– Братья мои во Христе! Что слышу я? Устами ли Святого Петра говорил сейчас с нами епископ Рима? Что предлагается нам? Достаточно ли Риму нарушать законы церкви, прямо запрещающие переход с одной епископской кафедры на другую? До сего дня сим грешил один Рим, что, кстати, не принесло ему бенефиций от нарушений устоев Церкви, да и не могло никоим образом принести, но сейчас уже нам предлагается последовать его примеру? Ничего не имею против отца Иоанна, он заслужил доброе имя делами своими и верой своей, но законы церкви писаны для всех и ими не должно пренебрегать, какие бы трудности перед церковью сейчас не стояли!

Сергий слышал эту речь отца Евстафия и соглашался с ним в каждой его фразе, каждой его букве. Он страстно желал, чтобы собор подхватил слова аббата, и гневно и дружно протестовал бы против кандидатуры, выдвинутой Римом. Тогда бы он с миной скорби смог бы сокрушенно развести руками перед Теодорой, дескать, что поделать, слово собора выше слова верховного иерарха, а он сделал все, что мог. Он украдкой глядел на Теодору, та нервно кусала губы и переговаривалась с высоким худым мужчиной с черной, как смоль, бородой.

В итоге отец Евстафий, благо других кандидатур предложено не было, предложил на пост архиепископа Равеннского самого себя. Собор проголосовал дважды, и по нему, и по Иоанну, и оба раз предложенные кандидаты были отвергнуты большинством голосов. В итоге церковный собор зашел в тупик, и было решено провести повторное заседание на следующий день.

Папа Сергий не успел вернуться в свои покои, которые были отведены ему во дворце экзарха, как на него вихрем накинулась Теодора.

– Ваше Святейшество, – почти кричала она, ее прекрасное лицо искажалось досадой и нетерпением, – вы известны миру, как прекрасный оратор и человек, искушенный в дискуссиях. Что же я увидела сегодня? Куда девалось все ваше хваленое красноречие?

– Я прошу вас, Теодора, прежде всего, сменить тон и впредь не забывать, с кем вы разговариваете. Кроме того, предложите, если знаете, вариант действий и железную аргументацию, которую можно было бы привести в споре с этим аббатом. Он, кстати, был очень убедителен.

Теодора запнулась. Несколько минут ушли у нее на раздумье, в течение которых Сергий насмешливо и почти победоносно смотрел на нее.

– Вы правы и прошу покорно меня извинить. Вопрос серьезный и поэтому прошу вас перенести следующее заседание собора с завтрашнего дня на два дня спустя.

– Я думаю, это в моих силах, – ответил Сергий.

Следующий день прошел без происшествий, а утро четвертого дня с момента приезда папы ознаменовалось новым нашествием колокольного боя. Равенна торжественно приветствовала появление в своих стенах короля Италии Беренгария Фриульского!

Узнав об этой новости, Сергий заскучал еще сильнее. Его отношения с Беренгарием были весьма прохладными после того как выяснились подробности веронских событий трехлетней давности, закончившиеся ослеплением Людовика Прованского. Понятное дело, Беренгарий прибыл для того, чтобы собственной персоной поддержать епископа Иоанна, который воевал бок о бок с ним в Вероне. Присутствие короля преследовало цель повлиять на сомневающихся прелатов, участвующих в выборе епископа, а также должно было придать дополнительный вес всем решениям текущего церковного собора.

Вечером того же дня, на пышном ужине, король Беренгарий пригласил в укромную залу папу Сергия, Иоанна, Теодору, а также того высокого чернобородого мужчину, с которым Теодора оживленно разговаривала во время первого заседания собора.

– Мне доложили о возникших проблемах с утверждением досточтимого Иоанна в сане архиепископа Равеннского, – начал свою речь Беренгарий, – со своей стороны спешу заметить, что лучшей кандидатуры я не вижу, а посему необходимо склонить собор в пользу отца Иоанна.

– Это является нарушением правил Церкви, и только поэтому собор не поддержал эту кандидатуру, – ответил Сергий.

Чернобородый мужчина разразился монологом, не слишком вписывающимся даже в вольный этикет тогдашних светских дворов. Иоанн остановил его вовремя и твердо:

– Петр, брат мой, прошу вас взять себя в руки. Синод не послушные рабы и колоны, на его решения надо влиять разумом и …. кошельком.

– Последний ваш метод может быть очень продуктивным, – заметил Беренгарий.

– К сожалению, мы не обладаем возможностями Адальберта Тосканского, поэтому можем применить его только к особо мешающим нам лицам. К примеру, можно попробовать утихомирить этого аббата, – сказала Теодора. Вид у нее был заметно утомленный, перед этим советом у нее состоялось свидание с Иоанном, на котором последний, по всей видимости, чрезвычайно преуспел.

– Я знаю этого аббата не понаслышке, – возразил Иоанн, – он в свое время метил на кафедру Болоньи и, упустив ее, всю вину за это возложил на меня. Его будет трудно подкупить.

– Аббатство Нонантола сильно пострадало от сарацин, – заметила Теодора, – будет в высшей степени справедливо, великодушно и совершено во славу Божию, если епископ Рима поможет своими средствами восстановить аббатство.

Сергий наклонил голову в знак согласия. А что еще он мог сделать?

– Однако, помимо Евстафия, было множество других недовольных, – заметил папа.

– Да, и, по всей видимости, нам ничего не остается сделать, как прибегнуть к методу, испытанному еще вашим покровителем, покойным папой Стефаном.

– Что вы имеете в виду?

– Не остается ничего иного, как предложить объявить всех пап, наследовавших Стефану, антипапами и отменить, тем самым, все рукоположения, совершенные ими. Кажется, Святейший, вы некогда сами заявляли о таком намерении.

– Для этого необходимо созывать полномочный церковный собор! – сопротивлялся Сергий.

– За чем же дело стало? Свое решение относительно пап Иоанна и Бенедикта, а также временщиков Льва и Христофора, вы можете объявить самостоятельно и потребовать созыва собора в Риме, на котором эти решения войдут в полную силу.

«И все это только для того, чтобы твоего любовника сделать архиепископом Равенны», – подумал Сергий. Эти слова ему хотелось бросить в лицо Теодоре, которая так невозмутимо разговаривала о нарушениях церковных правил и об анафематствовании пап, словно речь шла о засолке огурцов!

– Да, это мудрое и единственно правильное решение, – подвел черту Беренгарий, – надеюсь, наш папа Сергий не имеет на сей счет возражений? Вас, как ученика папы Стефана и убежденного противника Формоза, такие решения должны только радовать!

Сергию пришлось сделать вид удовлетворенного в своих амбициях человека.

На следующий день, в присутствии короля Беренгария, папа Сергий на заседании церковного собора озвучил свои намерения объявить всех пап, избранных после Стефана Шестого, антипапами, а значит аннулировать все совершенные антипапами рукоположения. Заслышав это, большинство священников приуныло. По всему выходило, что теперь их сан должен получить дополнительное подтверждение в Риме, а, значит, необходимо было проявить сейчас максимальную лояльность к решениям или капризам папы. В связи с этим, голосование по кандидатуре Джованни да Тоссиньяно на пост архиепископа Равенны завершилось почти единогласным одобрением. Против выступил только Евстафий, который, после оглашения результатов голосования, с кучкой единомышленников покинул пределы базилики Сан-Витале, перед выходом объявив собору о том, что его аббатство будет добиваться выхода из под юрисдикции равеннского епископата. Дело было сделано!

Так во всяком случае думал Сергий, находясь на торжественном пиру, который, спустя два дня после процедуры выборов и рукоположения Иоанна Тоссиньяно, был устроен в честь новоиспеченного архиепископа. Однако, он ошибался.

Еще сутки спустя, когда папа уже отдал приказания своим слугам готовиться к отъезду в Рим, он получил письмо от Беренгария, в котором последний просил папу встретиться с ним в абсиде собора Сан-Витале для проведения архиважных переговоров. Явившись вечером в главный собор Равенны, Сергий, в тусклом свете факелов, за широким, специально для беседы вынесенном, столом увидел все те же лица, которые напутствовали его накануне второго раунда епископских выборов. Ожидавшие его сановники были заметно напряжены, как люди, перед которыми предстоит принятие рискованного и судьбоносного решения.

По центру стола восседал Беренгарий, рядом с ним Иоанн Тоссиньяно, теперь уже архиепископ Равеннский. Теодора, напротив, заняла место с краю стола. Ее задумчивый взгляд то и дело скользил по великолепным зелено-золотым мозаикам, украшавшим абсиду церкви. Более всего ее, конечно же, привлекала фигура императрицы Феодоры, стоявшей в окружении своей свиты.

«Четыреста лет назад, она начинала, как и я….. Как и я …. И она стала императрицей, и Великая Империя заставила всех в последний раз вспомнить о себе. Ее звали так же, как и меня. Господи, Податель Света, мне кажется или она даже чем-то похожа на меня? Или это я похожа на нее? Способна ли я на что-то подобное, что удалось ей?» – размышляла Теодора, разглядывая императрицу. Та, стоя с потиром в руке, милостиво взирала на собравшихся и выражение ее лица, казалось, отвечало на вопрос Теодоры утвердительно.

Прочтя короткую молитву во здравие папы Сергия и Иоанна, архиепископа Равеннского, Теодора первой начала разговор. Ее по-прежнему утомленный вид и круги под глазами свидетельствовали о необычайной физической силе Джованни да Тоссиньяно.

– Благодарение Господу за то, что с восшествием на престол Апостола Петра наидостойнейшего преемника, в Италии воцарились мир и спокойствие. Интриги больше не провоцируют войны, варвары перевели свои алчные взоры на другие земли, поскольку знают, что здесь они найдут мужественный и беспощадный отпор. Нам всем стоит молиться за то, чтобы этот мир сохранялся как можно дольше. Утверждение Святейшим папой Римским Сергием нового архиепископа Равеннского, уверена, еще более укрепит границы нашей страны и устрашит наших врагов. Но, увы, такое равновесие не может продолжаться долго, если не принять к тому специальных мер. До сего дня смерть короля Италии или епископа Рима приводила к неминуемым вооруженным столкновениям, в которых лилась кровь достойных христиан. Как избежать этого в будущем? Мнится мне, единственный способ избежать новых кровопролитий и бессмысленной борьбы за власть это заблаговременно назначить наследников на королевские и папские престолы.

Сергий оглядел собравшихся. Похоже, что ни для кого из них слова Теодоры не явились сюрпризом. Она говорила только ему и только его одного она ставила перед фактом, уже обсужденным с остальными ранее. Даже Беренгарий, очевидно, имел тесную переписку с Теодорой и, по всей видимости, именно это, а вовсе не выборы архиепископа, стали главной причиной появления короля здесь.

– Император Людовик, помазанный папой Бенедиктом, очевидно, не может исполнять вверенные ему функции, будучи лишенный зрения и проживая вне пределов Империи, – продолжала Теодора. Ее перебил Беренгарий:

– Такая ситуация наблюдалась и тогда, когда Людовик был здоров, бодр и видел дневной свет.

– Да, совершенно верно. К тому же сегодня Святейший папа Сергий объявил о созыве собора, на котором будет поставлен вопрос о признании папы Бенедикта антипапой, а значит, все его решения, касающиеся не только церковных, но и светских правителей, будут объявлены ничтожными. Стало быть, императорский трон ныне вакантен и я не погрешу против истины, если скажу, что единственным достойным кандидатом на корону Карла Великого является присутствующий здесь Беренгарий, благородный и благочестивый король Италии.

Все, кроме папы Сергия, встали из-за стола и низко поклонились Беренгарию. Тот ответил им всепонимающей лучезарной улыбкой.

– Такое решение должно быть обсуждено с маркграфами и дуксами Империи. Некоторые из них имеют основания также претендовать на императорскую корону, – неуклюже начал строить свою линию защиты Сергий, досадуя на то, что он так легко попался на удочку с этой идеей о церковном соборе, который еще мгновение назад представлялся совершенно излишним, в виду того, что архиепископ Равенны был благополучно выбран. Представлялся Сергию, но не всем остальным в этом собрании.

– Позвольте узнать, с кем из светских правителей Италии в свое время советовался папа Бенедикт, или папа Иоанн Тибуртинский, заваривший все это? С кем задумывался, не к ночи будь помянутым, папа Формоз, когда короновал Арнульфа Каринтийского? – заговорил Петр Ченчи, брат Иоанна. Голос его был высокий, резкий и неприятно ранил слух.

– Но мы все осуждаем деятельность всех вышеназванных пап и не хотим ведь уподобляться им в своих решениях?

– И что теперь? Из-за подобной щепетильности до скончания веков терпеть своими сеньорами каких-то бургундских выскочек?

– Да! – как-то не совсем к месту поддакнул Беренгарий Фриульский.

– Не стоит ссылаться, Ваше Святейшество, на мнение маркграфов и герцогов, каждый из них мнит себя императором и ради этих целей готов выпустить реки крови, советоваться же с ними дело заведомо бесполезное, ибо никакое конкретное решение с ними достигнуто не будет. И потом, мало ли мутит воду Адальберт Тосканский? Достойным ли христианином предстает Альберих Сполетский? Являются ли хоть в какой-то мере значимыми претендентами герцоги Капуи и Салерно? – сыпал доводами Иоанн.

– Известно ли вам, что у меня на руках имеется кодекс, в котором слепой Людовик перед казнью подписал свое отречение? – второе подключение к разговору Беренгария было намного удачнее первого. Но Сергий парировал и этот выпад:

– Да, ваше высочество, известно. Как известно мне существование другого кодекса, в котором Людовик объявил своим наследником, в случае своей смерти, Гуго Арльского, сына Берты.

– Скажите прямо, Ваше Святейшество, имеете ли вы что-то против кандидатуры находящегося здесь благочестивого Беренгария? – в лоб спросил его Петр.

Бывают моменты, когда соблюдение искусств дипломатии только мешает делу и затягивает время. Вопрос Петра застал Сергия врасплох. Можно было еще долго и выспренне забалтывать тему о возможных кандидатах на императорскую корону, цитировать к месту и не очень Священное писание, но теперь, когда взгляды всех присутствующих обратились в ожидании ответа на тебя одного, только здесь и прямо сейчас надо было либо заявить о своей лояльности к Беренгарию, либо раз и навсегда перечеркнуть все взаимоотношения с ним.

– Я считаю Беренгария Фриульского примерным христианином и достойным покровителем своих подданных, – тихо произнес Сергий, но также твердо добавил, – но в настоящий момент жив и здравствует Людовик, помазанный в соответствии с законами Церкви.

– Значит, собор необходим, только он может разрубить этот гордиев узел. Надеюсь, после решения собора в отношении Беренгария вас уже ничто не будет связывать? – спросила Теодора.

– Ничто, – Сергий был загнан в угол.

– Предлагаю издать вам специальную буллу, в которой права Беренгария будут документально закреплены, – с восторгом победителя заявила графиня Тусколо.

– Булла может касаться только проведения собора с указанием главных тем, планирующихся к обсуждению.

Теодора растерянно взглянула на своего Джованни, но тот ответным взглядом подтвердил ей, что это максимум того, чего сейчас можно выжать из папы.

«Ну что же, значит, все вопросы надо будет решить на этом соборе. Обещаю тебе, Святейший, что к тому моменту ты будешь куда сговорчивее, в чем мы, с дочерью, постараемся», – подумала она.

– Да будет так, – громко возгласили Петр и Иоанн.

– Да будет так, – тихо добавил Сергий и собрался уже встать со своего кресла, однако Петр жестом его остановил:

– Мы еще не все обсудили, Ваше Святейшество, – не слишком вежливо произнес Петр.

«Самое худшее, обычно, оставляют напоследок. Что же можно придумать еще более худшее? Что, как не судьбу папского трона?» – подумал Сергий. И не ошибся. Теодора вновь заговорила с обольстительной улыбкой смертоносной сирены:

– Правление короля Беренгария навело порядок в светских делах Северной Италии и, благодаря вашему решению, его мудрая и сильная длань распространит свое влияние на все франкские и италийские земли. Его правление, в сочетании с вашим руководством Святой кафолической церковью, поднимет авторитет Италии до высот Великой исчезнувшей империи. Но все мы смертны. И если король Беренгарий, статусом своим может рассчитывать на производство наследника своего, то как быть со Святым Престолом после вашей кончины, которая, надеюсь, случится нескоро, в чем мы неустанно воздаем молитвы Создателю?

– Выборы нового епископа Рима осуществляются по законам, составленным нашими предками, где нет места праву наследования, – сказал Сергий.

– Все так, но даже эти правила изменялись с течением лет. Когда-то епископа Рима избирал городской плебс, и так продолжалось до той поры, пока чернь не усадила на трон Апостола антипапу Урсина¹⁶, весьма похожего, Святейший, по манере своих действий на вашего предшественника Христофора. Теперь же до сведения плебса доводят уже готовое решение синода и светских правителей. Когда-то выборы папы не могли быть признаны действительными без одобрения сначала византийского императора, затем равеннского экзарха, а до недавнего времени франкских королей. Сейчас светский и церковный Рим снова имеет свободу выбора своего епископа!

– И что же вы предлагаете?

– Уже сейчас выбрать достойного христианина, который станет вашим наследником. И Рим будет знать его имя уже сейчас, и заранее, без всяких смут и крови, одобрит ваш выбор. А если не одобрит, у вас будет время предложить им другого кандидата.