Принципиальные положения о стратегии и тактике большевистской партии, революционного движения лаконично и четко сформулировал Сталин в своих выступлениях на экстренной конференции Петроградской организации РСДРП (большевиков). На ней присутствовало 145 делегатов, представлявших 32220 членов партии. Работа конференции протекала под непосредственным руководством Сталина. Он сделал основные доклады: «Отчетный доклад ЦК об июльских событиях», «Доклад о текущем моменте», выступил с «ответами на поданные записки» и с заключительным словом.

«Наша задача, – говорил он, – собрать силы, укрепить существующие организации и удерживать массу от преждевременных выступлений. Контрреволюции выгодно вызвать нас сейчас на бой, но мы не должны поддаваться на провокацию, мы должны проявить максимум революционной выдержки. Это общая тактическая линия Центрального Комитета нашей партии» [18]. Причем Сталин подчеркивал, что революционные силы были достаточны, чтобы взять власть в свои руки, но общее соотношение возможностей тогда было таково, что удержать власть не удалось бы и пришлось, в конечном счете, понести бы большие потери. Точный расчет и благоразумие лежали в основе сталинских установок.

За несколько месяцев перед Великим Октябрем, насыщенных сложнейшими перипетиями политической борьбы, Сталин приобрел огромный опыт анализа, оценки и прогнозирования внутренней и международной военно-политической обстановки, разработки и осуществления важнейших решений в условиях кризисных ситуаций по противодействию военным атакам контрреволюции.

Оказавшись главным в непосредственном руководстве партии (Ленин вынужден был в июле-сентябре 1917 года скрываться от полицейских преследований под Сестрорецком, Троцкий арестован и т. д.) Сталин возглавлял разработку плана разгрома корниловского мятежа (июль-август 1917 года), а также второго (сентябрьско-октябрьского) заговора эсеров, меньшевиков и кадетов, преследовавших те же цели, что и корниловцы.

В третьем томе Сочинений Сталина имеется около десяти статей, посвященных анализу корниловского «заговора генералов», выводов и уроков социально-политического и военного характера: это статьи – «Или-или», «Заговор продолжается», «Вторая волна», «Иностранцы и заговор Корнилова», «Заговор против революции» и др.

Корниловский мятеж был вооруженным выступлением высшего армейского руководства во главе с Верховным главнокомандующим вооруженных сил России генералом от инфантерии Корниловым 25–31 августа 1917 года, поддержанный многочисленными контрреволюционными силами и руководством стран Антанты – Англии, США, Франции и др. Заговорщики ставили целью разгромить революционные силы, установить военную диктатуру, вернуть монархию. План предусматривал захват войсками столицы, подготовку вооруженного восстания в Питере, Москве, Киеве, Харькове и других городах, а также казачества на Юге. Планировалась сдача германцам Риги и обвинение в этом большевиков, «разложивших армию». Введением военного положения, «наведением порядка» путем беспощадного военного насилия на фронте и в тылу, заговорщики намеревались задушить ростки демократии. Они двинули на столицу более 10 дивизий пехоты и кавалерии, создали разветвленную сеть тайных союзов офицеров (более 3 тысяч человек), готовых поднять восстания в Питере. Заговор был «строго продуманным и организованным», а не «простой авантюрой честолюбивого генерала», – отмечал Сталин.

Остановимся на собственно стратегических и тактических аспектах разгрома данного военного мятежа. Главную роль в разгроме корниловцев сыграла большевистская партия, Центральный и Питерский ее комитеты, военная организация, а также Сталин, непосредственно возглавлявший всю эту военную работу партии.

Руководству большевиков удалось заблаговременно вскрыть подготовку заговора, его цели, план, созданные для этого силы. Социально-политические аспекты вызревания заговора Сталин глубоко раскрывал в ряде выступлений, которые публиковались в партийных газетах, а также в виде листовок, нередко утверждавшихся Центральным Комитетом как официальные документы РСДРП (призывы, обращения к рабочим, солдатам и матросам). Он говорил современным языком, осуществлял своеобразный контент-анализ материалов (замыслов, планов и т. д.) всех влиятельных партий и организаций, выступлений их лидеров, вскрывая цели и механизмы заговора. Сталин использовал данные партийной разведки и контрразведки, сообщения сторонников революции с мест (нельзя забывать, что Сталин курировал от ЦК деятельность партийной разведки и контрразведки, имевшей широкую сеть источников военной информации). Сталин действовал так, как учили выдающиеся знатоки военного искусства, согласно принципу – «разгаданный план дает победу тому, против кого он направлен».

Глубокое знание общей военно-политической обстановки, настроений в народной массе и социальных группах, в том числе в вооруженных силах, глубокие знания в области политической стратегии и тактики, военная эрудиция позволили ему разработать и осуществить творческий замысел план ликвидации корниловского мятежа.

Это была по тем временам стратегическая военно-политическая операция. Большевистская партия обратилась к народу с воззванием «Революция в опасности!», призывая организовано выступить против мятежа контрреволюции. Создавались повсеместно советы, комитеты, штабы рабочих, солдат, матросов, крестьян. Формировались отряды Красной гвардии, революционных солдат и матросов, которые ко второй половине августа насчитывали около 60 тысяч человек только для обороны Петрограда. Партия большевиков вступила в союз с другими политическими организациями или их частями, даже с Временным правительством для совместных действий в защиту революционных достижений, демократических прав и свобод. Больше того, ставилась задача их развития, взятие всей полноты власти в стране трудящимися.

Следует обратить особое внимание на способы действий защитников революции. Заговорщики, представляя интересы крупных капиталистов и помещиков, т. е. меньшинства народа, делали ставку на неограниченное ничем насилие над его большинством, развязывание гражданской войны. Большевики, представляя интересы подавляющей массы народа, в том числе основной части сбитых с толку солдат корниловских войск, не хотели гражданской войны и делали ставку на сочетании политических и военных средств.

Укрепляя свои военные силы, выдвигая их навстречу корниловцам в готовности дать бой, создавая оборонительные рубежи и сооружения, поднимая бдительность и активность трудящихся, большевики направляли в войска мятежников сотни своих агитаторов, стремились добиться их просвещения и привлечения на свою сторону. Им это в подавляющей массе удалось. Солдаты и матросы корниловских войск, осознав, что действуют вопреки своим коренным интересам, создавали комитеты контроля над командованием, арестовывали наиболее реакционных офицеров, полностью блокировали ставку Верховного командования. Комитеты железнодорожников, почтово-телеграфных служащих, созданные при них группы разрушали пути, дезорганизовывали связь, останавливали эшелоны корниловских войск. В результате войска мятежников отказались от участия в заговоре.

За четыре дня армия Корнилова развалилась. Сам Корнилов был арестован солдатским комитетом, созданным в его войсках. Около сорока царских генералов, участвовавших в заговоре Корнилова в первый же день мятежа были арестованы в гостинице «Астория», где они ожидали известий о победе Корнилова.

Железная организация всех дел по срыву корниловского выступления дала успех. Провал путча привел к тому, что он должен был предотвратить – к победе большевиков, демонстрации и увеличению силы Советов.

Разгром корниловского мятежа, таким образом, был осуществлен благодаря глубокому пониманию социально-политической обстановки, искусному применению комплекса политических, невоенных (агитационно-пропагандистских, разведывательно-контрразведывательных, дипломатических и других), а также собственно военных средств и способов. Такая стратегия предотвратила скатывание к гражданской войне в тот момент.

Известно, что еще в VI–V вв. до н. э. древнекитайский полководец и мыслитель Сунь-цзы в «Трактате о военном искусстве» писал о трех возможных путях победы в войне. Идеальным он считал возможность разложения армии противника и лишение его способности сопротивляться, т. е. достижение победы не сражаясь. Другой путь к победе он видел в разъединении противников, завоевании на свою сторону новых союзников. Третий, наихудший путь, он видел в решительном кровавом победном сражении.

Мы не имеем данных о том, что большевистские руководители и лично Сталин, знали Трактат Сунь-цзы. Но в их действиях искусно применились в комплексе указанные стратегические идеи. Некоторые западные авторы 1960-1980-х годов утверждали, что Сунь-цзы является предшественником марксистко-ленинских взглядов на способы ведения войны и достижения победы в ней. В частности западногерманский адмирал Ф. Рунге в книге «Политика и стратегия» писал, что революционная доктрина, которую развили и с большим успехом применяли В. И. Ленин и И. В. Сталин несла на себе глубокую печать Суньцзы. В этой наблюдательности отражаются более глубокое понимание истоков советского военного искусства, чем это имеется и сейчас у нас.

В теоретическом понимании и тактических решениях Сталина по военным вопросам появилось много нового. Это касается, прежде всего, подготовки и осуществления главного действия революции, а именно средств и способов взятия трудящимися во главе с партией государственной власти. Преодолевается абсолютизация в этом военного пути, которая имела место в канун, в ходе и сразу после Первой русской революции вплоть до 1909–1910 годов. Расширение легальных возможностей для политической борьбы, эффективность партийных кампаний по выборам Государственной Думы (особенно IV созыва), муниципальных органов власти, использования парламентской трибуны в сочетании с массовыми уличными действиями (акциями давления) и т. п. – все это указывало на возрастающую роль правильного сочетания мирных и военных способов борьбы.

В канун Великого Октября и в ходе него Сталин четко выражает сложные перипетии этих двух способов: возможны как военный, так и мирный путь взятия государственной власти; необходимо быть готовыми к тому и к другому варианту хода событий, быстрому переходу от одного к другому, ориентируясь на мирное взятие власти, иметь в резерве вооруженную силу, способную сдерживать агрессивность свергаемых классов и отразить атаки контрреволюции; идя военным путем и проявляя решительность, не разжигать воинственность и смело переносить акцент на возможность достижения цели (взятия власти) мирными политическими действиями. Все это имело место в реальности в период между Февралем и Октябрем 1917 года.

После разгрома корниловского мятежа Временное правительство, поддерживавшее большевиков и их сторонников в борьбе с корниловщиной, увидев огромный рост их авторитета и влияния, боясь утратить власть, развернуло наступление против них и большевизировавшихся Советов. Оно перешло к открытой войне против революционного движения, чтобы утвердить диктатуру буржуазии, чтобы сохранить капиталистические порядки, продолжать империалистическую войну. Сталин назвал это второй волной корниловщины, которая должна быть разгромлена, как и первая.

ЦК большевиков с 10 октября берет твердый курс на вооруженное восстание и взятие власти в стране Советами, на свержение Временного правительства, на открытие пути для перехода к социализму.

В военно-стратегическом отношении представляет большой теоретический и практический интерес постановка Лениным и Сталиным вопроса о «дне восстания».

Ленин ориентировал на то, чтобы восстание произошло до 20 октября, когда намечалось открытие II съезда Советов, на котором следовало признать взятие власти Советами. Троцкий полагал, что большевики не должны брать на себя инициативу развертывания восстания первыми, а прибегнуть к нему лишь в ответ на начало военно-силовых мер Временным правительством против Советов. Эту точку зрения поддерживали Каменев и Зиновьев.

Сталин выступал за то, чтобы день восстания выбрать «целесообразно», исходя из реального развития событий. Он был против того, чтобы восстание развернуть в ответ на явное военное нападение военных сил Временного правительства. Это значило бы, – говорил он, – представить контрреволюции возможность лучше подготовиться и организоваться. «Почему бы нам не обеспечить себе возможность выбора дня восстания и условий, чтобы не давать сорганизоваться контрреволюции?» [19]. При этом Сталин считал необходимым уяснить, что следует понимать под нападением. Оно может быть явным (открытым), но ему предшествует подготовка, зачастую скрытая. «Военное нападение» это и меры по созданию условий для него – политических, экономических, в том числе превентивных силовых (например, планировавшаяся сдача Корниловым Питера немцам, перенос правительства в Москву, концентрация контрреволюционных войск в столице и т. д.). Если такие меры для подготовки военного нападения осуществляются, то это уже следует считать началом нападения. И восстание против правительства, применяющих их, правомерно, морально оправдано. В статье «Ждать вам – не дождаться….» Сталин показал, что Временное правительство уже начало нападение против народа. Оно целенаправленно создавало анархию и беспорядки, провоцировало столкновения различных социальных групп, делая необходимым свое вооруженное вмешательство для наведения порядка. Оно жаждало крови. В данных условиях важно было сорвать эти замыслы организованным восстанием.

Сейчас нередко можно встретить мнение авторитетных авторов, которые именно так смотрят на момент начала войны. По существу на этой точке зрения строятся концепции превентивных (упреждающих) действий. Когда Сталин говорил о моменте начала военного нападения контрреволюционных сил летом- осенью 1917 года, то это звучало как нечто новое в понимания войны, военного искусства. Хотя нечто подобное было изложено еще английским философом XVII века Томасом Гоббсом. «Война есть не только сражение или военное действие, – писал он, – а промежуток времени, в течение которого явно высказывается воля к борьбе путем сражения… понятие войны состоит не в происходящих боях, а в явной устремленности к ним в течение всего этого времени, пока нет уверенности в противном» [20].

Мы не утверждаем наверняка, что Сталин был знаком с данной идеей, но тот факт, что он штудировал труды Гоббса, дает основания для такого предположения. Сталин уже в то время хорошо понимал роль разведки в заблаговременном вскрытии планов и намерений противника для упреждения его действий, дающего дополнительные шансы для своего успеха.

Известно, что не всегда нам удавалось точно установить момент перехода агрессора к развертыванию нападения. Накоплен большой опыт, как негативный, так и позитивный в решении этой задачи. Но и сейчас установить, когда, где и в какой форме наступит «точка бифуркации» – момент неизбежного нападения агрессора и немедленного принятия соответствующих превентивных мер, – бывает весьма трудно. Нельзя сказать, что даже самым продвинутым в этом отношении субъектам политики и геополитики удалось разработать такие технологии и методики углубленного сценарного анализа, которые обеспечивают стопроцентную надежность получаемых выводов о развитии той или иной военно-политической обстановки.