– Разговор закончен. Боцман, надеюсь мушкетон при тебе?

Курилка только кивнул мне в ответ.

– Ну вот и отлично. Через пару часов мы нанесём визит вежливости в «Раздавленное горло».

– ЧТО?! Но это же на задворках Серого квартала? – подпрыгнул на месте Ганс. – Это очень опасно! Нужно подкрепление!

– Вот поэтому мы и берём с собой мистера Стича.

* * *

Улица Четырёх мягких лап была известна в городе исключительно благодаря штаб-квартире Городской стражи. Прямая аллея, засаженная клёнами, упирающаяся в четырёхэтажное здание, похожее на торт со свечками, фонтан, изображающий старого короля на коне, да антикварная лавка – вот и вся улица. Именно сюда и подкатил наш экипаж.

– Встречаемся здесь через двадцать пять минут, – приказал я, похлопав лошадку по шее.

Стоило ли говорить, что Стич был на своём обычном месте. Прислонившись к стене возле двери в подсобку, он музыкально сопел, улыбаясь во сне и обнимая пустую бутыль из-под чего-то под названием «Ведьмина вода».

– Вставай, приятель, мне нужна твоя помощь, – сказал я, опускаясь на корточки, и чуть не вздрогнул от внезапно раскрывшихся глаз ветерана.

Уже через полчаса экипаж наш нёсся по кривым улочкам Серого квартала сопровождаемый подозрительными взглядами местной публики.

Стич всю дорогу храпел, распространяя вокруг ароматы перегара, а Шумахер старался оказаться от стражника как можно дальше, что в принципе было невозможно в тесном экипаже.

Да, Бенедикт пил. Почти постоянно. Вообще казалось, что он просто пропитался запахом спиртного. Однако винить его я не мог. Сам когда-то был близок к этому. К тому же для моей сегодняшней отчаянной вылазки он подходил как нельзя лучше. Почему? Потому что я не знал ни одного человека, у которого было бы сразу пять Отбивных – нагрудный знак, выдававшийся ветеранам за участие в ближнем бою, рукопашных схватках, где жизнь твоя ничего не стоит.

– Инспектор, зачем вы жуёте эту гадость? – спросил Ганс, указывая на новую палочку лакрицы в моей руке.

– Обещал дочери бросить курить, – улыбнулся я, вспоминая дочку, так любившую сидеть у меня на коленях. – Мне помогает. Отбивает желание, напрочь.

Пожав плечами, Шумахер на секунду замолчал, кинув взгляд на проносящуюся мимо грязные переулки, а потом снова ринулся в бой:

– А почему мы не сообщили ничего инспектору?

– Это же Гобкинс, – пояснил я, отодвигая руку спящего Стича от своего лица. – Ничего он не найдёт. До вечера будет изображать фонтан энергии, отдавать десятки приказов рядовым стражам, таскать для допросов всякую шелупонь, а потом скажет, что все варианты проверил и, к сожалению, преступление останется не раскрытым. Кстати, что там с вещами, украденными у гера Бильдельринга? Так, кажется, его зовут?

– Да, богатый юрист, имеющий свою контору на Проспекте Героев, – затряс головой стажёр, вынимая из нагрудного кармана маленький блокнот. – Вдовец, жил один. Прислуга описала его вещи так: серебряные часы-луковицы, играющие «Марш хромого ветерана», простое толстое золотое кольцо с инициалами и печатка с розовым драгоценным камнем. Кстати, в убийстве подозревают одну из его служанок, она бежала из дома, прихватив все вещи с собой.

– Из особняка что-то пропало? – спросил я, встретившись взглядом с Дворнягой – главарём подростковой банды, совершающей набеги на предместья.

– Сейф в спальне покойного оказался пуст, – почесал переносицу Шумахер, провожая взглядом высокого черноволосого парня в красном камзоле, тащившим мешок с чем-то тяжёлым на спине.

– Вскрыт или открыт ключом?

– Видимых повреждений нет, – сверяясь с записями в блокноте, пояснил Ганс.

– Понятно. А служанка?

– Марта Бокен. Портниха. Родственников в столице нет.

За разговорами мы не заметили, как прибыли на место. Коричневая двухэтажная коробка таверны «Раздавленное горло» выросла перед нами словно куча конского навоза посреди улицы. Здесь собиралось большинство опасных преступников средней руки, чтобы промочить горло и перекусить. Здесь же они договаривались о своих будущих делишках. Достаточно опасное место, хотя настоящие главы преступного мира сюда не захаживали. Они обосновались двумя улицами далее, в «Фиолетовом особняке».

Выпрыгнув из экипажа, я сбросил плащ и снял треуголку с головы.

– Давайте сделаем всё по-быстрому, – наручники легли в мою ладонь. – Мне вечером с дочерью в театр идти. Не хочу опоздать.

Неожиданно бодрый Стич, вынув из ножен кривой клинок и маленький топорик, отправился за мной, а следом уже потянулся ухмыляющийся Боцман с внезапно вставшими дыбом бакенбардами и, побледневший от страха, шагающий механической походкой Шумахер.

* * *

Вся компания была в сборе. Два десятка хмурых типов с колючим взглядом, ковырявшихся вилками в тарелках, вылупилось на нас, как только мы вошли в дверь. «И Трёхногий тут, – обрадовался я. Отлично, значит мой план должен сработать».

– Господа уголовники, побеспокою вас всего на пару минут!

Позади от смеха хрюкнул Стич, ногой вытолкнувший пустой стул в центр зала и ловко запрыгнувший на него.

Крепкий квадратный мужичок с редкими седыми волосами уставился на нас, поджав нижнюю губу.

– Мы тебя в гости не звали, Лис.

– Городская стража всегда приходит незваной, – отшутился я, кладя на стол перед местным авторитетом меч в ножнах. – Трёхногий, ты же знаешь, без дела я бы не зашёл.

– Ты тоже же знаешь, инспектор, мы своих не выдаём! – прорычал тот, подавшись вперёд и выплёвывая зубочистку.

– Знаю. Только если свой не подверг опасности остальных, – ответил я и пронзительно свистнул.

Тут же за спиной щёлкнул зажигалкой Боцман, поджигая шнур фитильной гранаты. Шипение бикфордова шнура наполнило зал тревогой и страхом. Страхом, который сгустился над нашими головами, а затем вызвал крики, стук и грохот опрокидываемых на пол стульев и столов

Мы словно снова были с курилкой на войне. Впрочем, так это и было. Только противник у нас был не в форме, с мушкетами и пушками, а многоголовая гидра с кастетами, ножами, полным отсутствием каких-либо принципов и с мерзкой ухмылкой на лице.

– Прекрати это! – ударил по столу раскрытой ладонью Трёхногий. – Кто тебе нужен?

– Мрак. Два дня назад он убил известного юриста ограбив его дом, а вчера его служанку, с помощью которой и провернул всё это дело.

Шнур продолжал трещать, прогорев уже почти наполовину. Нервно дёрнув щекой, авторитет повернулся к сидящему рядом скуластому мужчине.

– Танцор, тащи его сюда! И поторапливайся!

Буквально минуту спустя, подгоняемый пинками, к нам спустился тот, за кем я пришёл. С Гельмутом Боком мы были хорошо знакомы. В конце концов, именно я посадил его в первый раз за решётку.

– Лис, ты не сможешь доказать его причастность, – оскалился Трёхногий, указывая пальцем на сгорбившегося под взглядами братвы грабителя.

– Посмотрим, – произнёс я и одним движением кинжала, который выудил из рукава, разрезал широкий пояс на талии Бока. На пол упали два кольца, несколько золотых талеров и серебряные часы-луковицы, которые раскрывшись от удара заиграли хорошо всем знакомую музыку:

«Хромой ты? И что ж? Королю всё равно

Послужишь ещё ты, а после ещё…»

– Мрак, ты идиот! – меча молнии взглядом, прокричал авторитет, соскакивая на ноги. – Я тебе всегда говорил, что жадность тебя погубит! Доигрался!

Бок ещё больше сгорбился, превратившись из симпатичного смуглокожего парня в жалкую развалину.

– Извини, Трёхногий, я просто думал успеть…

Рукоятью меча, который уже был в моих руках, я нанёс убийце удар в затылок. Без звука тот рухнул на пол, а я, воспользовавшись этим, спокойно застегнул на его руках наручники.

– Что ж, рад был всех увидеть, но мне пора, – сказал я, забрасывая потерявшего сознание Мрака на плечо. – До встречи.

Недовольный ропот был заглушен смехом Стича, спрыгнувшего со стула за моей спиной.

– Лис, ты действуешь очень нагло! – взмахнув кулаком, бросил мне вслед Большой Зигфрид – среднего телосложения синеглазый блондин с глубоким шрамом на подбородке. – А ведь тебе есть что терять!

Сбросив на пол Мрака, который даже не очнулся, я быстрым шагом устремился в противоположную часть зала, где за столиком в окружении своих людей замер осмелившийся бросить мне вызов бандит.

Амулет защиты загудев засветился на груди Зигфрида, что вызвало усмешку на его лице. Предполагая, что я не рискну дотронуться до него, он даже приказал жестом своим людям расступиться.

Не тут-то было. Бам! Ударом ноги я выбил стул из-под его зада, а когда Зигфрид упал на пол, спокойно вцепился ему в грудки. Талисман мигнул раз, другой, затрещал и погас.

По таверне прокатился удивлённый вопль. В многоголосье я узнал тенор Шумахера.

Приблизив своё лицо вплотную к мгновенно вспотевшему преступнику, я впился в его глаза взглядом.

– Если ты ещё хоть раз подобное скажешь, я лично отчекрыжу тебе всё, чем ты так сильно гордишься! Запихну тебе в рот и заставлю прожевать. ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?!

– Понял, понял! – с испугом запричитал преступник, не отрывая взгляд от умершего талисмана, наверняка стоившего баснословных денег.

* * *

Экипаж летел в центр города, подпрыгивая на колдобинах и выбоинах. В Сером квартале дорожные работы не велись уже много лет. Регент всё грозился привести тут всё в порядок. Но пока это оставалось лишь только на словах и бумаге, которая, как известно, всё стерпит.

– А как вы поняли, что…? – ожил оправившийся от нервного шока Шумахер. Налёт на бандитский притон, гранаты, угрозы – мальчик хорошо держался.

– У покойного слишком широкие запястья, и поэтому, чтобы скрыть эту деталь, ему постоянно нужна была белошвейка, которая хитро на живую подшивала рукава, так чтобы посторонним это было не заметно. Он же известный юрист, наверняка клиентами его являлись и аристократы. Всегда нужно выглядеть хорошо. Ты даже не представляешь какое значение они придают внешнему виду.

– Рукава костюма Бильдельринга были подшиты? Вы увидели это утром на причале?

– Да.

– А почему Мрак?

– Знаю его почерк.

– Но как вы связали девушку с юристом?

– Просто версия. Я увидел, что подушечки её пальцев исколоты иголкой, а на одном из пальцев есть следы напёрстка. Знаешь, когда долго носишь металл на теле, кожа немного темнеет. Сейчас-то всё больше на швейных машинках работают.

– Но их же убили в разное время! – взъерошив волосы руками, произнёс стажёр. – Я не понимаю!

– Верно, – кивнул я. – Но течение принесло их к пристани вместе. Шутка старой Мёрт.

– А талисман!? Почему он на вас не тронул? Я сам однажды видел, как такая штука, заряженная магией, защитила своего хозяина. Жутко!

Последний вопрос Шумахера так и остался без ответа.

Дождь хлынул потоком, как только мы покинули экипаж. В коридоре на втором этаже возле кабинета Гобкинса выстроилась вереница подозрительных типов всех мастей вперемешку с доставившими их сюда стражами.

Распахнув дверь, я бросил уже пришедшего в себя Мрака к ногам инспектора.

Выглянув из-за стола, тот с непониманием поднял на меня глаза.

– Что за чёрт! А это ещё кто?

– Это убийца гера Бильдердинга и Марты Бокен, тех самых бедняг, что рыбаки вытащили утром. У него и похищенные вещи при себе, проверьте, гер инспектор.

Пока Гобкинс сначала что-то там орал, а затем хохотал от радости, я выглянул в окно жестом отпуская Боцмана, который растворился в толпе так же быстро, как благодарность инспектора.

«Капризная Мёрт сегодня была необыкновенно щедра», – подумал я, разглядывая в окно видневшуюся между домов коричнево-зелёную ленту реки.

Стремительно, как это бывало и ранее, я забыл про выполненную работу и погрузился в грёзы, представляя себе сегодняшний вечер. Трупы, убийства, глупцы и преступники остались позади. Перед взором уже стояла лестница, покрытая красной ковровой дорожкой, маленькая тёплая ручка в моей ладони, белое пышное платье и высокая причёска моей красавицы, впервые выходящей в свет.