Даня и Терехов вцепились в веревку и быстро потащили Кату вверх. Вода под ней уже буквально бурлила от скопища змеевидных тел. Когда она достигла кромки моста, Гюрза и Берс ухватили ее за шиворот…

Очередная выпрыгнувшая из воды тварь была гораздо крупнее предыдущих – пожалуй, метра три в длину, и башка размером с лошадиную. Она одним махом захапала ногу Каты до колена и я, кажется, даже расслышал хруст кости. Или это просто железные бляхи на ее сапоге заскрипели на зубах рыбины.

– Тащите! – благим матом заорал Гюрза, увидев, что наши на секунду опешили.

Мы рывком выдернули Кату на мост вместе со вцепившейся в нее тварью. Гюрза подскочил к рыбине и рубанул ей несколько раз пониже головы, целясь в одно и то же место. После очередного удара чудовище выпустило добычу и тяжело плюхнулось обратно в воду.

– Держись, держись, девочка! – причитал Док, колдуя над Катой.

Вспыхнуло алой дугой заклинание Перекачки жизни, ударило ей в грудь. Девушка, до крови закусывая губу, застонала, выгибаясь дугой, будто на дыбе.

В ход пошли дорогие лечебные зелья. Еще пара минут – и она, бледная и дрожащая, но живая, сидела, прислонившись спиной к перилам моста. В качестве последнего средства для приведения ее в чувство Док подсунул ей железную кружку со своим пойлом. Девушка, уставившись в одну точку, отхлебывала самогон, как чай – только зубы о железный край стучали.

– А ты молодец, – Терехов хлопнул Гюрзу по плечу. – Быстро отреагировал.

– Угу, – поддакнул Данила. – А то я вообще растерялся – то ли бросать веревку, то ли дальше тянуть, то ли голыми руками этой твари пасть разрывать…

– Голыми руками не советовал бы, – усмехнулся Гюрза. – У инканьямбы зубы, как скальпели. Без пальцев бы остался. Но у этих тварей есть уязвимое место…

Он ребром ладони постучал по задней стороне шеи.

– Надо бить пониже головы и постараться перебить ей хребет. Ну, или еще можно в глаза чем-нибудь тыкать и доковыряться до мозга. Но это сложнее – мозг у неё маленький, где-то с грецкий орех.

– Ясно, – кивнула Ката. – То есть примерно как у нашего Стинга.

– Рад, что тебе уже лучше, – отозвался лучник, усмехаясь.

– Что, привал небольшой устроим? – предложил Терехов. – Только надо уйти с моста, а то мы здесь, как на ладони…

– Да нет, пойдемте. Я в порядке.

Ката, пошатываясь, поднялась на ноги.

– Точно? Ты не геройствуй особо – раны довольно серьезные были…

– Ну, кровища из меня уже не хлещет, все зарубцевалось, – раздраженно отозвалась ведьмачка. – Дальше само заживет. Что вы со мной носитесь-то? Это же игра. А я сама виновата, что так долго болталась на этой веревке.

– Ладно, идем, – помедлив, кивнул Терехов.

Берс чуть задержался, чтобы забрать веревку. Дальше мы продвигались не торопясь и стараясь не шуметь. Источник был совсем близко – когда я останавливался и прислушивался, то чуял его даже без медитации. Кажется, он где-то выше нас, в аккурат под тем деревом, которое мы видели с противоположного берега реки. Последние метров тридцать мы и вовсе преодолели чуть ли не на пузе, пробираясь через заросли высокой травы. А уж когда подобрались к источнику на расстояние прямой видимости, и вовсе дыхание затаили. И было из-за чего.

Рядом с источником был выстроен еще один алтарь уже знакомой нам конструкции – с тремя рогатыми черепами на верхушке. И ванары радом обнаружились. Точнее, один ванар.

Размером он был чуть помельче встреченных нами до этого горилл. С ног до головы покрыт густой блестящей медно-рыжей шерстью и выряжен в богатые шелковые одежды с позолотой и вычурными позументами. В руках его был боевой посох с утолщениями на концах, украшенный золотыми и красными лентами. И этим самым посохом он мутузил алтарь, методично разваливая его на мелкие обломки. И даже на этом не успокоился – когда от алтаря уже практически ничего не осталось, он долго пинал осколки черепов, втаптывая их в траву и что-то непрестанно бормоча себе под нос на разные голоса.

Мы затаились в зарослях, разглядывая странного ванара сквозь листву. Закончив свой акт вандализма, он одним гигантским прыжком скрылся у нас из виду, но мы по-прежнему сидели тихо, прислушиваясь к окружающим звукам.

– Ну, что он свалил?

– Тссс!

– Ты что-то слышишь?

– Да тихо вы!

Еще пара минут пролетели в напряженной тишине.

– И что, как думаете, он еще там? – не выдержав, шепнул я.

– Кто? – таким же заговорщическим шепотом отозвались справа.

– Дед Пихто! – огрызнулся я, оборачиваясь.

И едва подавил испуганный возглас.

Ванар сидел справа и чуть позади меня, сгорбившись и вместе с нами разглядывая опустевшую поляну. На меня он воззрился округлившимся от изумления глазами и даже коротко взвизгнул, изображая испуг.

– Что за…

Псы разом вскочили, замерли в напряженных позах с оружием наготове.

Ванар, сложив губы трубочкой и выпучив глаза, продолжал сидеть на месте с таким видом, будто его застукали за подглядыванием в женской раздевалке.

– Зачем безволосым все эти железяки? – вдруг подозрительно прищурился он. – Вы же не собираетесь ими никого бить в моем лесу? Это ведь, наверное, очень больно!

– Уберите оружие, – почти не разжимая рта, процедил Терехов, и Псы неохотно подчинились.

– Он разговаривает… – прошептала Ката.

– Кто? – вытянув шею, отозвался ванар. Выражение его морды менялось мгновенно, как узоры на калейдоскопе.

– Да ты! Ты кто такой вообще?

– Я, кажется, знаю, – ответил я. – Ты ведь Хануман?

– Царь! Хануман! – гордо выпрямившись, рыкнул ванар, поправляя меня. – Рожденный ветром и Познавший пустоту! Великий мудрец, равный небу!

С каждой фразой он становился все выше ростом, буквально на глазах увеличиваясь в размерах. Еще немного – и он нависал над нами уже трехметровым великаном. Голос его становился все более грозным и под конец рокотал, как раскаты грома.

– Перепрыгнувший океан и Дарующий жизнь! Обладатель могучих сил и великой доблести! Сжегший город Десятиглавого…

Он вдруг осекся, и морда его приняла озадаченное выражение. А заодно и сам он начал сдуваться, постепенно уменьшаясь до нормальных размеров.

– Эм… У меня вроде были еще какие-то титулы… – он почесал в затылке, пытаясь что-нибудь припомнить. – Много титулов! Но я их не очень часто повторяю, и кое-что позабылось.

Он повел рукой, и окружающая нас трава и даже кустарники вдруг полегли, прижимаясь к земле, так что мы оказались на почти ровной поляне. Сам же он, забросив посох на плечи, как коромысло, вразвалочку прошелся вокруг нас, разглядывая и чуть ли не обнюхивая. Остановился напротив Эдж и, скорчив жеманную рожицу, вдруг отвесил ей поклон. А потом выудил неизвестно откуда огромный красный цветок на тонком стебле и сунул ей чуть ли не в нос.

Ассасинка ошарашено замерла, но потом приняла подарок.

– Ну, спасибо, – буркнула она.

В ответ ванар расплылся в улыбке, стреляя глазками, как пьяная потаскушка в баре. И тут же подвалил к Кате. Та попятилась было от него, пытаясь спрятаться за Стинга, но лучник, хихикнул, наоборот, пихнул ее в спину, выталкивая вперед.

Хануман поклонился и ведьмачке и шумно втянул ноздрями воздух.

– Ммм, самки безволосых так сладко пахнут!

– Я не самка! – оскорбленно прорычала Ката.

– Да-а?!

Ванар в ужасе отшатнулся от неё, но потом принюхался и, сгорбившись, начал внимательно осматривать ее со всех сторон, уделяя особое внимание разного рода выпуклостям.

– Нет, не в том смысле, что я мужик.. – запротестовала, смутившись, Ката и даже, кажется, покраснела.

– А-а-а, все-таки Великий Хануман не ошибся! И то правда – ведь Великий Хануман никогда не ошибается, – на морде царя обезьян снова расплылась похабнейшая улыбка, а глазами он, похоже, не просто раздел бедняжку, а уже устало курил на балконе. Ну, или на ветке дерева. Уж не знаю, как там у этих ванаров принято.

– Просто отвали от меня! Мерзкая обезьяна!

Хануман вдруг выпучил глаза и надул щеки. Из ноздрей его один за другим повалились какие-то полупрозрачные шарики, которые он ловко собрал в ладонь.

– Позволь хотя бы угостить тебя сладчайшим виноградом с берегов Озера жизни, красавица!

Он с поклоном преподнес ведьмачке свой гостинец.

– Ты сдурел, что ли? Не буду я это есть!

– Да?

Ванар скорчил обиженную рожицу и понюхал виноградины. Потом закинул их в рот.

– Хм! А другая самка взяла цветок. Хотя цветок даже на десятую долю не такой вкусный, как виноград. Вы, безволосые, такие странные…

– Это мы-то странные?!

– Зачем ты разрушил алтарь? – осторожно спросил я, пытаясь сменить тему. – Его ведь построили твои подданные?

– Алтарь? Ах, да, алтарь!

Упоминание о постройке рядом с Источником привело рыжего ванара в ярость. Он снова бросился топтать несчастные обломки, непрестанно бормоча себе под нос. Выкрики его были бессвязны и больше похожи на бред, хотя и проскальзывали какие-то вспышки просветления.

– Они плохие! Негодные, негодные шаманы! О, я знаю… Я, конечно, знаю, что это все из-за него… Он шепчет им! Постоянно шепчет! Вестники, вестники… Какая чушь! Зачем он им это шепчет? Зачем они его слушают? Думают, он видит будущее? Как он может – у него ведь нет глаз!

– У кого нет глаз? – спросил я.

– У него! – отозвался ванар и взглянул на меня, как на идиота. – У того, кто постоянно шепчет, хотя у него и нет рта. А эти глупые шаманы слушают, слушают его! И не слушают своего истинного царя!

– Так покажи им, кто здесь хозяин! – усмехнулся Берс.

Хануман остановился и задумался. Но долго в этом состоянии не продержался. У него, по-моему, вообще настроение меняется каждые секунд пятнадцать.

– Нет-нет-нет, не могу! Хануман добр и справедлив. Он не может обратить свой гнев против своих подданных.

– Тогда, может, скажешь этому, который шепчет, чтобы не шептал? – предложил я.

Ванар снова посмотрел на меня снисходительно.

– Я знаю, что безволосые не очень умные. Но ты, похоже, чемпион тупоголовых! Как же я ему что-то скажу? У него же нет ушей!

Я с трудом подавил в себе волну раздражения – эта самодовольная обезьяна уже здорово действовала на нервы. К тому же чем дальше, тем становилось очевиднее, что у нее давно поехала кукушка.

– Ты полегче, волосатый! Я, между прочим, Мастер Воды и победитель черных генералов. А пройдет время – я и тебе брошу вызов!

Хануман воззрился на меня с удивлением и ужасом, но секунду спустя стало понятно, что это не более, чем притворство. Потому что он разразился таким хохотом, что не удержался на ногах и принялся кататься по траве, дрыгая ногами в воздухе. Ладошки у него на всех четырех лапах оказались человеческие, с противопоставленным пальцем.

– Ты позабавил Ханумана, безволосый! Ты и правда думаешь, что любой червяк может бросить вызов Царю обезьян? Да ты пыль под моими лапами!

Он одним прыжком подскочил ко мне и принялся ходить вокруг меня, поочередно выдавая фразы то в одно, то в другое ухо, еще и с разными интонациями.

– Ты правда думаешь, что можешь? Да кто ты такой? Ты даже ни разу не слышал голос того, кто шепчет! Или, может, ты уже отведал плодов, исполненных неизбывной горечи? Или собрал семена, орошенные небесным туманом? Или перехитрил того, кто останавливает течение рек? Да ты даже не видел лазурный свет под сенью первого древа! И ты говоришь, что готов стать Мастером?

Он, наконец, остановился, и мы оказались лицом к лицу. В карих радужках его глаз плясали яркие зеленые искорки, а сам взгляд отдавал не то безумием, не то гениальным озарением.

– Не сейчас, конечно, – смутившись, ответил я. – Позже.

Системное сообщение частично перекрыло мне обзор, и я, пробежавшись по нему взглядом, смахнул его в сторону.

«Вы активировали классовый квест «Мастер стихии Дерева». Для получения подробной информации о нем вы должны овладеть хотя бы базовыми умениями стихии Дерева, совершив паломничество к Лазурному дракону».

– Позже… – эхом повторил ванар. – Ну, что ж, Великий Хануман будет ждать. У Великого Ханумана много времени. Целая вечность!

Он вдруг гигантским прыжком взмыл в воздух и повис на ветке дерева на высоте этак пятого этажа.

– Эй, погоди! – крикнул я. – А что, если мы поможем тебе с этими мятежными шаманами?

Ответом было издевательское хихиканье.

– Безволосые? Помогут Великому Хануману? Великий Хануман сам повергнет любых врагов!

Мелькнув напоследок золотыми позументами, он скрылся в листве.

– Уф, наконец-то! – облегченно вздохнула Ката. – Какая-то сумасшедшая обезьяна! Хорошо хоть драться не кинулся!

– Да, что-то сдается мне, что он и один бы нас по поляне размазал, – согласился Стинг.

– Он столь же могущественен, сколь и безумен… – пробормотал я, вспомнив слова Бао. – Но мне кажется, что в его словах что-то было. Какая-то подсказка…

– Да какая подсказка? – фыркнула Эдж. – Он же бредит! Кто-то там у него шепчет, хотя у него нет рта. И ушей.

– И глаз, – добавил, хихикнув, Стинг. – То есть он имеет дело с тяжелым инвалидом.

– А может, и не бредит, – проговорил Док, задумчиво поглаживая по загривку своего зомбипарда. – Просто говорит загадками. Ну, иносказательно. Что там у него вообще было? Какие-то горькие плоды… И кто-то, кто останавливает течение рек…

– Нет, это немного про другое, – покачал я головой. – Это, похоже, для классового квеста монахов. А начал он с шаманов и того, кто шепчет.

– А кто шепчет, не имея рта? – спросила Ката. – Похоже на детскую загадку…

– Ветер? – предположил Гюрза.

– Ну… Сходится! Ни глаз, ни рта, ни ушей, а шепчет…

Док, улыбнувшись, покачал головой и молча потряс ветки ближайшего куста – те с уходом Ханумана потихоньку распрямились.

– А, точно! Дерево! – совсем по-детски воскликнула Ката, радуясь догадке. – Дерево тоже шелестит листвой, вроде как шепчет. Вот, наверное, что он имел в виду. Это подсказка!

– Ну, зашибись подсказка! – сварливо проворчал Стинг. – Да тут миллионы деревьев!

– А может, все-таки имеется в виду какой-то персонаж? – пожала плечами Эдж. – А деревья – это вроде как аллегория. Может, философия какая-то приплетена…

– Ага. Люди – они как деревья, – глубокомысленно изрек Берс. – Они тоже падают, если подрубить их топором.

Псы расхохотались.

– Да ну вас! Мужланы…

– Да нет, видимо, все-таки имеется в виду какое-то конкретное дерево, – решил Док.

– И как нам его искать?

– Да пока никак, – сказал Терехов. – Пожалуй, пора возвращаться в лагерь. Ну, и в реале пошерстить по игровой вики. Может, кто-то из игроков уже вносил туда инфу об этом. Да и вообще, о ванарах надо разузнать подробнее.

– Да, пожалуй, – согласился Бер. – Гюрза, найдешь обратный путь в лагерь? Или другим маршрутом пойдем?

– А какая разница? Это же Уобо, – усмехнулся чернявый. – Эти джунгли – как река. А в одну реку нельзя войти дважды.

– Еще один философ выискался! – закатил глаза Стинг. – Пойдемте уже отсюда. А то еще подданные этого сбрендившего царя вернутся и сделают нам атата за порушенный алтарь.

– И то верно, – согласился Гюрза. – И, кстати, лучше бы нам поторопиться…

Он взглянул наверх, пытаясь разглядеть небо сквозь густые кроны деревьев.

– Ибо есть кое-что куда хуже и опаснее, чем путешествовать по Уобо.

– Да ну? И что же?

– Делать это ночью.