Действительно, интересная тогда состоялась встреча и ещё более интересный разговор. В то время на меня свалили раскрытие преступления – вскрыли сейф в кабинете директора небольшой подрядной организации. Такие дела не входили в мою компетенцию, но прокурор решил по-иному. После осмотра места происшествия у меня сложилось впечатление, что работали неопытные воры: сейф был вскрыт неаккуратно, с использованием взрывчатки, которой хватило бы на небольшую, необязательно победоносную, но войну. Кабинет и часть здания были уничтожены взрывом, как и большая часть содержимого хранилища. Что удалось взять из сейфа, известно не было, так как не было понятно, что в нём уцелело. Очевидцев произошедшего практически не имелось, как, впрочем, и подозреваемых. И вдруг на второй день расследования оперуполномоченный приводит ко мне Алексея Сергеевича, который признаётся в совершении указанного выше преступления. У меня возникли сомнения по поводу правдивости его признания, особенно после того, как я посмотрел сведения о судимостях: мой нынешний посетитель был многократно судим за кражи, но кражи без насилия, взрывов и т.п. Тогда-то и состоялся наш разговор.

– Алексей Сергеевич, вы уверены, что совершили преступление? – начал я.

– Уверен. Понимаю, что оно тяжкое, согласен на избрание меры пресечения в виде содержания под стражей.

– В тюрьму захотели?

– Что ж делать, судьба. – он вздохнул. – Явку с повинной я уже дал. Когда будете допрашивать и задерживать?

– Пока с вашим участием я ничего делать не буду. Не верю в вашу виновность.

– Почему?

– А почему вы себя оговариваете?

– Я говорю правду. – он пытался меня в чём-то убедить.

– Нет, лжете. Уверен, вы непричастны к взрыву. Любая экспертиза покажет, что следов взрывчатых веществ на вашей одежде и теле нет. Способ взлома глупый, вы бы так не сделали – слишком опытны. Уверен, если поработать, то я смогу установить, где вы реально находились в момент взрыва. Поэтому я хотел бы получить ответ на свой вопрос: почему вы себя оговариваете?

– Умный. – Алексей Сергеевич как будто разговаривал сам с собой. – И… неужели порядочный?

В ответ я промолчал, так как ждал продолжения и дождался.

– Хорошо, начальник. Мне необходимо в тюрьму, тебе – раскрыть преступление. Какая разница, виноват я или нет?

– Для меня разница есть. Вне зависимости от ваших мотивов, невиновного я в тюрьму отправлять не буду.

– Начальник, ты же «глухарь» повесишь на свой отдел. – продолжал он убеждать меня.

– Одним больше, одним меньше – некритично.

– А если я тебе денег заплачу? – он вопросительно посмотрел на меня.

– Не получится.

– Что же нам делать?

– Вам идти домой, мне работать.

– Слушай, начальник. Мне позарез необходимо попасть за решётку. Если ты сейчас меня туда не упечёшь, мне придётся избрать иной способ. Например, совершить реальное преступление. Зачем лишние проблемы?

– Интересный вы человек. Второй раз сталкиваюсь с тем, кто сам напрашивается на срок. Первый мне был понятен – человеку негде было жить и нечего есть. – я внимательно посмотрел в глаза своему собеседнику. – Дайте догадаюсь. За решёткой вам необходимо решить какие-то проблемы. Судя по вашей богатой криминальной истории, среди своих вы пользуетесь авторитетом. Значит, лишиться свободы для вас не проблема – там, – я махнул рукой, подразумевая не очень весёлые учреждения с крепкими решётками, – вы будете как сыр в масле кататься. В таком случае должна быть веская причина – передел власти?

– Начальник, – мои слова явно задели потенциального виновного, – какая тебе разница?! Предупреждаю, если ты меня сейчас отпустишь, на твоей территории увеличится количество краж.

– Алексей Сергеевич, – отреагировал я на его слова, – не надо мне угрожать. Я сомневаюсь, что вы совершите что-либо серьёзное. Притом, преступление тут же будет раскрыто. Меня ваши угрозы нисколько не пугают. Страшнее – отправить в тюрьму невиновного. От меня вы этого не добьётесь. Можете быть свободны. – последними словами я собирался закончить разговор.

– Вячеслав Иванович, – в голосе появились просительные нотки, – давай придём к соглашению. Вы правы, мне срочно, прямо позарез нужно в тюрьму. Да, там проблемы. Проблемы, которые я могу и должен решить. Иного способа лишиться свободы я не знаю. Я в любом случае попаду туда. Излишне говорить, что способов много. Давай облегчим жизнь всем: и мне, и тебе, и полицейским.

– Нет, Алексей Сергеевич, – собеседник всё больше мне нравился: правильная речь, сносные манеры, – всё говорило об его уме и образованности, – и ещё раз нет. Я в такие игры не играю. Вы свободны.

Тогда он вышел от меня очень недовольным. Ещё более недовольными оказались оперативники. В итоге преступление мы раскрыли, виновники были найдены – пара дилетантов. Судьбой же своего собеседника я больше не интересовался.

Сейчас, вспомнив этот разговор, я вспомнил и фамилию – Селезнёв. Точно, Селезнёв Алексей Сергеевич. Что ж, хоть он в своё время и вызвал у меня симпатию, разговаривать я был не в настроении.

– Алексей Сергеевич, удивлён, что вы пришли ко мне. Я уже давно не следователь. Вероятно, ошиблись?

– Нет, Вячеслав Иванович. Я пришёл именно к вам и, думаю, вы сможете мне помочь.

– Смочь-то может и смогу, но захочу ли. – я пристально посмотрел на него.

– Неужели плохое настроение так на вас влияет? – Селезнёв удивлённо посмотрел на меня.

– Нет. Просто с того момента, как я стал работать на себя, я работаю только тогда, когда хочу. Сейчас такого желания у меня нет, поэтому наш разговор будет пустой тратой времени, главным образом для вас. Лень не только двигатель прогресса, но и самоцель моего существования.

– Может быть всё-таки уделите мне немного внимания, всё-таки вы мой должник.

– С каких пор? Не помню за собой долгов.

– Из-за вас проблемы, которые я должен был решать пять лет назад, вылились в большие проблемы. Разрешить их удалось практически чудом. Чудом, что без крови. – Селезнёв не собирался отступать.

– Вы всё-таки попали тогда в тюрьму?

– Да, но более длинным и замысловатым способом. Слава Богу, не все такие принципиальные, как вы. – тут он улыбнулся.

– Хорошо, – я решился, – даю вам десять минут, после чего мы заканчиваем разговор и расходимся.

– Думаю, этого времени мне хватит. Итак, – начал он, – последние четыре с половиной года я находился в исправительной колонии строго режима. Вышел я лишь вчера, за месяц до этого меня перевели в следственный изолятор – для разрешения вопроса об условно-досрочном освобождении. – тут он улыбнулся. – В следственном изоляторе я был помещён с такими же как я рецидивистами, но, благодаря своим связям и более чем лояльному отношению администрации к деньгам, имел возможность общаться со всеми, кто содержался в учреждении. Вопрос о моём досрочном освобождении разрешился достаточно быстро. Но за время нахождения в следственном изоляторе я познакомился с интересным человеком – Степаном Фёдоровым. – Селезнёв вопросительно посмотрел на меня, как будто мне должен был быть известен этот человек.

– Впервые слышу это имя. – разубедил я его.

– Степан в тот момент обвинялся в убийстве.

– Ну, он не единственный. – без настроения кинул я реплику.

– Вячеслав Иванович, мы же договорились, что вы меня выслушаете!

– Хорошо, хорошо, продолжайте. – я поднял руки вверх.

– Итак, Фёдоров молодой человек 28 лет, богатый наследник своего папаши, который в 90-е годы 20 века своевременно прибрал к рукам несколько заводов. В деньгах он никогда не нуждался. Образован, умён, но очень слаб. Ему никогда не приходилось за что-либо бороться – всё решали деньги либо его люди за те же деньги. В следственном изоляторе он оказался, как я уже сказал, из-за обвинения в убийстве. Я несколько раз разговаривал с ним, он утверждал, что невиновен.

– Алексей Сергеевич, более половины как обвиняемых, так и уже осуждённых это утверждает. Вам ли не знать?

– Согласен с вами, Вячеслав. Но парень произвёл на меня впечатление. Три дня назад он получил свой приговор – 13 лет строгого режима.

– Сочувствую ему. – в моём голосе никакого сочувствия не было, я его, кстати, и не испытывал.

– Как я уже сказал, я несколько раз разговаривал со Степаном и поверил ему. Да, я верю, что он невиновен.

– Судья с вами был не согласен. Может проще сходить к нему?

– Шутите. – в голосе Селезнёва появились ледяные нотки, похоже, я переборщил со своими комментариями. – Да, поверил. Но не это главное. После того, как Фёдоров получил свой срок, он объявил по всему следственному изолятору, что если найдётся человек, который докажет его невиновность, то он заплатит ему 40 миллионов рублей.

– Сомневаюсь, что в изоляторе ему кто-нибудь сможет помочь.

– Конечно, там сидят такие же как я, то есть виновные, и такие же, как он – невиновные.

– Зачем мы продолжаем эту беседу? Как я понимаю, вы хотите предложить мне работу? Сразу отвечу вам отказом. В настоящее время в работе я не заинтересован. – всё ещё пытался я отделаться от посетителя.

– Вячеслав Иванович, как бывший следователь и действующий адвокат, вы знаете, что в настоящее время в тюрьмах содержится достаточно большой процент невиновных. В основном они осуждены за изнасилования и подобные преступления, но есть и такие как Фёдоров. К такому даже мы, настоящие преступники, – он улыбнулся, – относимся неодобрительно. К сожалению, в большинстве своём эти несчастные не имеют денег для найма хороших специалистов. У Фёдорова они есть. Так почему бы ему не помочь? – Селезнёв выжидательно уставился на меня.

– Я не против, чтобы он защищал себя, но не желаю в этом участвовать. В настоящее время я вообще не заинтересован ни в какой работе.

– И вас даже не интересуют деньги?

– Почему же, интересуют. Но только тогда, когда они заканчиваются. Слава богу, сейчас у меня таких проблем нет. И в городе, и в России множество специалистов: адвокатов, следователей и т.п., которые возьмутся за это дело с удовольствием. Обратитесь к ним, если вас так заинтересовала судьба парнишки.

– Согласен с вами,