– Призванное существо из другого мира, – сообщила Шиза. – Тело отправилось туда, откуда его призвали. А эта сумасшедшая – дриада. Вообще, дриады являются служителями культа магических деревьев, которые дают силу эльфарам. Но та, что встретила тебя, – какое-то извращение, секта одержимых.

Я взглянул на ближайшее дерево. На меня смотрел мальчик с немой мольбой в глазах, остальные, кто мог меня видеть, так же молчаливо молили избавить их от мук. Я достал кинжал, который стал оружием милосердия, и пошел вокруг поляны. Скоро я прекратил мучения жертв и воткнул его в кору дерева – оставлять его у себя я не хотел.

Спокойно подошел к дриаде и стал ее рассматривать. У меня в голове не укладывалось, как с такой ангельской внешностью можно быть исчадием ада. Потом взял ее на руки и принес к дереву. Я не знал, что надо делать, но полагал, что это чудовищное растение само разберется, что и как.

По дороге я обо что-то зацепился, посмотрел вниз и увидел, как пораженный стрелой мечник возвращается к жизни и одной рукой пытается схватить меня за ногу. Я отпихнул его и подошел к дереву. Как я предполагал, так оно и вышло: стоило мне прислонить женщину к стволу, как оно громко зачавкало. Посмотрев магическим зрением, я увидел, как дерево прорастает в тело ведьмы и она становится с ним одним целым. Эльфарка вздрогнула и открыла глаза, непонимающе огляделась и, увидев меня, задергалась. «Освободи меня, – заплакала она, и я почувствовал ментальное давление. – Я дриада, эти деревья пленили мой разум, освободи и унеси отсюда». Она рыдала вполне искренне, при этом пыталась околдовать меня.

Стряхнув наваждение, как стряхивают снег с головы, я ответил:

– Собаке собачья смерть.

И тут черты ее лица поплыли, и предо мной предстала краснокожая, очень красивая демоница, которая, яростно крича, стала проклинать меня.

– Вот оно что! – вслух произнес я. – Да тут сатанинский притон!

Достал меч и двумя взмахами отрубил ей витые рога, подобрал, рассматривая, и хмыкнул:

– Надо же, как у Демона!.. Прощай, тварь, желаю тебе заживо быть съеденной, – попрощался я с ведьмой и, спрятав трофеи, пошел вон из этого проклятого леса.

По дороге снес голову поднимающемуся с земли мечнику. Ничего отсюда брать не стал, уж очень приметные вещи – посох и амулеты. От них фонило жертвоприношениями и мертвечиной, продавать эльфарские клинки очень рисковано. Они делались индивидуально, и вычислить по ним продавца не заставит труда.

– Овор, где Ирридар? – наседала Рона на дядьку. – Его нет уже второй день! – она с тревогой смотрела на мужчину.

– Дочка, да что ты беспокоишься? Верно, по делам отлучился, он непоседа, оставаться на одном месте не может, у него с детства шило в за… Гм, – отвел он глаза, – в общем, придет, – уверенно выразил свое мнение Овор.

В этот момент открылась дверь, и на порог трактира вошел Ирридар.

– Здорово, дядька. Рона, привет, – как ни в чем не бывало поздоровался юноша и, подойдя к столу, сел на скамейку. – Проголодался я, дайте поесть.

– Как всегда, – хмыкнул Овор и, обернувшись в сторону кухни, крикнул: – Кервик, принеси поесть, – потом посмотрел на парня и добавил: – Неси побольше.

– Ты где пропадал? – улучив момент, встряла Вирона.

– На охоте. – Я посмотрел на нее и скривился: прямо как ревнивая жена.

– На охоте без лошади, пешком? – не веря, продолжала допрос девушка, ее глаза опасно сузились и в упор смотрели на меня.

– А чё лошадей гонять, я недалеко был, – отмазался я.

– Да ну! – воскликнул Овор.

Я понял, что дядька мне тоже не поверил.

– На кого охотился?

– На белок, – не задумываясь, ответил я. – Мне дадут поесть или расспросами мучить будут? – Суровый взгляд должен был показать им мое возмущение в надежде, что от меня отстанут. Но это их еще больше распалило.

– Много набил? – Тон дядьки был язвителен.

Я косо глянул в его сторону и ответил:

– Только одну, – и положил белку размером с собаку прямо на стол.

Того, что произошло дальше, я себе представить не мог. Овор мгновенно побледнел и выскочил из-за стола, отпрыгнув метров на пять. Мы с Вироной непонимающе смотрели на него.

– Ты где это взял? – трясущимся голосом спросил он.

Хороший вопрос. Где я взял эту белку?

Покинув место бойни, я решил уйти подальше от этого леса, а потом вернуться телепортом обратно, но тут Шиза заявила, что она только определяет координаты трактира Овора, потом ей надо будет осуществить привязку и только потом можно говорить о возвращении. Ну, коли так, я потопал на своих двоих. Спустился с предгорья, заросшего чахлой растительностью, и попал совсем в другой мир. Буйная ярко-зеленая растительность резала глаз, и это зимой. Значит, я попал куда-то на юг, и, судя по деревьям и траве, это может быть Вечный лес. Вот это мне не понравилось!

– Шиза, ты определила, где мы?

– Край леса эльфаров, ничейная территория, приграничная с орками. – Вот и весь ее ответ. Ни тебе здрасьте, ни до свиданья, плутовка ушла в фоновый режим, повесив табличку «Не беспокоить».

Быстро собравшись, я заскользил по лесу под невидимостью, сканируя местность на предмет возможных опасностей, обходил ароматно пахнущие цветы, журчащие ручейки. Я шел очень осторожно, и это спасло меня не раз. В здешнем лесу была масса враждебных растений, лесные эльфары постарались сделать приграничные районы максимально опасными для путешественников. Ночевал я на дереве в обществе яркой птички, которая возмущенно чирикала, наскакивая на меня, так что мне приходилось отгонять ее рукой. Но ночью ко мне забралась крыса, и пичужка в панике заголосила. «Да чтоб тебя!» – раздраженно ругнулся я на беспокойную крикунью и каблуком сбил крысу на землю.

Птица замолчала, склонив голову набок, и стала расхаживать по ветке, не оглашая больше окрестности истошными воплями.

Проснулся я от того, что кто-то дергал меня за ухо. Отмахнувшись рукой, открыл глаза и увидел свою вчерашнюю соседку.

– Все, все, не кричи, ухожу, – сказал ей и спустился с дерева.

Почувствовав холодок между лопатками, я рухнул на траву, и надо мной пролетела огромная змея, толщиной с руку и длиной метра три.

Твою дивизию! Какие-то прямо джунгли Амазонки! Но раздумывать времени не было. Я применил оцепенение, и удав замер, растянувшись во всю длину. Быстрым движением я обезглавил змеюку и поднял ее голову. Пасть этой твари украшали длинные клыки, и они были перламутровые. Выбрасывать такую красоту было жалко, поэтому, присев, я стал вырезать зубы на сувениры. Вот тут и появилась эта белка. Она села на ветку, внимательно наблюдая за моей работой, потом скептически хмыкнула и прыгнула на тело змеи.

Вы когда-нибудь видели, как белка жрет мясо? Вот, а я видел. Она рвала плоть, как будто это была бумага.

– Хорошо, это твое, – сказал я и стал подниматься, находиться в обществе плотоядной белки что-то резко расхотелось. Но эта пушистая сволочь решила закусить и мной, издав возмущенный вопль. Она распушила хвост и, расставив лапы, метнулась на меня. Количество впечатлений у меня уже было через край: сумасшедшая дриада, деревья-людоеды, цветы, стреляющие дурманом, перламутровые змеи и вот плотоядная белка, которая вопреки всем законом природы питается мясом. Я ушел в ускоренный режим и сделал шаг навстречу пушистому зверьку с замашками гиены. Та застыла в полете, растопырив лапы, и показала свои зубы с трехсантиметровыми резцами.

Схватив ее за шею, я с силой сжал пальцы, добавил энергии, а малыши жадно присосались к астральному полю. Тварь умерла, даже не поняв, как это произошло. Я держал тушку в руках, когда Шиза перенесла меня к трактиру.

Сунув белку в пространственный карман, я вошел внутрь.

– Овор, где водятся белки? В лесу, конечно! – ответил я. – Только они здесь ненормальные, эта напала на меня и хотела мной позавтракать.

Вирона, выслушав мою возмущенную речь, отодвинулась от белки подальше.

– И как ты ее убил? – Дядька не торопился подходить и разговаривал издалека.

Повар принес поднос, спокойно отодвинул тушку, расставил тарелки, захватил белку и пошел на кухню.

– Ты куда ее потащил? – Дядька пораженно смотрел в спину повара.

– Как куда, хозяин? Готовить, из белок суп вкусный, – ответил Кервик.

Мне же оставалось только приступить к трапезе.

– Я ее руками задушил, Овор, – прожевав кусок хлеба, удовлетворил я дядькино любопытство.

Когда Ирридар говорил об охоте на белок, Овор представить себе не мог, о чем пойдет речь. Он с усмешкой смотрел на охотника, пока тот не выложил на стол кринза – ужас Великого леса. Он думал, что сейчас умрет от разрыва сердца и, не думая ни о чем, хотел броситься бежать. Встреча с этим животным означала неминуемую смерть. Создание древних магов не убивалось ни магией, ни оружием, оно просто умирало от старости. Хорошо, что кринз никогда не покидал своей территории, иначе бы он опустошил все в округе. Но он и не выпускал никого, кто попал на его охотничью территорию и был больше его.

– Задушил руками?.. – оторопело прошептал Овор.

Поздно вечером, когда я уже задремывал, в дверь моей спальни, предусмотрительно закрытую на засов, стали скрестись. Потом раздался громкий шепот Роны:

– Дар, открывай!

Конспираторша! Таким шепотом роту можно разбудить вместо команды «подъем».

– Открывай, Дар, – настаивала девушка, – я пришла мстить.

Дальше прятаться было невозможно, скоро на ее громовой шепот соберется весь дом. Я встал и, костеря неугомонную иномирянку, открыл дверь. Рона стояла в шелковом халатике и в руках держала свечу.

– Ты один? – спросила она и тут же, не дожидаясь ответа, проскользнула в комнату мимо меня.

Я зашел следом и, сложив руки на груди, стал ее рассматривать.

Рона заволновалась:

– Ты чего так на меня смотришь? – спросила она, поправляя халатик и не выпуская свечку из рук.

– Жду объяснений, – усмехнулся я: вот что она теперь будет делать?

Но Вирона села на кровать и разревелась. Пришлось сесть рядом и обнять ее за плечи. Я понимал, сколько пережила и передумала девушка из цивилизованного уголка вселенной после того, как ее похоронили заживо в чужом для нее мире. Сколько раз она была на грани отчаяния и все это носила в себе, не показывая другим.

Рона вытерла слезы, повернулась ко мне лицом и стала говорить:

– Я здесь чужая, брошена на произвол судьбы. Ты единственный, кого я знаю и кому доверяю. Я боюсь тебя потерять. Если меня заберут, я точно потеряю тебя. А если не заберут, ты все равно не будешь со мной, я это чувствую. Молчи, не говори, – приложила она пальчик к моим губам. – Ты красивый, мужественный, настоящий. Но ты идешь своей дорогой, странной, непостижимой, кровавой. И я не вижу конца твоего пути, но ясно вижу, что этот путь не для меня. Ты наживаешь врагов, как другие наживают богатство. Ты не волнуешься, что тебя могут убить. Ты никого не пускаешь в свое сердце. Мне кажется, что там вместо него камень. Ну почему все так несправедливо устроено в жизни? – Она всматривалась в мое лицо, из ее глаз опять потекли слезы, а я молчал, не мешая ей выплакать накопившеюся безысходность и тоску, которую в ней чувствовал.

– Я знаю, ты мне поможешь, – уверенно продолжила она. – Я улечу обратно, боль со временем пройдет. Но сейчас я хочу, чтобы ты был мой и только мой. – Она прильнула ко мне всем телом и обхватила руками. – Не прогоняй меня!

Утром Рона преобразилась. Она как будто приняла важное решение и сняла со своих плеч тяжелый груз.

На завтраке кроме нас были Овор, Штоф и Верил.

– Обоз готов, собран у трактира. Когда думаешь выступать? – обратился ко мне Овор.

– Сразу после завтрака, – ответил я. – Рона, Верил и ты, Штоф, мне нужна ваша помощь. – Я посмотрел на товарищей. – И ваше молчание.

Куда вести наш маленький караван, я примерно знал. Надо выйти к руслу реки неподалеку от города и там остановиться.

Десять возов, влекомых лошадьми, цугом двигались друг за другом, а в роли погонщиков выступали Верил и Штоф. Я ехал впереди на своем Вулкане, Вирона замыкала обоз. Было сыро и холодно, дул пронизывающий северный ветер, приносящий мелкую морось. Укутавшись в плащ, я продумывал, как добраться до города подземного племени и доставить им мой груз. Каких-то определенных мыслей у меня не было, но я надеялся на удачу, ведь как-то с кочевниками торгуют. Завозят товары, вывозят оттуда.

Примерно часа через четыре мы вышли к реке. Осмотрев ближайшие окрестности, я нашел широкий, но неглубокий овражек, куда и завел наш караван. Ребятам все было нипочем. Только Рона, вся посиневшая от холода, смотрела на меня волком.

– Вирона, ты почему не взяла плащ? – Я сделал вид, что только сейчас это заметил. Девушка даже задохнулась от возмущения.

– Ты не говорил, что мы так далеко поедем, и не предупредил, что надо брать плащ.

Я пожал плечами – сама виновата, захотела ехать – получи.

– Ты что, глупее Верила и Штофа? Я им тоже не говорил, но они плащи взяли.

Не споря с ней дальше, я отдал распоряжение:

– Штоф, разводи костер. Ставьте навес. Верил, ты остаешься за старшего. Я отлучусь и постараюсь скоро вернуться. Если буду не один, не удивляйтесь.

– Я с тобой, – тут же нарисовалась рядом Рона. Я предполагал, что девушка постарается увязаться за мной, но на это у меня был припасен, как сказал бы наш замполит, адекватный ответ.

– Рона, здесь места опасные, на тебе ближняя разведка и защита обоза. Ты поняла задачу?

Получив команду, девушка преобразилась:

– Все поняла! Сейчас погреюсь и приступлю к выполнению задания.

– Рона, работай под невидимостью, в своей броне. Не убивай никого, только оглушай. – Я внимательно посмотрел на нее.

– Задача ясна, – кратко ответила девушка.

– Хорошо, – кивнул я головой, дело стронулось. И ушел коротким телепортом.

Нейтральный мир. Город Брисвиль

Наступил вечер. Брисвиль погружался в сумерки, по низинам, подгоняемый легким ветерком, заклубился туман. Он преодолел жухлые кусты, закрывающие вход в заброшенную каменоломню, и добрался до лежащей женщины в простом платье горожанки. Та дернулась от прикосновения липких щупалец холодного тумана и открыла глаза, но продолжала лежать, цепенея от ужаса, наполнявшего ее душу. Это чувство было необъяснимо и непонятно, оно тисками сжимало ее сердце и делало непослушным тело. Но лежать было холодно, и она осторожно поднялась. Вокруг тянулся пустырь, заросший редкими чахлыми кустами, вдалеке виднелись смутные очертания города, еле заметные из-за тумана, а рядом чернел вход в пещеру.

Женщина стряхнула комки мусора и осмотрела свою одежду. Через плечо у нее висела небольшая сумка. Она покопалась в ней и обнаружила небольшой кинжал, бутылочку с жидкостью и странные металлические кругляшки. Женщина беспомощно огляделась вокруг. Она не узнавала этого места и не помнила себя.

«Кто я?» – было первой ее мыслью, и ответ пришел из глубины сознания: «У тебя нет имени. В сумке эликсир исцеления, двадцать серебряных коронок и сорок дилов. Это все, что у тебя есть».

«Где я?»

И ответ опять всплыл из дальних уголков памяти: она перебралась в срединный мир. Странно, подумала она, почему я не помню себя и что делаю на пустыре? Что со мной вообще произошло? Смутные образы, промелькнувшие в ее сознании, полной картины не давали. Кто-то вошел к ней, когда она спала. Потом пришли страх и паника.

– Ты погляди, кто у нас тут! – услышала она и повернулась на звук голоса.

Из пещеры выглянул грязный оборванец. Он вразвалочку подошел к женщине и обошел ее со всех сторон.

– Ну надо же, какой подарочек! Слепой, ты посмотри, какая у нас краля!

Из темного чрева пещеры выбрался еще один оборванец. Он оглядел женщину и сказал:

– Точно, краля, – подошел ближе и ущипнул ее за грудь.

Неожиданно женщина оскалилась и пальцами ударила его в горло. Бродяга захрипел, закатил глаза и упал.

– Ты что делаешь, тварь? – опомнился первый.

Но в ее руках оказался кинжал, который она, не раздумывая, воткнула ему в живот и потянула вверх.

Нищий завыл и упал рядом с неподвижно лежащим товарищем.

Женщина растерянно посмотрела на окровавленный кинжал в руке, потом на тела у ног. К ней опять подступил тошнотворный ужас.

Она убила людей! Как она могла?! Ее память молчала. Ей стало страшно и ужасно одиноко, в сознании промелькнули образы насилия в детстве и как она выла от боли, унижения и бессилия. Страх захлестывал все ее существо, переполнял и требовал выхода. Память услужливо подсказывала, что принесло ей тогда облегчение. Она присела рядом с убитыми и тихонько завыла. В этих звуках она выплескивала свой непереносимый страх, отчаяние одиночества, безнадежность и непонимание того, что с ней происходит. Кто она? Что она тут делает? Женщина чувствовала, что так не должно быть, что все здесь чужое. Она не отсюда. И от этого чувства ее вой становился еще тоскливее, и в нем был зов к таким же отверженным и одиноким существам.

Где-то недалеко ее вой подхватили собаки, и по округе разнеслась их тоскливая песнь. Рядом с женщиной оказался огромный пес, который, поскуливая, подполз к ней на брюхе и лизнул руку. Она обняла его и прижалась к лохматому телу лицом, залитым слезами. Скоро рядом с ней собралась целая стая, и повизгивая, они жались у ее ног. Женщина вытерла слезы и улыбнулась: теперь она была не одна.

Шурга Хромец собирал милостыню у портальной площади. Место было бойкое, и путешественники, отправляющиеся в дальние края, всегда кидали нищим медяки, суеверно считая, что это поможет им вернуться. Половину сборов раньше забирал «Ночной двор», а теперь они сами добровольно отдавали выручку Ведьме, живущей под охраной стаи адских псов.

Он вспомнил, как первый раз она появилась в катакомбах.

Слепой и Грыз отправились справить нужду, а после их ухода снаружи раздался вой, от которого мурашки побежали по телу. Вскоре его подхватили собаки, и их слитный голос разнесся по всей округе.

– Чего они развылись? – поежился Шурга, ему стало не по себе.

Из темноты к их костру вышла женщина с заплаканным лицом, рядом с ней шел огромный шверд – адский пес, который никогда не приручался. Эти животные селились рядом с поселениями, собираясь в стаи. Копались в мусорках, охотились, но не приручались. Даже если взять щенка, он отказывался есть и помирал.

Она прошла к их костру и села, молча уставившись на огонь, шверд улегся рядом у ее ног.

– Я хочу есть, – сказала она, и ей сразу дали кусок зажаренного мяса.

Женщина съела половину, а другую отдала псу. Потом она уснула, и никто ее не тревожил.

Утром в катакомбы заявились трое громил. После разгрома «Ночного двора» разбежавшиеся бродяги опять стали заполнять пустующую выработку, а вместе с ними появились и те, кто стал отнимать у них вымоленные крохи. Парни пинками подняли нищих и хотели ударить спящую женщину, но за их спинами раздался грозный рык. Обернувшиеся бандиты замерли: их окружала стая швердов, впереди стоял и скалился вожак. Женщина открыла глаза и села.

– Если хотите остаться живыми, с вас по золотому. Если еще раз увижу здесь, скормлю псам.

Все это она проговорила спокойным ровным голосом, но ей сразу поверили.

Громилы выложили по одному золотому илиру и стали пятиться назад.

– Тебя как зовут? – обратилась она к хромому.

– Шурга, рена, а еще кличут меня Хромец, – опасливо ответил он. – Зря вы так с ними, они подловят нас и убьют или не дадут милостыню собирать.

– Шурга, – ответила спокойно женщина, – если будут проблемы, ты скажи, я постараюсь уладить. А теперь возьми деньги и принеси еды.

И ей снова поверили.

В этот день Шургу жестоко избили, и он еле живой приполз в катакомбы. Женщина, ни слова не говоря, влила ему в рот снадобье и с улыбкой сказала:

– Покажешь мне завтра, кто это сделал.

Утром они были у портальной площади. Шурга сел на свое место, а женщина осталась стоять в стороне. Бандиты не заставили себя ждать, вальяжной походкой, насмехаясь, они подошли к Хромцу.

– Тебе вчера мало было, хромой? Сейчас добавим. Хочешь здесь работать – плати деньги.

Не успели они это проговорить, как рядом оказались псы. Не издав не единого звука, шверды набросились на вымогателей. Нет, они не загрызли их насмерть, но порвали в клочья руки и ноги и растворились в переулках.

Женщина как ни в чем не бывало подошла к искалеченным и стонущим бандитам, забрала оружие, деньги и флаконы с эликсирами.

– Если пострадает еще хоть один мой человек из катакомб, вы все станете кормом, – сказала она и ушла.

Никто не знал ее имени и откуда она пришла, но все стали звать ее Ведьмой.