Читать книгу «Похититель императоров (Собрание сочинений)» онлайн полностью📖 — Владимира Шигина — MyBook.

– Вы действительно читали мою книгу? – спросил он с таким выражением лица, словно его посредственная книжка была предназначена исключительно для небожителей.

– Ваша книга потрясла меня, – развел я в стороны руками, чтобы наглядно продемонстрировать, как именно меня эта книга потрясла. – Признаюсь вам, господин Вильсон, у меня даже была мысль написать вам письмо, разрешить мне перевести ее для наших офицеров на русский язык. Однако плохое знание английского и служебные дела не дали возможности осуществить это желание!

«Ну-ка посмотрим, схватишь ли ты и эту наживку! Как отреагируешь на неожиданное появление своего поклонника, который имеет неформальный доступ к фельдмаршалу, ведь если его правильно направить, он может стать идеальным потенциальным информатором».

Я смотрел на Вильсона и буквально чувствовал, как в его голове сейчас происходит обработка полученной информации и выработка линии поведения со мной. Прошло несколько секунд, а англичанин все еще, как завороженный, молча смотрел на меня. При этом лицо его все еще ничего не выражало. Что-то уж больно медленно функционируют его мозговые клетки. Наконец, по лицу Вильсона расплылась деланно добродушная улыбка. Рыбьи глаза начали излучать радость.

«Ну, слава богу, кажется, он до чего-то додумался».

– Вы, дорогой друг, слишком строги к себе, и ваш английский кажется мне не таким уж плохим.

«Что ж, для начала неплохо – и меня похвалил, но и себя при этом не забыл, видать, тот еще сноб».

– Спасибо за столь высокую оценку моих скромный познаний. – скромно потупился я.

– Вы совершенно правильно подметили практическую направленность моей книги о Египетской компании. Как и вы, я уверен, что издание ее в России значительно расширило бы военный кругозор русских офицеров.

«Ну, да, только мы все тут и делаем, что мечтаем читать твой «научпоп»!»

– Кстати, – прищурил свои рыбьи глаза Вильсон, – А что в моей книге вам понравилось больше всего?

«Ага, а ты парень не так-то прост, как мне казалось еще полминуты назад. Вопрос явно неслучайный – это проверка на вшивость, читал ли я фактически его книженцию или просто блефую. Ну, ладно, сейчас посмотри, кто кого!»

– Мне сложно сразу сказать, что понравилось больше всего, так как вся книга в целом интересна.

После этой фразы я сделал трехсекундную паузу, внимательно наблюдая за поведением собеседника.

Мои слова произвели на англичанина должное впечатление. Уголки губ медленно поползли вниз, а в глазах интерес к моей особе заметно поутих. Вильсон явно посчитал, что я простой глупый подхалим, который пытается столь наивным способом заполучить влиятельного знакомца. Отлично, сейчас мой ответный удар, которым я просто обязан отправить англичанина если не в нокаут, то хотя бы нокдаун!»

– Однако, при этом, признаюсь, что меня буквально потрясло описание вами сцены отравления больных чумою французских солдат в Яффском госпитале по приказу Бонапарта. Насколько это неслыханное зверство по отношению к своим собственным соратником контрастирует с благородным поведением английских офицеров при капитуляции генерала Мену в Александрии, так же прекрасно описанного вами!

При моих последних словах глаза Вильсона заметно увлажнились. «Ага, получил, фашист, гранату!» Не давая противнику опомниться, я усилил свой натиск:

– Кроме этого мне очень нравятся ваши статьи, посвященные недостаткам управления и организации английской армии. Конечно, я прочитал далеко не все из них, но и прочитанное впечатляет. При этом все вами написанные недостатки, по моему мнению, еще в большей степени соответствует русской армии, что делает ваши наблюдения чрезвычайно полезными для нас. Признаюсь, что мне так пока так и не удалось из-за занятости достать вашу последнюю книгу «Описание кампании в Польше 1806–1807 годов».

Лицо Вильсона расплылось в сладкой истоме полученного кайфа:

– Мой милый друг, вы на самом деле очень внимательный читатель и принципиальный критик. Таких сегодня не так-то часто и встретишь. Насчет того, что вы не смогли достать мою последнюю книгу можете не волноваться, я обязательно передам вам экземпляр с дарственной надписью.

– О, о таком щедром подарке я даже не мечтал! – приложил я руку к сердцу и нанес свой последний «накаутирующий удар». – Боюсь вызвать ваше недовольство своей наглостью, но признаюсь честно, было бы чрезвычайно интересно иметь счастье через несколько лет держать в руках ваше новое произведение, посвященное настоящей кампании в России.

Глаза Вильсона заволокло поволокой. Он судорожно сглотнул слюну, мотнул головой и промолвил:

– Да, это был бы весьма интересно…

– «Все. один…два…три…пять…семь…десять… нокаут!»

Откуда этому бедолаге было знать, что я уже листал то, о создании чего он в настоящее время, только мечтает – его будущую книгу «А Sketch of the Military and Political Power of Russia: In the Year 1817» ("Очерк военной и политической власти в России: В 1817 году").

На самом деле эта книжонка рыбьеглазого англичанина получится самой одиозной и паскудной из всех его творений. В ней он будет злобно поносить некомпетентность русского генералитета и особенно ненавистного ему Кутузова, одновременно истерически предостерегая английское общество о грозящей от России угрозе для Индии и Константинополя.

Пока же он, втайне от всех, собирает материалы и мечтает о будущем издании. И мое предложение о написании того, о чем он уже давно сам мечтал, разумеется, не могло не вызвать у Вильсона признательности и расположения к моей особе. В подтверждение этих мыслей, полковник, тут же сунул мне свою холодную руку:

– Сэр Роберт Вильсон всегда к вашим услугам. Скажу честно, что очень раз встретить в этих диких лесах настоящего джентльмена и знатока военной литературы. Вы настоящий англофил. Надеюсь, что мы станем с вами хорошими друзьями.

На том мы и расстались, довольные друг другом. Итак, похоже я, хотя бы на некоторое время, стал приятелем своего самого опасного врага. Сколько времени продлятся наши идиллические отношения с Вильсоном, сказать было сложно, но чем дольше они продлятся, тем лучше. При этом надо было не расслабляться, а сохранять бдительность, ибо от англичанина можно было ожидать чего угодно.

* * *

Уже третий день с утра я ездил с генерал-квартирмейстером полковником Толем на рекогносцировку. Тот всегда лично проверял то, о чем доносили казачьи разъезды. С самолюбивым Толем я так же старался наладить отношения. Зная о его чрезмерном самолюбии, я все время старался развернуть наши беседы в такую сторону, чтобы полковнику было приятно высказывать свои мысли. Более всего Толю нравилось меня поучать всякой всячине, да рассказывать, как его под Сен-Готардом похвалил сам Суворов. Что касается меня, то подвигами Толя в Альпах я почти искренне восхищался, а его длинные, по-немецки нудные нотации выслушивал с предельным смирением. Это Толю нравилось, и уже спустя день он именовал меня не иначе, как «мой добрый друг-моряк».

Вернувшись с очередной поездки, мы с Толем отправились на доклад главнокомандующему. Доложив об изменениях в диспозиции французов, Толь затем неожиданно заявил:

– Ваше высокопревосходительство, судя по всему, скоро Наполеон сам оставит Москву, что к французам идет на помощь корпус Виктора и потому нам следует поторопиться разбить авангард Мюрата. Мои доводы следующие: расположение французского авангарда у речки Чернишня таково, что легко обойти левый фланг неприятеля, ибо к самому лагерю подходит лес. В лесу не устроено никаких засек, по лесу не ездят и французские дозоры. Мюрат держит себя неосмотрительно и беспечно. Он легкомысленно поверил в нашу слабость. Судя по рассказам последних пленных, французам эта война надоела, они хотят мира и уверены, что между Наполеоном и нашим императором уже идут переговоры. Силы у Мюрата невелики, всего восемь тысяч кавалерии и около двенадцати тысяч пехоты при 180 орудиях.

Кутузов терпеливо выслушал все доводы своего генерал-квартирмейстера и только потом спокойно заметил:

– Наши войска непривычны к обходным маневрам, а к тому же нынче в полках много молодых солдат. Впрочем, именно сегодня я получил письмо от государя следующего содержания: «По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам со своею гвардиею, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед Вами, были значительны и не позволяли Вам действовать наступательно? Вспомните, что Вы еще должны отчетом оскорбленному Отечеству в потере Москвы». А потому я согласен атаковать авангард Мюрата, но с одним условием: чтобы наше нападение не переросло в генеральный бой – Надо помнить, что Наполеон с главными силами был все же весьма близко.

Я надеялся, что фельдмаршал меня оставит, и я смогу ему кое-то рассказать о нашем ближайшем будущем. Но Кутузов в отношении меня ограничился лишь дежурным кивком. К себе он позвал меня лишь следующим утром.

– Я только что получил письмо от маршала Бертье о том, что Наполеон желает прислать ко мне парламентера. Имени его, впрочем, мне еще не объявляли. Так это точно будет Лористон?

– Точно!

– Что же он будет предлагать?

– Будет жаловаться на партизан и пожары в Москве, будет проситься лично отвезти мирные предложения в Петербург.

– Эко Бонапартия то припекло! – ухмыльнулся Кутузов. – Посмотрим, кто кого вокруг пальца обведет!

– Кстати, сегодня Вильсон закатит вам истерику, чтобы вы не встречались с Лористоном.

– Это он вам сам сказал?

Опаньки! Значит, фельдмаршал уже откуда-то знает о моем знакомстве со своим врагом. Да тут у них в Тарутине все спят, буквально, под одним одеялом!

– Нет, Вильсон мне ничего не говорил, но скандал устроит.

– Пусть скандалит, – вяло махнул рукой Кутузов.

Не прошло и часа, как из авангарда прискакал офицер сообщением о просьбе французской стороны на встречу представителя императора с Кутузовым. Известие это взбудоражило всех.

Сначала фельдмаршал намеревался встретиться с французским парламентером глубокой ночью на аванпостах, однако целая группа генералов во главе с Беннигсеном стала настаивать на том, чтобы эта встреча состоялась в нашем лагере. Кутузов, располагая известиями о бедственном положении неприятеля в сожженной Москве, пошел навстречу пожеланиям своих соратников. К прибытию парламентера он приказал разжечь как можно больше костров, петь песни и варить кашу с мясом для того, чтобы неприятельскому генералу было, о чем рассказать своему императору.

По лагерю фельдмаршал, обычно ходил в сюртуке с нагайкой через плечо, но по случаю приезда Лористона сменил любимый сюртук на мундир. Присутствовавшим при штабе офицерам, включая меня, сказал так:

– Господа, я вас прошу с французскими офицерами, которые приедут с Лористоном, не говорить ни о чем другом, кроме, как о дожде и о хорошей погоде.

– Ваше высокопревосходительство! – высунулась в дверь голова адъютанта ротмистра Ахтырского гусарского полка Тройкина.

– К вам полковник Вильямс!

– Легок на помине! – хмыкнул Кутузов и подмигнул мне. – Ступай, голубчик! Я только успел посторониться, как в горницу к главнокомандующему рванулся разъяренный представитель английского короля при штабе русской армии с багровой от гнева рожей.

Через секунду из-за стены раздались крики Вильямса. Но через минуту все стихло. Мы переглянулись с ротмистром Тройкиным.

– Фонтан иссяк! – ухмыльнулся тот.

Было ясно, что главнокомандующий поставил англичанина на место. Затем из дверей выбежал Вильсон, сильно хлопнув дверью, и куда-то помчался, крича на ходу:

– Это возмутительно! Shocking!

– К герцогу Вюртембергскому подался ябедничать! – прокомментировал ситуацию ротмистр Тройкин.

На аванпосты для встречи с послом Наполеона поехал генерал-адъютант Волконский. Посла Кутузов принимал в маленьком домике под горой у реки. Говорил он с генералом наедине. Штабные только гадали, о чем может идти речь и каковы будут последствия. Я помалкивал в сторонке.

После проводов Лористона я был зван пред очи фельдмаршала.

– Все прошло именно так, как ты и предполагал, голубчик. Лористон предлагал размен пленных, я ему отказал. Сильно печалился француз и об образе нашей партизанской войны, которую мы с ним ведем, жаловался на жителей нашим, которые нападают на французов, поджигают сами дома и хлеб, с полей собранный. Я уверял его, что они войну эту считают, как нашествие татар, и я не в состоянии переменить их воспитание. Наконец, стал говорить о мире и дружбе между Александром и Наполеоном. Горевал, что, неужели эта необычная, эта неслыханная война должна длиться вечно. Я отвечал, что никакого наставления на этот счет не имею.

– Надеюсь, чтобы задержать подольше Наполеона в Москве, вы, ваше высокопревосходительство, сказали генералу, что надеетесь на благополучный исход переговоров.

– Все именно так и было. Я заверил Лористона, чтобы он отправлялся обратно с надеждой на благоприятный отзыв. Думаю, что это даст нам дополнительное время для отдохновения утомленных войск и дальнейшего пополнения. Что-то я все больше и больше начинаю тебе верить Колзаков. А знает ли хоть одна живая душа о твоей сказочной жизни?

– Ни одна! – заверил я старого полководца.

– А Багратион?

– Князь Петр знает лишь то, что я умею предсказывать последующие военные действия и некоторые жизненные обстоятельства.

– Это хорошо, голубчик, что никто ничего не знает! – резюмировал фельдмаршал, снова барабаня пальцами по столешнице, как и в день нашего знакомства. – Пойми, что за обладание сведениями, которыми ты владеешь, многие бы отдали половину своего царства. А потому держи и впредь свой рот за семью печатями, не доверяя никому, кроме, разумеется, меня.

* * *

Несмотря на временное затишье в штабе армии было достаточно тревожно. Никто не знал, что дальше предпримет Наполеон, и каждый день ждали его возможного наступления.

Эта тема обсуждалось бессчетное число раз, что, в конце концов, я не выдержал и заявил, что готов биться об любой заклад, что все будет хорошо и Наполеон ни при каких обстоятельствах не посмеет нас атаковать. Сразу же в мой адрес послышались смешки.

А желчный Ермолов, ухмыльнувшись, заявил:

– Господин моряк, не надо строить из себя Александра Македонского! Наполеон просто обязан нас атаковать из-за непрекращающихся ошибок нашего командования! Во-первых, наш лагерь весьма тесен, из-за чего быстрое перемещение войск представляет большие трудности. Во-вторых, слабым местом у нас являлся слабо укрепленный левый фланг, который к тому же не прикрывает надежно Новую Калужскую дорогу. Французам достаточно показаться на этом направлении, и мы бросим свой лагерь без боя. Ну, а поведение некоторых особо перед наполеоновским послом просто недостойно нашей армии!

Говорил все это, Ермолов громко, явно, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. Вся его речь была направлена, разумеется, не против меня, а против главнокомандующего. Среди собравшихся вокруг Ермолова снова раздались смешки, но уже не ироничные, а подхалимские. Скажу честно, мне стало обидно за Кутузова, и я постарался последнее слово за собой:

– Ваше превосходительство, мне кажется, что наш главнокомандующий не только опытный полководец, но и не менее опытный дипломат и знает, что делает! – сразу взял я быка за рога.

Ермолов недовольно уставился на меня, а затем, величаво скрестил руки на груди, показывая всем своим видом разницу между генерал-лейтенантом и капитан-лейтенантом. Я же продолжал, причем столь же громко, как до этого вещал сам Ермолов:

– Наш главнокомандующий прекрасно понимает, что сейчас ему необходимо выиграть время для укрепления армии. Поэтому он и разыграл перед Лористоном целый спектакль, прикинувшись слабым стариком, сочувствующим мирным намерениям Наполеона. Беседа проходила с глазу на глаз, без свидетелей, что и вызвало у недоброжелателей фельдмаршала подозрения в некой сепаратной сделке. Однако они ошибаются. Кутузов не уступил Лористону ни в чем!

Вокруг меня наступила полная тишина. Не было ни реплик, ни смешков. Сменил свою важную позу даже Ермолов.

В этот момент ко мне из общей толпы шагнул полковник Вильсон. Не понимая ни слова по-русски, англичанин не мог понять, о чем я рассказывал остальным, но общая напряженная ситуация и то, что я в настоящее время обладал какой-то интересной информацией о переговорах Кутузова от него не ускользнуло.

– О, Колзакофф! – приветствовал он меня радостным возгласом, словно мы были друзьями с младенческих лет. – Я рад вас видеть в добром здравии! Подхватив под локоть, англичанин довольно бесцеремонно потащил меня на улицу и достаточно бестактно начал свой допрос:

– Вы видели генерала Лористона?

– Конечно, колоннель!

– Вы присутствовали при разговоре фельдмаршала с Лористоном?

– Увы, нет. Кутузов весьма недоверчив даже к своему ближайшему окружению.

– Тогда, что вы знаете о ходе переговоров и достигнутых договоренностях? – длинное лицо Вильсона было напряжено и рыбьи глаза источали нетерпение. Так как в данном случае планы фельдмаршала вполне соответствовали планам английского представителя, я мог с чистой совестью рассказать ему общую суть переговоров и позицию фельдмаршала. Моей информацией Вильсон остался весьма доволен.

– Значит, фельдмаршал считает невозможным ведение переговоров с Наполеоном и лишь затягивает время, чтобы тот глубже увяз в Москве.

– Совершенно верно. Когда же он, наконец, поймет, что его перехитрили, он развернет армию в польские пределы, но отступать уже ему придется в снег и мороз, в окружении наших партизан и в постоянных боях с нагоняющей нашей армией. Уверяю вас, полковник, план Кутузова для данной ситуации идеален и не оставит Наполеону ни одного шанса при всей его хваленой гениальности.

– Хотелось бы верить, что вы Колзакофф правы в своих утверждениях. Однако я все же должен известить вашего царя о своих сомнениях и нежелании фельдмаршала видеть меня за столом переговоров.

«Ну, не свинья ли этот Вильсон! С чего бы это Кутузову таскать его за собой. Ни в каком уставе права представителя союзной армии не оговорены. Да и разница в чине генерал-фельдмаршала и простого полковника слишком разнится, чтобы последний мог претендовать сидеть во время в секретных переговоров на одной лавке с русским главнокомандующим. Максимум, что ему может быть дозволено – это стоять в сенях за дверью и хватать выходящих из княжеской горницы адъютантов, выведывая у них всяко разно, чем собственно он сейчас и занимался».

Все свое негодование я выразил, конечно же, исключительно в мыслях, при этом приветливо улыбаясь собеседнику. Тот остался мной, вполне доволен. Разумеется, и Вильсону, и штабным чинам я рассказал далеко не все из того, что знал. Умолчал, что во время этих переговоров по главному вопросу о заключении мира фельдмаршал все же не дал резкого отпора и даже послал курьера в столицу с секретным предписанием попасться в руки французов. Тем временем другой курьер, с просьбой к императору Александру не заключать мира, был послан в обход, через Ярославль. Я умолчал, что этот маневр должен усыпить бдительность Мюрата и на позициях, в ожидании ответа из Санкт-Петербурга установится неофициальное перемирие. Именно это обстоятельство впоследствии и сыграет большую роль в успехе будущего Тарутинского боя.

* * *

Что касается Кутузова, то на следующий день после визита Лористона, он перенес свою ставку в деревню Леташевку, что на Старой Калужской дороге После визита Лористон войскам был объявлен и приказ главнокомандующего: «Бить вечерние зори во все барабаны при музыке, ибо настало время вновь торжествовать победы наши над неприятелем, стоя во фланге его с 90 000 бодрых воинов». Это значило, что дни безмятежного пребывания в Тарутинском лагере заканчивалось, и приближается военная страда. Начать переход к активным действиям Кутузов решил внезапной атакой авангарда маршала Мюрата при речке Чернишне.

Ах, Михаил Илларионович, Михаил Илларионович! Великий хитрец и политик! Раньше я об этом только читал в его биографиях, теперь же воочию убедился в справедливости таких оценок и сам.