2. Час зайца (с 5 до 7 часов утра)

Ложиться спать было уже поздно, я опять вышел на балкон, чтобы полюбоваться прелестью нарождающегося дня. Обычно я всегда вставал в эти ранние предутренние часы, не потому что не любил утром дрыхнуть в постели. У меня была своя тайна.

Однажды я увидел ранним утром девушку, в белом спортивном костюме и кроссовках, с длинными белокурыми волосами, опоясанными красной лентой. Еще солнце не взошло, а она, как утренняя заря, пробежала по улице и осветила все уголки радостью пробуждения. С того самого дня я потерял утром всякий сон и, как праздника, ждал этого часа, когда она, подобно длинноногой газели или быстроногому зайчику, проносилась по улице мимо моих окон. Вначале я только издали любовался ею, затем сам стал совершать пробежки на некоторой дистанции от нее. Наконец, мы познакомились, и я даже уговорил брата принять ее в члены клуба. С этого времени мы стали бегать вместе. Я каждое утро с нетерпением ждал условленного часа, чтобы бежать возле нее и слышать ее дыхание.

Быстро натянув ветровку и обув кеды, я спустился во двор и принялся делать гимнастические упражнения, поджидая ее. Утренний воздух пьянил своей свежестью. Я абсолютно не чувствовал никакой усталости от бессонной ночи. Небо посветлело так, что все звезды исчезли, кроме одной – Утренней Звезды. Ни облачка. Легкий ветерок ласкал листья тополей. Птицы поднимали свой утренний трапезный галдеж. Редкие дворники выходили на улицу со своими метлами и ведрами.

В конце аллеи показалась Светлана. Она приветливо помахала мне рукой и пробежала мимо, не останавливаясь. Я последовал за ней. Некоторое время мы бежали молча, плечо к плечу, пока не достигли набережной.

– Будет прекрасный день, – заметила она.

– Да, – выдохнул я, – погода обещает чудесный день. Во время кросса мы не разговаривали, чтобы не сорвать дыхания, так только обменивались незначительными репликами.

От Ангары тянуло прохладным ветерком. Я бежал с подветренной стороны от Светланы, в надежде, что развевающиеся по ветру ее волосы коснутся моей щеки. Но, к сожалению, волосы у нее были недостаточно длинными, зато мне казалось, что я чувствую запах ее тела. О, как бы я дорого заплатил за один лишь ее поцелуй! Мы пробежали мостик, соединяющий набережную с островом «Юность». Здесь мы всегда с ней встречали восход солнца.

Нам удалось достигнуть острова в тот момент, когда на востоке из-за телевизионной башни показался ярко-красный краешек щедрого светила, и все озарилось радостным сиянием. На деревьях от восторга затрепетали листья, окна просыпающихся домов на набережной отвечали улыбками солнечному свету, каждая росинка на траве кричала о своем счастье, даже в лужах после прошедшего вечером дождя купались лучи, отражаясь бликами и зайчиками по всему пляжу.

Светлана остановилась, завороженная этим сиянием, посмотрела на меня и радостно засмеялась. И мне показалось, что только солнце могло создать ее красоту и что она, сама частичка этого солнца, также светится и радуется, посылая мне и всему миру свою красоту и счастье.

Светлана, повернувшись лицом к солнцу, стала делать упражнения, а я, забыв обо всем на свете, любовался грацией ее стройного тела. Когда было покончено с упражнениями, она сладко потянулась и зевнула. У меня тоже непроизвольно вырвался зевок.

– А все же рано мы встаем с вами, – заметила она, – еще бы немного поспать не мешало.

– А я вообще не ложился спать, – признался я.

– Как? – удивилась она. – Вторые сутки на ногах? И у вас еще хватает сил делать пробежку? Но вы просто супермен!

Ну, разве неприятно получить комплимент от очаровательной девушки, ради этого стоит вытерпеть без сна даже, трое суток.

– Чем же вы занимаетесь ночью? – она лукаво посмотрела на меня и засмеялась, а я почему-то покраснел.

– Переписывал допоздна очерк, а потом ко мне пришли гости.

– К вам по ночам приходят гости? – опять удивилась Светлана. – Что же это за гости такие, которые приходят по ночам?

– Японцы, – сказал я и опять смутился.

– Вот уж никогда бы не подумала, что японцы делают визиты по ночам – она или не поверила моим словам, или решила подразнить меня. – Может быть, к вам приходили японки?

Она явно в шутливой форме делала мне вызов. Ну что же, мне не оставалось ничего другого, как принять его. И я принял этот вызов.

– Да! – воскликнул я.– К сожалению, на этот раз у меня были японцы, а не японки. О! Японки – это самые восхитительные в мире женщины, особенно гейши. А вы знаете, сколько времени учатся этому ремеслу? Всю жизнь. Поэтому, вероятно, гейши считаются самыми коммуникабельными, самыми приятными собеседницами в мире.

– Вам виднее, – молвила Светлана, закусив губу, – вы часто бываете за границей.

Я, кажется, дал осечку. И куда меня понесло с этими гейшами? Я мысленно чертыхнулся и, перейдя на серьезный тон, рассказал ей о ночном происшествии.

На этот раз Светлана мне совсем не поверила, но что-то в моем рассказе ее встревожило. Мы шли по аллее парка некоторое время молча. И вдруг она меня спросила:

– Скажите мне, вы хитрый от рождения или это у вас приобретенное в ходе вашей работы?

Этот вопрос меня поставил в такой тупик, что я обалдело смотрел ей в глаза и некоторое время не мог обрести дара речи. Но ее глаза оставались пристальными и серьезными, как будто она пыталась прочитать что-то в моих мыслях.

– Что вы имеете в виду? – наконец, только и смог произнести я.

Светлана, не отрывая взгляда от моих глаз, ответила вопросом на вопрос:

– О какой опасности вы говорите? И какой женщине вы не должны доверять?

Сколько я ни старался, не мог сообразить, что именно так насторожило Светлану в моем сообщении. Пытаясь найти выход из этой щекотливой ситуации, я махнул рукой и объявил:

– А, все это глупости, не берите ничего в голову. Мне самому сейчас кажется, что все это приснилось.

– Как? – воскликнула Светлана. – Сейчас вы утверждаете, что все это вам приснилось?

– Какая разница? – объявил я.– Приснилось это мне или в самом деле у меня были гости.

Я начинал сердиться на себя. И дернула меня нелегкая затеять с ней этот разговор!

– Зачем вы мне это все рассказали? – спросила она тем же серьезно-взволнованным тоном.

«Вот именно, зачем я ей все это рассказал?» Я пожал плечами.

Мы вышли из сквера на набережной и, пройдя мимо исторического музея, свернули на улицу. Сейчас мы уже не бежали молча, как полчаса назад, а шли в полной тишине медленным шагом. Помимо дворников на улице стали появляться прохожие.

– А знаете, мне с вами интересно, – вдруг произнесла Светлана, – не так, как с другими. Вы – загадочный человек. Никогда не знаешь, чего от вас ждать. Вы, наверное, всегда со всеми ведете очень тонкую игру.

«Вот уж совсем не ожидал я от нее такой оценки. Но за кого она меня принимает?»

– И пишете вы интересно. Я всегда читаю ваши статьи в газетах. В отличие от вашего брата вы – стратег, он же – тактик.

– Это почему же? – удивился я.

– Потому что вы, ни с того ни с сего, вдруг начинаете рассказывать о своих ночных приключениях, которые, по вашим словам, быть может, вам приснились.

Я не знал, что ответить. И вдруг меня словно черт дернул за язык. Я открыл рот и произнес такие слова, которые меня самого повергли в ужас.

– А не встретиться ли нам этим вечером? Мы могли бы мило посидеть у меня дома. Вы были бы самым дорогим моим ночным гостем.

Такой наглости я сам от себя не ожидал. Я даже выдохнул весь воздух из своей груди от такой храбрости.

Светлана также пристально посмотрела на меня. И ее губы чуть слышно произнесли:

– Это можно. Только чтобы никто не узнал об этом. Я ушам своим не верил. Неужели это победа?

– В таком случае я жду вас возле своего дома в десять часов вечера.

Она, опустив глаза, кивнула и тут же, не прощаясь, резко повернулась и пошла в другую сторону.

Я полетел домой, как на крыльях, пиная по дороге мусорные урны.

«Этим вечером она будет моей!»

3. Час дракона (с 7 до 9 часов утра)

Ранним утром в мою квартиру ворвался, словно дракон, брат и прокричал:

– Война! Они объявили нам войну!

– Кто? С кем война?! – у меня душа ушла в пятки от его заявления.

– Баранов. Школа «Вадарю». Эти облезлые кошки, мнящие себя тиграми.

– Слава Богу, – перекрестился я, – я уж подумал, что в самом деле война началась.

– Представляеш, – возбужденно кричал мой брат, – эти наглецы послали нам сегодня утром ультиматум. Если к четырем часам мы не выдадим им свиток с секретами боя поясами буддийских ниндзя из храма Мёрюдзи, то они объявляют нам войну на уничтожение. Представляешь?

Я не представлял, какая может быть война на уничтожение в мирном городе, контролируемом силами МВД и КГБ.

– Да ты успокойся, – посоветовал я ему. – Хочешь кофе?

– Какой кофе? Какой кофе? Эти два воителя, горе-Аники-воины, решили помериться силами, Баранов и мой злосчастный Козлов. Сколько я потратил сил на их примирение, но ты же знаешь, эти военные, как бараны, надеются только на силу своих кулаков. И сколько им ни внушай, что худой мир лучше доброй ссоры, все равно у них чешутся кулаки.

Я все же налил кофе себе и своему брату и, поставив перед ним чашку, заметил:

– Зачем же ты принял в клуб Козлова вместе с его школой?

– Я бы принял Баранова, но между ними такой антагонизм, что в эту ссору вовлечен весь город. Их секции разбросаны по всему городу, и желающие заниматься каратэ волей-неволею втягиваются в этот конфликт. Ты не представляешь, какие интриги и заговоры плетутся вокруг этих двух персон. К сожалению, я остановил уже свой выбор на школе «Кёкусинкай», теперь мне отступать поздно. Приходится поддерживать Козлова. Но у него всего сто пятьдесят бойцов. А у Баранова их все шестьсот. На каждого каратиста клуба приходится по четыре кошки.

– Неужели ты думаешь, что дело дойдет до драки?

– Все может быть, – махнул рукой мой брат. – Если бы у обоих было побольше мозгов, то они бы давно уже прекратили ссору.

– Что же делать?

– Я думаю объявить им, что свиток потерян, – решительно заявил брат. – Другого выхода нет.

– Так они и поверят тебе, – выразил я ему свое сомнение. – Не лучше ль было бы снять с этого свитка ксерокопию и передать Баранову?

– Еще чего! – воскликнул брат. – Передать ему в руки такое грозное оружие! Баранов и так нос дерет от того, что его секция самая популярная в городе. А если они еще научатся вести бой поясами, то в городе явно нарушится паритет сил. Как никак, мы все же противостоим его фашистским замашкам.

– Так уж и фашистским?

– Ты не представляешь себе, какие у него в секции порядки. А ученики чтут его, как фюрера. Каждый делает ему низкий поклон не только в секции, но и на улице, и все так до мерзости само уничижительно заглядывают ему в лицо. Тьфу! Смотреть противно. Мой Козлов тоже хотел ввести подобную практику среди своих учеников, но я решительно воспротивился. Насколько позволят мне возможности, я никому не дам унижать чье-либо человеческое достоинство.

– Но как ты заставишь Баранова поверить в то, что вами потерян свиток?

– А-а, будь уверен, мы проведем все тонко, комар носа не подточит. Мы приблизительно знаем их лазутчиков в нашем стане. Через них и проведем дезинформацию.

– Ах, да, – ударил я себя по затылку, – совсем забыл тебе сказать. Ко мне ночью приходили бывшие военнопленные, трое твоих знакомых, и тоже предупреждали, что в вашем клубе есть лазутчики враждебной школы и всем нужно быть бдительными.

– Мои знакомые? – удивился брат.

– Ну да, из общества бывших военнопленных «Ангара-кай».

Брат продолжал вопросительно смотреть на меня.

– Покажи их визитные карточки.

– Они мне их не оставили.

– Странно. Обычно японцы при знакомстве передают свои визитные карточки. А ты не запомнил их имен?

– Кажется, одного звали Мацуяма, другого – Мори… А вот имени третьего, как я ни напрягал память, не смог вспомнить.

– Ладно, – прервал мои потуги брат, – это какие-то другие. Членов общества «Ангара-кай» я еду встречать в аэропорт через час.

– Но эти, которые были ночью у меня, хорошо знают тебя.

Брат улыбнулся и, посмотрев на меня как-то странно, спросил:

– А не приснилось ли тебе все это ночью? Я сделал вид, что рассердился.

– Ну, ладно, ладно, – брат хлопнул меня по плечу, – потом разберемся.

Мы допили кофе, брат ушел. Я быстро собрал со стола грязную посуду, бросил ее в мойку и, захватив рукопись статьи, отправился на работу.

4. Час змеи (с 9 до 11 часов утра)

Как только я вошел в агентство, на моем столе зазвонил телефон. Я снял трубку.

– Алло, – в трубке слышался голос Светланы, – вот решила позвонить вам перед занятиями.

Светлана училась в университете.

– Откуда вы узнали мой телефон? – удивился я.

– Как будто это так трудно сделать, в любом телефонном справочнике есть номер вашего агентства информации.

– Ах, да, как бы там ни было, мне приятно слышать ваш голос.

Мне, в самом деле, было приятно слышать ее нежный и чуть певучий голос.

– Вы уже слышали, что Баранов со своей школой объявил войну клубу вашего брата?

– Ну, пока не войну, а только ультиматум.

– Значит, вы уже в курсе?

– Да. Брат заходил ко мне утром и сообщил эту новость.

– И что же, будет война?

Мне показалось, что ее голос в трубке осекся и как-то дрогнул.