Фантазии Евграфа Семеновича. 1948 год. Ленинград

Евграф Семенович с удовольствием гулял с палочкой от своего дома на Поварском переулке до Аничкова моста на Фонтанке и обратно. Его маршрут был неизменен много лет – Конюшенная, Владимирский, а потом Невский проспект, набережная Фонтанки, мимо библиотеки имени Маяковского и по Графскому переулку к себе домой. За два послевоенных года Ленинград почти был восстановлен, и это его искренне радовало. Он любовался чистым небом и крупными листьями каштанов, недавно высаженных в скверах библитеки. В этом месте он всегда вспоминал о своем творении, которое просто спасло ему жизнь во время голода и холода блокады. Евграф Семенович писал. Вернее, записывал то, что ему приходило в голову неведомыми путями от неведомых ему и потому загадочных источников. Благодаря им он точно знал, что фашизму в Германии свернут голову, еще тогда, когда бомбы падали на эти вот улицы и танки вермахта стояли в пригородах Москвы. И ему не было тогда страшно за будущее народа-победителя. Он продолжал писать свою сверхфантастическую книгу, в которой герои жили значительно впереди того времени, в котором жил он сам. Таким образом, он как бы совершал путешествие во времени, но делал это не напрягая воображения, а через перо и бумагу, куда записывал те события, которые проживали созданные им герои. Удивительное было в том, что, когда герои его повествования вспоминали прошлое, они порой говорили о том самом времени, в котором и жил сейчас Евграф Семенович. И происходящее потом в точности соответствовало тому, о чем они говорили. Он много раз проверял это и убедился в достоверности приходящей ему информации. Ему стало очень интересно жить, ему просто захотелось жить, познавая мир будущего через свои записи. Каждое прикосновение его руки к перу приносило новые открытия. Вчера, например, он узнал, что именно наша страна запустила первого космонавта, именно наш космонавт первым вышел в открытый космос, и этим можно было гордиться, но этого еще не случилось фактически, и об этом знал только он один. Это не мешало ему иметь отличное настроение и улыбаться прохожим. Завершив прогулку приветственным поклоном колокольне Владимирского храма, в ответ на удар большого колокола, Евграф Семенович пришел в свою квартиру, совершенно освобожденную от мебели за годы блокады. Раздевшись в прихожей, он прошел в кухню, где, как всегда, наготове стояла свеча и все для писания. Он взял в руки ручку и, обмакнув в чернила, начал писать.

«После торжественного вручения Косте и Ольге дипломов об окончании курса пилотирования болидов вне галактического уровня, они получили трехдневный отпуск. Харис, их наставник по болидам, улыбнувшись, пожелал им на эти три дня совместного полета в счастье. Они приняли это предложение с удовольствием. Усталость брала свое, и уже не всегда их работа приносила им только радость и удовлетворение, а так быть не должно, особенно в их профессии. Они решили просто три дня побыть на море вдвоем, побаловать себя фруктами и морскими деликатесами. Улетев в одну из тысяч уединенных бухт, они действительно забыли обо всем, посвятив все свое время друг другу. Уютное бунгало в зелени тропических растений, чистое небо и прохладная вода, а главное, тишина и покой, нарушаемые только криком чаек и шумом прибоя, – вот то, о чем они мечтали. И конечно, они вдвоем, вместе на целых бесконечных трое суток. Однако забыться полностью у Кости не получалось. Та ситуация, в которой он оказался, была уникальна. Он – единственный человек с поверхности планеты, впервые за много тысячелетий существования цивилизации, целым и невредимым оказался во внутренней Земле. Люди, населяющие внутреннюю Землю, жили по совершенно другим традициям и правилам. Им было все известно о том, как живут люди мира, из которого он прибыл, и, несмотря ни на что, его приняли и, более того, сделали себе равным. И это не на словах, а на деле. Прекрасная представительница одного из древнейших родов стала его женой и сейчас, и всегда, была рядом с ним. Несколько лет назад он и представить себе не мог такого поворота в своей судьбе, но это случилось, и изменить что-либо было невозможно. Костя и не хотел что-либо менять в своей судьбе. Он понимал: каждый человек рождается со своей миссией. Все, что с ним происходит в жизни, – результат его желаний, осознанных и неосознанных. О таком он и не мечтал, поскольку даже представить себе не мог, что его планета полая и основное население ее живет внутри, а не снаружи. Внутренняя земля изначально была наиболее приспособлена для жизни людей, надежно защищена от космических вторжений и катаклизмов. Но уйти тысячи лет назад с поверхности внутрь планеты смогли не все народы. Он потомок тех, кто остался, тех, кто, преодолев страшные, темные времена деградации и последовавшие потом засухи и наводнения, выжил на планете. Утраченные народами знания и традиции возвращались людям очень медленно, а иногда и не возвращались совсем, принимая новые формы морали, в основном направленные на угнетение и порабощение одними других. Действовал закон силы, закон денег, оставив далеко в недрах подсознания законы совести и любви. Борьба за выживание на планете среди народов, заселяющих ее поверхность, продолжается и по сей день. Именно борьба за выживание, а не за жизнь. Эта борьба разъединяет и разрушает то мироустройство, которое было задумано Создателем. Но, вероятно, по его воле жизнь на поверхности планеты, несмотря ни на что, сохранилась, а значит, в этом имеется какой-то его замысел».

Евграф Семенович положил ручку и задумался.

Кольша. Тайга

Утром, попрощавшись со всеми, Кольша с Арчи отправились в дорогу. Знакомая тропа и ясная цель впереди поднимали настроение. Они бодро и весело шагали, сбивая утреннюю росу и пугая стаи рябчиков на своем пути. Арчи, весь мокрый, носился, петляя впереди, лишь иногда останавливался, чтобы увидеть своего хозяина. Через три дня они уже подходили к знакомому селу. Каргино встретило их дружным лаем собак. Арчи рванул вперед, и, когда Кольша подходил к дому у околицы, хозяин уже ждал у калитки.

– Здравствуйте, Афанасий Михеевич, – поздоровался Кольша, слегка поклонившись старику.

– Здорово, Кольша, никак забыл чего, что так скоро вернулся?

– Да, есть разговор, – сказал Кольша, невольно поглядев во двор дома.

– Тогда проходи, Варька скоро будет, поужинаем и поговорим, – по-доброму ухмыльнувшись, пригласил старик. Видно, зацепила Варвара парня, когда только успела, виделись-то всего ничего.

Они прошли в дом, а Арчи метался по двору, вероятно наводя свой порядок, по крайней мере рыжему коту он быстро доказал, кто здесь хозяин.

Громкий веселый лай Арчи известил, что домой пришла Варвара. Она вошла в горницу, улыбнулась и поздоровалась. Ее глаза сияли, и она особо не скрывала своей радости. Пройдя к себе, она быстро вернулась на кухню и через несколько минут уже накрывала на стол.

– Надолго в наши края, Николай? – спросила Варвара, накладывая ему в чашку горячую отварную картошку.

– Навсегда, – твердо ответил Кольша, вглядываясь в ее лучистые глаза.

– Хорошо, – ответила девушка, и ее щеки налились румянцем.

Сердце Кольши замерло, он смотрел на девушку и чувствовал, что вот это и есть та самая, о которой он мечтал, та, за которую он готов умереть, если это будет надо. Вот, перед ним она, будущая мать его детей, та, ради которой он, наверное, и появился на этот свет, с которой хочет и готов идти дальше по этой жизни. Кольша чувствовал на себе ее обжигающий взгляд. Он, не касаясь, ощущал бархат ее кожи и нежность тела. Он не мог отвести от нее глаз. Варвара села напротив и внимательно смотрела, как он ест то, что она поставила на стол. Он ел с удовольствием, все было необычайно вкусно – и картошка, и грибочки соленые, и сметана. И Варвара, которая была так близко и смотрела на него любопытным и смешливым взглядом. Афанасий Михеич молча наблюдал за ними, и в душе у него стало тепло и спокойно. Вот и ладно будет, думалось ему. После еды Варвара ушла, обещав скоро вернуться, а Кольша с хозяином дома вышли на двор и, устроившись на завалинке, на уже закатном, бордовом солнышке, заговорили о деле.

– Как вижу, Варвара тебе по душе, чего же сватов не заслал?

– Афанасий Михеич, так некого засылать, деревни-то нет, один дом пока стоит – Фролка Иванов отстроился.

– Не знал, ну и как живут?

– Живут, жену себе привез, откуда-то с Тасея реки.

– То с Бурного, живут там наши, хороша девка?

– Справная хозяйка.

– Так что делать будем?

– Отдашь мне Варвару?

– Так она-то про то знат?

– Нет, когда мне было?

– Так спроси седни, ежли она не против, забирай, чего уж там.

– Хорошо, Афанасий Михеич, благодарю тебя сердечно, – улыбнулся Кольша.

– Пока рано благодарить, ну что, все дела?

– Нет, Михеич, не все. Петька Пургин своих родичей нашел, в лагере они сидят, мать и две сестры. Как тогда вывезли из тайги, кого захватили, так всем срока и определили. Тяжко им там, голод и холод, надо их до зимы выкупить.

– Это как?

– Говорят, можно выкупить за золото, фунт за душу.

– Не верится что-то, у этих дьяволов из-за колючей проволоки только на кладбище люди выходят.

– У одного из наших получилось, жену выкупил.

– Не знаю, пробуйте, только не спалитесь на этом сами. Там твое, с полфунта песка золотого в кисете, в целости, но ты ж его в приданое Варваре определил. Вот пойдет она за тебя – и кисет твой. А не пойдет, прости, ты свое слово дал, держать должон, – рассудительно и серьезно сказал старик. При этом он хитро поглядывал из-под лохматых бровей на Кольшу.

Кольша оторопел после таких слов. В его голове мелькнуло: что Варвара-то может подумать? Что он ее за этот кисет высватать хочет!

– Ты, Михеич, одно с другим не путай. Варвара – это Варвара, мне она и без приданого нужна, а людей спасать надо – это другой сказ.

– Дак я ей про то золото рассказал, она знат о своем приданом, как теперь?

– А вот мы ее и спросим, – решил Кольша, подумав, что от ее поведения и ответа будет все в его жизни теперь зависеть. Красива она, а что в голове у нее, он пока и не знает. Какое у нее сердце, какая душа, вот и ясно будет.

– Хорошо, – согласился старик, улыбаясь в бороду.

Варвара вернулась не скоро, поэтому Кольша успел слегка вздремнуть, а Арчи сгонял в деревню, где восстановил свои права вожака деревенской стаи. Ему это не просто далось, но лишний шрам не помеха настоящему псу. Кольша стоял у колодца в глубине двора, увидев Варвару, отчего-то вдруг голос потерял. Он хотел сразу подойти и спросить, пойдет ли она за него замуж. А тут с этим песком золотым, все как-то повернулось. Михеич, увидев Варвару, взял коня под узду и пошел в сторону реки.

– Пойду искупаю Ваську.

Варвара, вероятно почувствовав что-то, замедлила шаг и, увидев Кольшу, в дом не пошла, а подошла к нему.

– О чем думы думаете, Николай? – улыбнувшись, спросила она, глядя прямо в глаза Кольши.

Кольша не мог рта раскрыть от охватившего его вдруг волнения.

– Хочу спросить вас, Варвара, – наконец выдавил он из себя, краснея и не зная, что делать со своими руками.

– О чем? – сделав удивленный взгляд, чуть игриво спросила девушка.

– Вот если люди в беде и у тебя есть возможность им помочь, ты поможешь? – подбирая слова, медленно спросил Кольша, сделав, насколько мог, серьезное лицо.

Варвара ответила сразу, не раздумывая ни секунды:

– Конечно, а что случилось?

– Из нашей деревни люди в лагере сидят, и их можно выкупить за золото… – начал было Кольша.

– За золото? Где ж его взять-то, Николай? Хотя постой, у Михеича есть, он мне в приданое обещал… – Сказав, Варвара осеклась и замолчала. Затем, вглядываясь в глаза Кольши, она спросила: – Тебе это золото нужно? Мне оно ни к чему, забери.

– Золото действительно нужно, двух сестер и мать моего друга из лагеря выкупить, но к вам я не только за этим шел. Жена мне нужна, хочу дом в своей деревне поставить, детей хочу, жить там хочу с тобой, – выпалил он вдруг и замолчал, краснея и отдуваясь.

– Все сказал? – тихо спросила Варвара.

– Нет, не все. Люба ты мне, как тогда тебя увидел, так о тебе все время и думал. Вот, теперь все.

Варвара стояла молча, потупив взгляд, перебирая пальцами кончики платка. Время остановилось. Казалось, весь мир замер. Даже Арчи, на кого-то лаявший, замолчал, подошел к Кольше и, подняв морду, уставился на молчавшую Варвару.

– Ну так что? Согласна ты за меня замуж пойти? – тихо спросил Кольша.

Варвара посмотрела на Кольшу, на Арчи и тихо ответила:

– Согласная я.

Кольша обнял девушку, которая почему-то вдруг заплакала навзрыд.

– Ты чего, люба моя? – шептал, успокаивая ее Кольша.

– А кто с Михеичем-то останется? – тоже шептала в ответ девушка.

– А мы его с собой заберем, – осенило Кольшу. – Как думаешь, согласится?

Варвара перестала реветь, утерла нос и глаза и, обведя взглядом все хозяйство, прошептала:

– Не знаю, а здесь-то что, бросать все?

– Дак продаст, и все дела. А там обзаведемся со временем, а, Варь?

Варвара вдруг прижалась к Кольше так, что он почувствовал ее упругую грудь, и оттого совсем потерял голову. Он обнимал и целовал ее волосы, щеки, наконец, нашел ее губы, и они замерли в поцелуе, испытывая незнакомое еще им обоим состояние. Вероятно, они не остановились бы на этом, настолько сильно закипела страсть в молодых телах, но цокот кованых копыт по деревянному настилу остановил их. Михеич краем глаза глянул на них и спросил:

– Ну что, молодежь? Вижу, поладили меж собой? Али нет?

– Афанасий Михеич, прошу, благослови нас как отец, нет ведь у нас никого ближе, – с волнением, медленно проговорил Кольша, держа Варвару за руку.

Варвара стояла опустив глаза, вся зарделась от прихлынувшей крови и волнения.

– А ты что, дочка, скажешь? Согласна за него пойти?

– Согласна, – тихо ответила Варвара, счастливо улыбнувшись.

– Ну, значит, и быть тому, благословляю вас, дети мои, живите долго и счастливо, – сказал Михеич и перекрестил двумя перстами вставших на колени молодых. – По осени свадьбу и сыграем, так, что ли, Кольша? Дом-то успеешь к тому времени поставить али подсобить?

– Подсобить не помешает, Афанасий Михеич, рад буду. Только все одно не поспею с домом, сам понимаешь, сруб отстоять, осесть должен, а его еще вообще нет.

– А что ж ты девку замуж позвал, коли дома еще нет? Не правильно это, не по обычаю. Вот дом поставишь, тогда и за Варварой приходи. На том весь сказ.

Кольша понимал, что старик прав. Дом не поставил, куда невесту приведешь? Он это сызмальства, от отца своего знал. Мужик должен дом поставить, чтобы женщину в него привести, в свой дом, своими руками строенный. Тогда он настоящий хозяин в доме и глава семьи, и нет в том ни у кого сомнений. Так должно быть, и так будет.

– Да, согласный я с вами, значит, свадьбу на следующую осень назначаем, а пока дела мне надо кое-какие завершить, – сказал Кольша, потупив взор.

– Это какие такие дела у тебя появились? – вдруг встрепенулась невеста. – Я про тебя теперь все хочу знать.

Кольша глянул на Варю, и она смолкла, опустив лукавый взгляд.

– Ладно, решено. Вы тут поворкуйте, токмо без глупостей, а я пойду покемарю, устал немного. Кольша, Ваську поставь вон туда, на ветерок, и стреножь, а то убредет в тайгу, ищи его потом.

Кольша взял коня и, улыбнувшись Варе, повел его в дальний конец двора. Афанасий Михеич направился было в дом, а потом вернулся и, взяв Варвару за руку, увел ее с собой. Они недолго о чем-то беседовали, после чего девушка вышла из дома с корзинкой в руках и котомкой за плечом и направилась в сторону деревни. Кольша догнал ее уже за воротами.

– Варь, ты надолго?

– Кольша, дорогой, Афанасий Михеич велел к родне сходить, помочь по хозяйству, обещал он им, – ответила она.

– Надолго? – переспросил Кольша, уже наверняка знавший ответ.

– Как управлюсь, – ответила Варя, опустив глаза.

– Ты меня жди обязательно, осенью вернусь и тебя заберу.

– Какой осенью, следующей? – чуть не плача, спросила Варя.

– Нет, не следующей, а этой. Я все решу с домом, я его куплю срубом, и перевезем куда надо. – Он смотрел Варе в глаза. – Веришь?

– Верю, – сквозь навернувшиеся слезы ответила девушка.

– Можно я тебя поцелую? – закончив говорить, несмело спросил Кольша.

– Можно, – прошептали ее губы. И Кольша обнял Варвару.

Только они расстались, Афанасий Михеич позвал Кольшу в дом. Кольша, войдя, услышал:

– Поди сюда, жених, проходи, вот располагайся, здесь спать будешь. А Варька никуда не денется, будет тебя ждать, а пока пусть поживет у родни, от греха подале. Ты надолго у меня останешься?

– Зря вы так, Михеич, – вздохнув, сказал Кольша и ответил: – Завтра уйду, дел много.

– Мне видней, зря аль нет. Делай дела да возвертайся за невестой своей, только дом чтоб был. А песок золотой забирай, коль нужда в том есть. Варвара сама мне про то сказала. Вот так вот.

– Мне сначала надо в одно место наведаться, а оно не близко. Вернусь, тогда и заберу, если хватать не будет.

– Так ты в тайгу? За золотом? Смотри, Кольша, будь осторожен, не оплошай. Сейчас туда много народа разного подалось, и все хотят разбогатеть. Все через нашу деревню идут, разные люди, ох разные, – покачал он головой и нахмурил брови.

– Михеич, я ж в тайге вырос, – улыбнулся старику Кольша.

«В том-то и дело, что ты в тайге вырос…» – подумал Михеич.

Через неделю Кольша уже подъезжал к Иркутску, поезд ехал медленно со всеми мало-мальскими станциями и полустанками, где можно было выйти из прокуренного вагона, подышать свежим воздухом, купить кедрового ореха или картошки с соленой рыбехой.