдатской пробой» и «матерью Полтавской баталии».

Одержанная на берегах Леснянки победа сыграла большую роль в укреплении морального духа русской армии, показала выдающиеся полководческие качества Петра I. Русские войска действовали в сражении на основе линейной тактики, но применяли ее творчески, исходя из обстановки: вступали в бой по мере подхода сил, не дожидаясь их полного развертывания, укрывались в случае необходимости в лесу, сочетали огонь со штыковыми ударами, искусно маневрировали на поле боя, обеспечивали тесное взаимодействие пехоты и конницы. Сражение у Лесной оказало серьезное влияние на дальнейший ход войны. Разгром корпуса Левенгаупта лишил Карла XII необходимых ему подкреплений, продовольствия и боеприпасов, сорвал его план похода на Москву и во многом предопределил неудачный для шведов и их союзников исход всей кампании 1708–1709 гг.

Радость царя Петра от одержанной у Лесной победы оказалась вскоре омрачена. В конце октября 1708 г. вскрылась измена гетмана Ивана Мазепы, бежавшего в шведский лагерь (прибыл туда 26 октября 1708 г.). Русские войска под командованием А.Д. Меншикова на один день опередили шведскую армию, направлявшуюся к гетманской резиденции – замку Батурину. Там были сосредоточены большие запасы продовольствия и военного снаряжения. 1 ноября солдаты Меншикова штурмом овладели этим замком. Описывая взятие гетманской столицы, Т.Г. Таирова-Яковлева, автор скандальной книги о Мазепе в серии ЖЗЛ, объясняет этот успех русского оружия не храбростью солдат и воинским талантом их начальника, а тем, что «Александру Даниловичу удалось найти изменника, сотника И. Носа, который за хорошую награду показал подземный ход»^[13]. Примечательно, что изменником автор называет уже не Мазепу, а наказного полковника Прилуцкого полка Ивана Яремиевича Носа. Непонятно, однако, как он мог показать подземный ход, когда за верность Москве в начале осады был прикован к пушке, от которой его освободили только после взятия Батурина в ходе ожесточенного штурма. Этот штурм продолжался два часа, о чем упоминается в знаменитом рапорте Меншикова Петру I: «Доношу вашей милости, что мы сего числа о шти (шести) часах пополуночи здешнюю фортецию с двух сторон штурмовали и по двучасном огню оную взяли»^[14]. Думается, если бы штурмующим была оказана существенная помощь со стороны малороссийских казаков, Александр Данилович не преминул бы об этом сообщить царю.

6 ноября 1708 г. новым гетманом Малороссии был избран 62-летний стародубский полковник Иван Ильич Скоропадский. Вскоре после этого предателя Мазепу приговорили к заочной казни и предали анафеме. Было проведено несколько красочных церемоний. Первая состоялась еще 12 ноября 1708 года в городе Глухове Сумской области. Это почти театральное представление Петр І назвал «сошествием Мазепы в ад». Были сооружены высокие подмостки, на которые принесли чучело, сделанное и одетое под Ивана Мазепу, с андреевской лентой через плечо. Меншиков и Головкин, как кавалеры ордена святого Андрея Первозванного, взошли по ступеням на подмостки и разодрали диплом о награждении бывшего гетмана этим высочайшим орденом России. Затем писарь зачитал смертный приговор. Чучело изменника ногами сбросили с помоста, оттащили на веревке к виселице на рыночной площади и на ней вздернули^[15].

Спустя несколько дней, 23 ноября 1708 года, в глуховской Троицкой церкви, в присутствии самого Петра I, его ближайших советников и генералов, а также казацкой старшины, сохранившей верность московскому государю, Мазепа был проклят. Духовным действом руководили представители православной церкви – митрополит Киевский Иосаф (Кроковский), черниговский архиепископ Иоанн (Максимович) и переяславский епископ Захария (Корнилович). Изобличительную проповедь произнес новгород-северский протопоп Афанасий Заруцкий. Участвовавшие в церемонии священники и монахи были облачены в одеяния черного цвета и держали в руках длинные свечи из воска, закрашенные сажей.

Распевая псалмы, они окружили чучело, а потом, оборачивая на него свои черные свечи, стали выкрикивать вместе с дьяками и пономарями: «Да будет Мазепа проклят». Потом архиерей ударил чучело палкой в грудь и крикнул: «На предателя и отступника Ивана Мазепу – анафема». Чучело с воплями потащили из церкви, а за ним шли священнослужители и пели: «Днесь Иуда оставляет учителя, приемлет дьявола».

Царь Петр І дал специальное поручение – в тот же день такую же службу провести в Москве, в Успенском соборе, в присутствии царевича Алексея и всего двора.

Анафему Мазепе провозглашал местоблюститель патриаршего престола рязанский митрополит Стефан Яворский. Он сказал: «Нам, собранным во имя Господа Бога Иисуса Христа и святых апостолов, дано от самого Бога вязати и решити, и аще что свяжем на земли, будет связано и на небеси! Изменник Иван Мазепа, за клятвопреступление и за измену великому государю, анафема!» Трижды произнесенное проклятие повторили архиереи: «Анафема, анафема, анафема, буди проклят». С того времени свыше двух столетий ежегодно в церквях всей Русской империи проклинали Ивана Мазепу и провозглашали ему анафему (до 80-х гг. XIX в.).

Наступившая зима вынудила Карла XII расположить свои войска в районе городов Прилуки, Гадяч, Ромны и Лохвица. Однако военные действия не прекратились – 27 декабря 1708 г. шведские войска начали осаду крепости Веприк, гарнизон которой, несмотря на мужественное сопротивление, израсходовав все боеприпасы, в ночь на 7 января 1709 г. вынужден был капитулировать.

С началом весны обстановка в Малороссии осложнилась. 11 марта 1709 г. на сторону Карла XII и Мазепы перешли запорожские казаки во главе с кошевым атаманом К. Гордиенко. Решив перенести военные действия в район Полтавы, шведский король 1 апреля 1709 г. начал осаду этой крепости. Он рассчитывал овладеть городом, пополнить свои припасы и выйти в богатые хлебом южные районы России, а затем через Харьков наступать на Москву. Упорная оборона гарнизона Полтавы, возглавляемая полковником Алексеем Семеновичем Келиным, сорвала планы Карла XII, артиллерия которого истратила последние запасы пороха в бесплодных бомбардировках русской крепости. Используя безрезультатное стояние шведов под Полтавой, Петр I начал готовить свои войска к генеральному сражению. 20 июня его армия по трем бродам и мосту у дер. Петровки переправилась на правый берег р. Ворсклы, 25 июня русские войска переместились из временного лагеря у деревни Семеновки к деревне Яковцы. Она находилась в 5 км к северу от Полтавы. Расположившись на позиции за Яковецким лесом, Петр I приказал укрепить подступы к этому лагерю на полуторакилометровом пространстве между Будищенским и Яковецким лесами 6 фронтальными и 4 перпендикулярными фланговыми редутами, два из которых (наиболее близкие к противнику) остались к моменту сражения недостроенными.

Незадолго до битвы Карл XII был тяжело ранен ружейной пулей в пятку. Поэтому команду над изготовившимся к бою шведскими войсками принял фельдмаршал Карл-Густав Рёншильд. Встретившись с Борисом Шереметевым, начальствовавшим над русскими пехотными частями, они заключили соглашение сразиться 29 июня, в день почитаемых Петром I апостолов Петра и Павла, его небесных покровителей. Но известие о приближении к Полтаве большого отряда калмыков хана Аюки, спешившего на помощь царю, побудило шведов начать сражение раньше условленного срока (перебежавший к неприятелю изменник сообщил, что калмыцкое войско насчитывает 60 тысяч человек – на самом деле у Аюки было не более 6 тыс. всадников).

Попытавшись использовать фактор внезапности, шведы атаковали русские позиции в третьем часу утра 27 июня (8 июля) 1709 года. Так началась Полтавская битва – генеральная баталия всей войны. Из 37-тысячной неприятельской армии (26 тысяч шведов, 3 тыс. украинских казаков гетмана Мазепы, 7 тысяч запорожцев, 1 тысяча валахов, 32 орудия) в сражении приняли участие 17 тысяч солдат (16 тысяч шведов и 1 тысяча валахов), имевшие 4 орудия, к которым еще сохранялись боеприпасы. Этих сил было явно недостаточно, чтобы разгромить русскую армию, численность которой достигала 60 тысяч человек при 102 орудиях. К тому же суливший некоторые преимущества фактор внезапности нападения не сработал – еще на марше к русским позициям 4 шведские пехотные колонны были обнаружены кавалерийскими аванпостами. Вперед стали выдвигаться 6 кавалерийских колонн неприятеля, и Меншиков двинул в бой свою конницу, чтобы дать главным силам время изготовиться к сражению. В дело также вступили гарнизоны вынесенных вперед редутов. Тем не менее шведы, несмотря на значительные потери, смогли пройти через линию редутов (захватив два недостроенных укрепления) и к 6 часам утра вышли к русскому укрепленному лагерю. Готовясь к битве, Петр I вывел свои войска из-за ретраншемента и в ожидании приближающегося противника построил их в 2 батальные линии, в центре расположив пехоту под командованием генерал-фельдмаршала Б.П. Шереметева, а на флангах – конные драгунские полки генералов Р.Х. Боура и А.Д. Меншикова. Шведы также расположили свои войска в линейном порядке, однако сил у них явно не хватало, и во второй линии встало всего 3 пехотных батальона. Тем не менее именно они в 9 часов утра начали сражение, атаковав русскую армию. Первоначально им сопутствовал успех – в центре, где находился с Новгородским полком сам Петр I, они прорвали линию русских батальонов, однако своевременный ввод в бой второго батальона этого полка помог ликвидировать опасный прорыв и стал переломным моментом сражения. В разгар боя одна шведская пуля попала в шляпу Петра I, другая угодила ему в седло, третья расплющилась о нагрудный офицерский знак царя.