Дальше получилось веселое происшествие. Во время приемки тракторист каким-то образом умудрился «остограммиться», притом довольно сильно. Затем, едва отъехав от завода, он тележкой зацепил мотоцикл с коляской, стоявший на обочине дороги. Через пару минут, откуда не возьмись, появилась ватага парней, они были в стельку пьяные. Увидев их, пожилой мужчина от страха оставил самоходную машину и бросился в близлежавший березовый колок. Они кинулись за ним. Авдей и Дарья не стали втягиваться в предстоявшую потасовку. Заведомо знали, это к хорошему не приведет. Они спрыгнули с тележки и двинулись к проселочной дороге, ведущей в Назаровку. Пошли они самым коротким путем. Шли они неспеша, шли молча. Перед самой деревней заночевали в стогу сена. Благовонье свежескошенной травы их пьянило. Пьянило их и от неожиданной любви…

Аксенов пришел домой рано утром, первые лучи летнего солнца только что опускались на сибирскую землю. Мария, увидев слегка осунувшегося мужа, с некоторым испугом его спросила:

─ Авдейка, что случилось? Я сильно переживала… Думала, что тебя пьяные мужики исколотили… ─ Мужчина, сделав удивленное лицо по поводу уже просочившейся информации о проказах пьяного тракториста, слегка чмокнул жену в щечку и еле слышно прошептал. ─ Маша, у меня все нормально… Ты ведь знаешь этого придурка Колбасина… Без него ни одно дело, будь оно хорошее или плохое, не обходится…

Доверительная улыбка мужа в один миг успокоила беременную женщину. Она погладила рукой свой живот и с радостью произнесла:

─ Авдюша, наш ребеночек, как мне сегодня показалось, ворочался… Ему сейчас не надо нервничать… ─ Затем она серьезно добавила. ─ На днях поеду в Называевск. Наша местная брехаловка писала, что там появилась специальная аппаратура для беременных… ─ Аксенов утвердительно кивнул головой и быстро ринулся на кухню. Он не только страшно проголодался, но и устал.

И в этот день, поздним вечером Авдей и Дарья вновь окунулись в море любви. На этот раз их ложем был сеновал, неподалеку от животноводческого комплекса. Запах женских духов приятно шекотал нос мужчины, страстно целовавшего нежное тело женщины, которое при свете луны, было не то темно-коричневое, не то слишком смуглое…

Дарья Аксенова родилась в мае, 26 числа. Лучи весеннего солнца настойчиво пробивались через полузатемненное окно родильного отделения районной больницы города Называевска, когда раздался ее громкий крик. Акушерка, пожилая женщина, увидев младенца, внимательно посмотрев на роженицу, которая лежала с закрытыми глазами, радостно произнесла:

─ Мария, у тебя помощница появилась… Не сомневаюсь, вырастет красавица… ─ Молодая мама, у которой были тяжелые роды, слегка приоткрыла глаза и едва заметно прошевелила губами. ─ Дай же Бог… ─ И тут же заплакала от радости.

Молодой папа, стоявший за дверью отделения, появление дочери воспринял без особой радости. Он сильно себя костил, что не настоял на своем, не отправил жену к повитухе. Достаточно было одного Виктора, «подскребыша». Он не понимал земляков, у которых было по пять, а то и более детей. Многие из них еле-еле сводили концы с концами. Спасало то, что они имели свое хозяйство, живность. Однако этого, как правило, им не хватало. Он страшно злился, особенно летом, когда из его подворья исчезали куры или гуси. В их семье за домашней живностью приглядывать было некому. Виктор был еще маленький, он не мог уследить за десятками птиц. Не была помощницей и мать Марии, она с каждым днем угасала. Елена жаловалась на боли в сердце. Ежели беременная жена в какой-то мере Аксенова злила, то любовница стократ приподнимала его жизненный тонус. Она все больше и больше затягивала его в свои сети. Он уже не замечал свою законную жену, не было у него и желания что-либо делать по хозяйству. Узнав о рождении дочери, он слегка покачал головой и с убитым видом направился к выходу.

В ресторане «Льдинка» Авдей Аксенов просидел до вечера. За это время он осушил бутылку водки и скушал три порции котлет с картофелем. Они были его любимым блюдом во все времена. Он тяжело вздыхал, когда вспоминал свое нерадостное детство и мать. Приготовленное ею блюдо, как ему казалось, и сейчас приятно щекотало ему нос. Домой он приехал на попутной машине. Сначала он сказал сыну, что его мама купила ему сестричку. Мальчик на это не прореагировал. Он был на седьмом небе от радости, папа привез ему пистолет, который стрелял пистонами. Елена, лежавшая в постели, узнав о рождении внучки, слегка улыбнулась и вновь спрятала голову под одеяло. Эту ночь полупьяный отец новорожденной впервые спал в избушке своей любовницы. Екатерина, ее мать умерла неделю назад.

Дарья уже знала, что у Аксеновых появилось пополнение. Поэтому сообщение Авдея о рождении дочери, пропустила мимо ушей. Лишь после того, как она им насытилась, она очень спокойно произнесла:

─ Авдюша, поздравляю тебя с дочерью… ─ Затем, прильнув к губам нагого, еле слышно прошептала. ─ А что будет, если я тебе такой подарок сделаю? ─ Неожиданный вопрос застал мужчину врасплох. Он быстро выскочил из кровати и стал одеваться. Его поведение Дарью рассмешило. Она слегка привстала и с упреком выпалила. ─ Эх, ты, мужичонка трусливый… Ты такой же, как и все остальные… Сразу же в кусты, как только узнают, что женщины беременные… ─ Тяжело вздохнув, она продолжила. ─ Ты, Авдеюшка, сильно не переживай… У меня все на мази… ─ Потом через силу из себя выдавила. ─ С этого момента, мой дорогой, я тебе больше не подруга и не любовница…

Нагая встала с кровати, плотно задернула шторы и включила свет. На какое-то время она замерла, словно хотела в последний раз посмотреть на того, кому она все это время дарила свою любовь. Смотрел на нагую и высокого роста мужчина. Смотрел с некоторым недоумением. Он все еще не понимал, что случилось с Дарьей. За дюжину сиеминутных встреч она никогда не говорила ему о своих семейных проблемах, не говоря уже о совместном ребенке. Даже смерть своей матери она восприняла спокойно, как должное, что происходило и происходит со всеми живущими на этой земле. Новикова первой нарушила молчание. Она, все еще нагая, вплотную подошла к мужчине и с некоторой болью в голосе произнесла:

─ Ты, Авдей, все еще меня не понял… Почему я, молодая женщина оказалась в твоих объятиях, в объятиях женатого… ─ Заметив недоуменный взгляд Аксенова, она спокойно продолжила. ─ Я, как и тысячи женщин в этой стране, хочу любви, любви настоящей… ─ Затем тяжело вздохнула и с патетическим тоном воскликнула. ─ А где она, эта любовь? Где настоящие мужчины, о которых я читала в романах или в школьных учебниках? ─ Затем слегка наклонилась вперед и с досадой в голосе ответила на свой же вопрос. ─ Да нет их… Ты, мужичок, понимаешь ли это? Они все пьяницы и тупые, подонки и… ─ Сказать что-либо еще она уже была не в силах. Слезы душили ее. Она бросилась в постель, укрылась с ног до головы одеялом. Ее плечи сильно вздрагивали. Адвей некоторое время стоял в нерешительности, затем тяжело вздохнул и вышел вон…

Дарья Новикова уехала из Назаровки через три недели, уехала навсегда. Свою избушку она продала за бесценок жителю Омска. Аксенов специально напросился у управляющего подменить Колбасина, он опять находился в пьяном угаре. Средством транспортировки двух небольших чемоданов уезжавшей и ее самой, был тот же прицеп и тот же старенький «Беларусь». Дарья сидела на этот раз в кабине вместе с водителем, который ехал очень медленно. Он не спешил расставаться с женщиной, которую любил. Любил по-своему, пусть даже по-деревенски. Он многое за это время передумал. Желание уйти от жены, матери двух детей у него то появлялось, то улетучивалось. Ежели бы не дети, он перешел на противоположную сторону улицы, к своей любовнице. Дарья нравилась ему не только как женщина, но и как мыслящее существо. Да и души в ней было куда больше. Марии всего этого порою не хватало.

Прощание было обычным, словно никто из некогда влюбленных и не разлучался. Новикова слегка чмокнула мужчину в щечку и со вздохом произнесла:

─ Авдейка, честно скажу… Еду к своему знакомому мужчину по принуждению… Он начальник, правда, небольшой… ─ Сжав губы, боялась расплакаться, она вновь сказала. ─ Он легочник, часто болеет… Он меня любит… ─ Затем уже сквозь слезы продолжила. ─ Он все-таки меня нашел…

Аксенов крепко обнял свою любимую, затем слегка оттолкнул ее от себя и внимательно посмотрел на ее лицо. Оно было бледным, почти безжизненным. Затем он покачал головой, развернулся и стремительно направился к трактору. Лишь после того, как электропоезд скрылся за лесом, он остановился и ничком упал на землю. Она была холодной, словно недавно освободилась от снега. Он с силой рвал обеими руками молодую траву, из его глаз катились слезы…

Дарья Аксенова впервые по-настоящему почувствовала неравнодушие мужчин к своей персоне в девятом классе. Произошло это совершенно случайно, во время контрольной работы по математике. Она на этот раз вообще не взяла в руки авторучку. Задание для нее было очень сложным. Не помог ей и Петька Скалкин. Он, решив все три уравнения, то и дело оглядывался на красивую одноклассницу и скалил зубы. Она подобных ребят не переваривала. Презирала она и Петьку, который все время строил из себя Лобачевского. Она нередко удивлялась его математическим способностям несмотря на то, что его родители были животноводами. Отталкивал ее и внешний вид юноши. Нос у него был большой и слегка приплюснутый. К тому же он был маленького роста, в строю стоял последним.

Во время большой перемены к Дарье подошел Николай Иванович Лобов, учитель математики. Это был мужчина лет тридцати, тридцати пяти, среднего роста, с короткими вихрами черных волос на голове. Старшеклассники знали, что у него роман с пионервожатой школы Аллой Петровной. Котеночкина была чуть выше ростом своего друга. Был у нее и небольшой изъян на лице. На подбородке у нее почему-то росли волосы. Кое-кто за глаза называл ее «бородатой». Математик внимательно посмотрел на слегка удрученную девушку и очень загадочно произнес:

─ Аксенова … Если мне память не изменяет, ты ни одного уравнения не решила. ─ Заметив явное расстройство подопечной, он оживился и с некоторой укоризной продолжил. ─ Дарьюшка, у тебя есть возможность все исправить…

Ученица с явным непониманием уставилась на своего наставника. Ее лицо было розовым, словно спелый помидор. Еще несколько мгновений неординарной ситуации и она, без всякого сомнения, расплакалась бы. Слез удалось избежать. Лобов слегка положил свою руку на ее плечо и с улыбкой подытожил. – Дарьюшка, пойдем в учительскую… Не хочу, чтобы такое очаровательное создание имело неуд по такой мудрой и очень сложной науке…

Дальнейшее поведение учителя школьницу несколько шокировало. Сначала он усадил ее за стол. Затем присел рядом с нею и на отдельном листе бумаге написал все решения. Аксенова переписала их в свою незавершенную работу и неспеша покинула учительскую. Итоги контрольной работы объявили через два дня. Дарья получила отличную оценку. Она этому нисколько не удивилась, удивился ее сосед. Скалкин почти всю перемену ходил возле «Ковалевской» и то и дело крутил пальцем вокруг своего виска. Развязка для слабоуспевающей по математике наступила после занятий. Она уходила из школы одной из последних. Она ни с кем из одноклассников дружбы не водила. И на этот раз она шла одна.

На улице было уже темно, когда по дороге ее догнал Лобов. Он слегка наклонился к девушке и чмокнул ее в губы. Дарья от неожиданности вздрогнула и резко отпрянула. Ее физиономия извергала явное непонимание. Мужчина заразительно засмеялся, затем крепко сжал ее руку и очень серьезно произнес:

─ Дарьюшка, долг платежом красен… Я тебе отличную оценку, а ты мне поцелуй… Идет? ─ Аксенова, непонятно почему, заразительно рассмеялась, затем наклонилась к учителю и чмокнула его в губы. В тот же миг она почувствовала запах жареного лука…

Игра в поцелуйчики ей была знакома еще с детства. Ребята и девчата часто это делали, когда играли в глухой телефон или прыгали через скакалку. Подобное какой-либо проблемы у них не вызывало, кроме одного ─ смеха…

В этот вечер Дарья Аксенова вернулась домой очень поздно. Прогулка по лесу с мужчиной, который был значительно ее старше, удалась. За очень короткий отрезок времени она многому научилась. И не только по-настоящему целоваться. Она познала и почувствовала также и неизведанное, которое раньше для нее было запретным, табу. К ее телу впервые в жизни прикоснулись мужские руки, которые чуть-чуть дрожали. Не то от страха, не то от волнения. Она свою девственность сохранила, не отдалась мужчине. Несмотря на то, что желание сделать это, у нее лилось через край. Тормозом прелюбодеяния был сам любовник. За совращение несовершеннолетней ему грозила тюрьма. Осыпая страстными поцелуями нагую девушку, он через некоторое время слегка вскрикнул и стал издавать носом свистящие звуки. Дарья из-за темноты не видела его лицо, но знала, что подобное сопение нередко исходило из комнаты ее родителей. Лобов проводил ее до дома. Он на прощание ей сказал:

─ Дарьюшка, скоро я уеду в Омск, на повышение… Тебе же, скажу одно… К сожалению, в нашем обществе ум человеческий не стал престижным… ─ Слегка вздохнув, он продолжил. ─ Для подобных тебе, Дарьюшка, ум и не требуется. Ты очень красивая… Используй эту козырную карту на всю катушку… У твоих ног будут многие мужчины, да и карьера придет…

Школьница на умозаключения наставника не реагировала. Она стояла словно истукан. Лишь иногда ее хрупкие плечики слегка вздрагивали. Кое-где ее тело испытывало зуд, не то от опавшей осенней листвы, не то от поцелуев несостоявшегося совратителя.

В эту ночь Дарья Аксенова долго не спала. Она впервые в жизни по-настоящему раздумывала о своем предназначении на этой земле, в первую очередь, как красивая женщина. Кое-какие эпизоды из прошлой жизни ей уже стали нравиться. Еще в первом классе классный руководитель Татьяна Ивановна, представив ее перед сверстниками, обратила внимание на ее красоту. Положив руку на плечико Даши, она с нескрываемой радостью проворковала:

─ Уважаемые детки! Дашенька самая красивая в нашем классе, она будет представлять нас в президиуме… Она станет одной из ударниц в учебе и поведении…

Маленькая девочка не обращала внимания на то, что лилось из уст очень пожилой женщины. Как и вообще не понимала, что означал на деле «президиум» или «ударничество». Она лишь крутила по сторонам своей маленькой головкой с темно-русыми, каштановыми волосами и улыбалась. Пророчество наставницы не оправдалось. Аксенова училась посредственно, хотя была и не без таланта. Об этом говорили не только ее учителя, но и родители. Она могла читать наизусть большое стихотворение и тут же не решить простейшую арифметическую задачу. Почему так происходило, взрослеющая особа и сама не понимала. Возможно, ей не хватало усидчивости… Была и еще одна причина, по которой она нередко получала неудовлетворительные оценки. Ее отец за время учебы детей, сменил три места жительства. Он не уживался с местными начальниками. Аксеновы сначала жили в Назаровке, затем переехали в Стрелковку, потом в Фомиху и вновь оказались в Назаровке. Были у девушки и личные соображения по поводу учебы, они шли вразрез с тем, что писали в газетах или говорили с трибуны. Она все больше и больше приходила к выводу. Ученость в стране, особенно, на селе, никому не нужна. Большинство ее сверстников или чуть постарше, как правило, оседали в деревне. Оседали не по собственной воле. Лишь единицы поступали в техникумы или институты. Она не хотела впустую грызть гранит науки или болтать о том, во что никто не верил…

На следующий день Дарья Аксенова пришла в школу очень поздно, пришла на математику. Она была последней. Едва она открыла дверь классной комнаты, как тут же оказалась в объективе глаз одноклассников. Это происходило всегда, если кто-то опаздывал. Опоздавшие, он или она, оба или обеи, под молчание или сопение сотоварищей неспеша садились на свои места и через некоторое время принимали