С первой своей туристической группой я отработал уже через несколько месяцев, на так наз. «Русскую зиму». Она совпала с обильным снегопадом и нелётной погодой. Буквально за день до нашего рейса в Ленинград ливанцы, с которыми я работал, попросили заменить им авиационные билеты на железнодорожные. Согласовав это с начальством, я собрал с них деньги, чтобы заплатить штраф Аэрофлоту. То же самое повторилось в Ленинграде, но я успел всё сделать за три дня до вылета. Для этого надо было звонить по межгороду в Москву.

Тут я понял, что работа гида-переводчика интересная, но слишком нервная для меня. Хотя, согласно программе тура, всё было забронировано и заказано, переводчику следовало лишь расписываться в книжке подтверждения за все истраченные суммы (авиационные и железнодорожные билеты, проживание, поднос багажа, входная плата в музеи, услуги экскурсоводов, билеты в театр, питание и др.). Если он где-то ошибался в расчётах не в свою пользу, разницу вычитали из его зарплаты. Кроме того, он отвечал за выполнение программы, должен был везде успеть и ничего не пропустить, а также решать все непредвиденные проблемы, которые могли при этом возникнуть. В случае каких-то накладок туристы, не зная, как организована наша работа, во всём обвиняли гида-переводчика. Таким образом, получалось, что морально он отвечает не только за себя, но и за все другие службы «Интуриста».

Летом меня отправили одного с 56 сирийскими туристами в Ленинград и Сочи. В других городах, как я уже сказал выше, мы работали под перевод. Но «Икарус» рассчитан только на 42 сидячих места, поэтому остальные 14 туристов вынуждены были во втором автобусе слушать экскурсию по городу на английском языке, который они не знали. В Сочи нас поселили в гостиницу «Камелия», но несколько моих туристов, уже побывавших в этом городе, подбили остальных переехать в «Жемчужину». В результате из неё выселили 56 советских граждан. В Москве 4 сирийцев чуть не сняли с рейса, потому что у них не хватило денег оплатить перевес.

Затем я встретил группу из Иордании, а она оказалась на сто процентов армянской. Я провёл экскурсию по Москве на арабском языке. Туристы вежливо слушали, но я чувствовал, что меня не понимают. Я же, общаясь с ними, запомнил одно слово – "айо" (да). На другой день меня заменили носителем языка – девушкой, которая обычно работала с английским:

– Они сказали, что ты – хороший мальчик, но им хотелось бы кого-нибудь, кто знает армянский.

В другой раз меня зачем-то поставили на греческую группу. Слава богу, её руководитель (они обычно не оплачивали свой тур) уже несколько раз был в Москве. Во время экскурсии по городу он, взяв в руки микрофон, попросил меня:

– Говорите, пожалуйста, по одному предложению на английском, а остальное я сам расскажу.

Из общения с этими туристами я тоже вынес одно слово, но с противоположным значением – «охи» (нет). Теперь меня заменили на одного из сотрудников, которые специально, целой группой, изучали греческий с преподавателем.

Как-то, в пятницу, проводив группу в аэропорт, я поехал домой (это было обычной практикой). Однако в понедельник выяснилось, что накануне вместо меня встретила новую группу, о которой я ничего не знал, дежурная по отделу гид-переводчица. Из-за отсутствия домашнего телефона меня не смогли сразу найти. Она передала мне начатую книжку подтверждения и необходимые документы (так наз. ваучер группы), и я вступил в свои права.

Так я проработал в «Интуристе» чуть больше двух лет (включая учебу на курсах), пока не был призван в армию. За полтора месяца до отъезда я успел получить от него трёхкомнатную квартиру (хотя у меня было тогда два однополых ребёнка), к которой сразу же подключили телефон. В «Интурист» я потом не вернулся: пока я находился в Сирии, он сменил юридическое лицо, поэтому теперь не обязан был брать меня назад. Чтобы не прерывать стаж, я ровно спустя три месяца после увольнения из армии начал работать в одном из управлений Генштаба Вооружённых сил СССР. Затем, правда, я позвонил руководительнице восточной группы, и она объяснила мне, что следовало подождать, пока кто-нибудь из отдела уволится (по ее словам, это происходило очень часто, поскольку в нём работало много гидов-переводчиков разных языков). Но коль скоро люди взяли меня на работу по рекомендации одногруппника по ИСАА при МГУ, я решил уже ничего не менять. Через какое-то время начальница группы спросила соседа-арабиста, который получил от «Интуриста» квартиру в том же подъезде:

– А что, он не вернется к нам?

Мои художества

Хотя все три моих дочери с детства умели хорошо рисовать, а младшая стала художницей, сам я рисую весьма посредственно. Конечно, кое-чему я научился в детском саду и школе от сверстников, которые обращались с кистями и красками лучше меня. Изображая танки, самолёты, бесчисленных рыцарей, гладиаторов, мушкетёров, гусар, немецких и советских солдат с одинаковыми лицами, я со временем набил руку. Однако знаниям о перспективе и прочих премудростях я обязан старшей сестре, которая нигде этому не училась, но умела рисовать хорошо, а главное очень быстро. Как-то во время урока в начальной школе, учительница, увидела рисунок, на котором я изобразил шар с правильно нанесёнными на его поверхности тенями.

– У вас в семье кто-нибудь рисует? – спросила она.

– Нет, – ответил я.

Вряд ли это была какая-то хитрость, скорее я хотел, чтобы она оценила мою самостоятельность. Тогда я ещё не знал, во что это выльется в будущем. Её задания были несложными, но отнимали много времени. Каждую субботу, после уроков, когда в школе-интернате нас отпускали домой, я ехал к сестре (она жила с бабушкой и тётей, а не с нами). И она мгновенно, на моих глазах, делала то, над чем я мучился часами. Рисовала она прекрасно, с большой фантазией, и впоследствии, не имея никакого специального художественного образования, вела детскую изостудию в своём районе. Но бледные акварельные краски сестры, которая имела привычку использовать в работе промокашку, нашей строгой учительнице не нравились. Поэтому она каждый раз заставляла меня делать цвета более яркими, что соответствовало моему собственному методу рисования. Иногда приходилось выполнять срочные домашние задания самому.

В результате я и мой одноклассник, который спустя несколько лет все два года воинской службы проработал художником, частенько после отбоя занимались оформлением школы. Здесь я тоже выполнял какую-нибудь механическую работу вроде раскрашивания кирпичей на ватмане, который должен был изображать часть каменной стены в одном из наших спектаклей. Ещё меня как-то послали на районную олимпиаду по рисованию. Однако изображённый мною на большом листе ватмана, аккуратно выписанный танк, форсирующий реку, не произвёл на мою учительницу особого впечатления.

– Что-то у тебя сегодня не очень получается, – заметила она и больше на такие олимпиады не посылала. В то время она уже вела у нас черчение, по которому у меня была одна из немногих четвёрок. Но виной этому был ужасный почерк, которым я делал подписи под чертежами. Как бы там ни было, наши совместные семейные усилия особого успеха не приносили, потому что сам я рисовал неважно, а художественный стиль моей сестры учительнице не нравился.

Однажды в школе проводился конкурс на лучший рисунок (городской пейзаж). Работы учеников вывесили в коридоре, возле классов. В том числе и отличный рисунок сестры, выполненный, как всегда, в бледных тонах. Но учительница даже не обратила на него внимания. Один раз я увидел её сидящей в коридоре со стопкой рисунков на коленях. Я подошел, когда она их перебирала. Вдруг учительница вытащила из стопки один лист и сказала мне:

– Вот за этот рисунок я бы сразу дала первое место, но он, к сожалению, не подписан.

Я посмотрел. На нём яркими красками была изображена стройка. На крыше дома стояло несколько рабочих и один из них рукой подавал знаки крановщику, спускавшему вниз плиту.

– Вы знаете, – сказал я, – это мой рисунок.

И действительно это было одно из тех срочных домашних заданий, которое мне пришлось выполнить самому. Так я стал победителем школьного конкурса на лучший рисунок.

Контрабандисты

Поскольку большинство русистов работало в Хомсе, Алеппо, Латакии и Джебле, первые полтора года мы с моим начальником 10-13 дней в месяц проводили в командировках. Однако после смены руководства положение ухудшилось. Новый торгпред оспаривал каждый пункт наших заданий на командировку, а его заместитель по кадрам вообще отказывался их подписывать. Теперь удавалось вырваться из Дамаска всего на 3-4 дня в месяц. Все нормализовалась с приездом нового руководителя контракта, который смог наладить хорошие отношения с начальством. Командировки стали чаще, а один раз Торгпред меня даже взял в Латакию (мы сопровождали министра строительства СССР).

Кроме частых поломок нашей «Лады», причиной которой была описанная выше авария, с нами постоянно случались разные происшествия. Однажды шеф взял с собой в командировку жену и дочь-младшеклассницу, и мы вечером заехали на пляж, возле Латакии. Искупавшись, мы неудачно развернулись на берегу моря, и машина намертво застряла в песке. Наступила ночь. Неожиданно в темноте появился небольшой автобус. Когда мы подошли к нему и попросили взять нас на буксир, группа сирийских молодых людей тут же вылезла из автобуса, приподняла машину и поставила её в безопасное место.

В другой раз, неподалеку от этого пляжа, мы с новым руководителем контракта, не сбавляя скорости, решили форсировать на нашей «Ладе» небольшую речку, которая, как мы поняли потом, соединялась с морем. В результате у машины оторвался номер, а вода залила её до сидений. Нас было трое, мы позвали еще одного парня, который сидел на берегу, и вместе выкатили машину из воды.

– Как мы вернёмся потом назад? – спросил я парня.

– Вода уйдет, – коротко объяснил он.

И действительно после отлива мы без труда пересекли ту же самую речку. Несмотря на летнюю жару, нам пришлось ещё долго просушивать сидения и коврики «Лады».

Как-то мы поехали с делегацией в Пальмиру, через пустыню. Наступил вечер. Бензин на исходе, заправок нет, встречных машин тоже. Думали, так и заночуем. Вдруг вдалеке заметили огонёк. Свернули с дороги, навстречу нам вышел молодой мужчина и продал бензин из канистры. Другая делегация приехала зимой, и мы все вместе отправились через заснеженную пустыню в Дейр-эз-Зор. Там нашли гостиницу. Рядом набережная, по ней протекала небольшая, наполовину высохшая река. Я знал её название, но всё равно спросил хозяина гостиницы. "Это Евфрат," – гордо ответил он. Выход из номера был прямо на улицу. Навалили сверху одеял наши куртки, так и спали. На следующее утро поехали дальше, миновали Ракку и остановились в ас-Сауре, чтобы осмотреть Евфратскую плотину. Вместе с советским инженером мы спустились на лифте вниз, где-то на седьмой уровень, и он показал нам турбины. Затем отвёл на смотровую площадку. Мой шеф решил нас сфотографировать. Для этого он вскочил на парапет и встал спиной к ревущему потоку. Нас всех охватил ужас от такого зрелища. А он спокойно спрыгнул на пол, и мы пошли дальше.

Оба моих начальника приехали в Сирию, имея международные водительские права. Но в Москве у них не было своих машин, поэтому, не имея ещё необходимого опыта вождения в стране, где все ездят, как хотят, и поголовно являются миллиметровщиками, они сначала попадали в опасные ситуации. С первым шефом мы какое-то время ездили на старой «Волге». Один раз нас оттеснил с дороги гигантский автобус, прочертив глубокую царапину вдоль борта. В другой раз, когда мы получили из Москвы новенькую «Ладу», мы двигаясь на ней задним ходом, врезались в мула, точнее в большой мешок у него на спине. Но поскольку в Союзе шеф увлекался гонками на мотоциклах, он научился водить машину так, что мы на трассе легко обгоняли Мерседесы и БМВ. До сих пор с содроганием вспоминаю, как он ночью на дикой скорости ехал по горному серпантину из Латакии в Алеппо. Второй начальник пытался учить вождению меня. Дважды мы приезжали с ним в пустой парк Тишрин, где обычно проводились выставки. В первый раз я чуть не съехал по лестнице вниз, с трудом дотянувшись ногой до педали тормоза (шеф был выше меня на голову, а мы не отрегулировали сидение водителя под мой рост – 176 см). Во второй раз я даже сделал несколько кругов по площадке, потом свернул на улочку, и ехавшая навстречу машина, опасливо прижавшись к бордюру, остановилась.