У русского человека, не имеющего столь ярко выраженной иной этнической окраски, такой возможности нет – из-за чего он невольно оказывается лишен одного или нескольких этноисторических измерений. Кроме того, можно вспомнить, что в советское время подчеркивать свою русскость было не то чтобы неприлично, но как-то не принято. Разнообразные праздники народной культуры посвящались, как правило, жителям национальных республик или обитателям отдельных областей России – Ярославской, Архангельской, Ростовской и т. д., – но практически никогда русским как таковым. Конечно, это не более чем условность, но условность между тем опасная, подводящая людей к элементарному выводу: раз так, то извольте жить там, где, как вы считаете, и есть ваши корни, а наши корни здесь. Хотя понять, где же именно находится это «здесь» в случае с русским народом крайне непросто – и не случайно.

Даже сердце современной Руси (которым, конечно, не являются и никогда не являлись ни Киев, ни Петербург во всех вариантах его наименования, ни Новгород – только Москва) носит неславянское имя и стоит не на славянской земле. Согнали мы отсюда угро-финские племена, и остались от них лишь названия географических мест. Ничего необычного в этом нет: вряд ли можно найти на земле хоть уголок, где какой-либо народ проживал бы с первого дня и до нынешнего, не переселяясь и не перемешиваясь с другими. Дело в другом: создание и расцвет великих империй навсегда скрепляют в сознании людей территорию империи и название народа, ее создавшего. Скажем, навсегда для нас в Египте будут жить египтяне, хотя ни капли крови создателей пирамид не найти в нынешних арабах – гражданах египетского государства. Так и русский человек, родившийся в Сибири, вряд ли вспомнит о племенах, проживавших на этих землях за тысячелетия до покорения их Ермаком.

Кроме всего прочего, необходимо учитывать и услужливую работу коллективной памяти. Как отдельным людям присуща способность забывать болезненные и разрушительные моменты своей жизни и выстраивать в сознании благостную картинку со щадящей ролью субъекта в произошедшем, так и народам свойственно создавать мифы вокруг неприглядных эпизодов прошлого, выискивая оправдания, перекладывая вину на других или вовсе стирая печальный этап истории из памяти.

Так, для меня стало открытием, что до прихода в Киев варягов этот город был отнюдь не самостоятельной столицей, а хоть и довольно развитым, но тем не менее вассалом мощного государства Хазарского. Дань хазарам киевляне платили регулярно, а варягов позвали, потому что те просили меньше денег за покровительство – ситуация довольно близкая к истории многих бизнесов середины 90-х, находившихся в вечном поиске компромисса между стоимостью покровительства и его эффективностью. Что ж, как в древние, так и в недавние времена «крышевание» по своей сути было и остается довольно криминальным занятием.

Особую пикантность ситуации добавляет тот факт, что руководители Хазарского каганата были иудеями – правда, не по крови, а по вероисповеданию. Да, исторические изыскания, выдвигающие такие теории, сейчас можно оспорить. История – послушная наука, она умеет находить подтверждение политически верным выводам в соответствии с поставленными задачами. На наших с вами глазах уже несколько городов прибавили по паре сотен лет в возрасте и сами могут теперь запросто претендовать на звание древней столицы и матери городов русских. Впрочем, я уверен, что никому не пришло бы в голову оспаривать первенство Киева, если бы не изменившаяся политическая обстановка.

Удивительно, но практически никто не отвечает на вопрос, каким образом мать городов русских – кстати, это название является абсолютной калькой с греческого «метрополия» – превратилась в столицу откровенно недружественного соседнего государства, населенного некогда братским и любимым народом. Исторический ответ, конечно, есть, хотя лично для меня самосознание украинца – вопрос открытый. Кроме того, мне кажется, что этот этнос находится пока в стадии формирования, да и основные кризисы у Украины еще впереди. Дело в том, что в западных и восточных областях Украины проживают носители столь разных культур, ментальности, языка и исторического опыта, что обеспечение их эффективного сосуществования в едином государстве потребует беспрецедентных усилий от власти, которая пока с ситуацией не справляется. Проблемы Крыма и Севастополя, при всей их сложности, представляют собой гораздо менее серьезную опасность в сравнении с возможными последствиями ментального водораздела между Львовом и Харьковом.

Однажды я беседовал с замечательным журналистом Игорем Свинаренко, остроумным, веселым человеком, осознанно развивающим в своей речи украинский акцент, поскольку с какого-то момента быть украинцем среди демократов стало модным – этакий оранжевый орден свободы, дарованный по рождению. Говорили мы с ним об украинской литературе. Как обычно, после Леси Украинки и Тараса Шевченко возник вопрос о национальной принадлежности Гоголя. Пан Свинаренко настаивал на том, что Николай Васильевич – великий украинский писатель, я же просил его в доказательство тезиса привести хотя бы одно значимое литературное произведение Гоголя, написанное на рiдной мове.

Нетрудно догадаться, что беседа тут же закончилась. Гоголю и в голову не пришла бы идея (в Российской империи XIX века!), что он не русский, а малорусский писатель. Уж точно он не стал бы загонять себя в какие-то рамки, связанные с местом своего рождения. Ведь никто не станет на полном серьезе утверждать, что Лев Николаевич Толстой – великий тульский писатель. Конечно, нет – русский и только русский.

Почему я уверен в грядущих проблемах Украины? Потому что, как показывает опыт формирования российского народа, необходимым, но не достаточным условием единения является общее историческое переживание. Таковым, бесспорно, являлась в XX веке Великая Отечественная война. Предвижу вопрос о горькой судьбе Советского Союза. Что ж, в дальнейшем я еще неоднократно буду обращаться как к теме Великой Отечественной войны, так и к советской теме; сейчас же отмечу, что, по моему мнению, для формирования советского народа как единой исторической общности, как это высокопарно называлось в материалах съездов, война действительно сыграла самую важную, неоценимую роль, навсегда отделив народы-освободители от народов-поработителей. У новой исторической общности мог бы быть шанс, однако общественные процессы распорядились по-иному, и Советскому Союзу не довелось пройти по пути тысячелетней Китайской империи, перемоловшей многие народы сперва в единых подданных императора, а после – с той же эффективностью – в единых сторонников Мао. Не могу сказать, что грущу по социализму, однако многое из советского прошлого не мешало бы и учесть. Не следует забывать, в частности, что фальшивая, насаждаемая сверху дружба народов куда лучше для государства и его граждан, чем искренний национал-шовинизм.

Недальновидность украинских политиков, пытающихся всеми силами найти отличия их государства от России, привела к губительному пересмотру моральных оценок войны. Возвеличивание националистов, сражавшихся против Красной Армии, вызвало колоссальный рост напряженности между западом страны – пробандеровским, исторически проигравшим, и востоком – народом-победителем, в своих оценках солидарным с Россией и не желающим воспевать врагов человечности. Могу предполагать, что Украине будет крайне сложно изжить этот разрыв, тем более что пока политика государства направлена скорее на раскол, чем на примирение.

Опыт украинского государства вызывает печаль, но в то же время является весьма поучительным, так как в очередной раз показывает, что попытка создать моноэтническое государство для нас неприемлема. Негативные моменты, подобные отказу от своего исторического прошлого и частичной потере суверенитета как плате за покровительство сильных мира сего, проявляются в аналогичных ситуациях моментально.

Интересно, что носителями ультранационалистических идей, как правило, являются люди, в первую очередь политически активные, но этнически отнюдь не безупречные – так, немногим известно, что в жилах Юлии Тимошенко не течет ни капли украинской крови. Достаточно посмотреть на лица наших националистов, чтобы убедиться в универсальности этого правила.

Важно, что поиск украинской самоидентификации происходит по общим законам. Должно быть, так же и мы отделялись от хазар – или от татар, кому какая версия ближе. Вчерашние друзья и союзники объявляются врагами, руководители – злодеями, а те, кто помогал недругам и носил клеймо предателя, обеляются и возводятся в ранг героев. Именно так украинцы пытаются сейчас отмыть Мазепу и Бандеру.

Происходит развод. Зрение поляризуется. Белое видится черным, черное – белым. Народы разделяются, расходятся в разные стороны. Основной мотив один: мы не такие, как они. Близость истории или, того хуже, этническое родство служат лишь усугублению кризиса, поэтому, как правило, при практически полном отсутствии генетических отличий приходится искать отличия духовные. Наступает период самостийных религиозных верований с колоссальным зарядом агрессии по отношению друг к другу. Тысячелетие совместной христианской истории не останавливает захватчиков церквей, а в дела духовные беззастенчиво лезут политики, которым это показано, строго говоря, исключительно для покаяния и причащения.

В мировой истории уже есть пример двух родственных народов, сводных братьев, произошедших от одного отца, исповедующих родственные религии, но тем не менее сошедшихся в смертельном клинче, – это евреи и арабы. Не хотелось бы, чтобы русских и украинцев постигла та же участь. Замечу на полях, что, к моему глубочайшему сожалению, в современном мире религия не играет столь значимой роли, какую ей приписывают. С грустью можно констатировать, что посыл Евангелия о том, что нет во Христе ни эллина, ни иудея, ни мужчины, ни женщины, разбился о суровые реалии Южноосетинской войны, где православные грузины загоняли православных осетин в церкви и сжигали их заживо, а мусульмане – чеченцы из батальона «Восток» – спасали православных осетинских женщин и детей ценой своих жизней.

Я призываю вас всех внимательно смотреть на происходящее вокруг, думать и анализировать. Когда-то и наш народ шел брат на брата, и было это не только в летописные времена, но и совсем недавно. Упаси нас Бог от повторения этой страшной истории. Народы через такой трагический опыт сплачиваются, определяют себя, взрослеют и вызревают, но бывает и так, что они, принеся слишком страшную жертву, рассеиваются и исчезают во тьме веков.

Хочу отдельно остановиться на вопросе о пагубности национализма и на том, почему он особенно опасен именно для русских. Для начала надо четко понять, что это вообще такое. Выше мы говорили о том, что представляют собой русские и как опасно заблудиться в этом самоопределении. Дело в том, что, как только поиск ответа на вопрос «кто такие русские?» становится предметом генетического анализа и вычисления чистоты крови, великий русский народ сразу сводится на уровень макаки резус. Русский – это всегда категория наднациональная, категория государственного образования, категория культуры и восприятия себя в этом мире, категория внутренней свободы и ощущения справедливости. А национализм существует в меньшем количестве измерений, он всегда упрощает и дает превентивный и примитивный ответ. Но самое главное – он никогда не соответствует критериям справедливости.

Ведь человек не может отвечать ни за то, на какой земле он родился, ни за за семью, в которой родился. Однако искренняя вера националистов в то, что, например, все евреи рождаются с заранее «прошитым» где-то в мозгу хитрым планом овладения миром, крайне глупа и опасна, потому что она подталкивает к ответу без тени справедливости. Русскому человеку свойственны любовь к ребенку и уважение к старику независимо от их национальности. Это просто добрые чувства, которые возникают в душе сами по себе. Но когда человек начинает думать: «Помочь этому ребенку или сначала узнать, какой он национальности?» – он, по сути, перестает быть русским и невольно уподобляется злейшим врагам русских людей – в частности, идеологам немецкого фашизма.

При этом очень важно понимать, что неэтническая природа русского человека отнюдь не означает отсутствия гордости за историю своей страны и своего народа, так же, впрочем, как не подразумевает она оправдания мрачных и позорных эпизодов прошлого. Это то, о чем писал Петр Яковлевич Чаадаев: любовь к Родине невозможна без презрения к самым черным страницам ее истории. Очень важно понимать, что нельзя красить все одной краской. Мы должны реально смотреть на мир и понимать свое место в этой жизни, и это дает возможность оценить реальное величие России. Потому что попытки придумать какие-то стереотипы и присвоить себе то, чего на самом деле нет, ведут к потере себя. Так мы не приумножим, а лишь растеряем величие народа. Розовые очки, как и черные, не позволяют видеть другие цвета, поэтому нельзя уподобляться Страшиле Мудрому, уверенному, что если все наденут зеленые очки, то город будет казаться изумрудным. Потом, когда очки спадут, разочарование будет страшным, и люди не смогут жить с правдой. А значит, важно знать историю, изучать ее.