А мысль о том, что политрук засланец, я уже отбросил, если бы он им был, его бы тут не было, свалил бы быстрее собственного визга, а этот по пляжу с другой стороны бегает, под мост бойцов прислал, там их два десятка было. Видимо, из охраны моста использовал, так что точно работа НКВД, уже сомнений не было. Под пули лезть я не хотел, поэтому голову почти не высовывал, а, продув лёгкие и набрав воздуха, нырнул и пошёл под водой к берегу, цепляясь за ил руками, чтобы не всплыть. Именно пошёл, тут глубины метра два. Ох, надеюсь, на мосту за водой не наблюдают и не увидят муть, которая может выдать меня. Так быстрее было, а шёл я к камышам, что виднелись метрах в пятидесяти у моста. Причём камыши выше по течению были, искать меня будут и вниз по течению, и вверху, но, думаю, внизу куда как активнее, поэтому я надеялся, что у меня будет шанс спастись. Тут была не в этом проблема, думаю, уйду, опыта всё же набрался, а в том, что из-за разбитых губ и выбитых зубов держать долго губы сомкнутыми я не мог, и постепенно рот заполнялся речной водой с хорошим таким процентом крови. Чуть не захлебнулся.

Вот и камыши, стараясь не шевелить их, высунул рядом нос и рот наружу, устроившись на спине, так меня не видно будет, и отдышался, после этого я, двигаясь вдоль камышей, внутрь мне не забраться, сразу засекут по шевелению, так и направился выше по течению, даже постепенно в ритм вошёл. Удалившись метров на двести, стал возиться с оковами на правой руке, а то болтались, мешали. Тут тоже, обдирая кожу до крови, смог стянуть их, рука в воде не успела опухнуть. Тут же их и притопил. Уходил я долго, в редкие минуты отдыха наблюдая за рекой. Там были видны катера, несколько раз и в мою сторону прожекторами мазнули, когда стемнело. Даже слышал бормотание какое-то, вроде рупор использовали, или динамик, но далеко, не разобрал. В общем, я так понял, начались окраины города, стемнело уже, шесть часов в воде без малого, крови столько потерял, отчего меня изрядно шатало. Да и то, что вода не летняя, осень всё-таки, тоже сказывалось. Хотя назвать её ледяной я не берусь, привык уже, под конец только подмерзать стал. Суета в городе была видна, пару раз даже перестрелки вспыхивали, видимо диверсантов ловили, если они есть, так что, укрываясь низко висевшими ветвями ивы, я выбрался на берег, где, дрожа от холода – был лёгкий ветерок, вода всё же теплее была, – стянул с себя галифе и френч, после чего стал выжимать их, хорошо выжал и, повесив на ветвях, осмотрел раны. Царапин прибавилось, пулевая рана уже не кровоточила, замокла в воде, один обломок зуба выпал ещё в реке, выплюнул его, а второй сейчас взял пальцами и выдернул. Да и не выдёргивал почти, чуть потянул, и тот в руке остался. Уроды, я это им ещё припомню.

Шевеля руками и ногами, чтобы согреться – меня заметно шатало от потери крови и от голода, всё же не ел шесть часов, а в мою утробу в последнее время изрядно еды лезет, – я наконец согрелся, натянул на себя влажную одежду и дальше стал заниматься, согреваясь уже в ней, на теле высохнет. В общем, я решил, нечего тут топтаться, нужно в город уходить, за городом меня быстро отловят, а там есть шансы спрятаться, найти еду и получить всё, что нужно. Так я и сделал. Патрули военные по городу ходили, на мой взгляд, слишком много. В одном месте, а тут были частные подворья, я обнаружил гулянку, видимо именины справляли, если по здравницам судить. Сидели они в саду, пока оставались тёплые денёчки, и праздновали за большим длинным столом. Ночь была, светомаскировка, но людям и так было хорошо, играл баян, кто-то танцевал в темноте под деревьями, а я, перемахнув через забор, спокойно подошёл к полупустому столу и устроился за ним, сразу приступив к потреблению пищи. Сметал всё, что попадалось вблизи, потом пришлось пересесть, так как там, где я сидел, пищи не осталось. Далее сделал так. Взял платок, а он под чугунком был, в котором ранее картошку варёную приносили, её уже съели, и завернул в платок хлеба, нарезанного сала, куриную ножку, кусок пирога с рыбой, и нашёл по запаху колбасы, хотя и немного. Не знаю, кто тут гулял, но богатый стол, даже подтаявший холодец был, я и его попробовал, очень вкусно получилось. Кстати, иногда я примечал, что среди гуляющих военные были. Ко мне один пьяный пристал, допытывался, в чём смысл жизни, но я просто ушёл в темноту и пересел на другое место, с другой стороны. Есть приходилось боковыми зубами, впереди ничего нет, отрезал ножом, что тут нашёл, мелкими кусочками, и так ел. Быстро не получалось, рвать нечем, суки, до сих пор бесит такая гостеприимность, так что я теперь учёный. До конца войны ни за что и никогда в контакт не вступать, да и потом сомневаюсь. Думаю, если тут мне зубы выбили за то, что я сам добровольно пришёл, то там просто пристрелят, а я, несмотря ни на что, жить всё же хотел. В общем, как я думаю, до конца войны провоюю с немцами, но у них в тылу, потом сделаю левые документы фронтовика, может, под ними и повоюю, и, если портал работать не будет, уеду на просторы Союза. Вон, в тот же Казахстан, в шестидесятых и семидесятых замечательное время, как раз для старости и пенсии. Да, решено. Может, во мне сейчас злость говорит и непонимание, почему меня так встретили, но решил я всё же твёрдо: больше никаких контактов с правительством Союза. Они свой оскал показали, мне не понравилось.

Наелся. Как я уже говорил, из-за того что передних зубов нет и боль никуда не ушла, а вспыхивала с новой силой, ел я медленно, но утробу свою ненасытную всё же набил, да ещё припасов набрал, возможно, на весь завтрашний день хватит. Думаете это всё? Нет, грабить изменника так грабить, конечно, совесть начала возмущаться, но я её придавил. Так что попытался пробраться в дом, но там свечи горят, окна зашторены, увидят и не опознают, ещё крик поднимут, сунулся в баню, а там охи-вздохи, а за домом, где несколько мужиков курили, о чём-то пьяно споря, я обнаружил бельё. Видимо, сохнуть повесили, а перед гулянкой сняли и бросили в корзину. Поискав в ней, подобрал комплект гражданской одежды. Женской. Длинное чёрное платье, кофта, два головных платка, чтобы лицо и голову закрыть, а то по разбитым губам, что сильно вздулись и опухли, распознают. В общем, женщину искать не будут, хорошая маскировка. Одежда влажной была, я потому и понял, что её с верёвки сняли. Я прихватил её с собой, у забора из кустов малины достал узел с едой, перемахнул через ограду и пробежал подальше, ушёл на две улицы, благополучно спрятался от двух патрулей и, найдя дом, где не гавкала собака, забрался туда и устроился в кустах вишни. Они густые, со стороны не должно меня быть видно, ну и уснул, накрывшись женской одеждой, хоть что-то.

Утром меня разбудило покашливание. Не дрыгаясь, я осторожно покрутил головой, вроде меня не обнаружили, и, чуть приподнявшись, осмотрелся. Ага, тут старики жили, вот дед, сидя на завалинке, и правил какой-то ремень, я подозреваю, от лошадиной сбруи. Сев, я развязал узел с продовольствием, а есть хотелось снова так, как будто я ничего не ел, взял тот кухонный нож, а я его тоже прихватил, острый, и стал нарезать треть припасов мелкими кусочками, чтобы мне было удобно жевать. Ну и вот так начал есть, внимательно поглядывая по сторонам, чтобы врасплох не застали. Среди припасов горшочек с квасом был, их там на столе шесть стояло, вот я со всех остатки слил и один наполнил, закрыл вощёной бумагой и с собой взял. Но пил понемногу, пока непонятно, где воду брать. Поев, я снова лёг и задумался, нужно что-то делать, найти временное пристанище, и подворье этих стариков, бабка тоже выходила, что-то собирала с грядок, мне вполне нравилось. Глуховатые и подслеповатые старички моё присутствие вряд ли заметят. А то, что они имеют этот недуг, обычно приходящий к старости, я отметил по их общению – явно привычному, почти ласковому переругиванию.

К обеду они ушли в дом, я покинул вишню и, пробравшись к хозпостройкам, забрался на старый сеновал. Сено тут ещё было, хватит, чтобы спрятаться. Только кормить было некого, видимо отказались от хозяйства, доживали своё время, кошка имелась, та ко мне колбасу бегала клянчить, да с десяток кур – вот и всё, что у них было. Так что устроившись там, я пообедал и стал возиться с ранами. Платок уже не нужен был, остатки продовольствия сложил в углу, поэтому, нарезав его, собирался наложить что-то вроде бинта на рану на руке. Всё же кровила потихоньку. Шить нужно, всё же глубокая борозда, да и закрыть от пыли и грязи необходимо. Этим я и занялся: поднял воротник, выдернул иголку с нитками и, сунув в рот кляп, ох и больно, стал неловко левой рукой шить рану. Восемь швов наложил. Когда закончил, весь в поту оказался. И с полчаса лежал, тяжело дыша, приходя в себя. Только после этого повязку наложил, предварительно смочив её мочой. Потом отдыхал часа два и, когда силы вернулись, делом решил заняться. Померил женскую одежду, нужно же привыкать к ней, а потом, снова переодевшись в свою комсоставскую форму, залёг на сене, отдыхая и поправляясь, набираясь сил, именно это мне и было нужно. Да, оставшийся обломок зуба тоже наконец выпал, а то одна боль от него. Вот теперь дёсны пусть потихоньку заживают.

На сеновале я так и провёл следующую ночь. И утром, переодевшись в женские одежды, ещё даже не рассвело, тихо прокрался к туалету, где утопил палкой свёрток с формой. Уничтожил улику. После этого покинул подворье, изредка проверяясь, уже светлеть начало, и направился в сторону рынка. Точнее, буду искать, где он находится, я не знаю, а спрашивать с моей дикцией – это вызвать подозрения, да и голос у меня грубый, мужской. Я попробовал говорить и понял, надо учиться и приноравливаться, совсем голос изменился из-за отсутствующих зубов. Сам едва понимаю, что говорю. Оделся я вроде нормально, то, что бос, так многие так ходят, сороковой размер ноги для женщин, конечно, великоват, но сильно в глаза бросаться не будет, скорее даже наоборот, вполне симметрично смотрится. Открыты у меня были только щиколотки. Рукава длинные, это хорошо, платок белый, что я так сохранял, тот самый головной, был хорошо замотан. Почти четыре часа учился, пока не усвоил эту нелёгкую науку. Закрыта голова, нос и губы. Видны только глаза. Я бы и нос оставил, однако от удара прикладом у меня под глазами залегли тени, и женщина с двумя фингалами, мне кажется, будет привлекать излишнее внимание, что мне категорически противопоказано. Правда, я в таких одеждах женщин в основном по деревням видел, в городе куда меньше, но с начала войны тут столько беженцев оказалось, к ним уже постепенно привыкли, и теперь не думаю, что на меня обратят внимание.

Вчера я доел все припасы, и утром меня просто крутило от голода, тело требовало ресурсов, а их не было, лишь воды напился из колодца стариков, но этим долго желудок не обманешь. Двигаться тоже сначала пришлось учиться. Никаких широких шагов и размахивания рукой для удобства, семенил, опустив глаза, вот так и двигался. А заметив женщину с пустой корзиной, уже рассвело и чем дальше, тем больше народу на улицах появлялось, последовал за ней. К счастью, мне повезло, она действительно шла на рынок и, сама того не зная, довела меня до него. А тот уже бурлил, покупатели всё подходили и подходили. Вот и я туда шмыгнул и стал изучать ряды. Пока особых идей у меня не было, а нужно закупиться, но я надеялся что придумать. Нож тот кухонный был при мне, примотан к левой руке, я же всё-таки правша; рукоять вперёд, не выпадет, его можно только выдернуть, так что, если что не так, есть средство. Рынок поражал, похоже, с войной он не только не закрылся, а ещё и разросся. Орали бабки, продавая свежее молоко и булочки с пирожками, горланили попрошайки, коих на рынке оказалось на удивление много, воришек тоже было изрядно, я пока шёл, цепким взглядом приметил, как обворовали двоих. А это идея, и чем я больше о ней думаю, тем больше мне она нравится. Денег-то нет, но воры есть, они со мной и поделятся. Тем более опыт московский имелся, как мы бандитов там чихвостили. Правда, тут я их грабить буду, а не зачищать, но особой разницы для выживания я не видел. Эх, тот бы схрон посетить, что у Москвы был, где в дупле в роще деньги спрятаны, вот там изрядно было, на многое хватило бы.

Охота на воришек началась с того, что я стал выслеживать их, старясь делать это незаметно и, что немаловажно, скрытно. Иначе засекут и всё прахом пойдёт. Видимо, не помогло, да и не такой я спец по наружке, чтобы местных провести. В общем, чем-то я себя выдал, и, когда я последовал за тем, к кому стекались все деньги, там за сараями меня уже ждали. Кроме того молодца, за которым я шёл, был с ним ещё один, и ещё двое заступили дорогу сзади, перерезая отступление. Здоровые морды, почему не воюют? Парни-то, что по карманам шарили, все как один мальцы, а этим за двадцать, ряхи отъели, скоты. А вот встречали меня радостно. Лыбясь, тот молодчик, который забрал все уворованные деньги, первым тишину и нарушил:

– Ох какая краля, и с чего бы ей за мной ходить? Не понравился ли, случаем?

Я только сейчас, с выбитыми зубами, начал отчётливо понимать, что молчание – золото. Поэтому просто подходил к ним, та пара, что со спины шла, приблизилась, и когда уже настал миг, что меня вот-вот схватят, молодчик ещё и нож достал, хороший такой свинорез, а я внезапно для всех выдернул нож и чиркнул им по горлу обоих, молодца и того, что стоял рядом. Уж больно шикарно те подставились под один замах, отшатнуться не успели, хорошие линии на горлах прочертил, повезло, что они одного роста, не пришлось наискосок бить. Ну и, развернувшись, я левой рукой врезал в челюсть одному и всадил нож в грудь второму. У одного нокаут, у второго нож в сердце, труп. Действовал я быстро, посмотрев на кофточку, та светлая, на неё брызги крови попали, это на юбке чёрной их не особо видно, да и то затёр, ну и стянул куртку с того, что вырубленным лежал, повесив её пока в стороне. За это время порезанные уже прекратили дёргаться, фонтанируя кровью, поэтому только сейчас обшарил карманы всех четверых. Толстая пачка денег и монеты ещё были у молодца, у остальных трофеи тоже имелись, но не такие высокие. Зато нашёл два нагана с небольшой россыпью патронов и аж шесть ножей. Забрал всё.

Надел куртку. Она мне заметно велика, но ничего, нормально. Проблема была не с ней, а с трофеями, сумки или сидора нет, всё по карманам не распихаешь. Нужно было что-то делать, что-то придумать. Решение нашлось: спрятать большую часть трофеев. При себе оставил половину денег, остальное спрятал подальше от места, где приговорил четверых парней, четвёртого я без особых сомнений добил, ну и след трофейным табачком посыпал, не знаю, использует местная милиция собак или нет, но на всякий случай. Спрятав всё, что пока не нужно, я направился обратно на рынок. Там первым делом купил большую корзину и материю, коей закрыл корзину, чтобы не показывать содержимое. С корзиной на сгибе локтя я вообще отлично вписался в местную суету, на меня никто не обращал внимания, я как бы стал серой массой. После приобретения корзины я приметил отличный большой вещевой мешок, явно сами шили из хорошего материала, новый, можно сказать, проверил и купил. Всё я это делал молча, не сказав ни слова, жестов вполне хватало, меня понимали, сообщали цену, и я оплачивал, так и шло. После вещмешка отловил бабку и приобрёл у неё все оставшиеся двенадцать пирожков с мясом, шесть с ливером, девять с луком и четыре с капустой. Их почему-то больше всего разбирали. Ну, и крынку молока. После этого покинул рынок и, укрывшись в зарослях кустов, тут рядом пустырь был, достал нож, размотал платок, чтобы освободить лицо, стал резать пирожки и за полчаса утолил голод. Половины пирожков как не бывало, да и молоко всё выдул, что было. К счастью, пока я трапезничал, меня так никто и не застукал, поди объясни, почему мужик в женской одежде да с мордой разбитой тут прячется.

Сразу возвращаться я не стал. Меня ведь засекли, и то, что те четыре молодчика решили меня прихватить, мелкие воришки могли знать, а как обнаружат тела, вполне возможно, начнут искать на рынке, оно мне надо так палиться? Поэтому посидим тут часа четыре, до обеда, пока накал поисков не снизится, и можно будет посетить рынок снова. Только надо как-то внешность поменять, точнее одежду, а то эта известна, да и куртка, что на мне, тоже. В общем, придумаем что-нибудь.

Так я в этих кустах и просидел, и подальше от входа, там одинокие путники заскакивали, нужду справить, в общем, как туалет был, это у меня тут тихо и свежо. Часы наручные у меня были, из той четвёрки их имел только вожак, тот молодчик, и по ним дождался часа дня, я за это время оставшиеся пирожки приговорил и вот направился обратно на рынок. Бабки, расторговавшись, уже разбежались, но мне и без них было у кого что купить, так что, внимательно поглядывая по сторонам, народу тут, похоже, было даже больше, чем утром, я стал выискивать то, что мне нужно. Покупал по одной вещи у разных торговцев, чтобы те не задались вопросом, а чего это баба мужскую одежду приобретает. Самое важное – это конечно же обувь. Нашёл сначала одного торговца, там не было нужного размера, потом второго. У этого оказались сапоги сорок первого размера, тоже неплохо, хоть не малы будут. Пошиты хорошо и качественно, так что оплатил, а у его соседки два комплекта портянок купил, теплых, на ворсе. И, подумав, шерстяные носки по размеру. Брал всё на глаз, не будешь же мерить перед ними. Потом нашёл кепку и теплую куртку с длинными полами. Всё покупки убирал в корзину. Купил два комплекта трусов и маек, потом армейское утеплённое бельё, не ношеное, продали из-под полы. Штаны и две рубахи приобрёл. Пытался найти плащ, но случайно обнаружил пусть и старую, но целую, без дыр армейскую плащ-палатку. Купил её. Одеяло шерстяное взял.

На этом по одежде всё. Всё так же поглядывая внимательно по сторонам, занялся продуктами питания и утварью. Приобрёл глубокую тарелку, ложку с вилкой, фляжку, котелок и чайник. Сковороду брать не стал, не скоро мне ещё жареным лакомиться. Соли полкило взял, перца с трудом нашёл, круп два кило, картофеля тоже два, с десяток луковиц, муки кило и макарон две пачки. Случайно увидел, в серых картонных коробках. Потом приметил консервные банки, оказались рыбные, взял два десятка. Есть не просят, тут главное – вес. Всё продовольствие я убирал в корзину, а всю одежду и одеяло с плащом переложил в вещмешок, кроме сапог, так что теперь мешок за спиной был, корзина на сгибе руки. В принципе в корзине место ещё есть, хотя уже тяжеловато, но ничего, справлюсь. Поискав, приобрёл рыболовные принадлежности, без удилища, если потребуется, сам срежу. Нашёл материю, что может заменить шейный платок, низ лица прикрывать, взял два отряда – чёрного и зелёного цвета. Блокнот ещё купил и карандаш.