Улыбки с утра. Представляю, с какими рожами они встают с кровати в полпятого, чтобы уже с семи часов в студии улыбаться во всю ширину своего рта и весело бодрить народ столицы, и регионов, и всей остальной Земли. Здесь без шуток: важно разделять понятия и называть регионами все то, что не является столицей. Это не я придумал, если что. Так принято говорить, если живешь в столице. Я живу не в столице. Ну, вы это и так уже поняли.

Смотришь на этих ведущих и сам начинаешь улыбаться: заразно. На это и расчет. И расчет правильный. С хорошим настроением сделаешь больше, а экономику надо поднимать. По крайней мере до первой планерки: там тебя и твое настроение быстро вернут на место.

А пока с экрана сплошным потоком льется хорошее настроение и лозунги вроде: будь собой, будь индивидуален, твори, создавай, будь свободен, кофе, чтобы проснуться, книга возле камина, укрытые пледом колени (твои или твоей загорелой бабы). Чушь собачья. Набор бестолковых, оторванных от реальности фраз, по сути своей похожих, как братья-близнецы.

Если гламурная дура утром не выпьет кофе, то глаза у нее не откроются. Давай объясни это дяде Лёне, всю жизнь проработавшему слесарем на заводе. У него все лицо изъедено химозой, которая там обращается: поры стали большими и забитыми уже не смываемой сажей или чем-то вроде. Когда он говорит, голова его непроизвольно дергается. То же самое – руки. Не иначе, влияние химии и начальства на психику. А так он мужик хороший, как говорят, «добрый». Ага, если только услышал от бабы в отношении мужика характеристику: «Ну, он добрый» – знай, что нафиг он ее не интересует как мужик, а так, поплакать только. Но это к слову. Я ж не баба. Да и дядя Леня мне не любовник, если уж на то пошло. Но он на самом деле и без всяких шуток добряк, с которым всегда приятно поговорить или водки выпить (других напитков он не признает).

– У нас вообще дурдом. Сейчас же… это… надо везде спецодежду носить. Любые работы в спецодежде.

– Да-а-а, – многозначительно мычу я.

– А представь, если летом, жара, – продолжает он. – Надеваешь каску, всю спецодежду. У нас же и белье специальное. Ботинки эти. А еще противогаз у тебя тут висит. Еще страховка. Пристегиваешь себя и лезешь задвижку менять. Даже если на два метра лезешь, все равно страховка нужна. И очки… Очки обязательно. За очки штрафуют даже… Дурдом…

– А раньше как было?

– Так не было. Никто не следил.

Я смотрю на его морщинистое, изрытое лицо и понимаю, что действительно так не было.

– Это вот, только недавно ввели, – продолжает он. – Год назад, может. Мучаемся теперь.

«Все же меняемся к лучшему», – думаю.

– Но это ж вроде как безопасность, – говорю.

– Да. Все с ума сошли с этой безопасностью. Плавно же ничего нельзя сделать. В один день заставили работать по-новому и штрафами тут же обложили… Э-э-э… Все через жопу у них. А уйду я, и чего делать будут? Специалистов нет у них. Молодежь к нам не идет. Ну и правильно: говно месить. А тут еще отношение скотское и штрафы за очки…

Насчет молодежи он прав. Молодежь сейчас другая. Ее дебильными плакатами на завод не заманишь. Прошло то время. «Даешь пятилетку за три года» – это уже не в тренде. Проехали. Сейчас в гробу видали все пропаганду с коммунистическим душком. Пропаганда сейчас другая: улыбки с утра, кофе, чтобы проснуться, работать, чтобы в кайф, будь индивидуален, будь собой, – в сущности, такое же дерьмо, только на другой манер.

Чтоб понять результат этого всего, зайдите в барбер-шоп. Это парикмахерская, по-старому. Вот они – красавцы, оригинальные, неординарные, непохожие, выделяющиеся из толпы пацаны, работающие машинкой и ножницами. Один в огромных красных кроссовках с зелеными шнурками, другой в бандане (ну, образ такой у него), третий в какой-то дебильной майке на пять размеров больше, чем нужно (видать, косит под какого-то рэпера). Татуировки и пирсинг приветствуются. Двигаются они как вареные глисты, все «на расслабоне», «на изи», как сейчас говорит молодежь. Вот они – такие непохожие на других, такие все на кофе, на смузи, на травке, с таким всем по кайфу и такие все, как они думают, разные. А на деле это стремление к непохожести сделало их всех одинаковыми, не хуже работяг на советском заводе, искренне веривших в то, что перевыполнение плана ведет к процветанию всего коммунистического строя и наступлению рая ударными темпами. Только у тех была идея, а у этих – нет.

Зато у этих есть улыбки и хорошее настроение. Мода сменилась. Ничего не скажешь. На рекламных плакатах, в магазинах, в кафе – везде улыбки. Все как будто рады друг друга видеть. А что, действительно? Кто был рад тому человеку, которого вчера уволили?

«Засунь себе в задницу этот протокол».

Радует, что того ублюдка скоро тоже уволят, и в местах, где он будет сидеть, по иронии судьбы, не исключено, уже ему будут засовывать в задницу… Я бы на месте уволенного послал ему баночку смазки. Ага, надо будет посоветовать, чтоб купил заранее. А вместе с ней – какой-то гламурный журнальчик с улыбками, кофе по утрам, коленками наряженной телки под пледом около камина и с подписью на отвороте: «Ивану Ивановичу на долгую память и отсидку. С уважением…». Главное, «с уважением». Еще подчеркнуть можно.

Вообще, ощущение такое, что для того, чтобы кого-либо уважали, он должен непременно быть мертвым. Если бы тот директор умер, боссы бы его зауважали. Не исключено, что кто-то из них даже сказал бы: «Хороший был парень». А пока жив – другое дело.

И хоть ты бог знает какой умный – всем, прямо сказать, до одного места. Ум и способность пилить бабки надо разделять. Таланты? Какие, к черту, таланты! На границах уже очереди собираются.

Я вот с образованием, не дурак (в целом), даже второе экономическое получил. А уважают ли подобных мне? Я вас умоляю. Тут правящая элита тоже с дипломами, даже кандидатов и докторов. Получают они их уже после того, как стали на свои должности. Ага, сразу проснулась у них тяга к науке. К пятидесяти годам, когда уже дети есть, внуки даже, две любовницы, денег столько, что хоть жопой жри, – вот тут-то тяга к науке и пробудилась. И ладно бы один случай, так нет, массово. Даже президент по телевизору сказал (похоже, не выдержал), что всех этих ученых, если они нашли себя в науке, в науку надо и отправить. Он-то правильно сказал. А вот эти все будут ли уважать образование и образованных людей, если дипломы себе купили? Ясно же.

Встретился мне недавно мой научник (в смысле научный руководитель), начали «за жизнь» разговаривать, что да как.

– Ну, я вот доктор наук, профессор, получаю двадцать тысяч.

– Не много.

– Вот и я думаю, что не много.

Одет он был в тот же костюм, что был на нем десять лет назад (а когда он его купил, одному богу известно), обут в те же ботинки.

Вот так. Умным только и остается, что выживать, потому как они плохо приспособлены к такой среде. Кто-то хорошо понимает в решении дифференциальных уравнений, ко сто лет не нужным тем идиотам, которые всем заправляют, и потому он нищий.

«Куплю дочке «бентли», а вы хоть сдохните со своими уравнениями и технологиями».

«Отправлю детей в Лондон, а вы их кормить будете. Двадцать тысяч сыну на ужин (с шампанским), и двадцать – тебе на месяц. Ты ж доктор, ученый, вот и грызи науку вместо хлеба. А штаны у тебя еще ничего такие. Пятнадцать лет – считай, новые».

Ученый-эколог после распада НИИ устраивается хозработником в огромный загородный дом к местному депутату, чтобы хоть как-то прокормить себя и семью и не умереть с голоду. Депутат зовет своих друзей, и во время попойки им хвалится: мол, так ратует за экологию, что в его усадьбе мусор убирает не какой-нибудь болван, а ученый-эколог. Друзья мигом предлагают устроить общественные слушания по этой теме и требуют пригласить специалиста. Депутат зовет эколога. Тот заходит в комнату, стоит и молча смотрит на подвыпившую компанию.

– Слушай… слушай… Мы тут поспорили… Я им говорю, что когда говно убирает ученый… кандидат наук… или как там тебя… из НИИ… …то есть ты… а не просто так… Короче, это гораздо лучше, чем хер знает кто…

Эколог молчит. Депутат в ожидании смотрит на него. Не дождавшись реакции, поворачивается к пьяным друзьям, широко разводит руками и громко говорит:

– А они скромные… видите ли… ученые…

Раздается громкий хохот. Что называется, шутка зашла. Довольный депутат снова поворачивается к экологу и громко, с претензией, говорит:

– Ну и чё молчишь?! Я бабки тебе за что плачу? Отвечай, когда спрашивают! Люди уважаемые собрались, ждут… А ты язык в жопу засунул…

Публика довольно ухмыляется и понимающе качает головами. Депутат продолжает:

– Ну так есть толк от того, что ты у меня тут говно убираешь, или можно было бы нанять мне любого бомжа? А?

Эколог молчит. Депутат разочарованно вздыхает, снова поворачивается к друзьям и говорит:

– Вот такая у меня хреновая инновация. Даже говорить не умеет. Теперь я понимаю, почему тот гребаный НИИ развалился… Там, походу, все такие были…

Раздается хохот. Депутат делает довольное лицо по поводу очередной удачной шутки, поднимает руку вверх и командует, уже не поворачиваясь к экологу:

– Ладно, пошел вон отсюда!

Эколог направляется к двери и слышит голос одного из гостей за столом:

– По такому случаю предлагаю тост за науку!

Раздается залп хохота и звон стаканов.

Эколог возвращается в свою комнату и вешается на люстре…