Длинный вечер

– Варлаам, ну, как ребёнок, – Сонечка накрывает на стол, – пойди, переоденься, умойся…

– Минуточку посижу… прям сил нет…

– Давай! Не ленись…

– Да-а-а! Хватит причитать… Прямо, как бабка старая, – ну, не сдержался…, осёкся и покосился на детские комнаты. Вроде пронесло. Но…

– Что? «Чужой» пришёл? – жена подбоченилась и сверкнула глазами…

– Всё!

– Что «Всё»?

– Будет, – постарался смягчить ситуацию, – сейчас пойду, переоденусь и…

– Чего с темы соскочил. Вот уж на вилах. «Гавкнул» и в кусты…

– Сонь! Не заводись, не надо…

– Что не надо?

Я стукнул ладошкой по столу и, подскочив, пошёл на веранду.

– Пап, ты куда, – Ксюша вышла из своей комнаты.

– Прогуляюсь…, пойду…

– Иди, иди… а то включил тут «директора»…, – Соня не унималась, – и «Чужого» прогуляй, пусть проветрится…

Я надел шапку, накинул куртку и вышел во двор.

Осенью сыграли свадьбу молодых родственников. Родители подарили новобрачным земельный участок, где мы всем скопом строим дом. Всю неделю на работе, а выходные на «шабашке». Порядок, есть порядок. Когда-то и нам родные и близкие помогали строиться. Сейчас и наш черёд. Обязательно раз в год строим кому-нибудь новое или ремонтируем старое.

На сегодня вывели стены, поставили окна и двери, возвели крышу… Если бы не дожди, давно накрыли бы её и приступили к внутренней отделке и фасаду. Устаешь больше не от работы, а от нервотрепки.

Ноябрь. Темнеет рано. Не заметил, как вышел за ворота, иду по улице. Редкие прохожие здороваются, я им отвечаю. Дошел до парка, свернул на аллею. Фонари освещают брусчатку. Дует ветерок. Сухая листва путается под ногами. Выйдя на пересечение тропинок, боковым зрением ловлю две тени справа. Всмотрелся. Чудеса! Людей нет, а эти стоят. Нет-нет, моя на месте. А эти откуда?

– Что за чертовщина? – проговорил вслух.

– Никакой чертовщины и не надо его поминать… ещё припрётся…

– Кто здесь? – у меня в ушах зашумело, стук сердца в голове отдаётся.

– Слепенький стал? Не видишь? – моя тень отошла от своего законного места и встала рядом с теми двумя.

– Мать перемать, одна нога в колодец, вторая на асфальт… Что это?

– Присядь. Перетереть надо! – это моя «чернявая»… мне…

Покрутив головой и не увидев ни одной живой души, я присел на скамейку. «Будь что будет, а вечер становится интересным», – только и успел подумать. Усталость, как рукой снялась и проблемы из головы вон улетучились.

– «Чужого» даже не включай, – мне моя…

– А ты «Соню» не копируй. У неё своя «неразлучная» есть.

– Ладно! Давай на скорую, а то холодает. Не всю же ночь здесь торчать по твоей милости.

– По моей? – моя тревога перешла в раздражение.

– Молчать! – одна из двух заголосила, чуть перепонки не порвались, – не умеешь бабу в ежовых рукавицах держать, распустил её. Демократию в семье устроил. Кто в доме хозяин?

– Я?!

– То-то, – вторая заговорила лестным голосочком, – надо перед людьми хвалиться, чтоб от зависти лопались, какой ты есть муж и отец, а жене второй план оставь, пусть казанами стучит, да порядками занимается… и почаще упрекай её за дело и без дела. Тогда в доме порядок будет и уважение тебе.

– Ревности побольше в доме напускай… каждый столб поминай и… придирайся, придирайся… они это очень любят, чтоб мужик с ума сходил…, – первая разошлась не на шутку. Говорит и подпрыгивает, извивается, – а оправдываться начнёт, вдарь её…

– Это, что за собрание умалишённых, – я привстал со скамьи и демонстративно закатываю рукава.

– Хозяин! «Чужого» выключи… нас бить, только воздух сотрясать, – рассмеялась моя «чернявка».

– А ну, на место своё законное!

Тень пристроилась и вытянулась от света фонаря. Две пришлые прижались друг к дружке.

– Мы же тебе помочь хотели. Ума-разума прибавить…

– Сам разберусь. Учителя нашлись.

Посадил шапку на макушку и широкими шагами пошёл обратно. «Я вам всем покажу, – думаю, – Кто в доме хозяин!». Тень прыгает по заборам. То вперёд выскочит, то сзади плетётся. Но улыбается и руки потирает.

Вошёл на веранду. Сбросил на пол шапку с курткой. Ботинки: один вправо, другой влево.

– Хозяин пришёл! – одобрительно шепчет тёмный силуэт.

Распахнул дверь, вдохнул уюта домашнего.

– Сонечка, ты спишь? – тихо и нежно произнёс, чтобы детей не разбудить.

Жена из зала вышла, улыбается.

– Тебя, дурачок мой, жду. Где так долго? Чай поставить? Будешь?

– Буду, милая, – только вещи на веранде сложу.

Вышел, всё по местам разложил, повесил.

– Тряпка! – «чернявка» отделилась от меня и к дальнему углу сбежала.

– Да и пусть… лучше подкаблучником в тепле, чем разлучником в… ну, дальше знаешь.

Зашёл, обнял Сонечку, поцеловал.

– Прости, милая, я так перед тобой виноват…

– «Чужой» на улице не замёрзнет? – лукаво улыбнулась супруга.

– Я его на веранде… в угол поставил. Пошли чаёвничать и спать. Завтра рано вставать…

Зелье

Летний вечер. Солнышко пригревает. По своему обыкновению занимаюсь во дворе. Сегодня восстанавливаю кресло-качалку. Сосед хотел выбросить, а такая вещь на террасе пригодится.

Разобрал изделие, разложил, что на верстаке, что рядом поставил. Проверил соединения. «Шпон бы надо склеить для начала», – наметил себе план и пошел за недостающими деталями и инструментами.

А мыслями бегу вперед. Уже и готовлю краску под старую древесину. Лак в гараже яхтный стоит. Остатков хватит покрыть все поверхности. Тогда и дождь не страшен. Кресло прослужит долго.

Клей по дереву у меня на веранде в шкафчике навесном. Летом там не сильно жарко, зимой веранда протапливается, так, что ему испортиться пора придет нескоро.

Открываю шкафчик, достаю коробочки, баночки и… «А это что?», – стоит на средней полке стеклянная банка семьсот граммовая закрытая крышкой, а на дне, словно черви спрессованные. Потряс. Содержимое слегка шевельнулось монолитом. Открыл крышку, нюхнул: «Боже, что за гадость? Фу-у-у-у-у…».

– Соня-я-я-я!

Вышел с веранды, осмотрелся – нет жены. Обошел дом, на огороде тоже нет.

– Со-о-оня-я-я-я!

– Чего? – супруга вышла на террасу.

– Это что? – я поднес и показал ей банку.

– А это?! Я уж думала, что-то случилось? Зелье, – развернулась, в дом пошла…

– Стоять! Какое такое «зелье»? – у меня внутри все похолодело.

– Приворотное! – и глазом не моргнула, улыбнулась самыми краешками губ и в дом…

– Стоять! Мать перемать через правую на левую… Зачем? Для кого? Что это вообще? Я кого спрашиваю? – я начал заводиться.

Жена подошла ко мне, взяла за руку и подвела к садовой скамеечке:

– Присядь! Успокойся!

– Не хочу «присядь», не хочу «успокойся»… ты… это что?.. зачем?..

– Зелье приворотное. Я тебе по капельке в еду добавляла, чтобы ты всегда был со мной, мой милый… И про других баб не думал…

Я аж подскочил:

– Какие бабы? Ты чего несешь? Я только с тобой, да мне только твои… больше ничьи… да только твоя… бли-и-и-ин…, – я ходил взад, вперед.

Сонечка спокойно сидела и серьезно продолжала.

– А зачем рисковать? Чтобы не было такого, я сварила зелье по древнему рецепту. Надо было на чердаке схоронить. Да, забыла…, – она говорила спокойно, тихо, нежно.

Меня словно подменили.

– Это отворотное зелье! Кого завела? Говори!

– Варлаам, ну ты совсем белены объелся. Шуток совсем не понимаешь, – жена изменилась в лице.

– Какие шутки? Ты о чем?

– Да, о банке этой… посмотри внутрь!

– Не буду!

– Открой банку!

– Она воняет! Не буду!

– Дай! – Соня с силой рванула на себя банку, открыла крышку и поднесла ее на уровень моих глаз, – Кишки это поросячьи. Приготовила для колбасы, кровь не привезли… вот и забыла…

– Блин! Понятно! А я…

– А ты! – она сверкнула глазами, – Если еще раз мне такое скажешь, вмиг приготовлю другое зелье…

– Не надо!

– Пойду, выброшу в контейнер…

Я чинил кресло. Руки выполняли привычную работу, а голова кипела фантастическими мыслями. Ночью во сне меня одолевали колдуны, ведьмы, кипящие котелки и голос любимой: «Если еще раз мне такое скажешь, вмиг приготовлю другое зелье…».

Модели

Ивану исполнилось два годика. Днём за столом присутствовали только самые близкие родственники, чтобы не пугать ребёнка. Отшумели поздравления. Вручены подарки имениннику.

Надо сказать, что наш сын ленился разговаривать и самое большее, что он выдавал это: «Ы-ы-ы-ы!», с указанием ручкой в сторону объекта своей заинтересованности. Вместо «Мама» и «Папа» мы слышали протяжные «Ма» или «Па». Но часто вместо слов было требовательное подергивание за руку, штанину или подол.

Малыш сидит за детским обеденным стульчиком. Складывает кубики, на которых нарисованы животные. Ксения готовит уроки. Соня возится на кухне.

За окном темно. Зима. Слышны порывы ветра.

– Ванечка! Теперь очередь папы вручить тебе подарок, – сын смотрит на меня, идущего в спальню.

Возвращаюсь к столу. Ставлю на него картонную коробочку.

– Смотри! Это самолёт, – ребёнок издаёт звук: «Ву-у-у-у-у», и протягивает ручки. – Да, правильно ву-у-у-у-у…

Со своей комнаты выпархивает дочь.

– Ой! Я думала самолёт на колёсиках, с моторчиком. Я такой в магазине видела. А это модель…, – возвращается в свою комнату.

– Ксюш, что там? – из кухни выглядывает жена.

– Папа братику купил модель самолёта. И как Ваня будет его собирать? Весь в клею вымажется.

– Варлаам, покажи, – просит Соня, – да-а-а-а, и как он будет его клеить, ему же только два годика?!

– Собирать буду – я!

– В детстве не наигрался?

– В моём детстве такое редко встречалось, да и родители мне всего одну модель купили, как сейчас помню – танк ИСУ-152.

Подвинул сына со стулом ближе к себе, и мы приступили к сборке. Дал Ивану инструкцию:

– Будешь подсказывать!

– Па-а-а, бум! Дайай, – тянется к коробке.

– Ты мне показывай… вот на картинке, какую деталь куда клеить и смотри. Учись!

– Дя-я-я… И-и-ивыво… Ы! – крутить пальчиками по картинке и качает головой

– Правильно говоришь! Эту клеим к этой. Держим! Отпускаем! Смотри! – поднимаю вверх, склеенные детали фюзеляжа.

За этот вечер успеваем соединить несколько крупных деталей.

Вечерами, после ужина, мы с сыном продолжаем собирать самолет. Он уже держит в ручках корпус, а я аккуратно наклеиваю на него мелкие детальки.

– Ву-у-у-у… амаёт… ву-у-у-у…

– Так! У нас с тобой уже все части по схеме собраны и осталось это всё соединить.

Стыкуем крылья, хвост, накрываем куполом место пилота.

За неделю полностью собрали модель и приступили к покраске, вернее окрашиванию непокрытых мест.

Ваня рисует самолёт. Словно профессиональный художник, он смотрит на меня, на модель, окунает кисть в нужную краску и наносит мазки в альбоме, лежащем на его стульчике.

Я заканчиваю работу.

– Всё! Закончили. Жена с дочерью подходят к столу. МиГ стоит, как настоящий. Смотря сверху, кажется, он на аэродроме.

– Класс! – говорит Соня.

– А куда поставите? – спрашивает Ксюша.

– В комнате у Вани и поставим. Так, чтобы ему было видно с кроватки.

– Амаёт! – закричал сын.

Гуляя мы нередко видели низколетящие вертолёты и далеко в небе плывущие авиалайнеры. Реакция маленького Ванятки всегда была одна. Он вытягивался, поджимал ручонки: «Тыды-дыды-дыды-дыды… ву-у-у-у-у!».

К тому времени, как Ивану исполнилось шесть лет, в его комнате под потолком висела крестообразная вертушка. На неё мы навешивали новые модели. Их было всего десять, но это были истребители, штурмовики времён Великой Отечественной войны и нашего времени, тут же были современные вертолёты.

Сын слегка раскручивал вертушку, выключал свет и направляю луч фонарика на модели, любовался их тихим полётом, мечтая быть лётчиком.

Всё тайное…

Ксюше исполнилось девять лет. Лето на дворе. Погода радует в этом году: в меру солнышка, дождей достаточно, всё растёт на участке, аж душа радуется.

– Доча! – Соня выходит из нашей комнаты.

– Да, мам!

– Мы с папой в магазин. Пропылесось в доме. Не забудь вдоль плинтусов пройтись.

– Да, мамочка.

Возвращаемся домой, Соня с порога, оглядев прихожую:

– Ксения! Почему не пропылесосила?

– Я всё сделала, мамочка, – дочка выбегает к нам из своей комнаты и разводит по сторонам руками, – посмотрите.

– Варлаам! Почему наша «куколка» обманывает меня?

– Принцесса, почему ты маму обманываешь? – я с большой сумкой прохожу в столовую и начинаю разбирать продукты.

– Папочка, я не вру мамочке, – ребёнок смешно округляет глаза и делает удивленную гримасу, помогая мне.

– Я не буду ругаться, но ты возьмёшь пылесос и наведёшь порядок, пока мы с папой пойдём полоть. Смотри, – жена наклонилась и подняла небольшую соломинку. – Вот ещё, и дальше смотри… ещё семечка лежит. А мусор на совок веником сложно было весь собрать? Горе-хозяюшка, замела в уголок прихожей. Ай-яй-яй…

Соня полет грядки у дома, я сбиваю тяпкой сорняк по картошке. Не работа, а наслаждение. Солнышко светит, тело загорает. Никакого курорта не надо.

Поработав, принимаем с женой по очереди душ во дворе и идём в дом.

– Варлаам! Придётся дочь вести к врачу! – только переступили порог, говорит Сонечка.

– Зачем? – я чуть не упал. – Что случилось?

– Она опять не пропылесосила в доме, – супруга мне подмигнула.

– А-а-а-а…

Ксюша выскочила нам навстречу.

– Мама я всё сделала. Смотри: ни веточек, ни соломинок… и мусора нет в прихожей…

– Молодец! – Соня идёт в нашу комнату. – Подмела. Полы и плинтуса влажной тряпкой протёрла… Но не пылесосила…

– Почему? – девочка искренне удивляется. – Как ты догадалась?

– Во-первых, я полола грядки под окнами, а пылесоса, рычание которого слышно в конце села, не услышала, – на манер дочери, жена развела руками. – Во-вторых, присядь и посмотри на лакированную крышку стола в зале. Видишь пыль? После пылесоса её там нет. Давайте обедать. Пропылесосишь, пока мы с папой пойдём к бабушке с дедушкой за Ваняткой.

Пришли к родителям, а тесть люстру меняет. Я подрядился помогать, жена с тёщей и сыном во дворе. Двум мастерам «околовсяческих» наук люстру повесить, что подкурить. Раз и… Провозились часа два. То крепления не подходят, то провода не так соединили. А в конце тёще не понравилось, говорит: «Низко висит». Сняли всё. Разобрали крепление, подпилили, собрали и повесили.

Домой пришли счастливые. Настроение хорошее.