Бащелакский хребет – самый крупный хребет Северо-Западного Алтая, его длина 120 км. Гряда гор тянется от деревни Большой Бащелак Чарышского района Алтайского края на северозападе до райцентра Усть-Кан Республики Алтай на юго-востоке.
Верха хребта – красивые волнистые нагорья и прекрасные летние пастбища, над которыми выпирают высокие гольцы со снежниками. К северу хребет и отроги обращены к долине реки Ануй, к югу – к крупной реке Чарыш. Ануй и Чарыш – левые притоки Оби, Бащелак разделяет их обширные бассейны. Отроги хребта образуют меж собой глубокие речные долины притоков Ануя и Чарыша. На север с Бащелака в Ануй текут речки Мута, Каракол, Шинок, Щепета, Черновой Ануй. На юг, в Чарыш, стремятся с хребта Козуль, Чеча, Талица, Белая, Аба, Бащелак. По речкам издавна проложены конные тропы, стоят деревни, летние и зимние стоянки, пасется скот.
После двух дней, проведенных на верхах Бащелака, наступает время спуститься по южным склонам хребта в долину Чарыша. Сердечно попрощавшись с гостеприимными хозяевами Чурилки, пускаемся в путь. Десять утра, солнечно, приятная свежая прохлада высокогорья.
В полукилометре к западу от стоянки въезжаем в густой хвойный лес, частично горелый. Тропа местами завалена упавшими опаленными огнем стволами и ветками, которые аккуратно огибаем. Горельник вскоре заканчивается, дальше тянется густой сплошной лес с сырыми грибными мхами и травами. Тропа хорошая, видно, что за ней следят. Видим свежие следы коней четверых санаровских мужиков. Они и вправду уже спустились этой тропой к дому. Снижаемся. Временами тропа раздваивается, и тогда Володя выбирает путь интуитивно – и он скатывается этой дорогой впервые. Спустя полчаса впереди показывается большая лесная поляна, круто уходящая книзу ко дну ущелья. Тропа окончательно пропадает в высокой траве субальпийского луга, полного ароматных цветов. Ясно, что люди ездят здесь редко. Чурилка – крайняя стоянка каракольцев, а санаровские угодья располагаются ниже по южному склону Бащелака. Друг к другу они наведываются нечасто.
Володя решительно правит сверху наискосок в самую нижнюю часть поляны, так стравливаем по крутому высокотравью сразу метров пятьдесят. На входе в нижний лес проводник внимательно выглядывает тропу и находит ее. Углубляемся в темную чащу, слева совсем близко катится вниз быстрая прозрачная речка. Следующий час небыстро сползаем по таежному бурелому по едва обозначенной тропке. В нижней части узкого ущелья едва не ломаем ногу одной из лошадей, попавшую в глубокую дыру под камнем. Несколько раз бродим в нижнем течении речки. Возможно, потерялись и следуем звериной, а не конной тропой – дорога чересчур сложная, местами почти непроходимая. Весь путь от стоянки Чурилка до верховий речки Талица проходит по лесу. Спустя три часа после выхода из Чурилки выехали наконец из тайги на красивую ровную поляну у слияния трех речек – Правая Талица, Талица и Ануйская Талица. Здесь солнечно, ясно и жарко. Конная дорога от поляны на Чурилку и дальше через перевал на Каракол и Ануй проходит по Ануйской Талице (что ясно из ее названия). По ней спустились. На поляне обнаружилась живописная большая стоянка, у которой хлопотали по хозяйству два санаровских пастуха. У коновязи дремали на солнце их привязанные заседланные кони. Стоянка обнесена плетнем, длинный забор с широкими воротами на петлях сооружен и поперек Талицы. Это сделано для того, чтобы скот с верхних стоянок не мог самовольно убежать в деревню. Расстояние, которое проделали от Чурилки до описанной стоянки, 10,5 километров, высота стоянки – 1240 м, таким образом, спустились с верхов Бащелака почти на полкилометра (на 470 м). На коротком привале осматриваемся. Место верхней летней талицкой стоянки – одно из красивейших на Алтае.
К изумрудной просторной поляне с избушкой сходятся с разных сторон сразу четыре изумительно красочных горных ущелья. Каждое просматривается вдаль почти до самого конца и удивительно эстетично. На север уходит далеко наверх к истокам, на километр по высоте, речка Талица, сжатая с обеих сторон мощными горными склонами. Там, далеко под облаками, видны скальные обрывы, серые каменные осыпи и огромная заснеженная округлая вершина безымянной горы – высочайшего пика всего Бащелакского хребта (2423 м). До вершины по прямой всего десяток километров. – Ниже верхушки, на полке, болота страшные! – говорит Володя. – И тропа туда сильно тяжелая.
Влево от верхнего ущелья Талицы на запад круто в небо убегает таежная теснина речки Правая Талица. По ней на карте обозначены конная тропа на перевал в сторону реки Белая и километрах в четырех от нас – изба. Если выбраться по этой тропе на самый верх, можно оказаться вновь на вершинах Бащелакского хребта, который в этом районе расширяется и изгибается как верхняя часть знака вопроса к югу. Там же поблизости одна от другой располагаются еще две высочайшие вершины Бащелака – Загриха (2305 м) и неназванный голец над крупным Талицким озером (пик – 2233 м, озеро чуть выше 2000 м). На высокогорных полках там плещутся десятки мелких студеных ледниковых озер, окруженных суровой тундрой.
Наконец на северо-восток от талицкой стоянки поднимается глухое таежное ущелье знакомой нам Ануйской Талицы. Вокруг и над нами – самый мощный и высокий горный узел всего Бащелакского хребта, его могучая сердцевина. Четвертая горная долина – текущей вниз от поляны Талицы.
После привала выезжаем на юг вниз по Талице. Отпираем – запираем за собой ворота в плетне-загородке и трусим небыстрым шагом рядом с рекой. Проселочная дорога, свежие следы машин – значит дорогой регулярно пользуются санаровцы.
Талица – быстрая, прозрачная, довольно теплая речка. На привале окунулись в нее – день выдался жаркий. Слева и справа в Талицу впадают многочисленные ручьи и мелкие речки, потому Талица с каждым километром растет, становясь шире и глубже. Вся долина Талицы окружена красивыми горами, покрытыми прекрасными смешанными и хвойными лесами. Дорога петляет с берега на берег, за следующие полтора часа переходим Талицу вброд восем раз. Самый значительный брод, последний – у устья Иванова ручья. Глубокий, лошади проезжают его почти по брюхо в воде, течение средней силы, вода прозрачная. От верхней талицкой стоянки до брода Иванов ручей километров 12.
– Не боишься, что санаровцы опять к нам привяжутся? Тем более что пастухи на стоянке видели нас только что, – спрашиваю на ходу Володю.
Трудно забыть о неприятной встрече на Табунщике и пьяной драке санаровцев с каракольцами на стоянке Романа. Сейчас группа находится на законной территории Санаровки, ведут ее двое каракольцев, а дорога прямиком в деревню, до которой от ручья Иванов остается километров 5 – меньше часа пути. К тому же сегодня воскресенье, какие-то санаровские мужики наверняка пьяные, что прибавляет опасности нашему средь бела дня проезду через деревню. – Может, объедем эту Санаровку?
– Да, давайте попробуем, – тут же соглашается Володя.
Проводник не подает виду, но подмечаю, что он напряжен. Находимся в опасном месте. А караколец отвечает за наши жизни и безопасность, да и за свою и Амата тоже. Порой глухие горные деревушки могут представлять нешуточную угрозу для путников. Перебредя Талицу у ручья Иванов, покидаем тем самым основную санаровскую дорогу и дальше продвигаемся только левым берегом реки полевыми дорогами. На этом широком краю долины у санаровцев устроены богатые покосы и даже засеваются кормовыми травами большие поля. Опасаемся, ко всему прочему, смять и потравить покосы и посевы санаровцев. Потому бережемся до крайности, едем только по тропе, цепью, если тропы нет – по краю поля. Не хватало нам, чужакам, еще и разозлить санаровцев ущербом их хозяйству! Спустя полчаса после брода напротив на другом берегу Талицы показывается Санаровка. Крошечная деревня в сто жителей, в две улицы, преимущественно русская. Крыши домов белеют прямо у подножия круто возвышающейся горы Тигиек (1692 м).
За полдень, солнце контрастно освещает речную долину и деревню. Санаровка выглядит буколически, но на отряд от нее накатывает тревога. Отлично видим в километре от себя все поселение, каждый дом, двор, дерево. Деревня словно вымерла – в усадьбах не заметно никакого движения. Все жители сейчас на покосах или стоянках. Однако если мы столь отчетливо все видим – то столь же хорошо видно и нас. Несложно разглядеть, как катимся разноцветной вереницей по высокому левому берегу Талицы. Обнаружить отряд и собрать погоню – дело вполне вероятное и быстрое. Минут десять движемся на виду у деревни, и поджилки дрожат.
Солнце заходит за горы, пора подумать о месте для ночлега. Володя и Амат оба здесь впервые, подходящую поляну высматриваем всем отрядом, долго ничего не попадается. В конце концов встаем натурально где придется. Попавшийся поперечный проселок выводит к Талице, к широкому автомобильному броду. Здесь, прямо на приречной гальки у дороги, сбрасываем седла и сумины и в сумерках тесно ставим палатки. Коней проводники уводят на противоположный правый берег – там виден старый брошенный скотный двор и хорошая поляна для пастьбы. Высота лагеря 926 м, от верхней талицкой стоянки проехали 21 километр, а за весь день от Чурилки 32 километра, спустившись с Бащелака на километр.
Лагерь у брода также несет риски – мало ли кто решит проехать этой боковой заречной дорогой? Может, кто-то из санаровцев будет возвращаться здесь с покоса или еще что. А то глядишь, уже скачет-мчится за нами лихая пьяная погоня из деревни. Пару раз невдалеке правым берегом гудит и беспокоит проезжая машина. К ночи все в округе стихает, и ничто не тревожит наш сон.
Река Чарыш – одна из главных рек Алтая. Свое начало берет в отроге юго-восточной части Коргонского хребта в глухой тайге и большом болоте в десятке километров западнее автомобильного Кырлыкского перевала по Уймонскому тракту. Длиной более 500 километров, река (третья на Алтае по полноводности после Катуни и Бии) впадает в Обь на равнине в центре Алтайского края у старинного села Усть-Чарышская Пристань.
Вода Чарыша не ледникового происхождения и наполнения, потому всегда прозрачная и чистая. Берега реки давно и прочно обжиты алтайцами и русскими. К примеру, село Усть-Кан основано в 1876 году, Чарышское – в 1765 году как часть русской казачьей пограничной линии, Тюдрала – в 1855 как православное миссионерское поселение, Мендур-Соккон – в 1920-е годы как оседлое поселение местных кочевников-алтайцев. Условия долины Чарыша благодатны для проживания людей. По обоим берегам на горах растут богатые леса, на равнинах темнеют черноземы. Долина по-южносибирски теплая и при этом просторная.
Обширные пастбища и покосы. В реке и притоках немало рыбы – хариуса и тайменя. По всем этим причинам по берегам Чарыша сохраняется много живых деревень – русских, алтайских, смешанных. Занятия жителей – животноводство, скотоводство, пасеки, охота, рыбалка, собирательство, туризм, на алтайской равнине еще земледелие, маслоделие и сыроделие. Если к северу вдоль Чарыша протягивается в широтном направлении хорошо нам знакомый Бащелакский хребет, то с юга – Коргонский. Туда и направляемся в поспешном бегстве от опасной Санаровки.
Поутру за пятьдесят минут по конной тропе левым берегом Талицы добрались до села Усть-Кумир с населением около 500 человек. Село расположилось в удобной широкой речной долине на берегах Чарыша и Талицы у впадения последней в Чарыш. В деревне работают средняя школа и детский сад, сельсовет и почта. До райцентра Усть-Кан отсюда по дороге 39 километров на восток левым берегом Чарыша. Село живое, бойкое, по улицам ездят туда-сюда машины, к магазинам идут люди, во дворах много тракторов, грузовиков и сенокосилок. У речки играют ребятишки. Большинство усть-кумирцев – русские. У Володи в Усть-Кумире отыскиваются родственники, во дворе у которых оставляем основной груз. Пользуясь случаем, берем в магазине холодное пиво и мороженое – полакомиться.
В полдень отправляемся на легких конях на реку Кумир, бурливый левый приток Чарыша, устье которого находится в паре километров выше устья Талицы. Кумир – довольно крупная горная река длиной 66 километров, берущая начало на Коргонском хребте близ высочайшей вершины хребта и Алтайского края Маяк Шангина (2490 м). Наша задача – осмотреть знаменитую еще с XIX века достопримечательность Кумира – скалистое ущелье Девичьи плесы.
Весь путь от Усть-Кумира до плесов занял полтора часа. В селе при проезде узкого моста через Чарыш обнаружили, насколько сильно каракольские кони пугаются автомобилей. Пришлось подождать, пока поблизости не будет ни единой машины, чтобы пробраться по мосту на левый берег.
В 2 км вверх по течению Чарыша левым берегом переехали мост через Кумир у устья и повернули направо в его ущелье. Еще через 8 км простого автомобильного проселка, бегущего правым берегом, встали на просторном высоком берегу под высокими корабельными соснами – здесь останавливается большинство прибывающих на Девичьи плесы туристов. Незадолго до основных «плесов» вправо от дороги становятся видны первые скальные зажимы реки с темно-зеленой глубокой водой. С запада и востока к нижнему течению Кумира близко примыкают порядочно высокие вершины Коргонского хребта – за 2300 м. Они прекрасно просматриваются снизу из долины Чарыша. Были на плесах не одни. В тени сосен пряталась пара микроавтобусов «УАЗ», по берегу и скалам бродили люди. Спустились по крутым скальным уступам на небольшой пляж из крупных камней и гальки. Собственно, примечательные и очень популярные Девичьи плесы – трехсотметровый участок нижнего течения реки Кумир, на котором полноводный речной поток узко стискивается с обеих сторон отвесными уступами и стенами гранитных обрывов, образующих выразительный скальный каньон.
Река здесь становится очень глубокой – до 5–7 м. Бурное течение ее совершенно успокаивается, кажется, что поток почти замирает. Поверхность воды превращается в зеркальную, цвет – в жидкий изумруд. Вода Кумира изумительно прозрачна, даже на больших глубинах отчетливо просматривается красивое галечное дно с отдельными завалами из крупных камней. Помню еще те славные времена, когда в глубоких кумирских «ямах» темными косяками ходил крупный речной хариус, однако теперь его не то распугали, не то всего выловили. Ниже плесов Кумир разливается в обычную порожистую горную речку, а непосредственно перед каньоном ревут и срываются вниз страшные пенистые пороги, на которые можно наглядеться вблизи с верхних скал плесов. Выше по течению Кумира стоят пасеки и пастушеские стоянки, гниют остатки бывшей деревни старателей Красноярки, а на самом-самом верху на Коргонских белках разбросаны летние пастбища усть-кумирцев и жителей других деревень района.
В долине давит сильная жара, потому отхожу вниз по течению по прибрежным скалам, чтобы искупаться. Прижим тесно обступает смешанный лес из пихты и березы. Нахожу крохотную бухту в гранитных утесах и осторожно спускаюсь на плоский камень прямо у воды. Раздевшись донага, прыгаю в трехметровую зеленую яму сразу с головой – так легче принять студеную кумирскую воду. Температура воды градусов 7–8, не более. От ее морозного холода на мгновение перехватывает дыхание. Терплю нестерпимую стужу реки и делаю три судорожных коротких круга на воде, после чего пулей выскакиваю обратно на горячий солнечный камень. Хорошо, если продержался в кумирской воде минуту. Только так в ней и возможно купаться (правильнее сказать – окунаться). Река берет начало в снежниках Коргона, после чего стремглав летит вниз, подбирая на ходу столь же студеную воду притоков, и до самого устья не успевает прогреться.
Подробно обследовав плесы, собираемся в обратный путь. Возвращаемся той же дорогой и через сорок минут оказываемся на мосту через Кумир по трассе Коргон – Усть-Кан. Володе скучно снова заезжать на усть-кумирский мост через Чарыш, он правит прямо к реке в километре выше деревни. Здесь по берегам растут светлые березовые рощи. Полноводный Чарыш широко разлился по ровному дну, сложенному из крупной речной гальки. Брода на карте нет, но Володе это не нужно. Он опирается на опыт и на то, что видят его глаза. Глаза и опыт определяют, что проехать можно. С ходу вваливаемся в реку и бредем Чарыш наискосок вниз по течению. Глубина воды приличная – немного не доставая лошадиного брюха, течение быстрое, но не сбивающее животных с ног. Вода прозрачная, отлично видно разноцветное дно. Медленно вереницей движемся по реке, шумно плеская воду, кони на каждом шаге нащупывают опору среди гуляющей на дне гальки. Метров через 200 выбираемся на заросший березами островок, за которым следует неширокая, но глубокая протока. Проехав протоку, выбираемся наверх прямо в деревню и скоро спешиваемся у дома Володиной родни. Так Володя открыл новый брод через Чарыш прямо у Усть-Кумира. В Усть-Кумире группу ждет приятный сюрприз. Из Каракола по звонку Володи примчался Амаду (меж собой говорим – Амадушка) – молодой сын нашего хозяина, на белом японском джипе. Идея Володи проста – загрузить в джип тяжеленные арчемаки и рюкзаки, а вечером Амаду в условленное время привезет их в оговоренное место ночлега. Мы же отправимся в путь на легких конях, что и делаем.
В шесть часов вечера выдвигаемся из Усть-Кумира в направлении райцентра Усть-Кан, на восток левым берегом Чарыша. Движемся по обочине трассы Кумир – Усть-Кан. Ехать верхом по автомобильной трассе неприятно и небезопасно. Асфальт слишком тверд для лошадиных копыт, животным дискомфортно. Немногим лучше гравийная жесткая обочина. Кроме того, кони пугаются каждой проезжающей машины, тем более когда пролетает мимо рычащий грузовик или автобус. Проезжающие автомобилисты и пассажиры откровенно и с любопытством глазеют на конную процессию. Отряду то и дело приходится вжиматься в обочину поглубже, стоять, пережидать. Досадно, но мой нервный Коргонец переносит автотрассу хуже остальных. Еще в Караколе, суя мне в руку повод, Володя предупредил:
– Ты с ним поосторожнее – шибко пугливый. Может зашибить. Я хорошо понимал из собственного печального опыта, о чем шла речь. И точно. На спуске с Девичьих плесов группу нагнала легковая машина. Возможности отъехать в сторону от дороги не было. Пришлось сунуться в пыльные кусты метрах в 3-х от колеи, не далее. Коргонец начал трястись и плясать подо мной, когда машина была еще метрах в тридцати позади. Конь принялся рваться в стороны, дернулся убежать, попробовал прыгнуть, попытался закрутиться на месте, весь задрожал, быстро застриг ушами. Я немедленно коротко и крепко взял повод в правую руку, натянул ремень, твердо удерживая его голову на месте. Мерин продолжал рваться. Машина поравнялась с нами.
Коргонец впал в короткое безумие, забился. Пришлось жестоко рвать удила на себя, впиваясь железом в его зубы, десны и мягкие края рта. Мерин заходился в глупой истерике, на полминуты полностью потеряв контроль над собой. Он готов был в этот момент броситься со мной вместе хоть с моста в реку, хоть с обрыва в пропасть. С огромным трудом удалось сохранить управление и удержать на месте. Надо ли объяснять, каково было ехать на Коргонце по бойкой трассе, по которой каждую пару минут проносились автомобили.
О проекте
О подписке