Дама треф

И опять я приехал со своим расчетом в пятый полк на регламент. Нам нравится сюда ездить, так как здесь очень вкусно кормят. Таких вкусных блюд больше ни в одном полку не готовят, не говоря уже про солдатскую столовую. Пожалуй, даже в офицерской столовой готовят хуже, чем здесь. А все дело в том, что здесь замечательный повар, небольшого роста, светловолосый паренек, рядовой Сорокин. Все с душой делает, поэтому и блюда вкусными получаются. Все у него вкусно: и первое, и второе, и салаты, даже компот обалденный, не такой, как в обычных столовых. Продукты во всех столовых одинаковы, а вот приготовленные блюда получаются разными.

Пока мы разгрузились и оборудовали рабочие места для проведения регламента на командном пункте полка, подошло время обеда, и мы пошли в столовую. На первое был очень вкусный украинский борщ, со свежими помидорами вместо томата, да еще и со сметаной. Такого борща мои солдаты и сержанты, да и я сам, уже давно не ели, примерно с полгода, со времени предыдущего регламента, который мы здесь проводили. На второе Сорокин подал картофельное пюре с поджаркой из свинины, и салат со свежей капусты с огурцами и помидорами. Картофельное пюре не на воде, как в солдатской столовой, а с добавлением молока, и с зажаркой лука на сале. И салатик, вроде бы простенький, но заправленный уксусом и постным маслом, он был бесподобным. Подсобное хозяйство полка, в котором были и коровы, и свиньи, и небольшой огородик, позволяло все это готовить. На третье был очень вкусный яблочный компот с блинчиками. Сорокин не поленился даже блинчики пожарить, и сходить за яблоками в старый заброшенный сад, который находился в километре от командного пункта полка.

Самое интересное, что Сорокин не был профессиональным поваром. Просто в детстве, как он рассказывал, ему нравилось помогать маме готовить, а потом, когда мама заболела, ему пришлось, под руководством мамы, уже самому готовить на всю семью. Дома еще были два младших брата, а отец работал машинистом электровоза, и часто по неделе отсутствовал. А потом мать умерла, и все заботы по дому легли на его плечи. Поэтому и научился все готовить, и всегда делал это с удовольствием.

Сад, в котором Сорокин собирал яблоки, я знал. Это было место бывшей колонии, где когда-то на поселении жили заключенные. Теперь там жил только один человек, дед Николай, бывший охранник этой колонии. После ликвидации колонии, он не захотел никуда уезжать, и остался здесь жить. Женатым он никогда не был, и детей у него не было, так и жил здесь бобылем в одном из сохранившихся домиков. У него был небольшой огородик и огромная пасека. Я познакомился с ним три года назад, мне тогда посоветовали сходить к нему за медом. Говорили, что сюда, на командный пункт, он для солдат мед бесплатно приносит, а взамен иногда просит привезти ему что ни будь из продуктов, макароны там, или подсолнечное масло. Но не бесплатно, на продукты он деньги дает. А еще, иногда просит подвезти его с двумя флягами, наполненными медом, до трассы, а оттуда, уже на рейсовом автобусе, едет в Пермь или в Кунгур продавать мед. В общем, с дедом они живут дружно.

Первый раз я пришел к деду с литровой банкой, хотел сначала немного меда взять, для пробы. Дом деда в лесу я нашел без проблем, так как к нему вела протоптанная тропинка. Расставленные в лесу улья я увидел еще далеко от дома, их было очень много, но большинство из них были не прямоугольные, сделанные из досок, а круглые, выдолбленные из толстой колоды. Дом деда, и небольшой огородик возле него, выглядели весьма ухоженными, а вот другие, еще сохранившиеся здесь дома, стояли полуразрушенными, с провалившимися крышами. Увидав меня, дед обрадовался, видно люди к нему не так часто заходят.

– Дед Николай, – представился он, протягивая мне руку. – Милости прошу, к нашему шалашу.

– Владимир, – тоже представился я.

– За медом? – спросил он, глядя на мою банку. – А почему такая маленькая?

– Да я сначала для пробы хотел взять, – смущенно ответил я.

– Да что тут пробовать? – удивился дед Николай. – У меня самый лучший мед в Пермском крае, это все знают. Оставь здесь банку, пойдем, я тебе пасеку свою покажу.

Мы с ним прошли еще с километр в глубь леса, и везде были улья. Большинство ульев стояли внизу, но не на земле, а на стоящих вертикально колодах, но некоторые улья и на деревьях висели. Это были сравнительно небольшие, выдолбленные из колоды улья. Да и большинство стоящих внизу ульев, также были выдолблены из колоды, ульев из досок было мало, хотя я заметил и два совершенно новых улья из досок.

– А почему Вы круглые улья используете? – поинтересовался я. – Я конечно не специалист, но мне кажется, что это не очень удобно, к ним ведь нестандартные рамки нужны. Да и выдалбливать улей из колоды, наверно, очень долго.

– А где я доски возьму для обычных ульев? Кто мне их сюда привезет? А готовые улья очень дорогие. Вон в этом году два купил, так за каждый пришлось флягу меда отдать. Вот и приходится долбить. Колод у меня много, времени тоже. Кроме того, дощатые улья медведь разбивает, а круглые нет, да и пчелам в круглых ульях зимой теплее, реже вымерзают.

– А зачем на деревья улья повесили? – поинтересовался я.

– Да это все от медведей, – пояснил дед Николай. – Обычно они много ульев не разоряют. Но если он проснется зимой, тогда добра не жди, может всю пасеку разорить. Вот на этот случай несколько ульев на деревья и вешаю, чтобы рои сохранить.

– А как Вы из них мед собираете? – спросил я. – По лестнице, что ли туда лазите?

– Да я из них мед вообще не забираю. Зачем? У меня и внизу ульев полно.

– А сколько у Вас ульев?

– Не знаю, не считал, – ответил он. – Может двести, а может и больше.

Мы вернулись обратно к его домику. Он налил мне в банку густого золотистого меда, приятный запах от которого сразу же распространился по всему дому, а еще налил меда в миску, и дал мне кусок хлеба. Я сразу заметил, что хлеб у него домашней выпечки, в моем детстве такой вкусный хлеб моя мама пекла.

– А знаешь, как качество меда проверить? – спросил он.

– Опустить в него химический карандаш, если образуются чернила, то мед плохой, – показал я свою осведомленность в этом вопросе.

– Это не совсем то, – поправил меня дед Николай, – этим ты только проверишь, разбавлен сиропом мед, или нет, но не его качество. Да и где ты в наше время химический карандаш возьмешь?

– Попробуй сначала мой хлеб, – предложил дед.

Я попробовал. Это был давно забытый вкус из моего детства.

– Вкусный? Мягкий? – спросил дед.

Я кивнул головой, не переставая жевать этот вкуснейший хлеб.

– А теперь обмокни его в мед, и снова пожуй. Чувствуешь разницу?

– Да, – сказал я, – хлеб, как будто засох.

– Вот это и есть признак того, что мед качественный, дозревший, – пояснил дед. – Качественный мед сразу влагу из хлеба забирает и высушивает его.

Собираясь уже уходить, я спросил, сколько я ему должен за мед. Дед назвал сумму, в два раза меньше, чем его продавали на рынке в Перми.

– А почему так дешево? – поинтересовался я.

– Да я здесь всем так продаю, – пояснил дед, – люди ведь сами ко мне пришли, а не я к ним. А вывезти его куда-то продавать, для меня целая проблема.

Я поблагодарил деда Николая и за мед, и за экскурсию по пасеке, и ушел обратно на командный пункт.

Купленный мед моей жене очень понравился, и, при очередном посещении пятого полка, я купил у деда Николая целую трех литровую банку меда. Через год, во время очередного регламента в пятом полку, я опять собрался сходить к деду Николаю за медом. Вместе со мной попросился сходить и мой солдат, Равиль Янышев. Равиль был очень хорошим солдатом, и я не мог ему отказать в такой просьбе. Он обладал очень хорошим слухом. Это был первый из моих подчиненных, кому удалось в радиоприемниках измерить помеху по зеркальному каналу. До него, никто, в том числе и я, не могли даже услышать эту помеху, так как этот сигнал был очень слабым и не прослушивался на фоне шумов. Увидев мою трех литровую банку, он очень удивился.

– Что, всего три литра будете брать? А почему так мало?

– На год нам этого хватает, – ответил я.

– У нас, в Башкирии, так мало не покупают. Минимум по фляге берут. А мой отец всегда две фляги покупает, сообщил он.

Вдвоем с ним мы и пошли к деду Николаю. Увидев нас, дед очень обрадовался. Ему наверно было здесь очень скучно, хотелось с кем-то поговорить, и он опять повел нас на экскурсию по своей пасеке. Равиль задавал ему примерно те же вопросы, что и я в прошлый раз, и дед Николай на все с удовольствием отвечал. Равиль разбирался в пчелах гораздо лучше, чем я, и они быстро нашли общий язык.

– А рамки Вы сами делаете? – спрашивал он.

– Конечно сам, – говорил дед Николай, – они ведь все разные по размерам, все нужно по месту делать. Рамки из одного улья, в другой редко подходят. Такие нигде не купишь. Да и денег у меня на это нет. Я ведь редко выезжаю мед продавать.

– А чем Вы пчел на зиму подкармливаете? – интересовался Равиль.

– Ничем. Они сами себя обеспечивают, да еще и меня кормят. Я ведь у них весь мед на забираю. Две центральные рамки с медом я никогда не трогаю, и всегда оставляю им, этого меда им на всю зиму и хватает.

– А на зиму Вы их куда-то убираете, чтобы не замерзли? Омшаник у Вас есть? – продолжал расспрашивать Равиль.

– Ну, что ты? Какой омшаник? Как я туда один улья перетаскивать буду? Где стоят – там и зимуют.

– И не вымерзают? – удивлялся Равиль.

– Бывает, что и вымерзают. Температура ведь зимой иногда и до сорока градусов мороза доходит. Зимой я ульи снегом присыпаю, чтобы пчелам теплее было.

– Скучно Вам здесь наверно одному, особенно зимой, – сочувственно говорит Равиль.

– Да не особенно, – отвечает дед Николай, – при желании, всегда какое ни будь дело можно найти. Да и не совсем один я здесь, у меня сосед есть.

– Какой сосед? – не понял я. – Я думал, что Вы здесь один живете.

– Здесь то один, – уточняет дед. – Сосед живет в соседнем поселении, недалеко, километров шесть отсюда. Такой же дед, как и я, Михаилом зовут.

– Тоже бывший охранник? – высказываю я свою догадку.

– Да нет, он бывший зэк. Больше тридцати лет в тюрьмах и колониях отсидел. После освобождения куда-то уезжал, где-то помаялся, а потом опять сюда вернулся. Больше нигде не прижился, – рассказывал дед Николай.

– И какие у Вас отношения с бывшим зэком? Не враждуете? – поинтересовался Равиль.

– А чего нам враждовать? Все уже в прошлом. Я научил его за пчелами смотреть, теперь и у него своя пасека. Иногда друг к другу в гости ходим.

– А не далековато? – спрашиваю я.

– Да здесь же рядом, – удивляется дед Николай, – шесть километров всего. Вот недавно за спичками ко мне приходил, не заметил, как у него спички закончились. А до ближайшей деревни ведь не меньше двадцати километров, туда не набегаешься.

Мы купили у деда Николая трех литровую банку меда, и пошли обратно. Равилю, как и мне, дед тоже понравился.

И вот мы снова в пятом полку. Банку для меда я с собой взял. Через пару дней я предложил Равилю снова сходить к деду за медом. Вечером мы и пошли по знакомой тропинке. Тропинка показалась нам какой-то заросшей. Видно было, что по ней редко ходят. Подошли к домику деда Николая. Нас никто не встретил, и деда нигде не было видно. И на его огородике ничего не росло.

– Может заболел дед? – предположил Равиль.

Подошли к домику и постучались в дверь. На стук никто не ответил.

– Наверно дома нет, – решил я. – Может за продуктами уехал?

На всякий случай попробовал, закрыта ли дверь. Дверь оказалась на замок не закрытой. Я ее открыл и спросил: «Дед Николай, Вы дома?» Нам никто не ответил. Зашли в дом. Кровать деда была не застелена, и на столе лежал слой пыли. Стало понятно, что деда здесь уже давно не было. Пошли обратно. А ульи в лесу все так же стояли, и пчелы летали. Решили в полку выяснить, что с дедом случилось.

– Так деда еще зимой убили, – сказали нам в полку.

– Кто? – не поверил я своим ушам. – За что можно было убить этого доброго и безобидного деда?

– Его сосед. Карточные разборки по пьяной лавочке, – пояснили мне, и рассказали следующую историю.

Два деда периодически ходили друг к другу в гости, поговорить, отметить какой ни будь праздник, и поиграть в карты. Играли в «очко», и в «дурака». В тот день они были у деда Николая. Хорошо выпили, закусили, и играли в дурака. Когда уже совсем стемнело, дед Михаил начал собираться домой.

– Давай последний раз, – сказал он, – я тебе погоны повешу, и пойду домой.

Несмотря на выпитое, оба все ходы просчитывали, и точно знали, какие карты остаются на руках у противника. Под конец игры, когда уже все козыри вышли, у Николая оставалась одна карта, а у Михаила три. Но Михаил знал, что у Николая остался бубновый валет, а у него, десятка треф, и две шестерки. Но сейчас его ход. Если он походит с десятки, то Николай ее забирает, а потом он повесит Николаю погоны из шестерок. Все будет так, как он и обещал.

Михаил, чувствуя свою скорую победу, положил на стол свою десятку и широко улыбался, ожидая, что Николай ее заберет. Тогда он торжественно и повесит Николаю погоны. Но, Николай убил его десятку дамой треф.

– Откуда у него дама треф? – не понял Михаил. – У него ведь должен был остаться валет бубей. Неужели он просчитался?

– А погоны теперь себе повесь, – сказал Николай. – Вылитый генерал будешь.

Николай тоже все ходы просчитывал, и знал, что у Михаила две шестерки остались.

Расстроенный Михаил ушел домой, а Николай лег спать. Придя домой, лег спать и Михаил, но ему не спалось. Он не мог понять, где же он просчитался, и почему у Николая оказалась дама треф, а не валет бубей, как он рассчитывал. Он еще раз перебрал в голове все ходы последней игры. Нет, не могла у Николая дама остаться. Дама треф раньше выходила, он теперь это точно вспомнил. Значит Николай его попросту надул, как последнего фраера. Такую обиду Михаил стерпеть не мог. Он сам себя уважать перестанет, если простит такое. Михаил оделся, взял топор, и пошел обратно к Николаю.

Когда деда Николая нашли убитым, то сразу в этом убийстве заподозрили его соседа, бывшего зэка. Да он и не отпирался, рассказал все как было. Он ведь его не просто так убил, а за дело. Наказал за шулерство при игре в карты.

– Не могло у него быть дамы треф, – продолжал утверждать он.