Глава 1
Освобождение от уголовной ответственности/наказания, прекращение уголовного дела (преследования), отказ в его возбуждении: развитие комплексного межотраслевого института права и его система

§ 1. Освобождение от уголовной ответственности/наказания, прекращение уголовного дела (преследования), отказ в его возбуждении в системе развития отечественного права (законодательства)

Русская Правда, Новгородская и Псковская Судные грамоты, Судебник Ивана III 1497 г., Судебник Ивана IV (Грозного) 1550 г., Стоглав 1551 г., Соборное уложение 1649 г., Артикулы воинские и Краткое изображение процессов или судебных тяжб Петра I (Великого) 1715 г., Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г., Уголовное уложение 1903 г., Декреты РСФСР «О суде» 1917–1918 гг. и «О лишении свободы и о порядке условно-досрочного освобождения заключенных» 1921 г., Руководящие начала по уголовному праву РСФСР 1919 г., Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и республик 1924 г., Указ Президиума Верховного Совета СССР «О введении условно-досрочного освобождения из мест заключения» 1954 г., Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 и 1991 гг., Уголовные кодексы РСФСР 1922, 1926, 1960 гг. и Российской Федерации 1996 г. об ответственности/наказании, преследовании и освобождении от ответственности/наказания, о прекращении или недопущении преследования. Сущность освобождения от уголовной ответственности и/или наказания.

Необходимость социального выражения и формального закрепления оснований освобождения от ответственности (впоследствии названной уголовной), устранения наказуемости лица за совершенное им преступное деяние была осознана давно. В отечественной истории мы наблюдаем проявление этого в период образования и упрочения Древнерусского государства (в результате объединения Новгородской Руси с Киевской Русью). В то время определенная часть людей фактически не считалась за таковых (рабы, холопы). За общественно опасные проступки холопа ответственности подвергался его господин. Холоп же, считавшийся также рабом, вещью, соответственно и наказывался как раб своим господином. В этом смысле холоп не являлся субъектом права, поскольку практически не имел личных, в том числе вещных, прав, к нему нельзя было применить имущественные санкции. Вместе с тем холопа можно было признать субъектом права в части распространяющегося на него обычая мести.^[1] Данные положения получили законодательное отражение в Краткой редакции Русской Правды (ст. 17 текста по Академическому списку), в Пространной редакции Русской Правды (ст. 64, 65 текста по Троицкому списку).^[2]

Русская Правда – законодательный акт, точнее, сборник законов, в который вошли: Правда Ярослава, Правда Ярославичей (см. Краткую редакцию Русской Правды), Устав Владимира (II) Мономаха (см. Пространную редакцию Русской Правды) и прочие правовые источники (от Древнейшей Правды (возможно, VIII–IX вв. – по Э. С. Тобину, Л. Гётцу) до сокращенной Правды Пространной редакции середины XV в.). В настоящее время известно более ста списков Русской Правды. С. В. Юшков выделил шесть ее редакций. Наиболее доступны для изучения Академический список, относящийся к Краткой редакции «Правды Роськой» (впоследствии упорядоченный исследователями в 43 статьи), и Троицкий список, относящийся к Пространной редакции «Суд Ярославль Володимерич Правды Русьской» (позднее разбитый исследователями на 121 статью и дополнительные к ним статьи).

В систему преступных деяний Русская Правда включала: убийство, телесные повреждения, кражу, уничтожение чужого имущества, незаконное пользование чужим имуществом, оскорбление. Наиболее распространенное наказание за совершенные преступления – штраф (вира). Допускалось лишение жизни «татя» ночью на месте преступления (ст. 40 Пространной редакции Русской Правды) или убийцы в любое время (ст. 21 Краткой редакции Русской Правды), месть обидчику (виновному) стороной обиженного (потерпевшим, его родственниками), а также «головничьство»^[3] в случае их отказа от мести или невозможности осуществить месть (см. ст. 1 Краткой редакции Русской Правды). Позже Ярославичи попытались вовсе отменить кровную месть, заменив ее денежным воздаянием. В Пространной редакции Русской Правды убийца получил название «головник» (см. ст. 3–5). В Краткой редакции Русской Правды он же – «голова» (ст. 20). Здесь же (ст. 7) за убийство в разбое предусматривалась наиболее суровая мера наказания – «поток» (изгнание, позже – лишение свободы) и разграбление (конфискация имущества и превращение в холопов жены и детей преступника). В ст. 26 указанного документа предусматривалось и освобождение от ответственности (наказания) лица, ответившего мечом за оскорбление действием, т. е. находившегося в состоянии сильного душевного возбуждения (волнения).^[4]

Постепенно в княжеских уставах и уставных грамотах появляются духовные санкции: «…а пред богом тому же отвещяти на страшнем суде пред тьмами ангел, ид еже когождо дела не съкрыются благаа же и злаа, идеже не поможеть никто же никому же, но токмо правда избавить от вторыя смерти и от вечныя мукы, и от огня негасимааго, яко же есмы управиле по святых отець правилом и по первых царей и князей упряжению… да будуть проклята в сии век и в будущий седмию съборы святых отець вселеньскыих».^[5] Словом, ответственность перед богом получила нормативно-правовое закрепление. Однако фактически грех виновного лица оставался на его совести.

Не последнюю роль в сложившемся положении дел играла церковь как организационная основа религиозного (христианского) мировоззрения и государства, утвердившаяся во времена правления Князя Владимира (I) Святославича (980–1015 гг.), с крещения Руси, и получившая дальнейшее усиление в разделении судебной власти на церковную и княжескую (светскую). Религиозные деятели, толкуя библейские постулаты, устанавливали правила поведения для людей, разнообразные способы охраны этих правил и использовали изощренные меры воздействия к нарушителям данных правил. Особую значимость приобрели обвинения в колдовстве и вероотступничестве.

Не уступали церкви в разнообразии земного возмездия и княжеские (светские) суды. Страх мщения, доносов, обвинения в неверности власти плотно окутывал Русь феодально-раздробленную, а позже – преобразованную в централизованное феодальное государство. Однако жестокость наказаний за одни преступления не исключала разумную снисходительность в других случаях. Так, в середине XV в. (период феодально-раздробленной Руси) среди норм Новгородской Судной грамоты и Псковской Судной грамоты появляется мирное соглашение между зачинщиком (преступником) и потерпевшим, клятва в невиновности – присяга перед Богом и целование креста (см. ст. 13–15 Новгородской Судной грамоты; ст. 37, 80, 105 Псковской Судной грамоты), проявляется поручительство как форма обеспечения исполнения обязательств (ст. 32, 33, 45 Псковской Судной грамоты).^[6]

Псковская Судная грамота возникла, вероятно, после отделения Пскова от Новгородской республики и создания Псковской республики. Дату ее принятия можно только предполагать, равно как и время составления Новгородской Судной грамоты: 1385 г. (Л. В. Черепнин), 1440 г. (М. М. Михайлов, П. Н. Мрочек-Дроздовский), 1446 г. (А. Н. Филиппов, Б. М. Кочаков), 1456 г. (И. Д. Беляев). По мнению И. Д. Беляева, дата принятия Псковской грамоты связана не с 1397 г. (6905 г.), как указано в самой грамоте, а с 1462–1463 гг. По мнению Н. Н. Мурзакевича, М. К. Рожковой и др., этой датой может быть 1467 г. Между тем большая группа исследователей (М. Ф. Владимирский-Буданов, М. А. Дьяконов, Н. В. Калачов и др.) дату, указанную в рукописи (1397 г.), считают вполне реальной с учетом ее последующих редакций.^[7]

Оригинал Псковской Судной грамоты, так же как и Русской Правды, не сохранился; к сожалению, часть текста утрачена. До нас дошли Воронцовский и Синодальный списки этого документа (более позднего происхождения). По сути, Псковская грамота явилась окончательной редакцией узаконений, изданных в разное время псковскими князьями. Грамота закрепила ответственность за предательство, т. е. измену, переход на сторону врага (ст. 7), за самоуправство (ст. 26, 58, 67). Также предусматривались наказания за убийство (ст. 96, 97), побои (ст. 58, 111, 120), кражу (ст. 1, 7, 8, 34, 35), грабеж (ст.1, 20, 67), разбой (ст. 1, 20), поджог (ст. 7, 116), оскорбление (ст. 117), взяточничество (тайный посул – ст. 4, 48). Смертная казнь получила законодательное закрепление как вид наказания в ст. 7, 8.^[8]

Новгородская Судная грамота «О суде и о закладе на наездщики и на грабещики» дошла до нас в одном-единственном списке – в составе рукописного сборника новгородских и двинских актов 1471 г. Грамота предусмотрела уголовную ответственность за такие преступные деяния, как клевета (ст. 6), убийство (ст. 33, 36), взяточничество (посул – ст. 26), поджог (ст. 36), самоуправство (ст. 36), атакже нападение (наезд), грабеж, кражу и разбой (ст. 10, 11, 33, 36).^[9]

Позднее Псковская Судная грамота была разделена исследователями на 120 статей, а Новгородская – на 42 статьи. Эти грамоты впоследствии явились источниками Судебника Ивана III 1497 г. и действовали наряду с Русской Правдой более поздних редакций.

Русское законодательство периода образования и укрепления централизованного феодального государства не только явилось нормативно-правовой основой последнего, но и закрепило пережитки древности, инквизиционные процессы установления вины человека в совершении противоправного деяния, по коим могла быть установлена и невиновность этого человека. Например, в ст. 7 и 48 Судебника 1497 г. содержалось положение, по которому ответчик освобождался от ответственности, если он побеждал в судебном поединке – «в поле». Ранее такой способ разрешения дела был возможен по земельным (лесным) спорам (ст. 10–12 Псковской Судной грамоты), по делам о бое и грабеже при защите послухом своих показаний (ст. 20, 27 Псковской Судной грамоты) и т. д.^[10] Великокняжеский судебник Ивана III 1497 г. впоследствии исследователями был разбит на статьи (наиболее распространена система в 68 статей, предложенная М. Ф. Владимирским-Будановым).

Исходя из того, что Судебник скуднее по содержанию предшествующих правовых актов, можно предположить, что он действовал наряду с Русской Правдой, Псковской Судной грамотой и прочими ранее принятыми нормативными правовыми актами. Он как бы развивал положения предшествовавших законов, а главное – явился единым документом объединяющегося российского государства.

Судебник 1497 г. предусматривал уголовную ответственность за убийство и заговор против своего господина, взяточничество, лжесвидетельство, поджигательство, разбой, кражу, похищение людей (головную татьбу), за подстрекательство народа на выступления против существующего строя (ст. 1, 8–11, 39, 67) и т. д. Введена ответственность за «ябедничьство» (ложный донос, злостную клевету). В законе получила отражение норма о примирении виновного с потерпевшим (ст. 53), сформулированы важные поощрительные правовые нормы, связанные с безопасностью государства, а также – и это, по-видимому, главное – с дефицитом рабочей силы, вызванным татаро-монгольским нашествием. К примеру, ст. 56 указанного Судебника предусматривала освобождение от ответственности холопа (в том числе от холопства), вернувшегося из татарского плена.

Судебник Ивана ТУ (Грозного) 1550 г. в ст. 80 расширил данное основание освобождения – возможность освобождения от ответственности, обретения свободы от господина получали всякие лица, бежавшие из любого вражьего плена.^[11] Царский судебник Ивана IV принят Земским Собором. Он развил положения предшествующего Судебника. В его состав вошли 99 статей (глав) плюс одна статья, причем впервые закрепленные в правовом акте нормы были тематически сгруппированы.

Судебник также регламентировал меры воздействия за поджог, убийство, кражу, грабеж, разбой, ложный донос, оскорбление, клевету, лжесвидетельство, предусмотрел ответственность за преступления против основ государственной власти, расширил круг преступлений против должности, порядка управления и суда (в том числе вынесение неверного решения в результате получения взятки, вымогательство взятки, подлог судебных актов (так называемая подписка)), выделил мошенничество (завладение чужим имуществом путем обмана – ст. 58) как самостоятельное преступление (ст. 3, 5, 6, 8-10, 12, 16, 25, 26, 32, 42, 53–57, 59–61, 99).^[12] В ст. 12, 54–57 Судебника 1550 г. приобрели дальнейшее развитие (вслед за положениями ст. 14 Судебника 1497 г.) нормы об освобождении виновного лица от тюремного заключения в связи с передачей его на поруку (если данное лицо побеждено «в поле», если оно подверглось торговой казни – прилюдному битью кнутом, если обыск не дал уличающих доказательств его вины).^[13]

Примерно в то же время главой 94 Стоглава в Русском централизованном государстве находит нормативно-правовое закрепление институт помилования преступников.^[14]

Стоглав представлял собой сборник правил, установленных Московским Собором 1551 г. (первоначально именовался Соборным уложением). Наряду с византийскими сборниками канонического права Стоглав стал основным отечественным источником церковного права второй половины XVI–XVII вв., закрепив в себе положения, регулирующие не только церковную жизнь и имущественные правоотношения, но и вопросы преступлений и наказаний за их совершение. По написании (при редактировании) он разделен на 100 статей-глав, поэтому получил соответствующее название. Московским Собором 1666–1667 гг. Стоглав был отменен как «плод заблуждений». Осуждены утвержденные Стоглавом догматы о двуперстном крестном знамении, о сугубой (двойной) аллилуйе, о брадобритии и т. п. Однако полностью он потерял значение для русской православной церкви лишь с изданием в 1720 г. Духовного регламента.^[15]

В Стоглаве нашли отражение вопросы ответственности: а) за содомию (гл. 33) – предусматривались епитимья (при раскаянии виновного) или отлучение от церкви, запрет посещать церковь (если лицо не раскаялось в содеянном); б) за ложное целование креста (гл. 37, 38) – отлучение от церкви на определенный срок; в) за обращение к волхвам или кудесникам (гл. 93) – 6-летняя епитимья и пр.; г) за кражу частного (нецерковного) имущества, положенного в церковь на хранение (гл. 53), – отлучение от церкви; д) за кражу церковного имущества без раскаяния (гл. 53) – смерть; е) за нанесение обиды епископу или причетнику во время службы, а равно монаху или монахине (гл. 57, 59) – телесное наказание и заточение; ж) за воспрепятствование церковной службе (гл. 57) – смертная казнь; з) за мошенническое использование икон (гл. 74) – отобрание икон в пользу церкви и изгнание мошенников из поселения; и т. д.^[16]

Законодательное обоснование периода сословно-представительной монархии, открывшего новые нормативные основания освобождения от ответственности (наказания), прекращения преследования, в том числе передачу виновного на поруку, освобождение от ответственности вернувшегося из плена, помилование преступника, завершилось Соборным уложением 1649 г., принятие которого явилось очередной важной ступенью на пути систематизации российского права. Совокупность норм этого правового акта упорядочивается и приобретает характер системы.

Впоследствии Соборное уложение вошло в Полное собрание законов Российской империи 1830 г. Собрание начиналось именно с него. Значительная (большая) часть Соборного уложения использовалась при создании XV тома Свода законов Российской империи 1832 г. и Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. В 1830 г. Уложение 1649 г. получило наименование «Соборное», т. е. в то же время, когда вошло в Полное собрание законов Российской империи.