Отъезд

За два дня до отъезда в лаборатории опять начал пропадать свет. Прибежала перепуганная Елена, крича, что на первом этаже электричество уже закончилось. Мы помчались в госпиталь за сухим льдом. Решили паковать образцы немедленно – холодильники без тока у них не работают. Упаковали. Я, кроме ДНК, разместил в ящике половину своих вещей. На следующий день досыпали в ящики сухого льда и упаковали окончательно.

Видимо, желая искупить свою вину за «встречу» нас в аэропорту, организаторы нашего путешествия прислали к гостинице лимузин. Это была их очередная глупость – для наших ящиков больше подошел бы пикап или минивэн. На этот раз нас никто не провожал. Я порадовался, что удалось «влезть» с вещами в два «места». В противном случае пришлось бы доплачивать самому (больше 100 долларов).

В аэропорту с трудом нашел тележку. Оказалось, что тележки платные, причем, надо где-то купить так называемую «смарт-карт», наличные не проходят! К моему удивлению, серьезного контроля не было – так, просветили сумки. Тщательно обыскивали тех, кто «звенел» на металлоискателе. Сразу же начались сюрпризы. Вылет отложили на 3 часа, затем на 6. Реально вылетели через 8! Досматривали, а затем чистили самолет. За это время я многократно проклял всех американцев с их страхами. В самолете с большим нетерпением ждал ужина (обедал я в 11 утра). Взял, как обычно, рыбу с вином. На десерт – ирландский ликер («Бейлис»). В общем – отвел душу. Соседа у меня не было, так что я, скрючившись на двух сиденьях, попытался заснуть.

Несмотря на сильный попутный ветер, на свою «Люфтганзу» я, естественно, опоздал. Пришлось лететь (и надо было для этого брать билет за две тыщи баксов!) на родной украинской лохани, что меня сильно «порадовало». Отправлялся наш самолет с терминала «Е» – самого последнего, о существовании которого я даже не подозревал. В полете ознакомился с нашей прессой. Кормили, как ни странно, хорошо. Наверное, на международных рейсах принят определенный стандарт питания. Летел вместе с ребятами, жившими по обмену в канадских семьях. С ними же летели и молодые канадцы из украинской диаспоры. Было интересно наблюдать за ними. Спрашивает такой «хохол» у подлинного украинца – который час? Ему отвечают – 10–20. Просит повторить медленнее, так как не понимает. Говорят по буквам – де-с-я-ть ча-с-ов два-дца-ть ми-нут. – А-а-а, тен твони! Я при этом вспомнил, как сам общался с детьми Сушков, которые сначала жили в Японии, а затем перебрались в Штаты. Захотелось, например младшему из них, Игорю, задать мне вопрос. Он спрашивает старшего брата Владика по-японски. Тот спрашивает папу по-английски. Юра задает вопрос мне по-русски. Ответ транслируется в обратном порядке.

После еды развозили беспошлинные товары. Прикупил литровую бутыль виски («Джонни Уокер» – Red label) и «Мартель» (vsop) – действительно по низким ценам. Дело в том, что в Вашингтонском аэропорту и во Франкфурте «дьюти фри» товары продаются иногда по более высоким ценам, чем в розничной торговле в том же Вашингтоне!

Посадили меня в хвост самолета. Соответственно, вышел в числе последних. Последним был и в очереди на паспортном контроле. Тележки были уже бесплатными, но в зале не было ни одной – диалектика! Долго ходил концентрическими кругами вокруг своих ящиков в надежде заполучить транспортное средство. Наконец, повезло. На «зеленый коридор» стояла огромная очередь, поэтому я потащил телегу на «красный», где людей практически не было. Сразу же у меня возникли проблемы с ввозимым товаром – я закупил его на 20 долларов больше (195 долларов вместо 175), чем дозволено нашим законодательством. Затем внимание чиновника привлек мой ящик с ДНК. Оказалось, что я нарушил все, что только можно было нарушить в принципе, при вывозе и ввозе образцов. Я пытался оправдываться, налегая на слова «рак», «Чернобыль», «здравоохранение», «собственность Украины»… Совал им под нос всевозможные письма – от Таттла, Института, Академии… После 10-минутного совещания ряда официальных лиц, груз было решено пропустить. В противном случае (если бы пришлось дать делу законный ход), меня просто пришлось бы расстрелять. В пылу разбирательств забыли даже про неуплаченную мной пошлину.

В зале для встречающих меня уже ждала Лариса с водителем, которые проторчали в аэропорту больше 3 часов. При этом никто ничего не хотел им объяснять. В попытках выяснить, что же, в конце концов, случилось со мной, Лариса несколько раз покидала пределы Украины, прорываясь за таможенные барьеры.

Погода в Киеве представляла собой жуткий контраст, по сравнению с Вашингтоном. Из теплой, золотой осени я попал в гнилую украинскую зиму с минусовой температурой, туманом и грязным снегом на обочинах дороги. Этот контраст был настолько разительным, чтобы не сказать болезненным, что мне опять захотелось в Штаты с их антраксом и терроризмом.

В Институте меня дожидалась (было начало 6-го) Таня с сотрудниками. Мы быстро перегрузили образцы в морозильник, и через полчаса, взяв такси, я был уже дома, за столом, в центре которого, между различными деликатесами (селедка!) призывно торчала бутылка закарпатского коньяка.

Я не знаю, о чем вы там говорите, но ехать – надо!

(Фраза из одесского анекдота)

И в заключение хочу сказать следующее. Конечно, жизнь в Штатах для нашего человека трудная. Это и ненормированный рабочий день, и не очень высокая зарплата, и ощущение своей второсортности (если не третьесортности), и оторванность от привычной среды обитания (контакты с друзьями, родственниками, привычная еда, обычаи, места отдыха, просто природа и климат…). Но для нормального человека выбор между непростой жизнью в чужой стране и существованием в бандитской «малине», которой является в данный момент наше «государство», наверное, очевиден. И прошу учесть, что нынешнее положение дел в Украине – это ведь только цветочки. Существующий моральный «фон» еще даст в перспективе таких подонков, что нынешние политики, например, будут почитаться за святых угодников. А сегодняшние бандиты будут выглядеть пай-мальчиками из воскресных школ, по сравнению с их новым поколением, прошедшим беспризорщину, естественный отбор в подростковых бандах и «школы» наших тюрем.

К сожалению, попасть в Америку с каждым годом все труднее. Моральные и «деловые» «особенности» наших «верхов» автоматически экстраполируются на обычных людей и, надо сказать, в этом есть доля правды. Наша верхушка ведь не с небес свалилась – сами же и выбрали. Но если вы еще достаточно молоды и что-то из себя представляете – прорывайтесь на «запад». Куда угодно – в Штаты, Европу, Австралию, Новую Зеландию, даже в ЮАР. «Золотых гор» там, естественно, не будет, но вам, по крайней мере, не придется рыться в помойках или стоять под метро с протянутой рукой, как многим нашим пенсионерам.

2001–2002

P. S. Военный госпиталь американской армии, в котором лечились президенты и военнослужащие любого звания на протяжении более чем столетия, закроется в августе 2011 года. Функции Военно-медицинского центра имени Уолтера Рида в Вашингтоне будут переданы морскому госпиталю в штате Мэриленд в целях экономии средств.

В этом госпитале умерли двое из числа самых известных американцев двадцатого столетия: бывший президент Дуайт Эйзенхауэр и генерал Дуглас Макартур. Однако в последние годы госпиталь все чаще появлялся в заголовках новостей в дурном свете: недавнее расследование показало, что пациенты содержались в негодных условиях, а здания кишели мышами и тараканами.

(Из сообщений СМИ).

Закрылся…

Научный туризм

(Трилогия)
Раздел 1. Галопом по европам.
Часть 1. Англия. Вернее, Уэльс.

И носило меня…

(пестня)

Как это ни дико звучит, но весь 2002-й год я просидел в Украине. Не было ставших уже привычными походов в посольство, ожидания визы, билетов, оживленной переписки с Джерри, Брюсом… Но и этот год не прошел зря. Я провернул множество увлекательных дел: сдал магазин, договорился об четвертом издании своего «бестселлера» (в кожаном переплете с супером, на бумаге с водяными знаками и с цветными фотографиями на мелованной бумаге, переложенными калькой), получил научное оборудование на пол-лимона баксов, купил (недорого и вовремя – до того, как из Европы массово повезли "утопленников") Фольксваген-гольф 3-й модели – чудную машинку пожарного цвета. После жигуля езда на гольфе доставляла даже не удовольствие – наслаждение. Впервые в жизни ехал со скоростью 150 км в час. В Черновцы (540 км) я приезжал уже не к ужину, а к обеду, за 6–7 часов. И даже имел более-менее полноценный отпуск, чего не случалось уже много лет.

Начальство как узнало, что я похерил коммерцию, на радостях выделило мне персональный кабинет с новой (!) мебелью, холодильником, сейфом, умывальником, диванчиком, компьютером и обязало писать докторскую. Моя Лариса долго не могла примириться с фактом наличия дивана (особенно, учитывая мое «цветочное» окружение) и настоятельно рекомендовала директору убрать всю лишнюю, на ее взгляд, мебель из кабинета. Начальник обещал, но диван до сих пор на месте. А надо сказать, что не зря так Лариса беспокоилась – комната имела славные традиции в этом отношении. Один из моих предшественников на данной производственной площади в свое время закрывался в ней под конец дня с симпатичной лаборанткой, некоторое время слышался стук печатной машинки, затем откручивались краны умывальника и, под шум воды, в комнате что-то происходило. Что именно – писать не буду, не имею фактов.

Практически весь год я производил ремонт в лаборатории (32-ю покрасили в салатовый цвет, а 24-ю в будуарный, нежно-розовый) и получал научное оборудование от Джерри и ООН (это такая международная организация). Украина, как я уже где-то упоминал, особая страна. Чтобы забрать оборудование, подаренное нам Западом (научное или медицинское), из таможни, надо получить пять разрешений в различных ведомствах, которые очень уважают самих себя. Так, например, комиссия Минздрава заседает только 2 раза в месяц – чтобы, не дай бог, не перетрудить свои мозги облегченного типа, расположенные у них вблизи их же мозолистых задниц, ну не дай бог! Короче, груз я начал оформлять в январе, а оборудование получил в сентябре того же (надо все же отдать должное оперативности наших чиновников) года. Затем закрутились с Японией. От нашего «японского шпиона» Димы Старенького я получил письмо с предложением о сотрудничестве. Завлаб на это отреагировал вяло, а я решил, что стоит попробовать. Подготовил развернутую справку по Институту и отделу на английском, где особенно подробно расписал свои и Лесины научные подвиги. Колесики завертелись, и к концу года мы уже имели официальное предложение оформить договор между нашим и японским институтами и не менее официальное предложение – направить меня к ним на полгода. А в феврале приехал из далекой Японии сам (!) д-р Саенко, обещанный нам Джерри еще в марте 2002-го. Мы с ним славно пообщались, посмотрели Киев, попили перцовки, калгановки (от Казимира), и он вселил в меня новые надежды в плане поездки на восток. Ну и обучил нас в очередной раз методике выделения ДНК – как же без этого. Директор про Японию ничего слышать не хотел, а хотел как раз послать меня… нет, не туда, куда вы подумали, а рядом – в Европу. Но постепенно начало получаться все – и Европа, и Япония.

Последние недели перед поездкой я провел в состоянии непрерывного стресса и цейтнота. Походы по посольствам (суки-бельгийцы дали визу только через 5 недель – за несколько дней до отъезда!), эксперименты (и достаточно интересные) в лаборатории, всякие дела со Славой-книгоиздателем, оформление таможенных бумаг на груз с реактивами от Джерри, да еще и сдуру решил подготовить обзор по таксолу. А тут еще множество домашних проблем. В те дни я ложился в 8–9 часов вечера, а просыпался в 3–4 ночи и садился к своему обзору. Словом, прощание с ненькой я воспринял с некоторым (чтобы не сказать – большим) облегчением.

Перелет

В нарушение всех традиций в аэропорт меня вез не Gross-Витя, а Гриша. Приехал я теперь не за 3 часа до отлета, как это бывало раньше, а за 40 минут – как раз объявили посадку. Ну, я же ж солидный путешественник, а не какое-нибудь там село. Декларацию было заполнять лень, и я пошел «зеленым» коридором. С подозрением косясь на мои баулы, таможенница начала выспрашивать меня относительно валюты. Пришлось показать всё – и доллары, и евры, и даже те несчастные 20 фунтов, которые мне удалось купить в Киеве. От досмотра гривен отказалась. После взвешивания (перебрал 3 кило) и оформления багажа, ко мне подошли двое в штатском и настойчиво предложили пройти в специальную комнату. Такое со мной было впервые, но совесть моя перед таможней была чиста, как слеза младенца, и я сохранил спокойствие. После обстоятельных расспросов – «зачем, куда, а если того не будет дома – то тогда куда» и т. д., меня отпустили. Как я понял, их тоже привлек объём вывозимого за границу добра. Очень долго проходил паспортный контроль. Выспрашивали о целях поездки, выясняли, где именно находится Кардиф и зачем мне при этом бельгийская виза. Требовали документы на командировку или хотя бы удостоверение института. В общем – покидал страну с непривычными затруднениями.

В зале наскоро проглотил таблетку драмамина и встретился с земляком – Тарасом Финиковым, летевшим к нашему северному соседу. Мы немного поговорили, затем я побежал на свой КЛМ.

Кормили «нидерланы» так себе, а вот поили хорошо. Было и вино (белое и красное), и пиво «Хайнекен», и ликеры (взял «Бейлис»), и коньяки с висками. Но мне это было на руку, поскольку поел я дома как раз плотно, а вот выпил, как любит говорить наш завлаб, совершенно недостаточно.

Очень понравился подлет к Амстердаму. Масса воды – не страна, а сплошное болото. Наверное, много гнуса и комаров. Но очень красиво. С самолета. Поля, ровно прорезанные полосками каналов (должно быть, выращивают рис для пропитания), огромные территории, занятые теплицами, домики в идеальных строях, старинные готические церкви из темного камня. В общем, сверху все это немного напоминает сказочный пейзаж или картинку из современных компьютерных стратегических игр.

Аэропорт очень большой, но организован лучше франкфуртского. Много движущихся дорожек, четкие указатели, а главное, не надо искать никаких поездов до нужного терминала. На контроле мой ручной багаж опять привлек внимание – дважды пропускали через рентген. Я уже приготовился демонстрировать Джеррины письма, но обошлось.

В Кардиф летел на «Фоккере» компании «Ситихопперс» – маленьком самолете, вроде нашего АН-24. В отличие от полупустого самолета КЛМ, этот был забит до отказа. Только что не висели на подножках. Ну, много желающих попасть в Уэльс, что тут поделаешь! Не один я такой умный. Здесь тоже перекусил с пивком. Пришел к выводу, что надо летать с короткими пересадками – тогда точно с голоду не помрешь. Впервые сидел возле аварийного выхода. Стюардесса долго объясняла мне (сначала на голландском, потом на английском – я понимал примерно одинаково), за какую ручку надо дернуть в случае чего, чтобы освободиться наружу. Посадку совершали несколько необычно. Пролетели над сушей и направились в открытое море. Вначале я решил, что сел не на тот самолет и опять лечу в Америку, затем пришла в голову мысль, что это гидроплан, и садиться будем на воду. Но самолет, совершив длинный маневр, все же вернулся на земную твердь.