По-видимому, в данном случае Сталину было важно посмотреть, какие приоритеты расставят в кораблестроительной программе его подчиненные, сравнить их со своим собственным видением данного вопроса. Короче говоря, Сталину необходима была «печка», от которой можно было плясать в деле выработки реальной послевоенной концепции развития ВМФ и выработки реально выполнимой кораблестроительной программы.

В целом в предложениях ВМФ по новой программе предусматривалось создание флота, способного эффективно действовать не только на закрытых, но и на открытых морских театрах. Планировалось создание эскадр надводных кораблей как основных оперативно-тактических соединений ВМФ. Можно согласиться с мнением авторов «Истории отечественного судостроения», которые считают, что с производственно-экономической точки зрения данные предложения были утопичны, но в то же время учитывали основные уроки Второй мировой войны на море: о закате эры линкоров, о становлении авианосцев в качестве необходимого элемента надводных сил флота, а также о повышении роли подводных лодок.

Реализация десятилетнего плана сделала бы флот СССР сильнее ВМФ Великобритании, т. е. вывела бы его на второе место в мире, а по числу подводных лодок – на первое.

И.В. Сталин и моряки. Плакат 40-х-50-х годов

* * *

Материалы предложенного ВМФ десятилетнего плана, подлежали рассмотрению в правительстве. Предварительно они обстоятельно обсуждались на совещании под председательством Н.Г. Кузнецова, с участием заместителя председателя Совнаркома В.А. Малышева, Наркома судостроительной промышленности И.И. Носенко и руководящих работников наркомсудпрома и центрального аппарата ВМФ.

По мере создания десятилетней корабельной программы противоречия между руководством ВМФ и Наркоматом судостроительной промышленности продолжали нарастать. При этом противники ВМФ приобрели влиятельного союзника – курировавшего наркомсудпром заместителя председателя Совнаркома В.А. Малышева. Теперь Малышев, ссылаясь на свои личные доверительные разговоры со Сталиным, заявил, что в сложившейся сложной ситуации, он убедил его, что не следует ждать создания новых дорогостоящих проектов кораблей и вооружения, а надо не дожидаясь новых проектов, развернуть постройку легких крейсеров, эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей по довоенным проектам. Кузнецов, разумеется, как мог, возражал. Но ему тут же объяснили, что на новые проекты просто нет ни времени, ни средств. И он вынужденно согласился. При этом В.А. Малышев, как главный лоббист интересов промышленности, сразу же категорически выступил против строительства авианосцев, мотивируя это неготовностью промышленности к освоению столь нового, большого и сложного корабля.

Из воспоминаний Н.Г. Кузнецова: «…Я доказывал, что нет смысла строить эсминцы без универсальных пушек главного калибра: роль средств ПВО с особой силой выявилась в годы войны. Однако промышленность хотела обеспечить себе реальный и легкий план, выполнение которого гарантировало бы получение премий. «Нужно думать и о рабочем классе» – бросал иногда в пылу полемики В.М. Малышев. Когда я ушел с поста Наркома ВМФ, споры еще не были закончены, но чаша весов явно клонилась в сторону судостроителей… В правительстве… состоялся ряд совещаний, на которых было высказано немало взаимных упреков. Меня, например, обвиняли в чрезмерных требованиях к боеспособности кораблей. Но решить эти разногласия было довольно трудно. Помнится, даже А.А. Жданов, отвечающий за ленинградскую промышленность, не всегда был объективен. «Нужно считаться с заводами и помогать им выполнить план», – говорил он, призывая сделать уступку судостроителям. Как парадокс, вследствие каких-то недостатков в системе оплаты, Минсудпром всегда «стоял насмерть», ратуя за то, чтобы строить меньше кораблей, хотя деньги на них были отпущены и заводы работали в одну смену. Бывало, И.И. Носенко признавался, что отстоять строительство пяти эсминцев вместо восьми означало обеспечить спокойную работу в министерстве и на заводах на целый год. Неприятно вспоминать и описывать наши разногласия. Однако из многолетнего опыта сложившихся взаимоотношений с судостроителями я пришел к выводу: подобные споры, как гроза в душный день, очищали атмосферу. В результате мы получали более совершенные корабли. Как мне думается, и сейчас нужно куда больше бояться приятельских отношений: тут скорее может образоваться тихий омут, чем деловых, здоровых споров…»

В сентябре-ноябре 1945 года И.И. Носенко развил бурную деятельность по обоснованию своих интересов. Действовал он не только через влиятельного В.М. Малышева, но и через не менее влиятельного Н.А. Вознесенского, от которого зависело распределение ассигнований, металла, рабочей силы. Уже 8 октября 1945 года руководство Наркомата судостроения добилось совместного с ВМФ решения о проектировании эсминцев проекта 30 2-й серии – со сварными корпусами (проект 30-бис). 26 ноября И.И. Носенко представил в Госплан свои развернутые «Предложения» по выполнению Десятилетнего плана.

Прекрасно сознавая слабость возглавляемой им отрасли и возможную строгую ответственность за невыполнение будущего плана, И.И. Носенко считал целесообразным ограничить намечаемые объемы, сосредоточить усилия на том, чтобы как можно быстрее восстановить разрушенные старые заводы, а при создании новых предприятий всемерно развивать их специализацию. В плане военного судостроения на 1946 год Носенко предлагал сосредоточить усилия на достройке уже заложенных кораблей, причем корабли с малой степенью готовности (на стапелях) разобрать на металл. Среди последних были строившиеся в Ленинграде линкор «Советский Союз» (готовность – 21 процент), тяжелый крейсер «Кронштадт» (11,7), 4 эсминца (1,2–1,74), 4 сторожевых корабля (0,5–6,5) и 10 подводных лодок (1,2–10,8 процента). Руководство Наркомата судостроения предлагало законсервировать другую часть недостроенных кораблей программ 1936–1940 годов, имевших малую степень готовности, недостаточный задел по вооружению и технике, ржавеющих на поврежденных стапелях. Консервации подлежали: крейсер «Таллин» (бывший «Петропавловск», ранее немецкий «Лютцов», готовность 30 %), лидеры «Киев» (48,9 %) и «Ереван» (25,4 %). Сталин с данными предложениями Наркомата судостроения согласился. Это и предопределило их судьбу. В дальнейшем эти корабли так и не были достроены.

Послевоенный эсминец проекта 30-бис

В «Предложениях» руководитель судпрома развернул обширную программу восстановления существующих и создания в системе НКСП восьми новых судостроительных (по типу американских) и 12 обеспечивающих заводов, развертывания двух новых главных управлений – по тяжелым и средним боевым кораблям. Всего НКСП должен был объединить 25 судостроительных и 33 других завода разного профиля (приборостроительные, по производству вооружения и т. п.). Общий объем капиталовложений в промышленность на 1946–1955 годы планировался в объеме 13,1 млрд руб., из них на первые пять лет – 9,89 млрд руб. На это же пятилетие – 1946–1950 годы – требовалось дополнительно привлечь на заводы НКСП 500 тысяч человек (в документе – «потребность в кадрах»), в том числе 124 тысячи уже в 1946 году. На этот год Носенко запрашивал для ускорения работ 15 тысяч военнопленных и 11 тысяч репатриированных граждан.

И.И. Носенко предложил И.В. Сталину и свое видение плана военного судостроения на 1946 год. Нарком намечал развернуть строительство шести крейсеров проекта 68, из них пять были «переходящие» закладки 1939 года и один новый – в Николаеве; 21 эсминца проекта 30, из них пять новых; девяти сторожевых кораблей проекта 29, в том числе пять новых; 12 подводных лодок, в том числе шесть новых и т. д. Среди прочих кораблей упоминались монитор, два сетевых заградителя, 26 базовых и 50 рейдовых тральщиков, 54 больших и 103 малых охотника, 174 торпедных катера – все по уже освоенным проектам.

Таким образом, Носенко фактически предлагал, в сокращенном виде, вновь запустить остановленный войной маховик программы третьей пятилетки, утвержденной Правительством в январе 1940 года.

Следует признать, что, включенных в комиссию адмиралы, не смогли отстоять постройку крупных кораблей. Известно, что С.П. Ставицкий 29 сентября 1945 года подтвердил свое мнение («Подкомиссия по выбору типа линкора… остается при прежнем решении…»). Учитывая последующие действия И.С. Исакова (тот неожиданно объявил в печати авианосцы «покойниками»), можно предположить, что он не пошел против И.В. Сталина и не поддержал своего Наркома. Кроме того, обсуждение программы велось на фоне работы правительственной комиссии, которая расследовала обстоятельства подрыва на мине крейсера «» (17 октября 1945 года). Проект постановления Совнаркома по этому поводу с грозными оргвыводами был утвержден на Политбюро 21 ноября – накануне решающего обсуждения программы. Спустя шесть дней комиссия Л.П. Берии представила Политбюро проект постановления «О десятилетнем плане военного судостроения на 1946–1955 гг.» Проект получил одобрение, и постановление в тот же день подписал И.В. Сталин.

* * *

5 сентября 1945 года десятилетний план военного кораблестроения был предварительно рассмотрен на совещании у Сталина, где присутствовали и все члены Политбюро ВКП(б).

При обсуждении концепции будущих эскадренных миноносцев, Сталин, поддержанный И.И. Носенко, резко выступил против предложенного Н.Г. Кузнецовым деления эсминцев на подклассы. «…Ссылаясь на реальные возможности производственной базы и, упрекнув Кузнецова в нежелании «прислушаться к промышленности», требовал ограничиться «обычными кораблями».

Дело в том, что Н.Г. Кузнецов предложил одновременно строить два различных типа миноносцев: небольшие – для закрытых Балтийского и Черноморского военно-морских театров и большие – для Северного и Тихоокеанского флотов.

В возражении Сталина был свой резон. К этому времени он, судя по всему, окончательно утвердился в необходимости будущего широкого межтеатрового маневра военно-морскими силами. Причем, если переброска крупных кораблей все еще представляла серьезную проблему, то небольшие корабли, начиная с эсминцев, перебрасывать было уже достаточно легко. Из Черного моря на Балтику их можно было переводить, по уже начатого строительством Волго-Донскому каналу, далее по Волге, Волго-Балтийскому каналу и через Ладогу в Финский залив. С Балтики на Север небольшие корабля легко можно было переводить по специально построенному для этого Беломорско-Балтийскому каналу, а с Севера на Дальний Восток Северным морским путем.

При этом постройка «малых» эсминцев сводила на нет всю концепцию межтеатрового маневрирования, т. к. на океанских театрах они были бы совершенно бесполезны. Необходим был единый универсальный проект эсминцев, который был достаточно большим по водоизмещению, чтобы его использовать на океанских театрах, но, в то же время, таким, чтобы эти эсминцы можно было без особых трудностей проводить по рекам и каналам.

К тому же унификация единого проекта эсминца делало его массовое производство гораздо дешевле и проще для судостроительной промышленности, чем параллельное строительство двух различных проектов эскадренных миноносцев.

Именно поэтому Сталин отрицательно отнесся, как к идее малого эсминца, так и к идее океанского эсминца водоизмещением в 3200 тонн. По его мнению, водоизмещение будущего эсминца не должно было превышать 2500 тонн. Именно такое водоизмещение позволяло переводить эсминцы по внутренним речным путям для выполнения задач, как на Черном и Балтийском морях, так и в зоне ответственности Северного и Тихоокеанского флотов. В своих воспоминаниях Н.Г. Кузнецов ничего не пишет о своих конкретных возражениях Сталину по данному вопросу. По-видимому, аргументированное предложение вождя ни у кого возражений не вызвало. Постройку больших эсминцев И.В. Сталин отверг настойчивые просьбы Н.Г. Кузнецова и Л.М. Галлера построить хотя бы 10 больших эсминцев. Однако он все же пообещал вернуться к вопросу о строительстве не более четырех таких кораблей, но только в конце десятилетия.

При обсуждении количества будущих эсминцев, после обсуждения, Сталин принял решение о постройке 250 кораблей этого класса. Данная цифра была взята, разумеется, не с потолка. Она позволяла иметь на Балтике и Черном море по 50 эсминцев, а на Северном и Тихоокеанском флотах по 75, что обеспечивало боевую устойчивость всех четырех флотов и хороший резерв, в случае необходимости межтеатрового маневра.

Решение вопросов строительства остальных надводных кораблей прошло относительно гладко. Здесь мнения Сталина и Кузнецова в принципе совпадали.

Однако, как и в случае с эсминцами, при рассмотрении проектов сторожевых кораблей возникло некоторое непонимание. При этом И.В. Сталин высказал свое мнение в отношении их размеров и предназначения так: «Они (сторожевые корабли – В.Ш.) должны быть небольшими по водоизмещению, не более 1000–1100 тонн, а хорошо бы уложиться в 900 тонн… Нам сторожевые корабли нужны для несения пограничной службы и разведывательных целей, а англичанам и американцам – для других целей».

В данном случае опять же трудно не согласиться с мнением Сталина, ведь 900 тонн – это идеальное водоизмещение для будущих малых противолодочных кораблей даже 70-х – 80-х годов (проекты 204 и, в особенности, 1124).

К тому же в словах И.В. Сталина опять звучит призыв к универсализации. По мнению Сталина, необходим единый базовый проект для ВМФ и погранвойск НКВД, что опять же удешевляет их производство. Сталин прекрасно понимает, что советскому ВМФ в ближайшее время не будут нужны океанские сторожевые корабли (фрегаты). Это англичанам и американцам они жизненно необходимы для сопровождения конвоев из США в Европу и для выполнения противолодочных задач в океане. Нам же нужны универсальные корабли прибрежной зоны.

То, что Сталин поставил вопрос об универсализации сторожевых кораблей, говорит о том, что, скорее всего, Нарком ВМФ опять предложил строить одновременно несколько проектов сторожевиков. Думается, что после сталинских аргументов, при обсуждении строительства в пользу единого проекта эсминца, никаких возражений со стороны руководства ВМФ за единый проект сторожевика больше не возникло.

А вот при обсуждении перспектив строительства подводных лодок страсти снова накалились. Когда Н.Г. Кузнецов изложил планы руководства ВМФ по подводному флоту и рассказал о нескольких новых проектах субмарин, Сталин снова выразил недовольство, заявив по поводу большого числа проектов, среди которых были малые, средние и большие, а также крейсерские подводные лодки и подводные минные заградители:

– Вы сами себя запутываете!

В данном случае Сталин снова выступил за унификацию проектов. К тому же Сталин был в курсе того, что в годы войны и крейсерские, и средние. И малые подводные лодки, практически выполняли одни и те же задачи. Именно поэтому он и выступил за ликвидацию узкой специализации подводных лодок, за их универсальность, что способствовало бы и удешевлению их постройки.

Не нашла поддержки у Сталина и идея использования крейсерских подводных лодок, как инструмента по пресечению океанских коммуникаций противника. В данном случае Сталин считал, что одним подводным лодкам, без прикрытия надводными кораблями и авиацией с этой задачей не справится. Наглядным примером был для него германский флот, пытавшийся в ходе двух мировых войн одними подводными лодками пресечь атлантические коммуникации противника и оба раза проигравшего «битву за Атлантику».

Засомневался вождь и в большом количестве подводных лодок. Полтысячи субмарин он посчитал избыточным для ВМФ СССР и слишком большой нагрузкой на судостроительную промышленность. При этом он неожиданно выступил и против больших подводных лодок, что, несомненно, было ошибкой. Впрочем, однозначно Сталин своего решения все же не высказал, ограничившись лишь сомнениями: