Сборщик душ

Виланд вот уже как третий день вернулся с задания, но ему не удалось отдохнуть: стоило закрыть глаза и сразу видел кровь, корчащиеся тела и эти вечные стоны умирающих, которые преследовали его последние дни.

– Ты что нормально умереть не можешь? – раздражённо спросил он у изуродованного тела. – Знаешь что тебе конец, но нет же, цепляешься за эту никчёмную жизнь. – Что ты говоришь? – мужчина поморщился и ещё сильней прижал ладонь к животу, из которого, как из губки, сочилась кровь.

– Хочешь сказать в твоей жизни было много всего интересного? Как же – жди.

Ангел поднялся с грязной травы, рядом пробежал солдат, его глаза были полны ужаса.

– Ещё один кандидат, – и, проводив взглядом, вернулся к солдату, что пытался подняться с земли. – Лежи, ещё кишки выпадут, может кто-то прибежит на твой стон и пристрелит. Ну вот куда ты?

Окровавленная ладонь упёрлась в землю и, оторвав, тело стало подниматься.

– Ведь не протянешь и часу, лучше полежи, вспомни что-то хорошее из своей короткой жизни. Это тебе нужно, понимаешь, нужно!

Но солдат, поднявшись, облокотился на израненный ствол дерева. В этом месте всё было изранено, даже камни и те были посечены осколками, странно, что этот бедолага ещё мог дышать. Мужчина сделал первый шаг и, осторожно ступая, двинулся в сторону берега, где ещё стояли лодки. Ангел не спешил, его работа не закончена, он посмотрел на хронометр, вздохнул и нехотя поплёлся за бойцом.

Так всегда, новая командировка на землю и сбор душ, а их на поле боя хоть отбавляй. В прошлый раз ему так же не повезло: отправили в африканский лагерь для беженцев, что расположился под Уоршейк. Видел, детям кололи уколы под видом витаминов, но в реальности всё было не так. Их заразили лихорадкой Ласса. Половина детей скончалось, но кому-то все жё повезло и они ещё пожили своё.

– Кому вы нужны? – после очередного изъятия души спросил Виланд. Его окружали мёртвые тела, кислый запах и эти мухи, что следуют за смертью по всему континенту. – Вы живёте, как звери, спариваетесь, воюете, обманываете, мстите и убиваете. Ради чего вам жить?

Он не понимал людей, они строили свою цивилизацию, в которой изначально был допущен просчёт, и чтобы они не делали, итог всегда один – война. Он уже собрал сотни тысяч душ. Ангел выполнял свою работу: садился перед умирающим и ждал, когда тот сделает последний вздох, а после, не спеша, доставал мирч и прикладывал его к груди. Последний удар сердца, ещё секунда-другая и вот в маленькой шарообразной колбе вспыхивает свет. У каждого человека он свой: у кого-то бледно-жёлтый, у кого-то – тёмно-голубой, но встречается и белый, как густой туман. Душа запечатана, колба пронумерована, опись составлена . Теперь она будет хранится на складе, пока верховные жрецы не вспомнят про неё и не решат вернуть к жизни.

– Вот куда ты идёшь? – недовольно спросил Виланд, следуя по скользкой от крови земле.

Солдат не слышал его. Никто не слышит ангелов, про них так много говорят, но они остаются недосягаемыми для людей. Мужчина дошёл до обрыва, с ужасом посмотрел вниз: глубокие воронки, оставленные после взрывов, наполнились рыжей водой.

– Отдохни, – с сочувствием в голосе произнёс Виланд и, заглянув за выступ, присвистнул. – Здесь тебе не спустится, а хотя иди, утонешь, и дело с концом.

Но солдат не хотел умирать. Может он и понимал безысходность своих действий, но вот так просто сдаться он не мог. Боль, которая сжигала его изнутри, отступила, появилась слабость, захотелось сесть и, закрыв глаза, послушать пение птиц. Не так далеко раздался грохот, взрывная волна докатилась до сосны, её ветки вздрогнули и с неба, словно это волшебный снег, посыпались иголки.

Человек был рождён животным и таким должен был остаться, но мутация в его теле изменила ход событий на Земле. Появившаяся душа дала повод для любопытства, за ней последовал разум, сознание и как следствие – любовь. Да, именно это странное химическое состояние тела и дало повод присмотреться к человеку.

Ангел шёл за солдатом, тот всё чаще и чаще останавливался, знал, что если присядет, то уже наверняка не поднимется. Шаркая ногами он обошёл разорванный ствол дерева, кровь стала засыхать и казалось, что рука приклеилась к его животу. Он наступил на россыпь патронов, те, как камушки на берегу моря, зашуршали. Солдат остановился, опустил голову и туманным взглядом посмотрел на тело своего некогда друга. Вот так просто: ещё утром они разговаривали и мечтали, что к осени вернутся домой, нажрутся до усрачки, и найдя бабу займутся с ней сексом. Теперь всё в прошлом. Друг никогда не встанет, его пустые глазницы провалятся, а тело начнёт разлагаться и вернётся обратно в землю.

Виланд следил за бойцом, видел как кончаются его силы, чувствовал слабое дыхание и как ему казалось ощутил головокружение. Солдат опустился на землю.

– Понял, что всё? – рядом с бедолагой сел ангел. – Кто тебя просил идти на войну? И главное, ради чего?

Солдат не ответил, его дыхание стало еле заметным, он убрал руку от живота, скорчился от боли, что вернулась к нему.

– Прекрати сопротивляться, уже недолго осталось. Ты только посмотри какая вода, там, наверно, много рыбы, хочешь половить?

На песок сел поползень и, покрутив головой по сторонам, быстро побежал по берегу.

– Бери пример с птиц, они ведь не воюют. Это всё вы, людишки, возомнили, что вам всё дозволено. Сами себя угнетаете, а столько пафосных слов про справедливость и любовь. Да вы сами не понимаете о чём говорите. Любовь для вас это не чистое слово, вы ищите в нём свою корысть – завладеть, а если не можете, то начинаете ревновать и это вы также приравняли, как атрибут любви.

Трусы, вот вы кто! – крикнул ангел и, вскочив на ноги, пнул палку. Поползень взлетел и перелетев подальше от упавшей в воду палки зачирикал.

– Трусы! Вы всё испоганили, даже любовь испачкали, стали мстить, терпеть, и только минутный секс вы называете любовью. Да сдохни же наконец! – выругался Виланд и посмотрел на бледное лицо солдата.

– Ты, наверно, не думал, что вот так всё закончится. Мечтал вернутся с войны с медалями, одним словом, героем. Ну да, а сколько ты убил людей, что не причастны к твоей войне? Что говоришь? – ангел нагнулся и прислушался к бормотанию солдата. – Расходный материал, побочные последствия. Нет, не ищи оправданий. Помнишь как ты вчера из гранатомёта пальнул по дому. Хочешь сказать война, всё спишет? Нет! Ты убил старуху, её разорвало на клочья, я даже не успел забрать её душу. А ты ведь даже не подумал, что она родила пятерых детей. Ты меня слышишь, убийца? – но солдат, склонив голову, внимательно смотрел на свою окровавленную руку и то, как по ней полз маврский клоп, которого в народе называют вонючкой.

Над головой со свистом пролетел снаряд. Виланд посмотрел наверх, увидел дупло, из которого выглядывала голова мандаринки, птицы из семейства утиных.

– Сиди, а то затопчут, – сказал ей, но утка покрякала и вылезла из дупла и, оттолкнувшись от дерева, приземлилась у его корней.

– Посмотри какая прелесть, а ты знаешь, что мандаринка символизирует супружескую верность и девушки, которые долго не могут выйти замуж, делают фигурку утки и прячут под подушку. Они верят, что так ускорят процесс поиска суженого. Сейчас утята полетят.

Солдат склонил голову, она стала тяжелой и тянула его к земле. Он несколько раз закрывал глаза, но словно, что-то вспомнив, тряс ей и непонимающим взглядом смотрел на свои руки.

– Тебя ранили в живот, зараза уже распространилась, кровь отравлена, сейчас поднимется температура, но ты не выдержишь этого, поэтому приготовься, – Виланд подошёл к утке, та крякала, призывая утят не боятся первого полета, хотя он больше был похож на неуправляемое падение, но только так они смогут добраться до воды.

Мандаринка ещё несколько раз прокрякала, а после, ковыляя на своих оранжевых лапках, пошла в сторону берега. Тонкий писк и в сухую подстилку упал первый птенец, за ним последовал второй и третий. Они не стали задерживаться у дерева, услышав голос мамы тотчас же побежали за ней.

– Малыш, не бойся, – из дупла высунулась коричневая голова птенца, он пищал, но ответа своей мамы так и не услышал. – Давай, а то они уйдут и ты станешь кормом для кречета.

Природный инстинкт, что заложен в геном птицы на время стёр страх перед высотой, птенец оттолкнулся и, размахивая ещё недоразвитыми крыльями, полетел к земле. Через секунду он упал и, поднявшись на лапки, шустро побежал в сторону берега, где и нашёл свою мать.

– Что ты сделал в своей жизни хорошего? – спросил ангел у воина, который пытался расстегнуть на груди карман. – Что? – ещё раз спросил и сел рядом с умирающим солдатом. – Наверно помнишь как подсматривал в бане за сестрой. Ну да, любопытство, понимаю тебя, но ты забыл, как соврал родителям, когда поцарапал машину и всё свалил на Юрку. Он ведь был твоим другом. Отец пришёл к нему домой и всё рассказал, его мать отлупила, а всё почему? Потому что ты трус.

Пальцы, наконец, расстегнули пуговицы, он уже хотел что-то достать, но сознание на время покинуло его.

– Умираешь, – с сочувствием в голосе сказал ангел. – Каково это вот так умереть? Наверно в этом есть своя прелесть: ты переходишь в вечную нирвану и твоя душа успокаивается. Хотя откуда тебе это знать, ты всю жизнь ползал и называл это жизнью. Зачем пошёл в индустриальный институт, ведь знал же что не станешь бурильщиком. Ради престижа, что есть корочка, мол посмотрите какой я умный. А ты не задумывался сколько сил потратили твои родители, чтобы оплачивать твою учёбу. Ну да зачем тебе это знать, они ради тебя готовы на всё, а ты?

Солдат очнулся, тяжело покачал головой, пальцы с трудом слушались, но ему всё же удалось достать из кармана свёрнутую бумажку.

– Твоя мать заболела, но ты отмахнулся, мол все болеют и укатил с друзьями в Шарм-эль-Шейх, чтобы поселится в Albatros Sharm. Ну что, отдохнул? А твоя мать потеряла зрение, внутриглазное давление сказалось на отслоении сетчатки. Да, она видит, но только на четыре процента. Что ты сделал хорошего в этой жизни? Вот скажи, что?

Воин не слышал ангела, в голове гудело, от боли из глаз потекли слёзы, он по-детски вытер их и, как показалось Виланду, солдат заплакал.

– Поздно лить слёзы, всё что мог, ты уже сделал. Вы люди, думаете, что у вас всё впереди, вот получу зарплату и заживу, вот закрою кредит и буду счастлив. Вы вечно куда-то спешите: садик, школа, институт, который тебе самому не нужен, а после женитьба. Зачем запудрил Ирке голову, ведь не любил её и в итоге бросил с детьми. А сколько ты придумал слов для оправдания своего поступка? Вы, люди, рождаетесь чистыми, ваши души прозрачны, но вы сами себя обманываете и с лёгкостью учитесь лгать. Хочешь сказать, что это делают все? А ты не пробовал жить по-иному? Конечно же нет.

Солдат с трудом развернул листок, голова опустилась ещё ниже, он преподнёс фотографию и на его лице появилось что-то наподобие улыбки.

– Поздно, ты прошляпил свою жизнь. Ты бросил жену, а она в истерике много гадостей наговорила про тебя детям, что одного даже пришлось отправить в психушку. Ты боролся за них, но опять же ты думал о себе, а твоя мать, как идеал общественного мнения, поддакивала. Ты заблудился в лабиринте своей лжи, впрочем вы все ходите в потёмках, – ангел вздохнул и посмотрел на снимок черноволосой девушки, который он держал в своих трясущихся пальцах. – Ты когда умрёшь? Мне что, до утра около тебя сидеть. Пора бы и закончить свой путь.

За спиной раздался шум. Виланд посмотрел назад, бронетранспортёр, пробираясь через кусты, ехал в сторону фронта. Хотя какой тут фронт: и спереди, и сзади, – кругом взрывались снаряды.

– Ещё одни лжегерои. Вам внушили слова патриотизма, отпустили грехи, сказали «так надо» и вы наивно в это поверили. Что у тебя есть самое ценное? – спросил ангел и отвернулся от бронетранспортёра. – Не знаешь? А я подскажу – жизнь. Всё остальное сказки, а вот жизнь – нет: она или есть или её нет. Ты ещё живой? – спросил он у воина и заглянул ему в глаза. – Поздно рыдать. Хочешь я открою тебе тайну: ты сейчас сидишь на земле, а ведь вся земля, буквально вся, это останки некогда живой материи. Удивительно, правда?

Солдат что-то пробормотал. Виланд прислушался, но кроме мычания и хрипа в груди ничего не разобрал. Кровавые слюни, стекая с подбородка, стали капать на снимок, воин вытер фотографию и, склонив ещё ниже голову, захныкал.

– Опомнился. Но ты уже ничего не исправишь, Ирка забудет тебя, она давно живёт с другим мужчиной. Да и он тоже чмо, ты хоть её уважал, а этот алкаш, только и лежит на диване и ругает правительство, словно оно виновато в его жизни. А дети, а что дети? Они вычеркнут тебя из своей жизни, придумают красивую сказку, как ты доблестно воевал и погиб героем. Хочешь знать чем всё закончится? Послушай, может будет интересно узнать. Бывшая жена растолстеет, она ведь так и не вышла из депрессии после развода. Её тело опухнет, но она будет верить, что виной болезням совсем нелишний вес. Твой старший сын Виктор, взяв пример с тебя, не захочет жить в семье и, найдя спасение в термине «childfree» (чайлдфри) окончательно сопьётся. А младший, тот трусливая душа, прямо как ты, сбежит от ребёнка, которого родит женщина и, уйдя в своё творчество, закончит жизнь в одиночестве.

Рядом что-то взорвалось. Ангел повернул голову на шум, заметил белую вспышку, бронетранспортёр подпрыгнул и тут же из открывшегося люка повалил чёрный дым.

– Готов, – равнодушно сказал Виланд и отвернувшись похлопал рукой по рыжей почве. – Ты никогда не думал откуда берётся металл? Нет? А зря. Ещё в начале сотворения планеты здесь был сплошной нарыв, всё кипело, камень плавился. Земля вращалась в десятки раз быстрей, это сейчас она успокоилась. Гравитация Луны буквально растягивала поверхность, разрывая её почву на тысячи маленьких островков. Самые тяжелые металлы опустились в центр планеты, сверху ничего не осталось, но метеориты продолжали падать и среди них были металлические. Со временем их поглотила коррозия, оставив после себя залежи железной руды. Так что имей в виду: твоя застёжка на ремне и все пули – это то, что прилетело к вам из космоса. И вы думаете, что металл бесконечен? Ошибаешься: всему наступает конец.

Ангел облокотился спиной на ствол дерева, втянул носом смолянистый запах хвои, прикрыл глаза и сразу улыбнулся.

– Слышишь? Это полевой воробей, а ты думал, что они только в городе живут? Ошибся. Им вообще наплевать на твоё существование, они жили до тебя и будут жить дальше. Что вы за уроды, – возмутился Виланд и, открыв глаза, посмотрел в сторону кустов, откуда доносилось чириканье стаи птиц. – Вам всё мало, жадность и зависть вот, что стоит у вас на первом месте. Хочешь сказать, что не так? Докажи. А, молчишь. Да соглашусь, есть в вас, что-то необычное, не только проблески любви, но вы как ни странно ещё и понимаете красоту. Эх, – выдохнул ангел и взял из рук умирающего фотографию.

После артобстрела у него в ушах все звенело. Он поморщился, проследил взглядом за удаляющейся фотографией, протянул руку и как ни странно успел поймать снимок, который чуть было не улетел.

– Зачем он тебе? Любовь ты проспал, да и была ли она у тебя, ты и сам не знаешь. Слушай, мне надоело с тобой сидеть, помирай, и я полетел.

– Нет, – с трудом шевеля языком ответил солдат.

– Он ещё и разговаривает.

– Нет, – опять повторил воин и, крепче сжав пальцами фотографию, преподнёс её к губам.

– Ты же её сам бросил, теперь она уродливая, ты видел её лицо? Оно распухло, а хотя какое это имеет значение.

– Нет, – уже, наверно, десятый раз повторил умирающий и повернул голову, чтобы посмотреть в глаза ангелу.

– Ну что ты смотришь на меня, не видел раньше?

– Нет.

– А ведь я часто был твоим гостем, но ты в упор меня не замечал, а теперь видите ли увидел. Стоп! Ты меня видишь? – ангел нагнулся как можно ниже и заглянул в мокрые от слёз глаза солдата. – Ты видишь меня?

– Да, – зло ответил он и ещё раз поцеловал снимок бывшей жены.

– Ну надо же, только этого мне не хватало. Но ты не беспокойся, вот сейчас передохнёшь и отправимся в путь.

– Нет никакого пути, ты сам это сказал. Все кончено, – каждое слово в войну давалось с трудом, он набирал в лёгкие воздух, в них что-то хлюпало словно в мокрых ботинках, а после осторожно, чтобы не упасть, говорил свои мысли. – Значит всё?

– Да, похоже на это.

Сколько бы раз Виланд не забирал людские души, его ни разу не видели, и вот надо же, это безмозглое создание теперь сидит и рассматривает его.

– Ну что уставился! Лучше полюбуйся природой, вон река, небо, деревья, а вон кто-то из твоих валяется, кажется ему ноги оторвало. Да не кукся ты, все вы из одной плоти рождены.

Солдат вздрогнул и повалился на землю, но уперевшись рукой о корень дерева, остановил падение. На животе появилось чёрное пятно, которое расползалось, как нефтяной круг на воде.

– У животных одна цель жизни – это размножаться, чтобы оставить после себя потомство. У некоторых видов в геном заложен код преданности, вы его назвали любовью, как у лебедей или аистов. Глупые, всё намного проще, чтобы не искать каждый сезон пару, однажды прописанный код запоминает партнёра и ищет именно его. Это упрощает задачу для размножения. Гениально правда? Человек не исключение, самец ищет женщину, похожую на мать. Да, бывают отклонения, но это редко. Вот тебе и красота, вот тебе и любовь. Вы такие же звери, как глупый кролик, который только жрёт, чистит шкурку и спит, а вы нет, так не можете, ведь вам дано сознание.

Ангел устал, за последние дни он только и делал, что разговаривал, некоторые в войну молча умирали, другие ещё сопротивлялись, дёргали ногами, словно хотели убежать от смерти. А некоторые, вспомнив слова молитвы, ещё умудрялись о чём-то просить выдуманного Бога.

– Когда же ты умрёшь?

– Не дождёшься.

– Поговори ещё, ты получил восемь осколков от кассетной бомбы, три из них пробили тебя насквозь. Твоё лёгкое пробито, но ты ещё какое-то время сможешь дышать, печень восстановится, а вот поджелудочная железа разорвана, точно так же, как и восходящая часть толстой кишки. С желудком так же не всё просто, скоро ты испытаешь ожог и потеряешь сознание от болевого шока. Расслабься, у тебя нет выхода.

– А ты?

– Я не медбрат, не надейся, что спасу тебя. Зачем ты её бросил?

Солдат отрицательно замотал головой, сжал пальцами фотографию, а после тихо, словно раненый зверь, заскулил.

– Ты не спеши, я рядом, как будешь готов – уходи, – в этот раз он закачал головой, словно согласился с ангелом. – Может тебе будет легче, но Ирка тебя любила. Круг замкнулся. Любила до потери сознания, даже когда ты её бросил, продолжала любить, даже когда занималась сексом с другим, вспоминала тебя.

Виланд дотронулся до руки воина, тот ещё продолжал смотреть на снимок, но уже через секунду его взгляд остекленел и сердце, сделав последний удар, навечно замерло.

– Спи, – сказал ангел и, достав мирч, приложил стеклянный шар к груди. Он нажал на курок и в колбе вспыхнул тусклый свет, точно такой же серый, как и вся жизнь погибшего в ненужной войне солдата.

Виланд поднялся, открыл заплечную сумку, посмотрел на россыпи шаров с душами и, положив среди них новый, закрыл карман. У него ещё осталось несколько ловушек для душ. Ангел поднялся, совсем рядом просвистели пули. Поползень, который всё это время бегал по берегу, испугался и взлетев, скрылся среди камышей.

– Эй, ты куда бежишь, а ну стой! – обратился Виланд к солдату, что словно большой ребёнок полз на коленях. – О, погляжу дела плохи, артерия разорвана. Успокойся, попробуй её перетянуть, – но солдат не слышал своего ангела, он ещё какое-то время полз, а после, потеряв силы, скатился в неглубокую воронку.

– Пора, – тихо произнёс Виланд и, достав мирч, приложил колбу к груди бедолаги.