Цитаты из книги «Метель»

Он понимает, что танец называется «Рогуд» и что это поминальный медицинский танец, посвященный персонально ему, доктору Платону Ильичу Гарину, а все эти люди, собравшиеся за столом, пришли на поминки по Гарину. Ужас охватывает Платона Ильича. В оцепенении он смотрит, как Амлинский самозабвенно танцует, выбивая зловещую дробь на столе так, что подпрыгивает и звенит посуда, танцует, совершая задом и головой странные круговые движения, чуть приседая, потом распрямляясь, кивая и подмигивая всем собравшимся. Рядом с

Платон Ильич узнает в этом человеке профессора Амлинского, читающего им в медицинском университете курс гнойной хирургии. Амлинский, во фраке, со своим внимательно-усталым, безбородым лицом, влезши на стол, выпрямляется, театрально скрещивает на груди руки и, не говоря ничего, начинает вдруг танцевать на столе странный танец, сильно

«Лес рубят – щепки летят…» – вспомнил доктор любимую поговорку прадеда. Прадед доктора Гарина, бухгалтер, часто вспоминал далекую сталинскую эпоху, когда эта поговорка была популярной у властей и у народа. Кость кончилась, вместо белых кусков из-под топора полетели зеленоватые. «Ага, у него был гайморит… – профессионально прищурился доктор. – Бродяга, наверно. Шел, напился. Упал, заснул. Замерз…»

Они продолжали свой путь все так же спокойно и уверенно. Доктору показалось, что сама метель показывает им дорогу, заставляя Перхушу править точно против ветра. Из темноты вырывались снежинки, летели прямо на ездоков, и надо было просто сохранять это направление, никуда не сворачивая. «Двигаться против ветра, преодолевать все трудности, все нелепости и несуразности, двигаться прямо, ничего и никого не боясь, идти и идти своим путем, путем своей судьбы, идти непреклонно, идти упрямо. В этом и есть смысл нашей жизни!» – думал доктор.

Он с наслаждением вдыхал морозный воздух, радуясь прикосновению каждой снежинки. Он во всей полноте, всем существом своим осознал мощь нового продукта – пирамиды. Шар и куб дарили радость невозможного, недосягаемого, чего нет и никогда не будет на земле, о чем человек грезит в самых затаенных, самых необычных снах: жабры, крылья, огненный фаллос, телесная мощь, перемещения в удивительных пространствах, любовь к неземным существам, совокупления с крылатыми чаровницами. Это радость сокровенных желаний. Но после шара и куба жизнь земная казалась убогой, серой, заурядной, словно лишенной еще одной степени свободы. Тяжело было возвращаться в мир человеческий после шара и куба…

подросток с факелом. Он в замшевой курточке с медными пуговками, красных панталонах и красных туфельках с загнутыми кверху носами. Его лицо прекрасно. Лицо, как у ангела. Длинные каштановые волосы плавно ниспадают на плечи. На голове у подростка – красный берет с соколиным пером. Подросток поднимает вверх факел. Толпа ревет. Он

не польский. Это какой-то другой язык. Сербский? Или болгарский? Румынский! Скорее всего, румынский. Они читают что-то. Читают торжественно. Даже слегка поют. Нараспев читают про него! И все слушают. И смотрят на него. То, что читают, касается только его. Они читают что-то про

Мадагаскар, – слабеющими губами произнес Задень традиционное приветствие пользующих витаминдеров. Доктор хотел ответить «Раксагадам», но тут же провалился в другое пространство. Серое пасмурное небо.

проклятой эпидемии, занесенной в Россию какими-то сволочами из далекой, богом забытой и ни одному русскому человеку к чертям собачьим не нужной Боливии, к ученому проходимцу и резонеру Зильберштейну, выехавшему раньше на почтовых и не подумавшему о коллеге, докторе Гарине, а озабоченному только своей карьерой, к этой бесконечной дороге, окруженной сонными

Засыпая и слыша сильный голос носатого доктора, беседующего с мельничихой, он вспомнил игрушечного слона, которого покойный отец принес шестилетнему Козьме с ярмарки. Этот слон мог ходить, мотать хоботом, хлопать ушами и петь англицкую песенку:   Лов ми тетде лов ми суит Неве лет ми гоу Ю хэв мэйд май лайф комплит Энд ай лов ю соу.   А после слона вспомнил и про того самого коня, о котором талдычил пьяный мельник. Коня доверил