Глава 5

В компании с гасконцем жизнь пролетает быстро.

Сирано де Бержерак

Отважный лейтенант Наваррской гвардии стоял потупив взор, разглядывая потрескавшиеся от времени половицы, боясь посмотреть на своего грозного капитана и не имея сил смириться с реальностью и неотвратимостью потери. Я глядел на понурившуюся фигуру земляка, едва сдерживая себя, чтобы не расхохотаться. Казалось невероятным, чтобы какие-то пройдохи могли вот так запросто облапошить славного де Батца. Отвага, скорость реакции и сообразительность моего друга не вызывали ни малейших сомнений, но факт оставался фактом. Повозки, на которую мы возлагали столько своих надежд, не было.

– Сакр Дье! – выругался я. – Мано, но как же так?!

Мнимый возница еще раз тяжко вздохнул и с видом, с каким обычно бросаются в омут головой, начал:

– Мессир! Я уже возвращался из приюта Святого Лазаря, когда на перекрестке улиц Сорбонны и Сен-Жак, неподалеку от монастыря Святого Бенедикта, я столкнулся нос к носу с каретой монсеньора епископа Шатийонского.

– Ну?

– Я начал было сдавать в сторону, но мулы, знаете ли, заартачились и ни в какую. Ни влево, ни вправо. Понятное дело, кучер монсеньора епископа орет. Я держусь изо всех сил, чтоб ему кулаком промеж глаз не съездить. Зубы сжал, молчу да вожжи дергаю. Народ вокруг начал собираться. Глазеют, канальи, как мы тут стоим и разъехаться не можем. Потешаются, советики дурацкие дают. Тут вдруг дверца кареты распахивается, и из нее девушка – прыг на землю, да так быстренько шасть в толпу.

– Девушка? – переспросил я, придавая голосу деланно суровые интонации.

– Девушка, – сокрушенно подтвердил де Батц.

Ах! Когда ветреные французы говорят «Ищите женщину», они прекрасно осознают, что искать долго не придется. Ибо не в природе жизнерадостного галльского характера делать что-либо долго и скрупулезно. А женщина во Франции находится всегда, даже если, паче чаяния, ее не ищут. Будь то Париж, с его столичным многолюдьем, или же мужская обитель в предгорьях Альп, уж какая-нибудь красотка да сыщется. Как же могло обойтись без женщины в этой истории!

– За девушкой погнались лакеи, ехавшие на запятках кареты.

– Оч-чень интересно!

– Правда?! – радуясь невесть чему, спросил меня Мано.

– Конечно. Посуди сам: молодая, красивая девушка в карете епископа… Она красивая?

– О да!

– Я почему-то так и подумал. Так вот, эта молодая и красивая девушка, пользуясь случайной остановкой, пытается сбежать и скрыться в толпе. Весьма занятная сцена!

– Вот и меня это насторожило. – Очевидно понимая, что из-за нелепости произошедшего у меня нет сил сердиться, значительно увереннее продолжил гасконец. – Я соскочил с козел, поймал этих наглецов за загривки, ну и приложил их лбами одного к другому. – Он вздохнул.

– Так. Это понятно, – хмыкнул я. – Надеюсь все же, они живы.

Мой друг был весьма силен, и ежедневные многолетние упражнения с эстоком придали его рукам крепость печатного пресса. Я очень явственно представлял себе незавидную участь преследователей юной очаровательницы. Вероятнее всего, они еще не скоро смогут, склоняясь в почтительном поклоне, открывать дверцу перед его преосвященством епископом Шатийонским…

Стоп. Епископ Шатийонский – Эд де Шатийон. Я с удивлением посмотрел на незадачливого возчика.

– Ты уверен, что карета принадлежала именно епископу?

– О да! – не понимая, чем вызван мой вопрос, подтвердил де Батц. – Я узнал его герб!

– Забавно. Если я не ошибаюсь, епископ – старший брат покойного адмирала Колиньи?

– Верно, мой капитан!

– Гм. Ладно, продолжай.

– Да что продолжать… – опечаленно махнул рукой лейтенант. – За каретой дюжина стражников скакала. Понаехали, ее схватили, мне пику к горлу приставили. А я ж вот… – Мано тоскливо указал на свои дешевые обноски, заменившие привычную кирасу. – Она только и успела прошептать, что зовут ее Конфьянс де Пейрак и везут ее к Паучихе. Просила передать это друзьям адмирала, ежели такие сыщутся.

– Ну конечно. – Услужливая память точно попугай поспешила вытащить нужный билетик из ящика старого шарманщика. – Конфьянс де Пейрак, дочь графа Раймона де Пейрака, падчерица Колиньи.

– Да? В самом деле?! – Мои слова произвели на гасконца весьма странное впечатление – так, будто я похвалил его за прекрасно проделанную работу. – Тогда мы тем более должны спасти ее! Ведь так?

Спасать кого бы то ни было в то время, как за наши собственные головы назначена награда, было чистейшим безумием. Спасать дочь адмирала Колиньи, пусть даже и приемную, из лап Черной Вдовы было безумием вдвойне. Но, черт возьми, ни один дворянин Гаскони и Наварры, ни один даже самый захудалый владелец старого меча и полудохлой клячи, гордо именующий себя шевалье, не стал бы под мои знамена, когда бы в такую минуту я сказал «нет». Да, это было безумием, но у нас в горах иные не выживают. А стало быть, это было вполне нормально. По-гасконски.

– Пожалуй, ты прав, – подтвердил я. – Но, Мано, как же все-таки наша повозка?

– А… это… – Мысли смельчака уже давным-давно покинули пропавшее транспортное средство и витали где-то у ног случайно встреченной красавицы. – Я заплатил су какому-то школяру, чтобы он присмотрел за ней, а сам бросился вслед карете. Мессир, я проследил ее до самого дворца Сен-Поль. Там ныне свила себе гнездо Паучиха. До той поры, пока не будет отстроен Лувр, Сен-Поль – королевская резиденция. Правда, новый король предпочитает проводить время в Малом Бурбонском отеле со своей ненаглядной принцессой Кондэ. – Он победно улыбнулся, должно быть, всецело поддерживая счастливых возлюбленных, столь успешно наставляющих рога незадачливому мужу.

Честно говоря, я тоже был рад за кузена Генриха Анжуйского, вернее, теперь уже почти полноправного короля Генриха III. Но тем не менее принц Кондэ был мне родственником, причем, в отличие от кузенов Валуа, весьма близким. А стало быть, вполне вероятно, что где-то какой-то граф, барон, да, черт возьми, любой простолюдин, потешается над моей собственной рогатостью.

Хороши вожди гугенотов – пара рогоносных принцев! Выходит, что Кондэ, как ни крути, мой собрат по несчастью и уж кому-кому, но не мне радоваться его неудачам. И хотя я готов был спорить на что угодно, что одним из первых эдиктов будущего монарха после коронации в Реймсе будет признание незаконным брака Генриха Кондэ с собственной двоюродной сестрой Марией, пока что брак оставался браком, а мы – парой обманутых дураков.

– Мано! С тем, куда повезли девушку, все понятно. Теперь мы знаем, где находится прелестная Конфьянс де Пейрак. Но с нашей-то повозкой что случилось?!

Гасконец вновь посмотрел на меня взглядом набедокурившего щенка, так не вязавшимся с его обычно бесшабашно-самодовольной внешностью. Плечи его недоуменно поднялись, и руки разошлись в стороны.

– Когда я вернулся, не было уже ни повозки, ни этого проклятого школяра.

Ответ был ясен. Впрочем, ясен он был и без слов де Батца. Только очень наивный человек или же такой пылко влюбленный, как мой друг, мог предположить, что вещь, оставленная без присмотра вблизи любого из коллежей храма изящных искусств и высокой науки, может оставаться на месте дольше, чем понадобится, чтобы стащить ее. Тем более возок с парой мулов, бочкой и прочим содержимым – всего ливров на тридцать пять. Да еще на перекрестке оживленной улицы Сен-Жак, прямой стрелой тянущейся с одного берега на другой и соединяющей воедино все три части города: собственно Город, колыбель Парижа остров Ситэ и неунывающий Университет, живущий по своим законам, подсудный лишь ректору и королю и готовый в любую минуту вспыхнуть мятежом при одном лишь намеке на ущемление своих прав и привилегий. С пересекающей Сен-Жак улицей Сорбонны тоже все было понятно. Будущие бакалавры и магистры, весь день спешащие по ней в поисках сокровищ истинного знания и пары денье на пропитание, должно быть, изрядно веселились, наблюдая ополоумевшего возницу, преследующего епископскую карету и бросившего ради этого свой экипаж на попечение их собрата школяра. Мудрено ли было ждать иного исхода?

– Так что, мессир? – произнес де Батц, переходя к волновавшей его теме и выводя меня из задумчивости. – Нынче мы штурмуем Сен-Поль?

Я почти с нежностью посмотрел на лейтенанта. Да, такой вопрос мог задать только истинный уроженец Беарна. В нашем распоряжении, считая и нас, было четырнадцать человек. Пусть бравых вояк, но всего четырнадцать. Замок же Сен-Поль, принадлежавший еще королю Карлу V, был, как и его царственный собрат, двадцатичетырехбашенный Лувр, настоящим городом в городе, крепостью, готовой выдерживать долгую осаду небольшой армии. Лишь совсем недавно мы сами благополучно удерживали в своих руках замок, немногим превосходящий этот по своей мощи. Нас были сотни. Противников – десятки тысяч. Теперь же защитников, вероятно, были все те же сотни, зато штурмующих…

– Сен-Поль просто так, с налета, не возьмешь, – задумчиво начал я, внутренне негодуя на себя за пагубную податливость. – Здесь все разведать надо.

– Мой капитан! – Де Батц гордо расправил плечи, воспринимая прозвучавшие слова как долгожданную команду. – С вашего позволения, я уже послал двух парней посмотреть, что там да как.

– Надо бы поосторожней, – проговорил я в пространство.

– О да, мессир! Вы правы. Я велел им не брать с собой шпаги и не ввязываться в стычки со стражей.

– Это ты правильно сделал. – В моем мозгу, помимо воли, очень ясно нарисовалась картинка такого вот разведывательного рейда. Больших забияк, чем Гасконские Пистольеры, в Париже еще надо было хорошенько поискать. А вынужденные в последние дни вести себя тише воды ниже травы, они, поди, уже изнывали от желания пустить в ход кулаки и шпаги.

Мано, похоже, был счастлив. Он вновь был занят любимым делом, и его вновь вел в бой обожаемый король, а впереди маячил приз, ради которого стоило лить кровь, конечно, преимущественно чужую, увенчиваться славой и вообще совершать великие подвиги подобно неистовым Роланду и Баярду. Но вопрос, который я задавал сегодня уже несколько раз, по-прежнему оставался открытым.

Повозки не было, а стало быть, весь наш план скорого прощания с Парижем висел на волоске. С тем же, что, благодаря нынешнему дорожному приключению моего друга, мы вновь намеревались напомнить королеве Екатерине о своем существовании – вопрос, каким образом нам придется спасать свои шкуры, вовсе не был праздным.

– Ладно, Мано. Разведка – это хорошо, это правильно, но что мы будем делать с повозкой?

– Мессир. – Вновь потупился де Батц. – Когда я шел к вам, по дороге мне встретилась милашка Жозефина, ну и я поведал ей о своей беде… – Он на секунду запнулся. – Жози обещала помочь.

– Интересно, каким образом это ей удастся?

Вначале я хотел спросить, можно ли верить крутобедрой мадам, но, вовремя вспомнив, что все это время подруга моего лейтенанта была гостеприимной хозяйкой убежища двух беглецов, головы которых сулили ей безбедное существование на долгие годы, устыдился этого вопроса.

– Сир! – Голос де Батца звучал почти гордо. – Я познакомился с этой почтеннейшей женщиной вскоре после прибытия в Париж. Быть может, вы помните исчезновение любимца герцога де Гиза, виконта де Малеру?

Честно признаться, я не помнил вышеназванного любимца, но сомневаться в словах гасконца у меня не было никаких резонов.

– Так вот, – продолжал мой друг, – Малеру с двумя приятелями напали на меня неподалеку отсюда, на Пре-о-Клер. Я был вынужден обороняться. Тем более что двое моих товарищей были ранены… – Он замялся, очевидно, подыскивая слова.

– И что? – поторопил его я.

– Возможно, лишь Жозефина и я знаем, где похоронены эти наглецы. А ведь она видела меня до того лишь раз, м-м-м, незадолго до нападения. Если уж она берется помочь, я бы не стал сомневаться в ее словах.

Несомненно, Мано говорил правду. Но, должно быть, не всю правду. Впрочем, поединки между горячими головами всех сословий на Пре-о-Клер были не редкостью, и немалое число парижан, канувших в неизвестность, начинали путь туда именно с этого забытого Богом пустыря. Однако сказанное Мано невольно заставило меня по-иному взглянуть на мадам Жози. Эта женщина, несомненно, была подарком судьбы для нашей сумасшедшей компании.

В дверь негромко постучали.

– А, вот и она! – услышав тихий стук, вскинулся де Батц.