2. Золотой ошейник

После того как Балин прошёл медицинское обследование и проглотил несколько десятков таблеток, он был свободен. Ещё успеет вернутся домой, принять душ и даже вздремнуть перед тем, как прийти с докладом к Адрику.

– Дом, милый дом, – усталым голосом произнёс он и, достав ключ, вставил его в замочную скважину.

Честь жить в собственном доме удостаивались не все наги, здесь был хоть и маленький, но коридор, кухня, где можно было не просто поесть, но и приготовить еду. Ещё зал, но чаще всего он был кем-то занят. Одна или две спальни, ванная, где можно не по конкретно установленному времени принять душ. Владельцам такого жилья давалось право завести животное, а если это собака, то раз в неделю её необходимо выгуливать в парке на одиннадцатом кольце.

Все эти привилегии получил его отец, когда стал инженером автоматической шахты и перешёл на новый социальный статус, сменив эмигранта на наги, что означало «тот, кто из-за стены». Он понял, что если хочешь чего-то добиться, должен стать нужным для Спариан. Несмотря на трудности, отец закончил первоначальную школу, а после подал прошение поступить в горный институт, а дальше, закончив его с высшим баллом, ушёл на рудники. Со временем ему дали должность инженера и теперь он управляет автоматическим рудником, чьи шахты уходили в глубь земли на десятки километров. Его заслуги перед обществом Спариа были оценены, ему разрешили жениться, выдали ордер на квартиру, в которой вот уже тридцать лет живёт его семья.

Это достойное жильё. Большинство эмигрантов живут в общежитиях, хотя вернее назвать – казармой, где комнаты на четверых, но чаще на десять коек. Всё делается по команде, как в армии: подъём, работа, обед, гудок и ты свободен. Их это устраивает, думать о роскоши не приходится, надо работать на «время», иначе тебя спишут и ты превратишься в ничто.

«Время» – это всё что есть у эмигранта, «время» – это его жизнь, «время» – надежда на будущее, подняться по социальной лестнице, получить лицензию на брак и, спарившись, нарожать детей. И только третье поколение наги возможно получит право стать достойным гражданином Спариа. «Время» – это не просто стрелка на циферблате, это и есть жизнь. Как только эмигранта делали дееспособным, он проходил медицинский осмотр, с ним проводили какие-то процедуры, но какие конкретно никто толком не знал. После этого каждому надевали на руку браслет: его можно было снять, обменять на более совершённый, но суть от этого не менялась. Он показывал «время». Каждый наги обязан работать, именно обязан, за это он получал не просто деньги, а цифры на своём браслете. Не дай Бог у вас истечёт «время»: сердце владельца браслета тут же остановится.

Чем выше должность, тем больше «времени» вы получаете, чем выше риск в работе, тем больше вам платят. А после заработанное «время» можно потратить на еду, одежду. Если скопилось много «времени», можно какое-то время даже не работать, но наги всё же предпочитали работать. Они просыпались утром, на автомате умывались, ели, одевались и даже не замечали какая на улице стоит погода, приступали к работе. И так происходило изо дня в день, из года в год. Они старели, их отстраняли от работы, а после накопленное время тратилось на то, чтобы дожить свой век. И именно это называется достойной жизнью.

Отец Балин после изнуряющих лет работы на руднике смог накопить приличное состояние, но вместо того, чтобы насладиться остатком жизни, он вместе с Илде, его женой, решили родить ребёнка. Спустя некоторое время в доме раздался детский плач: с разницей в два года родились мальчик и девочка, Балин и Овина. Право учится получали не все наги, но его сестра оказалась смышлёной, ещё не закончив первоначальную школу, она уже знала два языка, с лёгкостью овладела математикой и физикой. Ей дали разрешение поступить в высшую школу, но для того чтобы учится дальше, нужен покровитель со стороны любого клана Спариа. Институты, академии, университеты предназначены только для пикси и свободнорождённых, а Овина ещё не имела гражданства, поэтому была зависима от своего хозяина, который купив лицензию на её обучение, становился в буквальном смысле владельцем её тела.

Сестра Балин была живым товаром, который можно было продать, заложить, как вещь, в ломбард, сдать напрокат или просто посадить на цепь и кормить, как животное. Овин повезло: её хозяин оказался из клана Одол, которым пожизненно принадлежит место в парламенте, а значит он очень влиятельная личность. Она училась в университете. Ещё только через год снимет золотой ошейник, что нацепил на неё Пархиз и сможет найти себе достойную работу. Но чтобы двигаться дальше ей опять потребуется покровитель из высшего общества Спариа.

– Я пришёл, есть кто дома? – громко произнёс Балин. Эту привычку он выработал, когда учился в военной академии. – Есть кто?

– Не кричи, – с улыбкой промолвила Овина, подошла к брату и обняла его.

Девушка могла это сделать только когда находилась в своём доме. В обществе Спариа этот жест среди эмигрантов считался неприличным, точно так же, как поцелуй в щечку, а порой и рукопожатие приравнивалось к распущенности.

– Да ты цветёшь, – обрадовавшись её появлению ответил он и покрепче прижал сестру к себе.

– А ты почему не на работе? – из спальни вышла мать и, взяв его руки, внимательно посмотрела на розовые ладони. – Подцепил заразу?

– Уже обработали, это был только ожог.

– Будь осторожен. У нас месяц назад заболела Пааву, ты её не знаешь, она из новеньких. Как раз началось цветение на стене, а она без респиратора вышла на улицу, похоже пыльца, которую она вдохнула, пустила споры.

– Ох, – тяжело выдохнула Овина и, отпустив брата, потянула его на кухню. – Мам, не пугай.

– Я не пугаю, просто прошу быть поаккуратнее, ты всё время нарушаешь правила безопасности. Стена не прощает, сколько уже знакомых погибло, думаешь тебе всё время будет везти.

– Я только на минутку снял перчатки, дисплей забарахлил.

– И что там? – подталкивая брата к раковине, спросила девушка.

– Наверху тишина, словно и нет никаких заводов, трава такая яркая, а деревья своими кронами достают до неба. Это…

– Ад, – закончила за него мать и включила воду. – Мой, а я подогрею.

– Да, ты права, там всё, как в аду, даже воздух – и тот убивает. Вот я не понимаю почему, ведь там живут звери, птицы, насекомые.

– Они все приспособились к мутации. Подышишь воздухом стены и тоже станешь, как кроты, что живут в её норах.

– Но ведь живут же, – ответил Балин и подставил ладони под струю воды.

– Он был с тобой? – поинтересовалась мать, имея в виду его хозяина.

– Да, правда он не должен был идти, но перебежчики, которых мы поймали на прошлой недели, сообщили, что дорогу восстанавливают, а это неслучайно. Вот господин и решил всё лично проверить.

– Ну расскажи, что там за выступом? Там и правда всё так ужасно, как говорит мама? – поинтересовалась девушка и, присев напротив брата, заглянула ему в глаза.

Балин несколько раз участвовал в разведке и даже фигурировал в боевой операции по уничтожению мобильного завода. Не все обратно вернулись: у Фастон хоть и примитивное оружие, но воевать они умеют. А бронедоспехи, что защищают на стене, в чужом лесу почти бесполезны. Древние орудия людей, которые выпускают невидимые лучи, проникают сквозь защиту бойца. И тогда простое пулевое ранение вам покажется царапиной по сравнению с теми муками, которые можно испытать от внутреннего ожога.

– Я ведь говорил тебе, что там ничего нет. А дым на горизонте, наверно, от заводов и огней их городов, а у стены – чисто.

– Значит не видел их?

– Только старых роботов, которые разбирали стену, но те уже не функционируют и похоже Фастон ушли южней, но стена трещит, значит опять будут обвалы.

– А твой хозяин её починит? – с детским любопытством спросила девушка и пододвинула брату тарелку с натуральным рисом.

– Её укрепляют, уже стали сдвигать несущий скелет, думаю за год нарастят метров двадцать, а может и больше. Кстати, сегодня был метановый взрыв, как раз около подземной транспортной линии.

– Ни разу не видела, на что это похоже? – спросила Овина и посмотрела на спину матери, что пошла на звук телефона.

– Все думают, что стена – это кирпичи отходов, но она живая, когда находишься наверху, то это хорошо заметно. Чувствуешь, как под ногами ходит почва, как она гудит, а если приложить ухо, то можно услышать её дыхание.

– Внутри становится горячо, вода, попадая через трещины, превращается в пар, а гниение вырабатывает метан, который нагревается, расширяется и разрывает металлический скелет. Вот тогда и происходит взрыв, – сказала спокойно женщина и пошла в коридор.

– Мам, а ты куда? – поинтересовалась девушка.

– На работу, – безмятежно произнесла она и, открыв шкафчик, подумала какой надеть плащ.

– Но ты же только утром закончила смену, не успела ещё как следует отдохнуть.

– Вызывают, так надо. И тебе не советую засиживаться. Ты когда в следующий раз приедешь? Мы не успели поговорить, – в голосе женщины прозвучало разочарование, она так говорила всегда, когда проходило лето и начинал дуть холодный северный ветер.

– Только на следующей неделе, – расстроенно произнесла Овина и, подойдя к матери, уже хотела её обнять.

– Прекрати, ты немаленькая, ещё увидят, что подумают?

– Что?

Женщина поправила на себе плащ, он был не похож на одежду эмигрантов, те предпочитали чёрный, тёмно-зелёный или серый цвет. Они говорили, что так практичней, но в действительности, это их состояние души. Илде преодолела в себе неуверенность и вот уже десятый год старалась выбирать и носить одежду цвета неба. Светло-голубой плащ с коротким воротником, небрежно завязанный пояс и тонкий, словно это паутина, жёлтый шарфик.

– Я побежала, мне пора, ещё не хватало опоздать.

– Но мама…

Женщина остановилась, посмотрела на входную дверь, убедилась, что она закрыта, подошла и быстро чмокнула дочь в щёчку.

– Звони, – сказала она и тут же вышла на площадку.

– Так нечестно, – с горечью произнесла девушка и вернулась на кухню, где Балин уже доел кашу и наливал себе чай. – Она ведь только пришла со смены, как они так могут поступить?

– Могут, – сухо ответил брат. – Ты тоже сейчас пойдёшь, потому что так надо, ты не гражданин, а только наги. А где твой ошейник?

– Сняла, я ведь не собака, чтобы его постоянно носить, я ведь…

– А тебе он идёт. Говорил и ещё раз скажу: носи его как будто это ожерелье. Это твой статус в нашем мире. Замечала, как на тебя смотрят соседи? – девушка кивнула. – Они завидуют тебе, знают, что ты под покровительством клана Одол. Кстати, а почему ты приехала, тебя отпустили?

Балин встал из-за стола, сходил в зал, нашёл сумочку сестры и, открыв её, достал золотистый ошейник, что больше подойдёт породистой собаке, чем человеку. Девушка приподняла подбородок, её реснички задрожали. Она повернула голову и в отражении стекла увидела свой взгляд. В университете ей пришлось пройти курсы воспитания, которые больше были похожи на дрессировку чем на изучение этики в благородных домах.

Её кожи коснулся холодный ремешок. Губы дрогнули. Она не должна куксится, огорчаться, должна всегда быть в хорошем настроении, потому что так надо, так полагается.

– Я, наверно, пойду, – произнесла Овина и, взяв ладонь брата, поцеловала её, словно он господин.

– И ты убегаешь?

– Я ведь только на пару часов, хотела вас проведать, это ещё хорошо, что маму застала и тебя увидела. Я пойду.

– Постой, – чуть ли не крикнул Балин и крепко обнял сестру. Девушка дёрнулась, но его руки не разжались, а продолжали всё сильней и сильней сжимать, как будто он удав и поймал свою жертву.

– Мне дышать нечем, – прошептала она.

Словно по приказу, мужские руки опустились и девушка, сделав шаг в сторону коридора, подошла к туфлям. Уже через минуту она стояла у лифта. Сосед увидел золотой ошейник у неё на шее, подбежал и нажал на кнопку вызова.

– Прошу вас, леди.

Овина не спешила за восьмое кольцо: у неё было много времени. Получив покровительство она одевалась так же ярко и по последней моде, словно в её жилах текла кровь свободных пикси. Девушка имела права ходить без ошейника, что самолично надел на неё покровитель Пархиз, но в то же время золотой ошейник открывал перед ней все двери. Кто её видел, мог безошибочно сказать чья она собственность, а клан Одол все уважали. Даже полицейский, который стоял за одиннадцатым кольцом, отдавал ей честь и не проверяя удостоверения, пропускал в стерильную зону, куда вход эмигранту без специального разрешения был закрыт.

Овина понимала, что отсутствие гражданства не давало ей право жить так, как она хочет. Её воспитали как идеального наги, покорного, не задающего лишних вопросов. Но природа одарила её любознательностью: ещё в детстве, листая сказки и наблюдая за братом, она самостоятельно научилась читать. Она достигла того, о чём мог мечтать любой эмигрант: жить в городе Анит, что находился на пятом кольце. Все наги, которые обслуживали клан Одол, обязаны носить ошейник, но только Овина была удостоена чести надевать ошейник золотого цвета. Девушка приезжала в дом господина, снимала с крючка тонкую цепочку из белого углепластика, защёлкивала карабин на ошейнике и, встав на колени, протягивала другой конец поводка своему хозяину.